An edition of Russian World In China: The Experience Of The Historical And Ethnocultural Coexistence Of The Russian And Chinese People
(2013)
Russian World In China: The Experience Of The Historical And Ethnocultural Coexistence Of The Russian And Chinese People
by Kurto O.I.
- 3 Want to read
Share
×Close
Last edited by Umila Gostomyslovna
October 8, 2014 | History
Kurto, O.I. Russian World In China: The Experience Of The Historical And Ethnocultural Coexistence Of The Russian And Chinese People. Moscow: Nauka – Vost. Lit., 2013.
Key words:
Russia, Russians, Russian people, Russian people in China, Russian language, Orthodox Church, Russian Orthodox Church, Russian Orthodoxy, Chinese Orthodox Church, Harbin, Beijing, Shanghai, Liaoning province, Dalian, Taiwan, Heilongjiang province, Hainan, Hongkong, Xianggang, Sanya, migration, white emigration, the USSR, soviet, soviet people, Russian national minority in China, Enhe, Heihe, Mudanjiang, Inner Mongolia, KVZhD, Chinese Eastern Railway, diaspora, national society, Russian society, old believer, old ritualist, Siberian Orthodox missionaries, Russian Orthodox Mission in China, Trans-Siberian Railway, Russian society, Great October Socialist Revolution, Chinese-Russian relationships, Russian emigrants, Ethnic Russians, Russian minority, white émigré, first-wave émigré, Soviet emigrants, Albazin, Albazinians, Russian club, Zheltuga Republic, Zheltuga River, Amur California, gold rush, gold miners, gold mine, gold-bearing rivers
Summary:
The book “Russian World In China: The Experience Of The Historical And Ethnocultural Coexistence Of The Russian And Chinese People” written by Olga Kurto is the first complex scientific research which dwells upon the modern Russian societies in China. It summarizes author’s academic activities in the field of Chinese Studies throughout rather a long period covering more than seven years. Several parts of the book are based on the publications written in various periods of time.
Many scientists from Russia, China, Japan, the USA, the UK, Australia studied and continue to study the emigration of Russian people to other countries. One of the most terrible effects on Russia in the twentieth century had the Great October Socialist Revolution, when thousands of people had to leave their homes and go to another countries trying to save their life. As a result there are lots of Russian people living in France, the USA, Brazil, Argentine, Australia, Poland, Finland, etc. Some people moved to China. Many scholars who are interested in the Chinese-Russian relationships have written a great number of books which describe the life of the Russian emigrants in China. But academic works devoted to this problem and written in the last years, happened to be somewhat one-sided. The biggest part of them reflects the life of Russian emigrants in the first half of the XXth century, underestimating the role of the modern groups of Russians. In this book the author seeks to highlight the other side of the medal. O.I. Kurto spent a lot of time trying to find answers for many questions: 1) what does the phrase “the modern Russian society in China” mean? 2) who are those “Russians”? 3) are they people of Russian nationality or those who speak Russian and live according to the Russian traditions? 4) where is their motherland? 5) in what regions do they live in China? 6) why did they decide to leave their own country? 7) where are they going to live in the future? 8) how many Russian people live in China now? 9) what strategies do they use in order to adapt in China? etc.
Russia and China have more than 300-years history of the official contacts. But in the XIVth century there has already been a group of Russian people living in Beijing. These days there are also several Russian communities in China. But are there any differences between these and those Russians? The author uses the phrase “Russian people” to name people who speak Russian language and follow Russian traditions, regardless of whether they are of Russian nationality or not and what country their motherland is. The Chinese citizens often call “the Russian” someone who is actually the Ukrainian, the Belarusian, the Caucasian, the Kazakh, etc. So in China every person from the country which belongs to the Commonwealth of Independent States can become “the Russian”.
O. Kurto avoids using the word “diaspora”. She made a conclusion that all so called Russians living in China now are rather dissociated and don’t like to communicate with each other. All of them have different reasons for leaving their motherlands. And usually they prefer to contact with someone who immigrates to China for the same reason. As a result there is no one single diaspora. On the contrary, there are plenty of different Russian communities. What is more, several independent Russian societies can exist even in one particular city.
The Chinese scientists use different terms to name the Russian people living in China. For example, the word “eluosizu” means “the Ethnic Russians” / “the Russian minority” (one of the 56 ethnic groups officially recognized by the People’s Republic of China). These Russians are the descendants of Russians who settled there since the XVIIth century and hold PRC rather than Russian citizenship. Nowadays they live in Inner Mongolia, Xinjiang and Heilongjiang. “Eluosizu” consists of two groups. The first one is “eqiao” (“Russian emigrants”). The most suitable equivalents of this term are “white émigré” (this term is often used in France, the USA and the UK) and “first-wave émigré”. White émigré or first-wave émigré are the people who emigrated from Russia after the Great October Revolution and during the Russian Civil War, and who were in opposition to the contemporary Russian political climate. The second one is “suqiao” (“Soviet emigrants”). This word is broadly applied to the soviet citizens who settled in China in the 1930-1950th. The terms “huae houyi” and “hunxue minzu” mean “the descendants of Russians who married Chinese”.
The book was published by “Vostochnaya literatura” in 2013. It has 375 pages, 5 chapters, 24 paragraphs and more than one hundred different photos made by the author. It is the first scientific research which makes an attempt to describe all the modern groups of Russians living in PRC these days. O.I. Kurto tried to make something like a map containing the complete information about the Russian people (including the places they settle, the reasons of leaving their own countries, the systems of adaptation in China, their activities, their plans for future, the activities they take part in, etc.) who settled in China in different periods of time and whose descendants and successors form the modern Russian societies now.
Chapter 1 contains information about historical documents, books, articles and other sources of information which dwells upon the Russian emigrants in China. It consists of three parts telling the readers about scientific works written in Russia, China and western countries in different periods of time.
In chapter 2 the author made an attempt to describe the earliest experience of communication between Russians and Chinese. It has valuable information about the first Russian community living in China in the XIVth century. The author analyzed the process of the Russian migration to the Siberia and the Far East where Russian people had a lot of opportunities to contact with the Chinese. At the end of this chapter there is a part which touches upon the fort of Albazin built on the northernmost part of the Amur River in 1651. This fort was one of the reasons for the Russian-Manchu border conflicts. These days there is a group of the Albazinians who are the descendants of about fifty Russian Cossacks that were captured by the Chinese and settled by the Kangxi Emperor in Beijing in 1685.
Chapter 3 and chapter 4 have the same structures. They are based on analyses of a wide range of sources and research works written in many languages. It is worth mentioning here that these two parts (and also chapter 5) comprises the information obtained by O.I. Kurto during her multiple field researches. Her main aim was to gain a close and intimate familiarity with Russian people living in China and their everyday practices during a long period of time. The extended research time periods gave her the unique opportunities to obtain more detailed and accurate information about the individuals and the communities. And, as we know, observable details and more hidden details are more easily observed and interpreted over a longer period of time. That’s why long-term field researches are the invaluable source of information for the social anthropologists.
These two chapters are divided into sixteen parts. Each part touches upon one city (Beijing, Tianjin, Shanghai, Harbin, Dalian, Guangzhou, Lianyungang, Xianggang, etc.) or region (Xinjiang, Inner Mongolia, Zheltuga, Taiwan, Hainan, Russian-Chinese border regions, etc). The Russian communities in each city or region have their own specific features which make each of these groups unique.
The last part of the Chapter 3 elucidates a little-studied page of Russian history – the creation of the Zheltuga Republic from the illegal settlement of gold miners on the River Zheltuga (the Amur Basin) at the end of the 19th century. In short period of time, the multi-ethnic community of gold miners managed to create a proto-state formation based on the Russian principles of state-building, which had its own legislative, executive, and judicial authorities, coat-of-arms, flag, army, and punitive agencies. The Republic attracted over 10,000 people and became an economic and cultural center of Transbaikalia.
Finally, chapter 5 devoted to the factors of the ethnic consolidation is the shortest one. O.I. Kurto made a conclusion that there are only few things that help Russian people with various historical backgrounds to unite in China. These things are the commonness of language, the Orthodox Church and the so-called “Russian clubs. The first part of this chapter tells the readers about the “Russian clubs”. The “Russian club” is the form of the unofficial association which becomes popular among Russian people living in China during the last twenty years. Nowadays the biggest Russian clubs are in Shanghai, Harbin, Beijing, Dalian, etc. The second part presents a picture of the modern problems of the Orthodox Church in China.
The Appendixes can also make a contribution to our better understanding of the life of the Russian communities in China. They contain several interviews and small articles based on the materials which the author gained during her field researches.
Contents
Preface….. 3
Chapter 1
Historiography of the Russian presence in China……….....................................................8
The Russian historiography……………………………….…………………………………...8
Pre-revolutionary period………………………………………………………….…..10
Soviet period………………………………………………………………..…………13
Post-soviet period…………………………………………………………..…………17
The Chinese historiography….………………………………………………..………………23
The Western historiography………………………………………………..…………………26
Chapter 2
The process of forming of the contact zones and the beginning of the Russian presence in China………………………………………………………………………………………….29
The Russian settlement in China in the first quarter of the XIVth century. The Russian travelers………………………………………………………………………………………..29
The Russian colonization of the Siberia and the Far East. The process of forming of the contact zones…………………………………………………………………………………………..34
The Albazinians as the historical and ethnographical phenomenon…………………………..39
Chapter 3
The experience of adaptation and the first Russian communities in China. The evolution of the communities……………………………………………………………………………….47
The Russian dwellers of Beijing and their role in the evolution of the Russian community in China…………………………………………………………………………………………...47
The Russian Orthodox Mission in Beijing……………………………………………..47
The soviet people in Beijing……………………………………………………………50
Russia Embassy in China. The Russian Orthodox Church in Russia Embassy in China…………………………………………………………………………………………...57
Yabaolu………………………………………………………………………………...58
The Russian people in Xinjiang and their role in the development of the Russian-Chinese relationships……………………………………………………………………………………62
The frontier trade and its role (Kyakhta and Mongolia)……………………………………….65
The Inner Mongolia and its role in the history of the Russian presence in China…………….72
The Russian people in Ergun…………………………………………………………..72
The Russian Orthodox Church’s Old Believers in Manchuria………………………...88
The Ethnic Russians in China now…………………………………………………….89
Shiwei and Enhe………………………………………………………………..89
Labdarin and Hailar…………………………………………………………..105
Hohhot…………………………………………………………………………110
Tianjin in the life of the Russian colony and in the life of the modern Russian community….117
The Russian community in Shanghai and its evolution………..………………………………131
The rise of the Russian diaspora in Shanghai………………………………………….131
The Russian people in Hankou………………………………………………………...138
The Russian-Chinese bank on the Waitan……………………………………………..139
The Consulate-General of the Russian Federation in Shanghai………………………142
The modern Russian society in Shanghai……………………………………………...150
The phenomenon of the Zheltuga republic…………………………………………………….161
Chapter 4
The process of forming of the Russian communities in XX and XXI centuries: from the planned and enforced resettlements to the spontaneous migrations…………….……….176
The evolution of the Russian community in Dalian (Dal’niy) and the Port Arthur…………...207
The Russian people in Guangzhou: from the soviet specialists to the modern businessmen….224
The soviet specialists in Guangzhou (1920-1940)……………………………………..224
The modern Russian society in Guangzhou (1990-2013)………………….…………..228
The historical and the ethnocultural characteristics of the Russian community in Taiwan…...229
The Russian communities in the frontier Chinese cities (Manzhouli, Suifenhe, Heihe) as an example of adaptation in the foreign culture………………………………………………….236
The methods of adaptation of the Russian people in Lianyungang…………………………..239
The Russian people in Xianggang (Hongkong): the role of business…………………………243
The Russian communities in Hainan: the new principles of the ethnic adaptation…………..247
The modern groups of the Russian people in the genetically different Russian communities..252
Students……………………………………………………………………………….255
Scientists and teachers………………………………………………………………...258
Businessmen…………………………………………………………………..………261
Contracted personnel………………………………………………………….………264
Husbands and wives………………………………..………………………………….264
Chapter 5
The factors of the ethnic consolidation………..…………………………………………….269
The experience of the first Russian clubs in China……………………………………………269
“The Russian club in Harbin”………………………………………………………….271
“The Russian club in Shanghai”……………………………………………………….277
“The Russian club in Beijing”………………………………………………………….278
“The Russian club in Guangzhou”……………………………………………………..280
“The Russian club in Dalian”………………..…….…………………………………..282
“The Russian club in Hainan”………………………………………………………….285
The modern problems of the Orthodox Church in China………………………………………287
The Russian Orthodox Church’s work: the attempts to extend the official recognition of the Orthodox Christianity nowadays…………………………………………………………..291
Conclusion……………………………………………………………………………………..295
Appendixes
Appendix 1. S.V. Perlov’s teahouse in Myasnitskaya street…………………………………..299
Appendix 2. Interviews.
Interview with the resident of Harbin A………………………………………………303
Interview with the resident of Harbin B………………………………………………307
Interview with the director of the Russian restaurant in Harbin Mr. Hu Hong…..….320
Interview with Yamil Mustafyevich Mustafin…………………………………………..325
Appendix 3. Brief bio
Nina Afanasyevna Davidenko………………………………………………………….333
Mikhail Mikhailovich Myatov…………………………………………………………334
Efrosinya Andreevna Nikiforova……………………………………………………….337
Vladimir Alekseevich Zinchenko………………………………………………………339
Bibliography……………………………………………………………………………………342
Elements used in patterns……………………………………………………………….342
Literature………………………………………………………………………………..343
Archives……………………………………………………………………..…343
Authors materials……………………………………………………………….343
Literature……………………………………………………………………….345
Internet-resources………………………………………………………………367
Index…………………………………………………………………………………………..370
Check nearby libraries
Buy this book
| Edition | Availability |
|---|---|
1
Russian World In China: The Experience Of The Historical And Ethnocultural Coexistence Of The Russian And Chinese People
2013, Vostochnaya literature
Hardcover
9785020365339
|
aaaa
|
Book Details
Table of Contents
РУССКИЙ МИР В КИТАЕ:
ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ ОПЫТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Предисловие 3
Глава 1. Историография русского присутствия в Китае: 6
1.Отечественная:
1.1 Дореволюционный период
1.2 Советский период
1.3 Постсоветский период
2. Китайская 20
3. Иностранная 23
Глава 2. Становление контактных зон и начало российского присутствия в Китае 25
1. Русское поселение в Китае в первой половине XIV в. Русские путешественники 25
2. Заселение русскими Сибири и Дальнего Востока и образование контактных зон 27
3. Албазинцы как историко-этнографический феномен 31
Глава 3. Опыт адаптации и первые сообщества русских в Китае. Эволюция общин 37
1. Русские жители Пекина и их роль в эволюции русского сообщества Китая 37
2. Русское население Синьцзяна и его значение в развитии российско-китайских отноше-ний 47
3. Приграничная торговля и её роль в формировании русского сообщества в Китае: г. Кяхта и Монголия 50
4. АР Внутренняя Монголия и её роль в истории русского присутствия в Китае 55
5. Тяньцзинь в жизни русской колонии и современного русского сообщества 79
6. Русское сообщество в Шанхае и его эволюция 87
7. Феномен Желтугинской республики 104
Глава 4. Процесс формирования сообществ в ХХ и XXI в.: от плановых и вынужден-ных переселений к стихийным миграциям русских в Китай 114
1. Русское сообщество Харбина и историческая динамика его развития 114
2. Эволюция русского сообщества Даляня и Порт-Артура 125
3. Русские в Гуанчжоу: от советских специалистов до российских бизнесменов 134
4. Исторические и этнокультурные особенности русского сообщества на Тайване 138
5. Русское сообщество приграничных китайских городов (Маньчжоули, Суйфэньхэ, Хэйхэ) как пример адаптации этнического сообщества в инокультурной среде 136
6. Адаптационная модель русских Ляньюньгана 144
7. Русские Сянгана (Гонконга): бизнес как фактор этнической консолидации 147
8. Русские о-ва Хайнань: новая модель этнической адаптации 149
9. Современные группы русских как неотъемлемый компонент генетически различных русских сообществ 153
Глава 5. Факторы этнической консолидации 164
1. Опыт объединения соотечественников на примере первых русских клубов в Китае 164
2. Современные проблемы православной церкви в Китае
Заключение 174
Указатель имён 176
Список сокращений
Литература 179
Приложения:
1. Чайный дом С.В. Перлова на Мясницкой 194
2. Интервью с харбинцем 197
3. Интервью с харбинкой 200
4. Нина Афанасьевна Давиденко 208
5. Михаил Михайлович Мятов 209
6. Ефросинья Андреевна Никифорова 210
7. Владимир Алексеевич Зинченко 212
8. Интервью с директором русского ресторана в г. Харбине г-ном Ху Хуном 214
9. Интервью с Ямилем Мустафьевичем Мустафиным 217
ПРЕДИСЛОВИЕ
Мой интерес к Китаю проявился ещё в раннем детстве, когда я с упоением и вос-торгом читала китайские сказки, переведённые на русский язык. Спустя годы похожие чувства я испытала, впервые увидев фильмы с молодым Джеки Чаном. Помимо восхище-ния высочайшим мастерством актёра меня очаровывал колорит старого Китая и его кон-фуцианская почтительность к старшим. Увлечение китайской культурой плавно перерос-ло в занятия китайским языком и стало моей профессией. После четвёртого курса универ-ситета я уехала на стажировку в Шанхай. Незнакомая «знакомая» страна встретила меня по-восточному радушно. Тем не менее, мне пришлось долго привыкать ко всему: образу и ритму жизни, языку, кухне. Китайский язык плохо воспринимался на слух. Приходилось по несколько раз всё переспрашивать и внимательно вглядываться в лицо собеседнику, пытаясь понять смысл его слов. Всё это время я пыталась найти в этом восхитительном городе то, что напоминало бы о периоде его «европейской» и, конечно же, «русской» ис-тории. Искреннее чувство радости вызывали сохранившиеся русские храмы, здание Рус-ско-Китайского банка, дома, где когда-то жили и работали русские мигранты. Отрадно было видеть на здании одного из центральных книжных магазинов Шанхая рельефную надпись, выполненную на русском языке: «Книга – лестница прогресса человечества», а также многочисленные учебные материалы по русскому языку, изданные за последние годы. В разных учебных заведениях города в последнее время учится много иностранных студентов, значительную часть которых составляют русские. В рабочие дни они занима-ются, а в выходные путешествуют по стране и общаются друг с другом. Большим, но недешёвым удовольствием для них является поход в ресторан русской кухни «Летающий слон», где хотя бы ненадолго можно забыть о китайских реалиях и почувствовать атмо-сферу Родины. Кроме того, одним из способов адаптации в чужой стране для русских ста-ли так называемые «русские клубы», посещение одного из них стало для меня отправной точкой в глубоком изучении русских сообществ Китая.
Написанию этой книги предшествовал шестилетний сбор полевого материала в разных районах КНР. В ходе работы мне удалось побывать в самых удалённых уголках Поднебесной. Нездоровая санитарная обстановка, повышенная криминогенность в райо-нах исследований, агрессия местного населения – вот то, с чем нередко приходилось стал-киваться в ходе работы. Однако несмотря на все сложности мне удалось получить ценные этнографические сведения, взять развёрнутые интервью и сделать уникальные фотосним-ки, иллюстрирующие тему русского присутствия в Китае.
Я столкнулась с необычайным многообразием исторических, экономических, политических, культурных и религиозных мотивов, вынуждавших наших соотечественников оставить свою Родину и переехать в Китай. Оказавшись в этой стране, они все воспринимаются китайцами как русские. Это же определение зачастую относится и к выходцам из стран СНГ. Именно поэтому под определением «русский» в данной книге подразумевается любой носитель русской культуры и русского языка, независимо от его этнической принадлежности и страны исхода. В китайской научной литературе в отношении русских, проживавших на территории страны в разные промежутки времени, использовались и продолжают использоваться различные термины, например понятие «русское национальное меньшинство» (элосыцзу). К данной категории лиц относятся граждане КНР русской национальности, компактно проживающие в Синьцзян-Уйгурском АР, АР Внутренняя Монголия и частично в провинции Хэйлунцзян. Они включают в себя две группы лиц. К первой группе относятся так называемые эцяо (букв. «российские эмигранты»), т.е. русские, мигрировавшие в Китай до Октябрьской революции и «белоэмигранты», а также суцяо (букв. «советские эмигранты») – граждане СССР, выехавшие из страны. Ко второй группе относятся хуаэ хоуи (букв. «потомки китайцев и русских»). В отношении них китайские учёные в последние годы всё чаще используют определение хуньсюэ миньцзу (букв. «народ со смешанной кровью»), подчёркивающее смешанное происхождение русских граждан Китая [Гутин ВнМонг, 2011].
Тема миграции, рассмотренная в данной книге, тесно связана с понятием «диаспо-ры». Согласно сформировавшимся в научных кругах представлениям для диаспоры характерны: наличие и поддержание коллективной памяти и представления или мифа о «первичной Родине»; убеждение в необходимости служить интересам Родины; чувство отчуждения от доминирующего коллектива в принимающем обществе; «миф о возвращении» на Родину; чувство взаимопомощи; существование организационных форм этой взаимопомощи (землячества, национально-культурные и политические движения; клубы и т.д.); способность к самоорганизации.
По мнению академика В.А. Тишкова, диаспора – «это культурно отличительная общность на основе представления об общей родине и выстраиваемых на этой основе коллективной связи, групповой солидарности и демонстрируемого отношения к родине» [Тишков 2008]. Данное определение отличается от иной, хорошо известной формулиров-ки, согласно которой диаспора – это совокупность населения определённой этнической или религиозной принадлежности, проживающая в стране или районе нового расселения. В.А. Тишков полагает, что такое определение имеет серьёзные недостатки. Во-первых, оно позволяет понимать под диаспорой все случаи крупных человеческих перемещений на транснациональном и даже на внутригосударственном уровнях в исторически обозри-мой перспективе. Например, московских и ростовских армян можно классифицировать как бывшую внутреннюю и нынешнюю внешнюю диаспору государства Армении в Рос-сии. В таком случае под категорию диаспоры подпадают огромные массы населения: око-ло трети населения Израиля, около четверти населения США и Канады. А нередко диас-поры в их традиционном понимании могут численно превышать население стран исхода [Тишков 2008].
Другим важным недостатком упомянутого определения является неучтённая воз-можность перемещения государственных границ, в результате которого культурно-родственное население оказывается в нескольких странах, никуда не переезжая. Напри-мер, после распада СССР русские, белорусы и украинцы, расселившиеся по всей террито-рии огромного советского государства, оказались разделёнными государственными гра-ницами независимых стран. Хотя, безусловно, сама вероятность возникновения диаспоры при таких условиях сохраняется. Вопрос тогда заключается в том, по какую сторону гра-ницы возникает диаспора, а по какую – «основная территория проживания» [Тишков 2008].
По мнению английского исследователя У. Сафрана для диаспоры характерны сле-дующие отличительные особенности: 1) рассеянность из первоначального «центра» по крайней мере в два «периферийных» места; 2) наличие памяти или мифа о «первородине» (homeland); 3) «вера, что они не являются и не будут полностью приняты новой страной»; 4) видение первородины как места неизбежного возвращения; 5) преданность поддержке или восстановлению этой родины; 6) наличие групповой солидарности и чувства связи с первородиной [Тишков 2008; Safran 1991: 83-84]. Недостатком этой характеристики явля-ется идея наличия одного и обязательного места исхода и обязательной связи с этим ме-стом. По мнению других учёных диаспора проявляет не столько «ориентацию на свои культурные корни в каком-то особом месте и желании возврата, сколько стремление вос-создавать культуру (часто в сложной и обновлённой форме) в различных местонахожде-ниях» [Тишков 2008].
Миф о первородине включает в себя географическую локацию, историческую вер-сию, культурные достижения и культурных героев. С течением времени он приобретает форму устойчивой коллективной идеологии, находящей своих адептов в каждом новом поколении. Представители диаспоры воспринимают свою родину или родину своих предков с романтизмом и ностальгией, надеясь со временем туда возвратиться. Причин для переезда в другую страну может быть несколько. Часть мигрантов выезжает из страны по политическим причинам, угрожающим их жизни или сохранению привычного для них жизненного уклада. Нередко диаспоры формируются в результате переезда из менее благополучной социальной среды в более благополучные и обустроенные социальные и политические сообщества. Экономические соображения остаются в числе основных факторов. Однако идеальная родина и политическое отношение к ней нередко различается. Для членов диаспоры главным условием возвращения на родину зачастую являются такие преобразования в своей стране, которые приведут её в соответствие с идеальным представлением о ней.
В данной книге я осознанно избегала употребления термина «диаспора», заменяя его на нейтральное – «русские сообщества». И именно ответ на вопрос – является ли со-временное русское население Китая диаспорой? – рассматривался мною в этой работе как основной. Кроме того, меня интересовала современная численность русских в Китае, причины их миграции, районы проживания, сфера деятельности, положение в китайском обществе, отношение друг к другу и к Родине и др. В результате увлекательной и весьма сложной работы на свет появилась эта книга.
Я очень надеюсь, что моя работа будет интересна не только специалистам, но и всем тем, кто интересуется историей нашей страны. Критически настроенный читатель может задать вопрос, а какова связь между московским чайным магазином на Мясницкой или Черкизовским рынком и русским присутствием в Китае? и была ли столь необходима публикация столь развёрнутых «приложений» в конце книги? или задать какой-либо иной вопрос. Попытаюсь ответить на все возможные вопросы разом. Начав работу над этой темой, я практически сразу обнаружила острый дефицит материалов, освещающих тему современного русского присутствия в Китае. В этих условиях я была рада любому, попавшему в мои руки источнику информации: путеводителю по Даляню, изданному на русском языке, меню на русском языке с о-ва Хайнань, билету в Русскую деревню на о-ве Солнца под Харбином, вывеске «русские подарки», фотографии Ю.А. Гагарина в музее в г. Хух-Хото и т.д. Всё представляло для меня большую ценность, поскольку являлось «русским следом» в Китае. Я стремилась создать «научный скелет» – исследовательскую базу, которую в дальнейшем можно будет дополнять и расширять. Какие-то сюжеты мне удалось осветить весьма подробно, какие-то были мной лишь намечены и до сих пор ждут своего автора. Мне хотелось передать другим исследователям те материалы, анализ которых не закончен. Такими материалами, в частности, являются интервью из раздела «Приложения». Я искренне надеюсь, что они будут полезны всем тем, кто занимается изучением русской истории и русских мигрантов профессионально, а простым читателям дадут возможность услышать живые голоса тех, кто волею судеб оказался в Китае. Я открыта для критики и дискуссий, которые, надеюсь, вскоре возникнут. Уверена, что только в ходе эффективного и продуктивного диалога мы сможем выстроить оптимальную модель взаимоотношений с нашим давним другом и партнёром – Китаем, и опыт русских, длительное время проживающих в этой стране, способен предоставить нам наиболее правильные схемы общения и поведения с носителями той культуры, которую мы до сих пор плохо понимаем.
Хочу выразить благодарность своим родным, а также всем тем, кто в разное время оказывал влияние на моё становление как учёного, проявил внимание к моей деятельности и поддержал дружеским советом и участием, в частности моему учителю китайского языка А.И. Серову и моему научному руководителю академику, д.и.н., проф. В.А. Тишкову.
ГЛАВА 1.
ИСТОРИОГРАФИЯ РУССКОГО ПРИСУТСТВИЯ В КИТАЕ:
1. Отечественная историография
Русское присутствие в Китае – важная часть истории российского зарубежья, вни-мание к которому за последние двадцать лет резко возросло. Можно говорить даже о по-явлении в гуманитарной науке нового направления по изучению историко-культурных основ, так называемого «русского мира», – обширных, разнообразных по своей судьбе и облику русских сообществ, начавших формироваться с конца XIX в.
В истории российской миграции было несколько крупных этапов:
• дореволюционный, связанный с политическими событиями в России, трудовой миграцией и религиозными гонениями (эмиграция русских духоборов и др.).
• годы революции («белая эмиграция» и др.).
• миграция периода Второй мировой войны («перемещенные лица» и др.).
• послевоенная миграция, включающая диссидентов, «отказников» и еврейскую ми-грацию (в рамках политики воссоединения семей).
• постсоветская миграция, возникшая после открытия границ и имеющая разнооб-разный характер (экономическая и торговая, выезды для получения образования, женитьба, путешествия).
Российская миграция в Китай прошла через эти этапы, но имела и свои особенно-сти. За исключением наиболее ранних и специфических форм миграции (албазинцы, мис-сионеры, жители Желтугинской республики и др.) дореволюционная миграция в Подне-бесную была связана со строительством КВЖД и торгово-промышленной деятельностью русских граждан. В годы Гражданской войны возникли мощные миграционные потоки, формировавшиеся из остатков армий атамана Семёнова, барона Унгерна, Колчака и всех, несогласных с политическими лозунгами большевиков. В 1920-е годы в Маньчжурию устремились семьи старообрядцев с Дальнего Востока России. После Второй мировой войны и особенно после провозглашения образования КНР в Китай стали приезжать вре-менные трудовые мигранты из Советского Союза (военные специалисты, преподаватели, инженеры, технические советники, строители, железнодорожники). В 1960–1970-е годы в силу политических причин общение между СССР и Китаем было практически прекраще-но. И лишь в конце 1980-х – начале 1990-х годов начался качественно новый этап наших взаимоотношений, когда между странами был установлен более свободный режим рос-сийско-китайской границы, позволивший осуществлять массовые двусторонние контак-ты местного и регионального уровня. Население приграничных областей стало активно уезжать в Китай на работу. В этот же период в Китай начали приезжать россияне из самых разных регионов, прежде всего на отдых, лечение и учёбу. Мигранты последних лет – это люди, выбравшие Китай местом основной своей деятельности и жизни. К ним относятся спортивные тренеры, балетные инструкторы, художники, специалисты в области драматического искусства, переводчики, учёные, преподаватели, врачи, бизнесмены и другие лица, работающие по контракту. Русских торговцев и «челноков» много, в основном, в районе Ябаолу в Пекине, на рынках в пограничных городах – Маньчжоули, Хэйхэ, Суйфэньхэ и др.
Таким образом, миграция в Китай не осуществлялась в период Второй мировой войны, не формировалась за счет диссидентов и отсутствовала во время вооруженных конфликтов (например, столкновения на Даманском п-ове). Белоэмигранты считались врагами, в то время как трудовые мигранты 1950-х годов (преподаватели, инженеры, строители) являли собой пример дружбы между советским и китайским народами. За ис-ключением албазинцев в Китае не было и русских военнопленных, а в самой миграции отсутствовала «этническая избирательность», подобная миграции российских немцев в Германию, евреев в Израиль, корейцев в Южную Корею в 1970-е годы.
С началом нового этапа во взаимоотношениях между двумя странами важную роль в изучении русского населения Китая стали играть встречи учёных: конференции, науч-ные чтения, «круглые столы». В ходе этих научных мероприятий вырабатывается основа, необходимая для дальнейших исследований – понятийный аппарат, методологические подходы, анализируются состояние и перспективы изучения исторического опыта эми-грантов, обсуждается круг источников. Российская эмиграция рассматривается не только как вынужденное/добровольное переселение из России в Китай или как совокупность проживающих в том или ином регионе эмигрантов, но и как многоплановый социокуль-турный феномен, явление, имеющее многовековую историю.
После распада СССР российское мигрантоведение обрело более позитивный по отношению к эмигрантам характер. Одна за другой выходили работы русских эмигрантов, размышляющих о судьбах Родины. После событий 1991 г. внимание российской обще-ственности к поискам дальнейшего пути развития страны было, как никогда, обострено. Исследователи начали заниматься изучением ментальности отдельного человека и его ин-тересов. Роль и значение личности, особенно выдающихся деятелей эмиграции, стали главными темами научных и публицистических работ тех лет. Учёных, специализирую-щихся на истории русского населения Китая, интересовали различные сферы жизни эми-грантских сообществ. Возрос интерес к хозяйственной и предпринимательской деятельности русских, а также к политическим движениям, партиям, идейным исканиям, деятельности лидеров эмигрантских кругов. Большое внимание привлекла деятельность русских в сфере науки, литературы и искусства. «Русский» Харбин подарил миру поэтессу Юстину Крузенштерн-Петерец (1903¬–1983), популярного среди русских читателей Китая литератора Николая Байкова (1872–1958), поэта Валерия Перелешина (1913–1992), поэтессу Наталью Резникову, писательницу Наталью Ильину (1914–1994), русского поэта Арсения Несмелова (1889–1945), талантливого харбинского писателя Бориса Юльского (1912–?), Александра Паркау, Федора Камышнюка, Сергея Алымова, известных ученых Г.В. Мелихова и Е.П. Таскину.
1.1 Дореволюционный период
История русско-китайских контактов насчитывает свыше трёхсот лет. Примерно столько же времени прошло с момента появления первых русских поселенцев на террито-рии Поднебесной. Однако систематическое изучение вопросов, связанных с присутствием русских в Китае, начинается лишь в 80-х годах XIX в. Работы же более раннего периода содержат лишь обрывочные сведения, из них наиболее ценный комплекс исследований – труды российских миссионеров [Труды 1853]. В 1870–1880-е годы одна за другой появляются работы, посвящённые истории Русской духовной миссии в Пекине. Практически все они написаны членами миссии. Данные труды весьма однообразны как по избранной тематике, так и по используемым заголовкам. В своих исследованиях авторы вводили в научный оборот ранее неизвестные документы, освещающие деятельность миссии [Гурий 1884; Можаровский 1886; Адоратский 1887, история; Адоратский 1887, миссия; Миротворцев 1888; Михайловский 1897], си-стематизировали полученные сведения, пытались определить значение миссии для российско-китайских отношений. Кроме того, велись работы по переводу святоотеческого наследия на китайский язык [Ивановский 1885].
Тематическим исключением является труд архимандрита Палладия Кафарова о русском поселении, существовавшем в Китае в начале XIV в. [Кафаров 1877]. Это одна из первых научных работ, посвящённых жизни русских людей на китайской земле. Исследо-вателю удалось обнаружить удивительные, ранее неизвестные сведения об истории дома Чингизидов в Китае. Оказалось, что в последние десятилетия власти монголов в Китае отборные части Пекинской гвардии состояли из русских и аланов. Открытие имело большой резонанс в востоковедческих кругах.
В середине 1880-х годов на китайской территории формируется незаконное посе-ление золотоискателей – Желтугинская республика. Русские учёные того времени не про-явили живого интереса к данному району ни с точки зрения его богатств, ни с точки зре-ния русского присутствия на китайской территории. Официальные власти и учёные заин-тересовались этим вопросом лишь в 1897 г., т. е. почти десять лет спустя после разворачи-вавшихся на китайской территории событий. Работа «Амурская Калифорния» из сборника «Сибирские рассказы» была практически полностью воспроизведена в научном сборнике, составленном министерством финансов Российской империи и описывающем китайскую Маньчжурию с экономической, геологической, географической, биологической и прочих точек зрения [Описание Маньчжурии]. «Описание Маньчжурии (с картой)» стало в то время едва ли не единственным официальным русским изданием, в котором была затронута тема незаконных русских поселений на китайской территории. В том же 1897 г. в Киеве была издана работа И.Н. Михайловского «Важнейшие труды Спафария» [Михайловский 1897], появление которой объясняется интересом к Китаю со стороны российской общественности, пристально наблюдающей за укреплением российских позиций на Дальнем Востоке.
В конце 1890-х годов в историографии исследуемого вопроса появляется новая те-ма – тема строительства Китайско-Восточной железной дороги. Данное событие имело огромное значение для региона и для развития российско-китайских отношений. На дол-гие годы Маньчжурия связала экономически и политически две страны. Этот период оставил учёным огромный пласт разнообразных материалов по истории, литературе, ар-хитектуре и другим отраслям знаний. Литература, издававшаяся в последнее десятилетие XIX в. – первые десятилетия ХХ в. и связанная с темой КВЖД, способствовала решению главным образом практических задач, являлась реакцией на текущее положение на желез-ной дороге и прилегающей к ней территории [По поводу КВЖД 1901; Протокол 5-й 1916], рассказывала о значении КВЖД для России и региона, а также истории её создания [Ве-ликий путь 1901].
В свет вышли научные работы, формировавшие комплексный взгляд на Маньчжу-рию как геополитический объект, значимый для Российской империи [Дигамма 1898; Ди-гамма 1899; Фёдоров 1903; Кауфман 1905; Меркулов 1908; Слюнин; Тимофеев; Чупров]. Исследователи уделяли внимание природно-климатическому, ресурсному, стратегическо-му потенциалу региона, возможности и эффективности торговли с другими странами, указывали на вероятные угрозы со стороны самого Китая («жёлтая опасность», колонизация российского Приморья, Дальнего Востока), со стороны амбициозной Японии (риск военного столкновения с ней и необходимость подготовки к этому) [Торгашев 1907; Исторический очерк], а также со стороны колониальных держав. Публиковались путеводители по Маньчжурии и КВЖД [Путеводитель 1903; КВЖД. Ист. очерк 1914]. П. Ухтубужский затронул тему переселения китайцев в Сибирь и возможность «жёлтой опасности». Предисловие к его работе написал известный своими ультраправыми политическими взглядами В.М. Пуришкевич [Ухтубужский 1913].
Внимание исследователей к теме Российской духовной миссии не угасало вплоть до Октябрьской революции 1917 г. Интерес вызывала роль миссии в истории российско-китайских отношений, влияние деятельности её членов на укрепление взаимопонимания между странами и приращение знаний о Китае. Авторы подчеркивали ту большую пози-тивную роль, которую сыграла миссия для России, и пытались создать наиболее полную историю Русской духовной миссии в Пекине [Можаровский 1896, 1912; Соколов 1899; Веселовский 1905; Материалы миссии 1905; Краткая история миссии 1916], продолжая аналогичную работу своих предшественников, усиленно трудившихся в данном направ-лении с 1870-х годов.
В историографии истории русских сообществ и русской культуры в Китае, в рабо-тах российских учёных до Октябрьской революции 1917 г. прослеживаются два главных исследовательских направления. Первое – это работы о Русской духовной миссии в Пе-кине. Силами православной миссии были созданы серьёзные труды, систематизирующие и обобщающие имеющиеся сведения по истории миссии, публиковались исследования о деятельности некоторых членов миссии, внёсших большой вклад в востоковедческую науку и в укрепление российско-китайских отношений: об архимандрите Петре Камен-ском, архимандрите Аввакуме Честном, митрополите Пекинском и Китайском Иннокен-тии Фигуровском и др.
Второе направление касалось различных вопросов, связанных со строительством и функционированием КВЖД. В исследованиях этого направления можно выделить не-сколько групп: 1) комплексные научные труды, отражающие экономико-политическое и историко-культурное положение в районе строительства КВЖД и прилегающих террито-рий; 2) путеводители по региону; 3) работы, посвященные теме эффективного функцио-нирования КВЖД, обеспечения работников железной дороги всем необходимым; 4) книги о жизни и труде русских граждан, осевших на китайской территории и т.д.
Крайне небольшой, но значимой в рамках рассматриваемой темы является группа работ, посвящённых Желтугинской республике. Однако из-за малочисленности выделить их в отдельное направление было бы неправомочно. Не оформившимися в отдельное направление являются также труды о торговых отношениях между Россией и Китаем. Внимание исследователей привлекали и другие темы, в частности история албазинцев, изучением которых занимался Палладий Кафаров.
1.2 Советский период
После Октябрьской революции 1917 г. число работ по рассматриваемой теме со-кратилось практически до нуля, и такая ситуация сохранялась в СССР на протяжении, как минимум, десяти лет. Тема русского присутствия в Китае, КВЖД и Православия не вызы-вала интереса в стране с нестабильной политической ситуацией. Однако с 1922 г. в Хар-бине начали издаваться работы, посвящённые Маньчжурии и КВЖД [Сев. Маньчжурия и КВЖД 1922; Нилус 1923; Краткий обзор 1928-1929]. Эти научные исследования, в боль-шинстве своём, крупные коллективные труды, освещали историю освоения русскими се-веро-востока Китая. В них были описаны процесс постройки железной дороги, её влияния на развитие края, политико-экономические последствия для российско-китайских отношений. Работы особенно ценны своей комплексностью и основательностью. Выполненные в лучших традициях российской научной школы, они переосмыслили и обобщили огромный пласт различных материалов, предоставляя читателям обоснованные выводы.
Начиная с 1920-х годов и вплоть до окончания Второй мировой войны, русское население Китая вызывало негативные чувства у советских граждан. Такое отношение подогревалось беспощадной критикой в адрес идеологии и политики эмигрантских цен-тров (прежде всего харбинского), высказываемой в работах В. Белова, А. Киржница, И. Лунченкова, А. Бобрищева-Пушкина, Н. Кичкасова и др.[Белов 1923; Киржниц 1924; Бобрищев-Пушкин 1925; Лунченков 1925; Кичкасов 1928]. Советская литература этого периода имела в своей основе жёсткий классовый подход и была проникнута ненавистью ко всем противникам советской власти. В 1928 г. в СССР было опубликовано крупное исследование, посвящённое русскому присутствию в Китае, – работа Б.А. Романова «Россия в Маньчжурии (1896–1906): Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма» [Романов 1928], которая открыла новую страницу в исследовании вопроса. Отныне всё, связанное с Харбином, воспринималось через призму «эмигрантского вопроса» и «белых». Политика России в Маньчжурии оценивалась как «имперская», а жившие в регионе соотечественники воспринимались как предатели и враги Красной армии. Общий подход к проблеме сохранялся на протяжении ряда десятилетий, вплоть до распада СССР. Такими же были работы, публикуемые в научных сборниках [Попов 1934].
В 1920-30-е гг. в советской историографии получила распространение теория тор-гового капитала. В духе этой теории были выдержаны и работы, посвящённые Русской духовной миссии в Пекине. Согласно её принципам, миссионерам отводилась роль аген-тов капитала. М. Барановский [Барановский 1930] и некто Г.Л. [Г.Л. 1932] оценивали миссию как систему политического и экономического шпионажа в колониальной политике России. Несмотря на такой подход к истории миссии, ценны эти статьи тем, что они включают в себя в полном объеме источники – донесения начальников миссии в Министерство иностранных дел.
В 1930-е годы советские учёные вели исследования по изучению структуры китай-ского языка. Особенное внимание уделялось вопросам транскрибирования. Некоторые учёные, в частности А.Г. Шпринцин, занимались изучением русско-китайского диалекта (русско-китайский пиджин, кяхтинский пиджин), существовавшего на рубеже XIX–XX вв. в районе Приамурья, Маньчжурии и Забайкалья. Наиболее заметные работы в этом направлении были созданы этим учёным в 1930-е годы [Проблемы диалекта 1932], а за-тем, в 1960-е, после его возвращения из ссылки на Колыму. Тематически интересным представляется небольшое, изданное в Харбине исследование о старообрядцах Маньчжу-рии [Каржевин 1939]. Любопытна также и работа, выпущенная к 10-летнему юбилею оккупации Маньчжурии Японией [Великая Маньчжурия 1942], где рассматриваются основные исторические этапы захвата северо-восточной территории Китая японскими войсками с последующим восстановлением маньчжурской династии Цин в новообразованном государстве Маньчжоу-го.
До 1950-х годов, т.е. до начала первых «возвращений» русских из Маньчжурии, у учёных практически не было объективных источников информации. А потому для оценки ситуации и научных разработок исследователи пользовались архивами и материалами ещё императорской России. Выводы, делавшиеся на базе таких материалов, были в подавляющем большинстве случаев устаревшими и необъективными, тем не менее, они кочевали из издания в издание. Во второй половине 1950-х годов в свет выходят работы о военно–политической, партийной и культурно-просветительской деятельности российской эмиграции, созданные отчасти на базе воспоминаний «белых» эмигрантов. В ряде монографий внимание учёных было сосредоточено на деятельности российских контрреволюционеров и, в том числе, находившихся, на территории Китая [Гусев 1975; Голинков 1975; Иоффе 1977; Комин 1977; Барихновский 1978; Мухачёв 1982; Шкаренков 1987].
Самостоятельную группу образуют научные исследования по истории дипломатии и российско-/советско-китайских отношений [Оман 1939; История дипломатии 1945; Междунар. отн. 1951; Нарочницкий 1956; Русск.-кит. отн. 1958; Скачков 1966; Василенко 1988]. В них политика дореволюционной России оценивалась не иначе, как колонизаци-онная, а осевшие в Маньчжурии русские предстают как враждебные силы, сторонники капитализма и империализма. Такая оценка, безусловно, являлась частью стратегии СССР, реализуемой в то время в отношении Китая.
В 1951 г. теме освоения русскими Дальнего Востока посвящена одна из научных работ, представленных к защите [Шергилова 1951]. В 1963 г. приступили к теме истории изучения русского языка в Китае [Волкова 1963]. Но опубликованный материал был столь незначителен, что остался без должного внимания, и долгое время этот вопрос не обсуждался в научных кругах. Как уже отмечалось, после возвращения из ссылки А.Г. Шпринцин возобновил работу по изучению кяхтинского пиджина, по итогам которой он опубликовал ряд статей в журнале «Страны и народы Востока» [Шпринцин 1968, 1972].
В 1970–1980-е годы круг изучаемых тем существенно расширился, хотя в целом он был ориентирован на изучение истории российско-китайских контактов [Мясников 1980], что объясняется обострением советско-китайских отношений в тот период. В эти же годы некоторые учёные обратились к изучению христианства в Китае. Среди них такие иссле-дователи, как В.Ф. Быков, Л.С. Васильев, Д.В. Дубровская, Д.Е. Фурман и др. [Васильев, Фурман 1974; Дубровская 1974; Быков 1980; Васильев 1983]. Тема КВЖД вновь появи-лась в работе М.И. Сладковского, где особое внимание было уделено Дальнему Востоку, Маньчжурии, КВЖД и строительству железных дорог [Сладковский 1984]. Косвенно к данной теме относятся исследования о населении Дальнего Востока России [Рыбаковский 1990; Крестьянство 1991].
Русской духовной миссии были посвящены крупные труды, созданные В.М. Алек-сеевым, В.В. Бартольдом, П.Е. Скачковым, А.Н. Хохловым, С.Л. Тихвинским и др. [Алек-сеев 1982; Бартольд 1977; Скачков 1977; Хохлов 1970, О Бичурине 1978, Об источниках 1978; Тихвинский 1988]. Для этих авторов характерен интерес к научным заслугам право-славной миссии. Предпочтение при изучении отдавалось знаменитой русской триаде во-стоковедов – Н.Я. Бичурину, В.П. Васильеву и П.И. Кафарову. Каждому из них кроме многочисленных научных биографий посвящались тематические издания [Бичурин 1977; История и культура 1974; Кафаров 1979], жизни и творчеству остальных миссионеров ¬¬– отдельные статьи [Радовский 1961; Боград, Рифтин 1983; Мясников 1979; Смирнов 1958]. В последние годы существования советской власти вышло в свет основательное издание «История отечественного востоковедения до середины XIX века» [История востоковеде-ния 1990]. В этом коллективном труде деятельность миссионеров в Китае рассматривается как составная часть практического востоковедения, обслуживавшего в первую очередь нужды внешней политики и торговли; приведены творческие биографии учёных-востоковедов.
Таким образом, в советский период тема русского присутствия в Китае с точки зрения исследований переживала не самые лучшие времена. Это было своего рода время политической опалы, когда изучение некоторых вопросов истории могло привести к негативному общественному резонансу. «Белая» Маньчжурия не привлекала внимания учёных ещё и потому, что в определённые моменты не являлась стратегически значимой территорией для Советского Союза. Следует отметить, что наиболее существенные научные исследования и разработки были сделаны в рамках изучения истории дипломатических отношений между Россией/СССР и Китаем. Отдельные темы (изучение русского языка в Китае, христианство в Китае и др.) поднимались в разные годы существования советской власти. Однако на общем фоне они выглядят скорее случайными, нежели закономерными. Таким образом, можно утверждать, что изучение рассматриваемого вопроса в советский период регулировалось не научным интересом к тому или иному историческому факту, а политическим заказом и существующей политической ситуацией. В этих условиях некоторые исследовательские новации начинают появляться лишь во второй половине 1970-х годов.
1.3 Постсоветский период
После распада Советского Союза начинается совершенно новый период в изучении истории русского присутствия в Китае. Исследователи, освободившиеся от идеологического гнёта, приступают к изучению самых разных тем, ещё недавно воспринимавшихся как нежелательные. В последнее десятилетие XX в. в научный оборот были введены ранее закрытые архивные источники и материалы, хранящиеся в библиотеках и архивах России, а также Китая: в Пекине, Харбине, Шанхае и в других городах. Это позволило отечественным учёным преодолеть односторонний и предвзятый подход к проблеме, показать роль российской эмиграции в общественно-политической и культурной жизни Китая, осветить неизвестные аспекты эмигрантской жизни. Одной из работ новой эпохи стал доклад на научно-технической конференции, посвящённой Транссибу [Троицкая 1991]. В докладе рассказывалось об уникальных инженерных и архитектурных особенностях КВЖД, предложенных русскими строителями и являющихся беспрецедентными в истории железнодорожного строительства той поры.
Начиная с 1990-х годов, круг тем, изучаемых учёными, уже весьма велик, а количе-ство работ, публикуемых в России, растёт год от года. Обширность исследуемых вопро-сов и скорость приращения знаний дают основания полагать, что в ближайшем будущем в истории русского присутствия в Китае и истории российско-китайских отношений останется мало «белых» пятен. Главные исследовательские направления последних двух десятилетий – это, во-первых, темы, связанные с внешней политикой и дипломатическими отношениями, экономической и политической ситуацией в России и КНР; во-вторых, торговая политика двух стран, вопросы границы, первые контакты между русскими и китайцами, политика РФ на Дальнем Востоке и др. [Внешняя политика 1993]. Кроме того, активно изучается история КВЖД и «белой» эмиграции [Троицкая 1995; Выпов 1999; Крадин 2001; Дикарёв 2003; Вараксина 2004; Молодяков 2006; Мясников 2006; Харламова 2006; Зензинов 2007]. Многие из работ этого периода создавались на базе ранее не использованных ресурсов, в свет начали выходить материалы мемуарного и автобиографического характера. Известными исследователями истории Харбина и КВЖД являются Г.В. Мелихов [Мелихов 1994, 1997, 2003, 2007], Е.П. Таскина [Таскина 1994, 1998] и др. Некоторые учёные придерживаются мнения, что в Харбине произошел уникальный сплав русской и китайской культур, способствовавший взаимообогащению и взаимовлиянию двух великих культур. Мнения других вторят высказыванию американского исследователя М. Раева о том, что «эмигранты сознательно стремились вести русскую жизнь. Даже попав в чужое окружение, они хотели жить, работать и творить так, словно... олицетворяли собой всю Россию» [Раев 1994: 37].
Некоторые публикации, вышедшие в 1990-е годы по теме культурного взаимодей-ствия русских и китайцев, свидетельствуют о том, что в отечественной историографии наметилась тенденция представлять русское население Китая «своеобразным государ-ством в государстве», неким закрытым в культурном отношении анклавом, обладающим «полной автономией». В этом духе выдержаны работы И.В. Сабенниковой [Сабенникова 2002], Н.В. Гончаровой [Гончарова 2002].
Относительно «закрытости» русского эмигрантского сообщества в Маньчжурии, мнения исследователей разделяются. Н.И. Дубинина [Дубинина 1998] пишет о культур-ном взаимодействии русских эмигрантов и китайского населения. Полярно противопо-ложную позицию в этом вопросе занимает М.А. Павловская [Павловская 1999], представ-ляющая русских эмигрантов Северной Маньчжурии в виде «крайне изолированного в культурном отношении монолитного анклава», который даже нельзя определить как диаспору, поскольку «диаспорическое сознание у русских не сформировалось». Данное утверждение подкрепляется выводом автора о том, что «адаптации, а уж тем более асси-миляции российских эмигрантов в Северной Маньчжурии не произошло».
Интересны в этом плане высказывания Е.Е. Аурилене. В книге «Российская эми-грация в Китае: 1920–1950-е гг.» [Аурилене 2003] она отмечает, что оказавшись в эпицен-тре политических коллизий, русское сообщество не получило возможности пройти поло-женный ему эволюционный путь. С оговоркой на вмешательство внешнего фактора она пишет об образовании во второй половине 1930-х годов устойчивой национальной общи-ны в Маньчжурии. При этом автор подчеркивает, что следует принять во внимание веро-ятность ассимиляции некоторой части представителей второго поколения эмигрантов, имея в виду детей от смешанных браков.
Два других исследователя – В.Ф. Печерица [Печерица 1994], А.А. Хисамутдинов [Хисамутдинов 1999, 2000, 2003, 2006], изучая российскую эмиграцию в Китае, исполь-зуют богатый фактический материал, собранный в библиотеках и архивах США, Канады и стран Азиатско-Тихоокеанского региона.
В последние годы в отечественной историографии появилось значительное количество специальных изданий и статей, отражающих различные аспекты истории российской эмиграции в Китае. В них рассматриваются вопросы образования и науки в Маньчжурии (Г.П. Белоглазов, Н.А. Василенко, Н.П. Гридина) [Белоглазов 1996, 1999; Василенко 1996; Гридина 1996], духовная и культурная жизнь россиян в Китае (Л.Ф. Говердовская, Н.Л. Горкавенко, Н.П. Гридина) [Лазарева, Сергеев, Горкавенко 1996; Горкавенко, Гридина 2002; Говердовская 2004], повседневная жизнь (Н. Старосельская) [Старосельская 2006], благотворительная деятельность русских женщин (С.И. Лазарева, О.И. Сергеев) [Лазарева, Сергеев, Горкавенко 1996], влияние русско-китайской торговли на развитие города Харбина и Северо-Востока Китая (Г.Н. Романова) [Романова 1998]. Не остались без внимания и вопросы российского влияния на архитектуру городов Маньчжурии (Л.Е. Баклыкская, С.С. Левошко) [Баклыкская 2002; Левошко 2003], жизнь первых русских поселенцев и эмигрантов (О.Г. Гончаренко, В.А. Шулдяков) [Гончаренко 2009; Шулдяков 2004]. Публикуются также мемуары, дневниковые записи и письма тех, чья жизнь в разную пору была связана с Китаем: В. Арсеньев, П.В. Вологодский, О. Ильина-Лаиль, Р.Ш. Кудашев [Арсеньев 2004; Вологодский 2006; Ильина-Лаиль 2007; Кудашев 2008]. Вопросы пограничного комиссарства рассматривает A.M. Буяков [Буяков 1995].
Основная цель всех работ – показать, как в условиях отчуждения от Родины росси-яне смогли сохранить и сберечь национальные бытовые и культурные ценности. К сожа-лению, все работы грешат тем, что жизнь и деятельность, творческий потенциал россиян на чужбине рассмотрены в отрыве от коренного населения – китайцев. За рамками этих работ остались такие вопросы, как отношение китайцев к присутствию россиян в Мань-чжурии, причины неприятия или равнодушия к русской культуре со стороны китайских обывателей, агрессия и т.д. Зачастую, говоря о богатой, многогранной культурной жизни россиян на «малой» Родине – в Маньчжурии, совершенно не освещается вопрос вовлече-ния в эту жизнь китайского населения.
Работы Г.А. Сухачёвой по изучению хунхузов (участников шайки бандитов и гра-бителей в Маньчжурии и Северном Китае) показывают непростые взаимоотношения между русской Охранной стражей и местным населением [Сухачёва 1992, 1999]. Охранная стража оберегала КВЖД и население прилегающих территорий честно и по совести. За это местные жители-китайцы были признательны русским, так как и сами страдали от разбойников [Сухачёва 1999: 116]. В то же время В.Г. Дацышен показывает и неприязнь местного населения к казакам и солдатам Охранной стражи, поскольку «сами они (казаки, солдаты. – О.К.) не видели себя здесь в иной роли, как победителей, завоевателей, и вели себя соответствующим образом» [Дацышен 1996: 44]. Подобные оценки российского присутствия в Маньчжурии появились в публикациях лишь в последнее десятилетие. Посвящая свои работы теме КВЖД, авторы рассказывают о технических новшествах, предложенных русскими проектировщиками и конструкторами, а также об истории создания КВЖД и заселения русскими Маньчжурии.
Значимым событием в истории межгосударственных контактов двух стран является создание в Китае на рубеже XIX–ХХ вв. Русско-китайского банка [Петров 2000; Курто 2007]. Его открытие напрямую связано со строительством КВЖД и дальневосточной политикой Российской империи. По-прежнему привлекает внимание исследователей история Русской духовной миссии в Пекине. Регулярно переиздаются труды членов миссии, публикуются работы, посвящённые Китайской Православной церкви и миссионерской деятельности РПЦ в Китае [Новгородская 1993; Зимин 1993; История миссии 1997; Августин 2001; Андреева 2001; Шаталов 2001; Шубина 2001; Кирилл 2002; Ломанов 2002; Хохлов 2002; Владыкин 2003; Самойлов 2004; Бэй-гуань 2006; Ипатова 2006; Карезина, Адамек 2006; Манакова; Поздняев 2007; Волков 2010; Дацышен 2010]. Целый ряд научных исследований посвящена вопросу распространения христианства, в частности Православия, на Дальнем Востоке и в Азии [Поздняев Правосл. в зап. Китае 1997; Поздняев 1998; Ду 1999; Ломанов 1999; Титаренко 2002; Христианство 2006; Дацышен 2007; Курто 2009, 2009-2010, Секты]. Наиболее известные специалисты по этой теме – А.В. Ломанов, В.Г. Дацышен. Многие научные конференции избрали своей темой распространение Православия на Дальнем Востоке.
В 1993 г. к 275-летию Русской духовной миссии в Пекине был издан в Санкт-Петербурге сборник статей ведущих российских исследователей, занимающихся изучени-ем данного вопроса. В частности, Н.Ю. Новгородская попыталась осмыслить задачи, ко-торые ставились государством перед миссией, а также роль миссии в российско-китайском диалоге, она выявила существующие проблемы и определила возможные на тот момент способы их решения.
Особую роль в изучении положения Православия в Китае играет протоиерей, настоятель прихода святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Гонконге Диони-сий Поздняев. Из года в год он публикует новые материалы по самым разным вопросам, связанным с деятельностью Православной церкви в Китае. Многие из них уникальны и не использовались ранее в иных публикациях. Ежедневная миссионерская работа, общение с прихожанами Гонконга и верующими, разбросанными по всему Китаю, снабжает исследователя ценным материалом, часть которого он использует при написании своих работ. Д. Поздняев привлекает внимание к темам, забытым в советские атеистические годы; например, к истории строительства православных храмов, к вопросу о святых китайских мучениках. В последнее десятилетие труды протоиерея стали публиковаться регулярно. Они охватывают широкий круг тем, среди которых – церковная жизнь православных общин Маньчжурии, Синьцзяна, Пекина, Шанхая и других городов Китая. При его непосредственном участии была налажена максимально возможная в КНР церковная жизнь четырех храмов, что также нашло отражение в его публикациях [Поздняев Правосл. в зап. Китае 1997, Церковь на крови 2000, Церковная жизнь 2000, Прав. сознание 2006, Прав. церковь 2009; Христианство 2006]. В целом, исследователей привлекает не только история Русской духовной миссии, но и религиозные будни простых русских жителей Китая: молодежные объединения, участие верующих в строительстве храмов, проведении церковных праздников (Рождество, Крещение, Пасха, Троица и др.) и т.д. [Бовкало 2001; Кепинг 2001; Черкасов-Георгиевский 2003].
В последнее десятилетии ХХ в. – в первое десятилетие XXI в. тема золотоискательства, охватившего район Забайкалья, Маньчжурии и Приморья во второй половине XIX – начале ХХ в. вновь получила развитие [Игнаткин 1994; Русанов 1995; Сапоговская 1998; Баринов 1999; Ламин 2006; Афанасьев 2006; Скрипко, Семёнова, Снакин, Березнер 2009; Карсаков]. Интерес стали вызывать причины, толкавшие людей на столь рискованный труд, их жизненный уклад, формировавшийся в местах золо-тодобычи, нравы, царившие на приисках, социальная принадлежность старателей, формы адаптации к нестандартным условиям. Эта тема, связанная с незаконными русскими поселениями на китайской территории в районе реки Желтуги, стоит особняком в историографии русского присутствия в Китае.
Начиная с момента возникновения первых школ и кончая ныне существующими в Китае кафедрами по изучению русского языка, тема русского языка остаётся малоизучен-ной [Василенко 1996; Гридина 1996]. Крупным исследователем, занимающимся изучени-ем вопросов языковой адаптации русскоязычного населения в иноязычной среде, явля-ется Е.А. Оглезнева [Оглезнева 2003, 2007, 2008, Мятов 2008]. В центре внимания её исследовательской деятельности находится русский язык в Маньчжурии. Язык представ-ляет для неё инструмент, с помощью которого удаётся воссоздать образ города и его жителей. Активно работая в поле, исследовательница создаёт речевые портреты эмигрантов, изучает частную переписку и харбинскую периодику. Важное значение для изучаемой проблемы играют также работы о кяхтинском пиджине [Мусорин 2004; Перехвальская 2006, 2008].
Независимое направление образуют публикации Ю.В. Аргудяевой [Аргудяева 1997, 1998, 2000, 2005, 2006]. Она относится к числу немногих авторов, затронувших в настоящее время тему старообрядчества в Маньчжурии. Её многолетние полевые иссле-дования позволили воссоздать уже забытые реалии из жизни русских старообрядцев, переселившихся в начале ХХ в. на территорию северо-восточного Китая. Автора интересует не только православное восточнославянское население Маньчжурии, но и межэтнические контакты восточных славян, народов Восточной Азии и коренного населения в районе Дальнего Востока. Работы Ю.В. Аргудяевой, посвящённые, главным образом, культуре, быту и религиозной специфике крестьян-старообрядцев, проживавших в регионе, выходят в свет с 1990-х годов вплоть до настоящего времени.
В последнее время внимание исследователей всё больше привлекает уникальный район Китая – «русское Трёхречье». В результате, несколько учёных провели в этом реги-оне самостоятельные полевые работы и собрали ценный этнографический и лингвостра-новедческий материал. Итогом экспедиций стали статьи, посвящённые представителям русского национального меньшинства Китая. Среди немногочисленных исследователей данного историко-культурного явления В.Л. Кляус [Кляус. К истории Трёхречья 1997; 2008; Бытование фольклора 2008; Русский фольклор 2008; Старообрядцы 2009; Адм. ре-констр. 2010; Русская деревня 2010; 2011; Рождение 2011; Видеосъёмки 2012; Крестовые горы 2012], Д.Д. Курова [Курова 2011], О.И. Курто [Курто. 2009; Современные проблемы 2012], Лю Куйли [Лю Куйли 2001], А.А. Серкова [Серкова 2011], А.П. Тарасов, А.Г. Ян-ков [Тарасов, Янков 2012] и др.
Истории репатриации российских и советских эмигрантов в Китае и их последую-щей жизни в СССР [Аблажей 1998, 2002, 2003, 2007, 2010; Реэмиграция 2002], роли рус-ских в истории Синьцзяна и другим страницам русской истории Китая [Обухов 2007] по-священы работы Н.Н. Аблажей и В.Г. Обухова. Крупным исследователем и одним из ав-торитетных деятелей современного русского сообщества в Шанхае является Л.П. Черни-кова, которая уже на протяжении многих лет активно занимается изучением истории и современного положения русских в Китае. В её многочисленных работах сочетается каче-ственный научный анализ ранее неизвестных документов и личный опыт общения с представителями современных русских сообществ Пекина, Шанхая, Харбина и других городов [Черникова. Об авторе; Питер-Шанхай; История памятника 2000; Ван Чжичэн 2001; История памятника 2001; Русский клуб 2001; Судьба китаянок 2002; Первая колония 2003; Тюрко-татары 2003; Тюрко-татары в Шанхае 2003; Советские торговцы 2005; Исторические судьбы 2007; Нац. общины 2009; Русский Китай 2009; Вопросы 2012; На Восток 2012; Нансеновский комитет 2012; О долге 2012; Проблемы 2012; Русская пушкиниана 2012; Современные особенности 2012; Современные соотечественники 2012].
Смежной к исследуемой является тема восприятия в России образа Китая. Она включает в себя экономические, политические, культурные и научные контакты, сформи-ровавшиеся стереотипы и предрассудки, официальную пропаганду и пр. Можно с уверен-ностью сказать, что главную роль в формировании того или иного отношения к Китаю играют ведущие российские синологи и СМИ. Известными российскими китаеведами, определяющими отношение к Китаю в нашей стране, являются А.А. Бокщанин, А.В. Виноградов, Ю.М. Галенович [Галенович 2002, 2003], А.П. Девятов, А.И. Кобзев, А.А. Крушинский, В.Л. Ларин, А.В. Лукин, В.С. Мясников, О.Е. Непомнин, О.В. Островский, В.Я. Портяков, М.И. Сладковский, М.Л. Титаренко, С.Л. Тихвинский, В.Н. Усов, О.Л. Фишман и др. [Границы Китая 2001; Бокщанин 2002; Девятов 2002; Усов 2002, 2003; Фишман 2003; Тихвинский 2005; Мясников 2006; Сладковский 2006; Китай в 21 в. 2007; Лукин 2007; Раздвигая горизонты 2008; Виноградов 2008]. Большим тиражом издаются книги, посвящённые истории взаимоотношений России и Китая [Попов 2004]. Весьма любопытной книгой изданной в последние годы, является труд «Китай у русских писателей», вобравший в себя лучшие произведения русских и советских классиков о Китае [Романенко 2008].
Таким образом, за последние два десятилетия было издано большое количество книг о русском присутствии в Китае, а также о различных аспектах развития Китая и дву-сторонних отношений. Постсоветский исследовательский период отличается свободой в выборе тем и широтой привлекаемых для работы материалов. И потому число публикаций с каждым годом растёт в геометрической прогрессии.
2. Китайская историография
Китайскую историографию вопроса можно условно разделить на три этапа. К первому периоду относятся работы, созданные до конца XIX в. Первоначально «чужеземцы» не были предметом исследования китайских учёных. В итоге за многие годы в библиотеках Китая накопилось большое число этнографических творений: «Описание заморских стран» [Вэй Юань 1844], «Услышанные истории о странах за морями» [Хайго] и др. Созданные путешественниками и интеллектуалами произведения давали прогрессивной китайской интеллигенции знания о географическом положении России и других европейских стран, особенностях их климата, внешнем виде жителей (в основном среднего сословия), роде занятий населения, характерных чертах характера и т.п. Подобные сведения воссоздавали образ европейца, формировавшийся в сознании китайца, а также отношение к нему автора. На протяжении долгого времени в Китае не было каких-либо специальных исследовательских работ, посвящённых вопросам взаимодействия народов. Это объясняется равнодушным отношением китайцев к своим соседям вообще и к северному соседу-«варвару» в частности.
Второй период приходится на 50–80 годы XX в., когда русско-китайские отношения рассматривались в контексте агрессивной политики со стороны России. Китайские иссле-дователи с лёгкостью манипулировали обвинительными формулировками в адрес нашей страны, создавая России образ хитрого и коварного противника, вторгшегося на террито-рию Дальнего Востока и нацеленного на захват Северной и Южной Маньчжурии. Напри-мер, идеей освободительной борьбы китайского народа против иностранных интервентов пронизаны труды Юй Юаньаня [Юй Юаньань 1957]. Другой китайский автор Юй Шэнъу в работе «Синьхайская революция» [Юй Шэнъу 1981] подчеркивает, что Россия начала свой агрессивный курс по отношению к Китаю с захвата Северной Маньчжурии. Столь односторонний подход в освещении вопроса стал результатом ухудшения взаимоотноше-ний между нашими странами, а также следствием негативного опыта Китая, полученного от контактов с иностранцами в ходе опиумных войн, боксёрского восстания и т.п. В этом же духе выдержаны работы «Борьба ихэтуаней против России в провинции Хэйлунцзян», «Краткая история интервенции царской России в Китай», «Семь лет оккупации Ляодун-ского полуострова царской Россией» [Ша Э 1976; Ша Э 1978].
С началом «оттепели» в российско-китайских отношениях в 1980-х годах китайские учёные обратились в своих исследованиях к теме присутствия русских в Маньчжурии. Научные разработки начали осуществляться в Академии общественных наук КНР, а также в стенах различных исследовательских центров. Всё чаще стали слышны призывы к осторожному освещению противоречивых вопросов. В числе первых, заговоривших об этом, был китайский исследователь Ли Цзинцзе (г. Пекин). В 1989 г. в журнале «Лиши яньцзю» появляется работа Чжоу Иляна «История культурного обмена Китая и Запада» [Чжоу Илян 1987]. В ней последовательно освещалась история взаимодействия китайцев с европейцами вообще и с русскими в частности. В работе упоминаются и направленные в Китай Иваном Грозным казаки, и первые русские послы Ф.И. Байков, И.С. Перфильев, С. Аблин и др. Безусловной заслугой автора является стремление показать развитие культуры Китая в процессе её взаимодействия с другими культурами и, например с российской.
Год от года множится число работ, посвящённых теме русского присутствия в Китае [ Ван Чжичэн 1993; Чжу Юньчжэн, Ян Вэйлин 1995; Ли Сингэн, Ли Жэньнянь 1997; Ши Фан, Гао Лиин 1998; Ли Шусяо 2000; Ван Шэнцзинь 2002]. В большинстве из них авторы по-прежнему придерживаются позиции агрессивного характера российской политики, однако уже не отрицается и позитивная роль КВЖД в развитии региона и заселении его как самими китайцами, так и мигрантами [Ли Синшэн 1990; Синь Пэйлинь, Чжан Фэнмин, Гао Сяоянь 1999]. Совместный труд и проживание на одной территории представителей различных народов способствовало межкультурной коммуникации, знакомству с привычками и образом жизни друг друга [Го Юньшэнь 1995; Цзи Фэнхуй 1996].
В конце 90-х годов XX в. выходит коллективное исследование по истории взаимоот-ношений Китая со странами Запада, в том числе и с Россией [Чжун-Си 1996]. Вопросы иностранного влияния рассматриваются в нём с несколько новых позиций, помимо нега-тивных моментов подчеркивается и благотворное влияние стран Европы и России на дальнейшее развитие Китая. Итогом многолетних контактов Китая и Запада явилось зна-комство представителей двух разных культур с духовными и материальными достижени-ями друг друга. В целом, исследования данного периода не лишены политического кон-текста, но помимо прочего китайские учёные стали обращать внимание на вопросы взаи-мовлияния и культурного обмена между народами.
В начале нынешнего столетия китайские исследователи всё больше внимания уделяют вопросам этнокультурного взаимодействия. Показательным является издание двух фото-альбомов по истории Харбина и Даляня со вступительными статьями Ли Шусяо и Ли Юаньци [Ли Шусяо 2000; Ли Юаньци 2000]. Авторы, подчеркивая агрессивный характер западных держав (включая и Россию), не отрицают определённого позитивного влияния Запада на культуру этих городов. Тем не менее, китайские учёные надеются на то, что их соотечественники сделают нужные выводы из своего колониального прошлого и не по-вторят своих ошибок впредь. Формированию стереотипов в отношениях между народами был посвящён материал, опубликованный в журнале «Шэхуй кэсюэ чжаньсянь» [Дай Сюнь 2004; Сюнь Цзе 2004]. По мнению авторов работы роль носителей первичной ин-формации о китайцах для европейцев и наоборот выполняли миссионеры.
Исторический и культурный опыт взаимодействия русских и китайцев изучается в це-лом ряде институтов КНР, среди которых Институт этнологии и социологии Центрально-го университета национальностей (г. Пекин), Институт Северо-Восточной Азии Цзилиньского университета и многие другие. Тема межгосударственного партнёрства неоднократно обсуждалась и в ИДВ РАН [Развитие 2009].
Сопоставление работ российских и китайских исследователей показывает, что и теми и другими вопрос взаимодействия и взаимовлияния двух народов изучается поверхностно и в основном под «своим» углом зрения. Российские исследователи делают упор на изучение истории русского присутствия в Китае в основном до 1960-х годов. Их интересует культурное наследие албазинцев, квждинцев, белоэмигрантов, советских специалистов. Вместе с тем, практика сосуществования на китайской территории местного населения и русских мигрантов обычно остаётся без должного внимания. Мы знаем в основном лишь то, что русские зачастую весьма пренебрежительно относились к китайцам, выполняющим за них всю «чёрную» работу. Китайские же исследователи чаще всего видят в этом историческом опыте исключительно агрессию русских, не замечая мощного культурного и экономического толчка, который дало стране русское присутствие в разные исторические периоды. И в этом проявляется некоторая «неблагодарность» и «замалчивание» реальных фактов, что также не способствует развитию дружеских отношений между нашими странами. Таким образом, по нашему глубокому убеждению, расширение исследовательского поля двух стран способно оказать неоценимую услугу в деле улучшения качества российско-китайских контактов.
3. Иностранная историография
История русского присутствия в Китае нашла отражение в работах учёных из дру-гих стран: Кореи, Японии, США и др. Например, японские учёные неизменно уделяют большое внимание истории Маньчжоу-го (1932–1945 гг.). Взаимодействие русских и ки-тайцев они рассматривают с точки зрения влияния этого взаимодействия на жизнь самих японцев, переехавших в Маньчжурию. К числу учёных, разрабатывающих вопросы дан-ной тематики, относятся, например, Акира Косидзава [Акира Косидзава], Марико Асано Таманои [Марико 2000] и др. Исследованием современных контактов между народами (включая россиян), населяющими Северо-Восточную Азию, занимаются Кокусикан Ни-сихара Харуо, Мацумото Киничи, Хирояма Икуо, Ямагучи Есико и многие другие. В из-данной в 2002 г. книге «Япония и Азия в XXI веке» [Нисихара Харуо, Ямагучи Есико и др.] японскими учёными была рассмотрена проблема межэтнического взаимодействия в Азии. Для нас эта работа интересна анализом взаимоотношений китайцев и японцев – народов, с которыми у россиян исторически сложились особые отношения. Безусловно, в ряде случаев оценки, сделанные исследователями, отличаются чрезмерной субъективно-стью. Однако несомненной ценностью книги является положенный в её основу личный опыт исследователей.
Большой интерес для нас представляет работа американского учёного Д. Даллина «Восхождение России в Азии»[Даллин 1949], рассматривающая период с 1858 по 1945 г. и уделяющая большое внимание колониальной политике России. По мнению исследова-теля, российское меньшинство занимало более активную жизненную позицию в Мань-чжурии, нежели китайское большинство. Русские играли важную роль в экономической и политической жизни края, выбирали стратегию его развития [Даллин 1949: 83, 136]. Д. Даллин изучил вопросы освоения российского Дальнего Востока, трудности, связанные с этим, сферы пересечения интересов россиян и китайцев. Он описывает жизнь русских поселенцев на Дальнем Востоке, трудности, с которыми им приходилось сталкиваться, психологические проблемы и т.п. Всё это автор имел возможность наблюдать воочию, в ходе своих путешествий. Впрочем, весьма часто его описания напоминают по со-держанию тексты Н.М. Пржевальского, хотя прямые ссылки на работы русского учёного у исследователя отсутствуют. Помимо Д. Даллина русскую диаспору в Китае изучают многие американские и австралийские учёные. Их особый интерес вызывает тема КВЖД и белой эмиграции [Контенев 1934; Ристано 2003 и др.]. Во многом этому способствует то обстоятельство, что после Октябрьской революции были вывезены в США, Австралию, Францию и другие страны ценные русские архивы.
В 1994 г. вышла в свет фундаментальная работа профессора Дж. Стефана «Россий-ский Дальний Восток» [Стефан 1994]. И хотя рассматриваемая в ней тема не относится напрямую к исследуемому вопросу, книга представляет для нас определённый интерес. Данная монография целиком построена на материалах научной деятельности русских и советских учёных. В ней затронуты вопросы контактов между народами, проживающими на русском Дальнем Востоке, дан обзор исторического развития региона, уделено внима-ние положению китайской диаспоры в России.
Близкой к рассматриваемой нами теме является статья корейского исследователя Хон Ван Сука «Влияние исторических традиций на внешнюю политику России в Азии» [Хон Ван Сук 1998]. В ней автор пытается понять традиции России в восприятии Азии, очертить образы, формирующиеся в сознании россиян в ходе общения с представителями восточных стран.
В целом можно сказать, что русское присутствие в Китае интересует иностранных исследователей в основном как проявление внешней политики нашей страны, а также с позиции влияния российской политики на ту страну, к которой принадлежит тот или иной учёный. В этой связи темы строительства КВЖД и «белой эмиграции» вызывают особо пристальное внимание зарубежных учёных.
ГЛАВА 2. СТАНОВЛЕНИЕ КОНТАКТНЫХ ЗОН И НАЧАЛО РОССИЙ-СКОГО ПРИСУТСТВИЯ В КИТАЕ
2. Русское поселение в Китае в первой половине XIV в. Русские путешественники
Согласно наиболее ранним историческим свидетельствам история русского при-сутствия в Китае начинается в XIV в. Первым российским исследователем, донесшим до соотечественников сведеният об этом, стал архимандрит о. Палладий (П. Кафаров) [Кафа-ров 1877]. Русскому миссионеру удалось обнаружить ранее неизвестные сведения об ис-тории дома Чингизидов, согласно которым русские жители появились в Китае в годы монгольского владычества. В китайских памятниках этого периода русские и Россия обо-значаются терминами «олосы», «алосы», «улосы», «улусы», а на рукописной карте XIV в. в северо-западной части Монгольской империи значится государства «алосы». П. Кафаров предполагает, что данное наименование могло быть заимствовано монголами у мусульманских народов, называвших нашу страну «урус». Монгольская традиция созда-вать из представителей покорённых народов дружины, входившие затем в состав Пекинской гвардии, привела к формированию Кипчакского, Асу (из асов) и Русского полки. При этом, судя по тому, что среди асов были распространены такие имена как Негулай (Николай), Елия (Илия), Коурги (Георгий), Димидир (Димитрий), можно предположить, что многие из них были христианами [Кафаров 63-64].
Первое упоминание о Русском полке в китайских письменных источниках относится к 1330 г., времени правления хана Тутемура (Джаяду), по приказу которого главой Русского полка был назначен темник 3-й степени, а сам полк получил название «Сеан-Джу-улосы-хувэй-цинь-цзюнь», что в переводе означало «охранный полк из русских, доказывающих всем свою верноподданость». Полк подчинялся «Главному заведыванию Высшего военного совета в Пекине». Русских солдат разместили к северу от столицы, где правительством был выкуплен для них участок земли в 130 китайских десятин. Более точно место проживания русских военнопоселенцев указать сложно, предположительно оно находилось между «Великой стеной и Пекинской равниной». Русские получали в своё распоряжение земледельческие орудия и хлеб, также они обязаны были охотиться и поставлять добычу ко двору. Те же, кто уклонялся от охоты, подлежали наказанию [Кафаров 64].
В 1331 г. система темничества была заменена системой «командирства с пожалова-нием серебряной печати». Это означало, что Русский полк становился ближе по статусу ханскому. В том же году полк пополнился ещё 600 солдатами, история появления которых неизвестна [Кафаров 65]. Численность русских в Пекине увеличилась и в 1332 г. Согласно документальным свидетельствам в столицу в этом году сперва было доставлено 170 человек, затем 2500, а ещё позднее 30 человек со 103 подростками. Последнее упоминание о русских того времени относится к 1334 г. Дальнейшая судьба Русского полка и русских пленных неизвестна, однако сам факт существования русской колонии в XIV в. весьма примечателен [Кафаров 65].
В.С. Мясников [Мясников 2006: 321-336] и П.Е. Скачков [Скачков 1977: 14-15, 293] также пишут о том, что в китайской историографии отсчёт истории эпизодических кон-тактов Китая с Россией начинается с династии Юань. В источниках минского времени (1368–1644 гг.) нет ни одного упоминания о России. Оно появляется в период правлений Ивана III и Ивана IV, положивших начало «восточной политике Москвы» [Чэнь Дэнъюань 1929: 14-17; Хэ Ханьвэнь 1935: 64-65; Чжоу Жобинь 1960: 1-2]. Эти сведения были почерпнуты китайцами из европейских и японских источников.
Политическая обстановка в России долгое время не способствовала развитию от-ношений с Китаем, лишь в ХVII в. русские стали продвигаться на Восток, осваивая Си-бирь и граничащие с Китаем регионы. В связи с этим пути двух стран вновь пересек-лись. В 1601 г. в междуречье Оби и Енисея русскими был создан Мангазейский уезд, за-тем за рекой Енисей были возведены Енисейский, Красноярский, Томский, Тобольский остроги; близ Лены и Ангары были заложены Илимский и Братский остроги. Постепенно росло число контактов русских с китайцами. В 1608 г. Василий Шуйский направил к монголам отряд томских казаков, распорядившись узнать про китайское государство. Казаки встретили отпор со стороны монголов и были вынуждены повернуть назад, однако некоторые сведения о Китае им удалось получить.
У обеих стран возрастала потребность в установлении дипломатических и торго-вых отношений. Первый шаг в этом направлении был сделан Россией. Однако личность первопроходца долгое время провоцировала споры в научных кругах. В различные исто-рические периоды пальму первенства присуждали разным героическим личностям. Но основные дискуссии велись вокруг ограниченного числа людей: Иван Петрова и Бурнаша Ялычева (1567 г.), а также Ивана Петлина, Андрея Мадова и Пятоя Кизилова (1618–1619 гг.). В XVII–XVIII вв. учёные России и Запада сходились во мнении о том, что этим человеком был Иван Петлин. Оставленная им «Роспись Китайскому государству, и Лобинскому, и иным государствам, жилым и кочевным, и улусам, и великой Оби, и рекам, и дорогам» являлась главным, подтверждающим это документом. В 1818 г. Г.И. Спасский по хронографу из собрания Фролова, хранившегося в Императорской Публичной библиотеке в Петербурге, впервые опубликовал на русском языке статейный список, рассказывающий о путешествии Ивана Петлина и его товарищей [Сибирский Вестник 1818]. Кроме того, акад. В.С. Мясников в своей работе «Квадратура китайского круга» [Мясников 2006: 242] отмеает ещё один, ранее не упоминавшийся в литературе хронограф с описаниями путешествия И. Петлина, хранящийся в фондах Государственной библиотеки им. В.И. Ленина [РГБ, 310, № 361].
Однако Н.М. Карамзин высказывал свои сомнения по поводу первенства И. Петлина: «… сей Петлин, вероятно, не бывал в Китае, а списал донесение атаманов Ивана Петрова и Ялычева, упомянув только в начале о первом, а в конце прибавив несколько строк от себя» [Карамзин 1821: 241, 374-375 и примеч. 648], – датировав поездку последних 1567 г. Авторитет Н.М. Карамзина не подвергался сомнению, и многие годы исследователи опирались на его работы, не утруждая себя архивными поисками. И только в конце XIX – начале ХХ в. этот факт стал опровергаться архивными данными [Трусевич 1882: 1-3, 5-7] и исследованиями по истории Монголии и Китая начала XVII в. [Кюнер 1914: 4]. В 1914 г. вышла в свет основательная работа Ф.И. Покровского, подтверждающая первенство И. Петлина [Покровский 1914]. Однако у учёного недоставало исчерпывающих данных о путешествии, и спор продолжался ещё несколько десятилетий. В 1957 г. М.И. Сладковский, ссылаясь на китайские источники, вновь называет Ивана Петрова и Бурнаша Ялычева [Сладковский 1957: 8]. И только исследования акад. В.С. Мясникова, вероятно, ставят окончательную точку в затянувшемся споре. В Центральном государственном архиве древних актов учёным были обнаружены два ранее не введённых в научный оборот документа. Это поданная Иваном Петлиным в Посольский приказ «Челобитная…» и «Выписка…» по челобитной, составленная в Посольском приказе [Мясников 2006: 243]. Документы позволяют уверенно говорить о том, что именно томские казаки Иван Петлин и Андрей Мадов в 1618–1619 годах первыми побывали в Китае и привезли в Москву «Китайскому государству чертёж, и роспись, и грамоту от Тайбуна царя» [Мясников 2006: 244]. Примечательно, что в китайских хрониках не сохранилось никаких сведений о визите русских землепроходцев.
С политической точки зрения визит русских в Поднебесную не был плодотворным: китайский император не удостоил русских казаков аудиенции. Причину этого следует искать в мировоззрении китайцев. Согласно их представлениям, все иноземцы являлись подданными императора и, следовательно, должны были выражать свои верноподданни-ческие отношения в подарках и совершении придворного церемониала. В частности, от посланцев требовалось простираться ниц перед императором и ударить несколько раз лбом о землю. Но поскольку такое поведение было неприемлемо для русских казаков, они покинули Пекин, так и не увидев императора.
Петлин пробыл в Пекине всего четыре дня и к тому же не был принят императо-ром, тем не менее, на Родину он вёз грамоту, разрешавшую русским людям впредь приез-жать в Китай с посольствами и заниматься торговлей. Дальнейшее развитие официальных русско-китайских отношений продолжилось лишь в 1675 г., когда по поручению Николая Спафария привезённая И. Петлиным из Китая императорская грамота была переведена на русский язык:
«Валли, китайский царь: из Руси приехали два человека, И Валли, китайский царь, говорил им, русским людям: с торгом приходите, и торгуйте; и выходите и опять прихо-дите. На сем свете ты великий государь, и я царь не мал, чтоб между нами дорога чиста была, сверху и снизу ездите и что доброе самое привезете, и я против того камками доб-рыми пожалую вас. И ныне вы назад поедете и коли, опять сюда приедете, я как от вели-кого государя люди будут, и мне бы от него, великого государя, лист привезли, и против того листа и я буду лист посылать. И как листы от вас будут, и я с великою честию велю принять и людей взять…» [Первые документы 1960: 96].
Грамота состояла из двух частей. Первая была написана от лица императора Ваньли, вторая – от лица его сына:
«Китайского Валли-хана сын Джу-ханди. При моем отце от великого государя тор-говые люди приходили ко мне торговать, а ныне от великого государя торговые люди ко мне не ходят. А как при моем отце великого государя люди приходили и солнце видали, а ныне при мне не ходят твои люди. Как ко мне придут, и они столь светлы, будут, как на небеси месяц. А как твои люди доходить будут и мне радостно будет, и жаловать их ста-ну… И твои великого государя послы ко мне приходили три человека, и я тех твоих великого государя послов из своего государства до большой реки велел проводить с че-стью, и послал их проводить днища с 3000 человек» [Первые документы 1960: 97]..
Это грамотой китайская сторона выражала свою заинтересованность во взаимоот-ношениях с Россией. Пользуясь расположением китайской стороны и проявляя интерес к китайским товарам, привозимым в Москву бухарскими купцами, Россия направляет в Китай посольство во главе с Фёдором Байковым. Ему была вручена царская грамота, написанная согласно русскому дипломатическому этикету весьма витиеватым языком. Она стала первым официальным приветствием, направленным русским царём китайскому императору. Отправившись из Тобольска 25 июня 1654 г., отряд добирался до границ Китая почти год, а затем несколько месяцев ждал приема китайскими властями.
Посольская миссия Байкова осуществлялась с трудом, поскольку осложнялись це-ремониальными тонкостями китайского двора. За год до посольства Байкова в Пекин приезжал посланник тобольского воеводы Ярышкин, который после длительных переговоров исполнил перед китайским императором весь надлежащий обряд поклонения, после чего, ему была вручена императорская грамота, признающая русского царя подданным китайского правителя. Для Байкова же, учитывая его высокую миссию посланника Алексея Михайловича, такой обряд поклонения был неприемлем. Даже под угрозой смертной казни он отказывался передать китайским чиновникам царскую грамоту, ссылаясь на то, что должен передать её императору лично. Переговоры также осложнялись действиями русских казаков на северных рубежах маньчжурских владений. В результате, главе русского посольства так и не удалось побывать на аудиенции китайского императора. Переданные китайским церемониймейстерам подарки для императора были ему возвращены: несговорчивый русский не вызвал доверия китайского двора. Тем более, что находящиеся в то же время в Китае с неофициальным визитом голландские купцы согласились на все условия императорского двора. В итоге, первое официальное посольство России в Китай не было успешным.
Заселение русскими Сибири и Дальнего Востока и образование контактных зон
XVII в. стал периодом активных контактов между русскими и китайцами. Данные контакты имели различный характер. Во-первых, дипломатический. Начиная с визита И. Петлина, в Китай стали постоянно направляться русские посольства. Во-вторых, по мере продвижения русских вглубь новых земель – Сибири и Дальнего Востока – росло число контактов с китайцами. В-третьих, начался процесс формирования в Китае русских об-щин. О двух последних направлениях говорил в своих лекциях «Россия и Китай. 400 лет взаимоотношений» академик В.С. Мясников [Мясников 2011 (видео)]. По его словам, Россия и Китай уже на протяжении четырёх столетий взаимодействуют в рамках единой «контактной зоны» – Дальнего Востока. В этой контактной зоне проживают различные народы, находящиеся на различных уровнях развития. Они выполняют для наших стран роль посредников – «медиаторов». Россия была новичком в регионе, поэтому, выстраивая отношения с Китаем, она учитывала опыт монгольских и таёжных народов. В частности, именно монголы первыми рассказали русским о существовании китайского царства и о смене династии Мин. Другой формой взаимодействия являются, по мнению В.С. Мясни-кова, «контактные поля». Примером выстраивания отношений в рамках контактных по-лей является «Год России в Китае» или «Год Китая в России», когда представители двух стран приезжают друг к другу для культурного обмена. Контактные поля бывают двух видов – компактные и дисперсные. Примером полей компактного типа являются русские Шивэй-русской национальной волости АР Внутренняя Монголия (КНР), к дисперсному типу – русские общины, разбросанные по всей территории Китая. Рассмотрим эти направления подробнее.
Для того чтобы понять механизм появления русских в Китае, необходимо тщатель-но изучить историю двухсторонних контактов. Она же в свою очередь напрямую связана с процессом освоения русскими первопроходцами Сибири и Дальнего Востока, постепен-ным развитием российско-китайских отношений, а также процессом формирования гра-ниц между двумя государствами. В ХVII в. освоение Сибири проходило весьма активно. Во-первых, русские меха пользовались большой популярностью на Западе и являлись хо-рошим товаром, а леса региона изобиловали пушниной. Во-вторых, новые земли стимулировали развитие землепашества, ремёсел и скотоводства. В-третьих, казаки при-водили в русское подданство малые таёжные народы, взимая с них ясак и гарантируя защиту и покровительство взамен. Таким образом, казаки-первопроходцы и промыслови-ки первыми начали осваивать регион. Казаков влекла жажда наживы и милости царя, вторых – возможности личного обогащения. Обе группы существовали и действовали параллельно.
С 1620-х годов в районе между средним течением р. Енисей и устьем Ангары начал создаваться крупный хлебопроизводящий район, со временем достигший своими границами основанного в 1628 г. Красноярска. В это же время происходит дальнейшее промысловое освоение Восточной Сибири – Якутии и Прибайкалья. В верховьях р. Лены и по р. Илим формируется ещё один хлебопроизводящий район, число крестьянских дворов в котором в период с середины XVII в. по 1722 г. выросло со 136 до 9247. В районах рек Индигирка, Колыма, Яна, Оленеке и особенно в устье р. Лены часть промышленников стала оседать на постоянное жительство, и там стали возникать локальные группы постоянного старожильческого русского населения [Александров 1994: 278]. Вплоть до конца XVII в. сельско-хозяйственному освоению земель южной части региона препятствовали монгольское государство Алтын-ханов [Шастина 1949], Джунгарское ханство и др. С 1660-х годов по 1710 г. население Енисейского и Красноярского уездов возросло в четыре раза и достигало свыше 13 тыс. человек мужского пола. Значительную часть жителей новых районов составляли промысловики, сформировавшие основу будущего русского населения старожилов региона.
Взаимоотношения казаков-первопроходцев с народами, проживающими в регионе, не всегда были мирными. Казаки нередко вели себя жестоко в отношении местного насе-ления, совершая убийства, грабежи, насилие. А так как китайские власти не желали отда-вать без боя право взимать ясак с таёжных народов, всё это приводило к частым военным стычкам. Тем не менее русские продолжали осваивать земли к востоку от Енисея. Начи-ная с 1640-х годов в Сибири и на Дальнем Востоке казаками было основано много остро-гов, а тунгусы, буряты, дауры, дючеры, нанайцы, солоны и другие народы были приведе-ны в русское подданство. В 1643 г. Василий Данилович Поярков с казаками, перевалив Становой хребет, по рекам Алдан, Учур, Гонам достиг Зеи и Амура и описал жизненный уклад народов Приамурья. Пребывание экспедиции Пояркова на Дальнем Востоке и Си-бири отличалось бесчинствами и лихоимствами, в результате чего русских не один деся-ток лет называли «лоча», т.е. «злобные демоны» [Полевой 1995: 7–30].
В 1650 г. на месте небольшого даурского города первопроходцами был основан Албазинский острог, названный в честь даурского князя Албазы. С 1655 г. начинается активное заселение Приамурья. В этом же году создаётся Амурское казачье войско, а Нелюцкий острог по указу Алексея Михайловича получает статус воеводства. Спустя че-тыре года воеводству присваивают статус города и переименовывают в Нерчинск. Вплоть до 1780-х годов Нерчинск остаётся единственным городом Восточного Забайкалья.
В 1660–1680-е годы численность населения в районе Албазина быстро растёт. В результате похода Ерофея Павловича Хабарова в Приамурье (1649–1653 гг.) эвенки стали русскими подданными. Хабаров был одним из тех, кто собрал для России ценный матери-ал о землях вдоль р. Амур и о взаимоотношениях местных племён с Китаем [Допросы 1651].
Русское подданство принимало всё большее народов Сибири и Дальнего Востока, а контакты с Китаем становились интенсивнее. Следующей за первопроходцами и промысловиками волной освоения региона стало переселение в Сибирь крестьян. Оно велось в основном по инициативе государства, так как гарнизоны острогов нуждались в продовольствии, а путей сообщения для его подвоза не существовало. Крестьяне селились рядом с острогами, частично защищая их от набегов туземных племён. В результате в Сибири появились первые крупные поселения, ставшие затем сибирскими городами. С.М. Степняк-Кравчинский, говоря о русских поселенцах, писал, что нет ни одного народа, который столь сердечно относился бы к чужеземцу, как русские мужики, мирно жившие бок о бок с сотнями народностей, различных по расе и религии [Stepniak 1888]. В дореволюционной литературе писали, что русские переселенцы отличались духом терпимости к другим народам. Оседая на новых территориях, они располагали свои деревни рядом с селениями аборигенов. Возникали даже смешанные поселения, в которых происходило слияние пришлых крестьян и аборигенов. В Иркутском крае, Забайкалье, Приамурье и других местах вследствие смешения с сибирскими народами сильно менялись и внешний облик, и язык, и быт осевших там русских. Многое перенимали от русских и аборигены: русские избы, орудия труда, одежду, кулинарию, верования, обычаи, лексику. Рост числа русских городов и острогов в Сибири и на Дальнем Востоке вызывал настороженность Китая, внимательно следившего за всем, что здесь происходило. Нередко это приводило к военным столкновениям, в результате чего начала постепенно формироваться российско-китайская граница.
В целом же, заселение Забайкальского края, начавшееся с присоединения к России в XVII в. Якутии и Прибайкалья, проходило медленно, исключение составлял лишь район Албазина. Однако важным стимулом к освоению региона оказался тот факт, что новые территории были необычайно богаты природными ископаемыми. В 1670-х годах в Нерчинском воеводстве было открыто несколько крупных серебросвинцовых месторож-дений (например, Троицкое месторождение близ горы Культук). Прибывший в 1686 г. в Нерчинск плавильных дел мастер Лаврентий Нейтор летом 1687 г. смог получить из найденной руды первые тринадцать с половиной золотников чистого серебра. В 1689 г. в Забайкалье направилась группа специалистов во главе с русским рудоплавным мастером Яковом Галактионовичем Галкиным с целью строительства Аргунского сереброплавиль-ного завода. Монетный двор русского государства испытывал нужду в серебре и серебря-ной руде, а освоение новых серебряных месторождений могло обеспечить бесперебойную поставку металла в столицу. Даже некоторая небрежность в обеспечении охраны восточ-ных рубежей не охлаждала интереса России к открытию новых месторождений в Забай-кальском крае и укреплении своих позиций в регионе.
Несмотря на все сложности, в XVII в. в Сибири в ходе торгового, промышленного и сельскохозяйственного освоения сложились обширные районы проживания русского оседлого земледельческого населения с локальными промысловыми группами в тундро-вой полосе. Они заложили основу этнической территории русского заселения. Точных данных о численности проживавших в регионе русских нет, однако в списках Сибирского приказа сохранились записи о том, что в период с 1662 по 1683 г. число находящихся на службе в Нерчинском воеводстве людей колебалось от 46 до 200.
К 1719 г. в результате миграций и различных демографических процессов была сформирована историко-этническая территория русского народа. В Сибири (Тобольская, Енисейская, Томская, Иркутская, Якутская обл., Камчатское упр.) в 1719 г. проживало 483 тыс. человек, из которых 323 тыс. (69 %) человек – русские. К концу века, в 1795 г. здесь насчитывалось уже 1182 тыс. человек, из которых русских было 819 тыс. (69 %) [Алек-сандров 1994: 281].
Особую страницу в истории освоения Сибири и Дальнего Востока занимают староверы. В числе прочих к этой группе русских переселенцев относятся так называемые кержаки – этнографическая группа русских старообрядцев. Слово «кержак» происходит по некоторым данным от названия реки Керженец в Нижегородской области. В 1720-х годах, после разгрома Керженских скитов десятки тысяч кержаков бежали на восток – в Пермскую губернию. Затем с Урала они расселились по всей Сибири, до Алтая и Дальнего Востока. Они были одними из первых русскоязычных жителей Сибири – «старожильческое население», вели достаточно замкнутый, общинный образ жизни со строгими религиозными правилами и традиционной культурой. В Сибири их называли сибиряками и чалдонами. Кержаки занимались в основном сельским хозяйством. Долгое время они противопоставляли себя более поздним переселенцам в Сибирь – «расейским» (российским), но впоследствии практически полностью ассимилировались с ними из-за общего происхождения [Кержаки 2006 (видео)]. Часть кержаков и других старообрядцев со временем переселилась в Китай, стараясь спасти свою веру от притеснений официальной православной церкви.
В XVIII в. на формирование русской этнической территории в Сибири оказывало влияние два основных фактора: 1) организованные правительством массовые переселения; 2) стихийные переселения. По-прежнему главным источником пополнения населения оставались вольные переселенцы и естественный прирост, который был выше, чем в европейской части России. В это время именно старожил-сибиряк стал играть ведущую роль в освоении Сибири, численно превосходя местное разноплеменное население. По официальным данным, в 1710 г. всего в Сибири насчитывалось около 314 тыс. русских переселенцев обоего пола (на 100 тыс. больше численности местного населения); из них 66 тысяч проживало в Восточной Сибири. В абсолютных цифрах русское население Сибири (мужской пол) с 1710 по 1795 г. выросло втрое – со 158 тыс. человек до 448 тыс., а с лицами женского пола достигало 1 млн; в Восточной Сибири насчитывалось 122 тыс. человек, из которых большая часть проживала в Енисейско-Красноярском и Илимско-Иркутском регионах (более 80 тыс. чел. мужского пола). Начиная с 1760–1780-х годов существенное увеличение численности населения Сибири произошло в результате ссылки [Александров 1994: 279].
Урегулирование с Китаем вопросов границы вдоль монгольских земель и построй-ка сложных оборонительных линий в Западной Сибири и на Алтае создали благоприятные условия для перемещения земледельческого населения из таёжной полосы на юг, на более плодородные земли. Русское правительство было заинтересовано в развитии крупной горнорудной промышленности на Алтае, близ Нерчинского сереброплавильного завода и т.д. Кроме того, в регионе осуществлялась прокладка внутрисибирских трактов, среди которых особое значение имел тракт на Кяхту. Они облегчали отток жителей из уже заселённых таёжных районов, порождая рост плотности населения там, где имелись наиболее благоприятные условия для хозяйствования. Проведение Сибирского тракта и общесибирское перемещение населения на юг оказали решающее влияние на перераспределение русского населения в Прибайкалье, которое ранее концентрировалось в нескольких районах – по берегам верхней Лены, вокруг Илимска, Иркутска, Братска, Бельска [Александров 1994: 279–280].
В процессе расширения границ империи этническая ситуация усложнялась, образовывались новые районы с этнически смешанным населением. Во второй половине XIX в. в состав России вошёл Дальний Восток. Таким образом, миграционное движение русского населения в XIX – начале ХХ в. не прекращалось. По переписи 1897 г. всё население страны насчитывало 116 млн. чел, из них русские составляли 48 % его состава (55 млн. человек), большая часть которых проживала в европейской части страны. Из 6 млн. населения Сибири русских насчитывалось 4,9 млн человек (70 % населения), из которых 6 % было сосредоточено в Восточной Сибири. Из русских,осевших во второй половине XIX в., на Дальнем Востоке около 75 % поселились в Амурско-Приморском районе.
Албазинцы как историко-этнографический феномен
Город Албазин (ныне село Албазино Сковородинского района Амурской области) – это первое русское поселение на Амуре. Албазинский острог был основан Ерофеем Ха-баровым в 1651 г. на месте укреплённого селения даурского князя Албазы недалеко от слияния рек Шилки и Аргуни. После ухода отряда Хабарова селение запустело, пока в 1665 г. в нём не обосновались русские казаки, промысловики и крестьяне во главе с Ни-кифором Черниговским – бежавшие на Амур после восстания против илимского воеводы. Сибирская администрация формально не признавала их поселения, но албазинцы продол-жали считать себя поданными России и отсылали в ближайшие остроги собранную на Амуре пушную дань. В 1672 г. Черниговский и его люди были прощены, а в Албазин был назначен правительственный представитель – приказчик. В 1682 г. было образовано Албазинское воеводство, в которое вошло Приамурье по обоим берегам от слияния рек Шилки и Аргуни. Туда был послан воевода Алексей Толбузин. В период с 1678 по 1684 г. острогом управлял сын боярский Григорий Лоншаков.
Деятельность русских в Сибири и на Дальнем Востоке беспокоила китайское пра-вительство. Возмущённые русскими притязаниями на влияние в регионе китайцы оказы-вали всяческое сопротивление продвижению и укреплению русских на новых землях. Российско-китайские контакты всё чаще превращались в вооружённые столкновения, од-ним из самых значительных среди которых было взятие китайской армией русской крепо-сти Албазин в 1685 г. Сорок пять казаков, захваченных в плен, приняли покровительство китайского императора, положив начало новой странице в истории русского присутствия в Китае. Всех пленных китайцы называли русскими, хотя среди них, вполне возможно, были крещёные буряты, калмыки, потомки от смешанных браков и пр.
Албазинцев компактно поселили во Внутреннем городе у ворот Дунчжимэнь. Им-ператор Канси причислил их к почётному военному сословию, которое занимало высокое положение в сословной иерархии Древнего Китая, и зачислил с хорошим жалованием в «русскую роту» жёлтого с каймой знамени императорской гвардии. Пленные албазинцы наравне с другими солдатами получили казённые квартиры, денежное довольствие и зе-мельные наделы. Ввиду того что китайцы не хотели отдавать своих дочерей замуж за иноземцев, согласно императорскому приказу жёнами русских стали китаянки, вдовы казнённых преступников, что, по мнению члена Русской духовной миссии в Пекине, стало «одною из главных причин быстрой нравственной порчи наших казаков», так как «языческие развращённые жёны внесли полную дисгармонию в их семейную жизнь».
Историк Е. Шиляев пишет: «Это были вдовы – жёны казнённых преступников, проститутки и женщины, осуждённые за какие-то преступления. На первый взгляд этот шаг богдыхана мало согласовывался с тем благорасположением, с которым император Канси неизменно относился к албазинцам, однако объяснялся он просто и вовсе не озна-чал какого-то недовольства со стороны китайского императора. Дело в том, что Китай тех времён неизменно испытывал женский кризис, т.е. недостаток в стране женского населе-ния… К этому следует присовокупить, что отнюдь не многие китайские или маньчжур-ские семьи согласились бы добровольно отдать своих дочерей в жёны каким-то неведо-мым чужеземным пришельцам – краснобородым дьяволам. Окормлявший албазинцев православный священник Максим Леонтьев исправил ситуацию, окрестив китаянок и совершив венчальные обряды, а в дальнейшем и окрестив новорожденных» [Старосельская 2006: 15–16].
В течение долгого времени албазинцы числились в маньчжурских знаменных вой-сках, влияние маньжчуров на них было особенно существенно. Внешне албазинцы весьма быстро утратили русские черты, сохраняя в облике лишь трудноуловимые признаки евро-пеоидности. В быту они придерживались китайского образа жизни. Из перенятого у маньчжуров – маньчжурские головные уборы, которые носили жёны албазинцев. В первой половине XVIII в. в китайском сознании сформировался чёткий образ пекинского албазинца. По сохранившимся описаниям, это были люди, не знавшие никакого ремесла, поскольку, будучи солдатами, т.е. привилегированным сословием, они считали другие занятия недостойными себя. Албазинцы жили не по средствам и в скором времени обеднели, несмотря на большое жалование, доходившее до 15 рублей в месяц, и другие привилегии. «Нерасчетливый, занятый собой и своим благородством, не знающий чем избавиться от тяготившего над ним свободного времени и несносной скуки, постоянно слоняющийся по улицам, гостиницам и театрам, куривший подчас опиум, больной душой и телом, он скоро очутился в неоплатных долгах у столичных ростовщиков, став в конце концов притчей во языцах» [Бородин 1935: 8].
Албазинцы в течение длительного периода времени выполняли роль драгоманов и толмачей, оказывая услуги русским дипломатам, купцам и путешественникам. Каждое новое поколение знало русский язык всё хуже. Однако важной отличительной чертой ал-базинцев по-прежнему оставалась православная вера. Их первым священником, как уже упоминалось выше, был Максим Леонтьев. Согласно одним источникам он служил насто-ятелем Воскресенской церкви в Албазине, откуда привёз с собой в Китай церковную утварь и икону Николая Чудотворца. Другие источники утверждают, что он являлся чле-ном отряда землепроходца Григория Мыльникова, вышедшего летом 1683 г. из Албазина в леса Приамурья и захваченного в плен отрядом маньчжуров. Так или иначе, в Китае у албазинцев был свой священник и собственная православная часовня, обустроенная на месте святилища китайского божества Гуань-ди. Данная часовня получила среди китайцев название «Лоча мяо» .
В 1695 г. митрополит Тобольский и Сибирский Игнатий (Римский-Корсаков, 1639–1701 гг.) прислал в Пекин в помощь албазинцам священника и диакона. Они должны были привезти в Китай антиминс, миро, богослужебные книги, церковную утварь для освещения храма и совершения постоянных богослужений. В 1696 г. отец Максим вместе с прибывшими из России священнослужителями освятил пекинскую часовню в честь Святой Софии – Премудрости Божией. Храм также сохранил за собой название Никольский из-за находившейся в нём иконы Николая Чудотворца, привезённой из Албазина.
В 1700 г. Петр I издал указ, согласно которому митрополиту Киевскому Варлааму Ясинскому надлежало найти для занятия митрополичьей кафедры в Тобольске человека доброго и учёного, а митрополиту Тобольскому в свою очередь повелевалось избрать 2–3 молодых человека для изучения китайского и монгольского языков, чтобы они впослед-ствии могли распространять христианство в Китае. В это же время решался вопрос с ос-нованием в Пекине духовной миссии, которая должна была: 1) быть посредницей между Россией и Китаем, 2) поддерживать христианство среди русских поселенцев и по возмож-ности привлекать к христианству китайцев и 3) поставлять драгоманов, каковыми, дей-ствительно, до самого последнего времени были члены Русской духовной миссии. В 1711 г., а по некоторым данным в 1712 г., скончался священник Максим Леонтьев. Албазинцы остались без духовного окормления. Однако в том же 1712 г. было утверждено создание Русской духовной миссии, в состав которой вошли архимандрит Илларион (Лежайский), иеромонах Лаврентий, иеродиакон Филипп и семь причетников. О деятельности первой миссии сохранилось мало сведений. По Кяхтинскому договору (1727 г.) дозволялось жить при посольском дворе одному русскому священнику. При посольстве была устроена цер-ковь во имя Сретения Господня. С этого времени определено было впредь посылать через каждые 10 лет архимандрита, 2 иеромонахов, иеродиакона, 2 причетников и 4 учеников из средних духовно-учебных заведений. Новая миссия (1729 г.) расположилась в посольском подворье, где с этого времени и находилась до 1863 г., когда вернулась на прежнее место.
На протяжении всего существования миссии её главами являлись незаурядные, вы-сокообразованные люди. Благодаря их стараниям Россия получила первые научные сведе-ния о Китае. Хотя основной задачей миссии оставалось поддержание веры и памяти о русском происхождении в потомках албазинцев. Во время миссии о. Амвросия (Юматова) (1755–1771 гг.) были отремонтированы церковь и другие здания, имевшие особое значе-ние для русской общины города. Вклад следующего за А. Юматовым руководителя мис-сии о. Иакинфа (Бичурина) имел больше научное, нежели миссионерское значение. Свое-му преемнику о. (Петру Каменскому) он передал миссию в 1818 г. практически в исход-ном виде.
При Каменском миссия вновь усилила свою работу с албазинцами, в частности в Пекине была открыта школа для албазинцев. Архимандрит Гурий (Карпов) перевел на китайский язык Евангелие, что позволило многим забывшим русский язык албазинцам приобщиться к основам христианского вероучения. В 1858 г. согласно условиям Тяньцзиньского договора миссионеры Русской духовной миссии получили право проповедовать во внутренних областях Китая и выезжать, когда и куда угодно. Это благоприятным образом повлияло на деятельность пекинской миссии, в состав которой на тот момент входили такие выдающиеся члены, как архимандрит о. Палладий (Кафаров) и иеромонах Исаия Пешкин. Во время боксёрского движения (1900 г.) Русская миссия понесла тяжёлые потери – человеческие, духовные и материальные. Сами члены миссии спаслись в здании английского посольства, но церкви были сожжены, церковную утварь также не удалось спасти. Особенно значимой была потеря типографии, вместе с которой погибли вырезанные на дереве китайские иероглифические тексты богослужебных книг общим объёмом около 30 000 знаков и архив миссии. Из 1 000 человек паствы было убито до 300 человек, позднее причисленных Русской православной церковью к лику святых. Многие из верующих отреклись от Христа. В числе пострадавших от рук участников Боксёрского восстания было много албазинцев.
Русская духовная миссия в Китае со временем превратилась в духовный, культур-ный и научный центр, дипломатическое представительство России в Китае. И если снача-ла импульсом к созданию миссии стали духовные потребности албазинцев, то позднее уже миссия радела о том, чтобы албазинцы окончательно не утратили свою историческую память и связь с Россией.
В настоящее время в Китае проживает довольно значительная община албазинцев. В ходе проводимых нами опросов было установлено, что численность современных алба-зинцев составляет порядка 300 человек [ПМА янв. 2011]. Наиболее многочисленные их группы находятся в Пекине и Харбине. Генеалогию потомков русских казаков проследить сложно, поскольку, испытав сильное китайское и маньчжурское влияние, они были склонны менять свою фамилию в каждом последующем поколении. Однако некоторые из них до сих пор помнят свою русскую, «родовую» фамилию.
«Я албазинец. Мои бабушка и дедушка имели русские корни. Можно с уверенно-стью сказать, что в ХХ в. быть русским было довольно тяжело. Боксёрское восстание, Культурная революция, периоды нестабильности… В такие периоды особенно остро чув-ствовалась неприязнь китайцев ко всему чужеродному, некитайскому. Во всех виделись шпионы и враги. Исключений не делалось даже для тех, чьи родители и кто сам родился и вырос в Китае. Мои предки помнили об этом, хотя и скрывали это от знакомых» [Интервью с Василием Р.].
Современные албазинцы внешне ничем не отличаются от китайцев. Уловить в их облике русские черты практически невозможно. По-русски, за небольшим исключением, они не говорят. Навыки восприятия русской речи объясняются не передающимися из по-коления в поколения знаниями, а более поздним, осознанным интересом к историческим корням. Результатом такого интереса чаще всего является знание русского алфавита, спо-собность читать по-русски и умение написать свою русскую фамилию русскими буквами. Многие албазинцы не имеют и этих навыков, что, в частности, подтверждается высказы-ванием одного из опрошенного нами респондента:
«Мои родители уже не говорили по-русски. Бабушка и дедушка знали наизусть не-которые русские молитвы. Евангелие они читали на китайском языке. Русский язык я учу сам, в свободное от работы время. Я врач традиционной китайской медицины» [Интер-вью с Василием Р.].
Как выяснилось, главной отличительной чертой албазинцев является принадлеж-ность к православной церкви. На протяжении почти трёх столетий албазинцы находились в ведении Русской православной церкви, только после создания Китайской автономной православной церкви они стали подчиняться китайскому религиозному институту.
«В Покровском соборе я стараюсь бывать каждое воскресенье и по праздникам. Посещая храм, я выражаю уважение памяти своих предков, а также имею возможность общаться с другими верующими, со многими из которых мы дружим уже давно. Кроме того, в храм регулярно приезжают русские. Для меня это возможность услышать русскую речь» [Интервью с Василием Р.].
Другой албазинец подтверждает значимость православия для албазинцев.
«Сложности, с которыми нам приходится сталкиваться, сохраняя свою веру, не столь велики. Возможно, я придерживаюсь такого мнения потому что меня самого они не коснулись. В моей семье не принято было разговаривать с кем бы то ни было на религиозные темы. Считалось, что это наше, внутрисемейное дело, что так мы выражаем почтение к нашим усопшим предкам. Сейчас я регулярно бываю в церкви, ставлю свечки. Огорчает только то, что современные православные верующие в Китае практически не имеют возможности окрестить своих детей. Но я думаю, что это не столь важно, ведь, подрастая, они помнят о том, что они православные... Мой знакомый сейчас учится в русской семинарии. Если ему разрешат, когда он вернётся, он станет новым священ-ником» [Интервью с Петром С.].
В ходе исследования нам удалось установить, что среди потомков албазинцев есть случаи переезда в Россию. В основном на такие поступки способны дети и внуки священ-нослужителей, пострадавших во время Боксёрского восстания и в более позднее время. В годы политической нестабильности чинимые албазинцам притеснения были особенно сильными. Потомков русских переселенцев нередко называли армаоцзы (二帽子), что при дословном переводе означает «вторая шапка». Такое словосочетание весьма оскорби-тельно. Его используют, когда хотят указать на предателя и пособника иностранцам. Дети священников-албазинцев традиционно воспитывались в богобоязненной атмосфере. Им прививалась любовь к России, русской культуре, книгам. Несмотря на то что местом их рождения является Китай, они считают себя русскими. Такое самоощущение побуждает их к переезду на постоянное место жительства в Россию, где они живут в соответствии с русской культурной традицией.
В ходе наших полевых исследований нами были выявлены любопытные факты из жизни современных албазинцев. Например, в Харбине некоторые из албазинцев в настоя-щее время находятся на службе в Государственном управлении КНР по делам религий. В их обязанности входит фиксация (в письменной форме или на фото- и видеоаппаратуру) всех посетителей Покровского храма, приехавших из России и стран бывшего СССР, об-щение с ними, выяснение намерений и целей посещения храма, а также наблюдение за деятельностью приходской общины. Такого рода деятельность осуществляется с целью предотвращения возможности бесконтрольного роста влияния РПЦ в Китае. Албазинцы особенно пригодны для реализации подобных заданий, поскольку имея русские корни, они вызывают у приезжающих в Китай русских определённое доверие, а значит способны провоцировать их на откровенный разговор.
В настоящее время российская сторона предпринимает попытки сплотить общину албазинцев, повысить её интерес к России, оказать поддержку в сохранении языка и веры предков. С этой целью в 2004 г. глава Русского клуба в Пекине Сергей Шилин обратился к архиепископу Благовещенскому и Тындинскому Гавриилу с предложением привезти в Пекин чудотворную икону албазинской Божией Матери «Слово плоть бысть». И хотя этой задумке не суждено было осуществиться, с этого момента русская общественность активизировала деятельность по укреплению взаимоотношений с албазинцами. В частности в том же 2004 г. Посольство РФ в КНР пригласило албазинцев на празднование Дня Победы.
Большое значение для укрепления национального сознания албазинцев играет пра-вославная церковь. На территории российского посольства регулярно проводятся бого-служения. По большим праздникам на службу допускаются албазинцы – граждане КНР. Священник Дионисий Поздняев, окормляющий православных христиан в странах Восточной и Юго-Восточной Азии, всячески поддерживает их. В частности, при его поддержке некоторые из молодых албазинцев были направлены в Россию для прохождения обучения в Санкт-Петербургской духовной семинарии и других духовных учреждениях страны. Возможно, в будущем кто-либо из них возглавит Китайскую Автономную православную церковь, хотя в настоящее время лицам, получившим духовное образование за рубежом, запрещено заниматься миссионерской деятельностью в Китае.
ОПЫТ АДАПТАЦИИ И ПЕРВЫЕ СООБЩЕСТВА РУССКИХ В КИТАЕ. ЭВОЛЮ-ЦИЯ ОБЩИН
Русские жители Пекина и их роль в эволюции русского сообщества Китая:
Русская духовная миссия в Пекине.
Создание Русской духовной миссии в Пекине во многом было обусловлено существо-ванием общины албазинцев. Узнав о деятельности отца Максима Леонтьева и его усилиях по сохранению веры среди бывших русских подданных, правительство России обратилось к китайскому императору с просьбой освободить пленных или разрешить постройку в Пекине русской церкви. Пётр I – первый русский правитель, осознавший необходимость создания духовной миссии в Китае. Его указом от 18 июня 1700 г. было положено начало подготовки специалистов в области языков народов Китая, их обычаев и культуры, а также началось обсуждение вопроса о создании в Поднебесной миссии. По мнению правительства это соответствовало политическим и торговым интересам России.
После смерти Максима Леонтьева в 1712 г. албазинцы обратились к России с просьбой прислать им нового священника. Это событие вновь подняло вопрос о создании духовной миссии. В результате, в 1714 г. из Москвы в Пекин был направлен архимандрит Илларион Лежайский со свитой. В состав свиты вошли иеромонах Лаврентий, иеродиакон Филипп и семь причетников. В Китай они везли иконы, церковную утварь, богослужебные книги и митру. В пути миссия пробыла почти два года, прибыв в Поднебесную лишь в 1716 г. Китайская сторона торжественно приняла членов миссии и зачислила их на императорскую службу, выделив казённые квартиры около албазинской церкви и ежемесячное жалование. В их лице китайские власти хотели видеть служащих, работающих над удовлетворением духовных нужд гвардейской роты цинских войск, и не более того. Но безучастность к политическим интригам, практикуемым католиками, позволила русским миссионерам добиться расположения императорского двора. А Кяхтинский договор от 14 июня 1728 г. дал Русской духовной миссии официальный статус и право россиянам проживать на территории миссии и совершать богослужения. Все члены миссии должны были оставаться в Пекине в течение десяти лет (чаще всего больше) до прибытия новой миссии. Обычно она состояла из архимандрита, двух иеромонахов, двух причетников и четырёх учеников из средних духовно-учебных заведений. Только Тяньцзиньский договор 1858 г. позволил членам миссии свободно приезжать и покидать страну [Православие в Китае 2010: 34].
Первая миссия проживала на Северном подворье, там, где обосновались албазинцы. Вторая миссия была переведена на Южное подворье (Наньгуань). Здесь был поставлен каменный храм во имя Сретенья Господня, куда была перенесена икона Святителя Нико-лая. Позднее в Пекине была построена церковь во имя Успения Богоматери, духовно под-держивавшая русских купцов, приезжавших в Китай по торговым делам [Русская духов-ная миссия].
Основной заботой православных священников, проживавших в Китае, было окормле-ние местной паствы – албазинцев и небольшого числа православных китайцев, – сохране-ние в них веры, а также помощь русским торговым караванам. В 1732 г. православная об-щина Пекина состояла из 50 дворов албазинцев. Второй миссии удалось крестить 25 ки-тайцев и подготовить к принятию крещения восемь человек. Священный Синод призывал членов миссии не перегружать разума обращаемых чрезмерными церковными преданиями, терпимее относиться к несоблюдению поста и избегать рассказов о чудесах и откровениях.
На рубеже XVIII и XIX вв. число китайцев, принявших православие, было всё так же мало. В основном это были местные сотрудники миссии, стремившиеся закрепиться на службе. К 1794 г., на начало деятельности восьмой миссии, численность православной общины в Пекине составляла 30 мужчин и 4 женщины, 25 из которых были албазинцы. Члены миссии были невысокого мнения об албазинцах, считая, что они полностью ото-шли от православной веры и уподобились своим китайским жёнам, поклоняясь идолам, страдая от безделья и курения опиума [Православие в Китае 2010: 44].
Главе десятой миссии Петру Каменскому (1821-1830 гг.) удалось вернуть в лоно пра-вославной церкви 53 отпавших от веры албазинца и крестить 16 китайцев. Благодаря его усилиям, в Пекине была открыта специальная школа по подготовке проповедников. Пер-выми её учениками стали десять албазицев. А в 1861 г. в деревне Дундинъмэнь было от-крыто православное училище, образование в котором начали получать семь детей. На мо-мент принятия решения об открытии училища в деревне проживало десять человек с рус-скими корнями.
Для успешной работы в Пекин направлялись незаурядные личности, обладавшие глу-бокой верой, обширными знаниями, навыками ведения переговоров. Миссия взрастила большое число не только духовных деятелей, но и учёных, среди которых – первые круп-ные синологи И.К. Рассохин (1707-1761 гг.), А.Л. Леонтьев (1716-1786 гг.), И.Я. Бичурин (1785-1853 гг.), О.М. Ковалевский (1800-1878 гг.), И.И. Захаров (1814-1885 гг.), П.И. Ка-фаров (1817-1878 гг.), В.П. Васильев (1818-1900 гг.). К примеру, руководитель девятой миссии архимандрит Иакинф Бичурин (1806-1821 гг.) работал над составлением китайско-русского словаря, изучал историю Китая, Монголии, Тибета, Центральной Азии. Руководители миссии трудились над переводом святоотеческих текстов, изучением ки-тайского и маньчжурского языков, составляли отчёты о политической и экономической ситуации в стране, подробно описывали всё увиденное в Китае, изучали духовное и культурное наследие Китая.
Многочисленные попытки русского правительства открыть в Пекине ди-пломатическое представительство долгие годы не давали плодов. В результате миссия на протяжении многих лет была практически единственным источником достоверных сведений о происходящем в Китае. Всего к 1860 г. состав миссии сменился четырнадцать раз. Кроме того, долгое время отношения с Китаем не входили в число приоритетных направлений международной политики Российской империи. Лишь в 1861 г. в Китае была открыта Российская дипломатическая миссия. С этого момента православная миссия стала заниматься исключительно религиозной деятельностью, а дипломатическая миссия – политическими вопросами. В это же время подворье Русской духовной миссии получает название «посольский квартал».
Вплоть до 1898 г. в качестве посланников в Китай назначались довольно случайные люди. Первым человеком, занявшим эту должность, стал А.Е. Влангали (1863-1873 гг.). Его преемниками позднее стали Е.К. Бюцов (1874-1882 гг.), К.И. Вебер (1882-1883 гг.), С.И. Попов (1883-1886 гг.), А.М. Кумани (1886-1890 гг.), К. Клейменов (1890-1891 гг.), А.П. Кассини (1891-1896 гг.), А.Н. Шпейер (1897-1898 гг.), М.Н. Гирс (1898-1901 гг.), П.М. Лессар (1901-1905 гг.), Д.Д. Покотилов (1905-1908 гг.), И.Я. Коростовец (1908-1912 гг.), В.Н. Крупенский (1912-1916 гг.), Н.А. Кудашев (1916-1917 гг.). Все эти люди по очереди находились во главе российской колонии в Пекине. С их помощью отношения между Россией и Китаем перешли на качественно новый уровень.
До 1900 г. деятельность духовной миссии сводилась к проповеди православия среди китайцев, а также перевода и издания на китайском языке духовной литературы. В июне 1900 г. произошло восстание ихэтуаней, в результате которого было зверски убито 215 православных китайцев и албазинцев. Начальнику миссии архимандриту Иннокентию с братией и несколькими прихожанами удалось укрыться на территории Российской ди-пломатической миссии, где они провели два месяца. Позднее растерзанные в Китае православные верующие были причислены к лику святых.
После того, как восстание было подавлено, архимандрит Иннокентий энергично взялся за восстановление миссии. В Пекин он привёз много послушников, хорошо владевших различными ремёслами. Они начали активно воссоздавать первоначальный облик обители, а также развернули бурную хозяйственную деятельность. Всего за несколько лет им удалось возвести, а где-то и возвратить к жизни архиерейские покои, церковь Во имя Св. Иннокентия, Успенскую церковь, братский корпус, женский монастырь, две школы с общежитием для китайских детей, хозяйственные постройки. На месте разрушенной церкви Успения Богоматери была построена церковь Во имя Всех Святых мучеников со склепом, где были захоронены останки убитых в 1900 г. православных китайцев и албазинцев [Рычило, Солнцев 2000: 196].
Российская дипломатическая миссия продолжала существовать вплоть до сентября 1920 г., когда российскому посланнику князю Н.А. Кудашеву китайскими властями было объявлено о прекращении деятельности миссии. Вместо неё в Пекине было открыто Пол-номочное представительство РСФСР, во главе которого встал И.Л. Юрин (1920-1921 гг.). .
В 1955 г. из-за отсутствия денег и немногочисленности прихожан была закрыта и Рус-ская духовная миссия, а Северное подворье со всеми постройками и имуществом было передано в собственность Советскому государству. Вскоре на этом месте был возведён комплекс Посольства СССР в КНР (с 1991 г. – Посольства Российской Федерации). А в связи с ликвидацией Восточно-Азиатского экзархата Московской Патриархии в КНР Южное подворье вместе со всем имуществом и зданием православной церкви было пере-дано китайскому правительству.
Советские граждане в Пекине.
В первые годы существования советской власти отношения с Гоминьданом стреми-тельно развивались. В марте 1923 г. СССР принял решение о предоставлении правитель-ству Сунь Ятсена финансовой помощи, помощи оружием и техникой, а также об отправке в Китай группы военных и политических советников [Картунова 1970: 13]. Основная часть советских специалистов осела на юге, в пров. Гуандун, где с их помощью формировался антиимпериалистический фронт . Однако на севере также существовали силы, противостоящие китайским милитаристским кланам. В непосредственной близости от Пекина в пров. Чахар и Суйюань располагалась Национальная армия Фэн Юйсяна. Свой гарнизон у него был и в Пекине. Советские специалисты начали работу в Национальных армиях севера Китая весной 1925 г. В них выделялись «калганская» и «кайфынская» группы. Их возглавили В.М. Примаков и В.К. Путна. Кроме них в группы входили А.В. Бакулин, Т.С. Бородин, А.Я. Климов, А.Я. Лапин, С.Н. Наумов, Г.Б. Скалов, О.С. Тарханов и др [Телицын 2003: 78]. Число советских специалистов в калганской группировке колебалось: в апреле 1925 г. – 30 чел., в сентябре – 35 чел., в феврале 1926 г. – 36 чел., в марте 1927 г. – 37 чел.; в кайфынской группе в сентябре 1925 г. – 30 чел., в ноябре 22 чел., в январе 1926 г. – 21 чел. (в январе 1 человек погиб) [Ленинская политика 1968: 55]. Помощь, оказываемая Советским Союзом Китаю, поступала постоянно и в больших размерах.
После смерти Сунь Ятсена и с приходом к власти Чан Кайши в китайском руководстве резко усилились антисоветские настроения. 6 апреля 1927 г. под предлогом пресечения подрывной деятельности Коминтерна китайская полиция и подразделение пекинского военного гарнизона захватили здания советского Полпредства. В результате этой акции были арестованы сотрудники представительства и скрывавшиеся на его территории китайские коммунисты. Разгорелся скандал. Ещё больше двухсторонние отношения обострились после конфликта на КВЖД. Со стороны китайцев имели место многочисленные провокации. В отношении советских граждан, проживавших в Харбине и на линии КВЖД, проводились жёсткие репрессии. В итоге, 17 июля 1929 г. советское правительство пошло на вынужденную меру и объявило о разрыве дипломатических отношений с Китаем. Все советские дипломатические, консульские и торговые представители, сотрудники администрации КВЖД были отозваны из Китая, а китайским дипломатам было предложено немедленно покинуть пределы СССР. Также было принято решение о прекращении любой железнодорожной связи между Китаем и СССР. Тем не менее, СССР сохранял за собой все права, оговоренные в Пекинском и Мукденском соглашениях 1924 г. Ситуация несколько стабилизировалась только после подписания Хабаровского протокола, но недоверие между странами сохранялось. Лишь оккупация Японией Маньчжурии и создание Маньчжоу-го вынудили Китай пойти на возобновление добрососедских отношений с СССР. В результате предпринятых усилий 12 декабря 1932 г. в Женеве по инициативе китайской стороны представители СССР и Китайской Республики обменялись нотами о восстановлении дипломатических отношений. Советский Союз вновь начал оказывать Китаю помощь – специалистами, деньгами, техникой. Например, в начале июня 1938 г. в войсках 1-го, 3-го, 5-го и 9-го военных районов находилось около 50 советских техников и инструкторов по обучению войск, 200 лётчиков и около 400 военных советников. Советские лётчики обычно находились в Китае не более шести месяцев, но некоторые оставались в стране на год и даже два. Как и в начале 1920-х годов советские военные обучали китайцев навыкам применения советского оружия, знакомили их с приёмами и формами вооружённой борьбы и т.д.
Установившиеся между СССР и Китаем хорошие отношения вскоре были закреплены «Договором о дружбе, союзе и взаимопомощи» сроком на сорок лет. После его подписа-ния Советский Союз направил в Пекин специалистов различных отраслей народного хо-зяйства, военных советников, преподавателей, студентов. Специально для них в западном пригороде Пекина был построен гостиничный комплекс «Дружба» вместимостью в пять тысяч мест. И хотя срок пребывания советских специалистов в Китае был непродолжительным и ограничивался сроком действия трудового контракта, они чувствовали себя здесь весьма комфортно. С их помощью в 1950-е годы были построены комплексы Пекинской выставки, Госпиталя советско-китайской дружбы, Дом Радио, Военно-революционный музей, возведены новые и реконструированы старые промышленные предприятия. В этот же период времени в Пекине действовало не менее четырёх ресторанов русской кухни.
Другим ярким примером сотрудничества с Китаем является помощь, оказанная Со-ветским Союзом китайской промышленности. Её результатом стали стремительные темпы индустриализации страны. Китайское промышленное производство в 1957 г. превысило уровень 1952 г. на 141 %. При поддержке СССР в Китае не только получили развитие некоторые отрасли промышленности, но и были созданы совершенно новые. Например, точкой отсчёта в истории китайского автомобилестроения стало подписание в 1953-1954 годах ряда советско-китайских соглашений о содействии в строительстве и реконструкции 156 индустриальных объектов. Китаю было безвозмездно передано свыше 1400 проектов промышленных предприятий, свыше 24 тысяч комплектов различной научно-технической документации, а тысячи китайских студентов и технических специалистов были направлены Китаем в СССР для прохождения стажировок. В истории мирового сотрудничества эта акция не имеет аналогов. В 1956 г. в городе Чанчунь был построен первый в Китае автомобильный завод – FAW [История Китая 2002]. С конвейера этого завода был спущен первый в Китае грузовик – «Цзэфан» («Освобождение»), затем здесь же был освоен выпуск 5-тонных грузовиков, а потом и легковых машин. Все они были аналогами советских автомобилей марки «ЗИЛ». Модернизированные, с дизельными двигателями, ЗИС-150, ГАЗ-51, ГАЗ-69 до сих пор пользуются спросом в Китае [Грузовые автомобили]. В Чанчуне был собран первый китайский легковой автомобиль марки «Хунци», на котором возили самого Мао Цзэдуна. Пекинский завод легких автомобилей («Пекинский автозавод № 2») принял эстафету по автомобильному производству и в мае 1966 г. первый в Китае начал производство лёгкого бескапотного грузовика. Филиал FAW – предприятие Dongfeng («Ветер с Востока») в г. Шиянь выпускал не менее знаменитый грузовик «Дунфэн». А по-строенный на побережье Даяваньского залива завод «Панда» изначально был ориентирован на экспорт. Ухудшение взаимоотношений между нашими странами, а также начало реформ в Китае привело к тому, что в 1980-е годы автомобильной отраслью в Китае вместо советских граждан вплотную начали заниматься японцы, которые осуще-ствили модернизацию советских автомобилестроительных заводов.
Годы дружбы СССР и КНР были также отмечены приездом в нашу страну для про-хождения стажировок и повышения уровня квалификации многочисленных групп китай-ских студентов. Советское правительство оказывало всяческую поддержку молодым ки-тайцам. Они проживали вместе с русскими студентами (чтобы постоянно находиться в языковой среде) по четыре человека в комнате. Каждый из учащихся имел отдельную кровать и письменный стол. Студенты пятого курса и аспиранты могли жить по два чело-века в комнате. Молодые китайские коммунисты получали неплохую стипендию в разме-ре 500 рублей, 300 из которых уходило на еду, а 200 – на прочие расходы. Питались сту-денты в столовой, где для них всегда были готовы «бифштекс, жареные куры, карто-фель-пюре или жареный картофель, солёные огурцы и помидоры, суп-борщ, блины, кекс к чаю, компот, а хлеб давали бесплатно, как вспомогательное питание» [Питер-Шанхай 2001].
После того, как в 1956 г. гражданам СССР разрешили заключать браки с иностран-цами, некоторые советские девушки связали свою жизнь с китайскими парнями. Это ре-шение в большинстве случаев оказало большое влияние на дальнейшую судьбу молодых людей. Например, в 1955 г. в Таврическом дворце Ленинграда состоялось знакомство сту-дентки Ленинградского педиатрического медицинского института Людмилы Бабаскиной с выпускником Ленинградского железнодорожного института Го Нином (КНР). Закончив в 1957 г. медицинский институт, Людмила Бабаскина стала супругой Го Нина и спустя год родила ему сына Алёшу.
В 1959 г. отношения между СССР и КНР резко ухудшились, и по распоряжению Н.С. Хрущёва все советские специалисты выехали из Китая. «Советское» русское сообщество, сформировавшееся в 1950-е годы, прекратило своё существование. В Пекине осталось лишь несколько десятков русских, среди которых основная масса – мигранты более раннего периода. В эти же годы руководство КНР попыталось выжить Посольство СССР с территории Северного подворья, но советское правительство своих прав не уступило. На фоне этих событий разворачивалась жизнь нескольких русско-китайских семей, анализ жизненных историй которых помогает лучше понять положение русской диаспоры в Китае в эти годы. Например, в январе 1959 г. истёк срок обучения Го Нина в аспирантуре. Он должен был вернуться в Китай. Людмила решила поехать вслед за мужем. Её мать уговорила молодых родителей оставить десятимесячного Алёшу с ней, пока молодая пара устроится на новом месте.
«Может быть, множество влюблённых поступили бы так же, как и мы. Мы не смогли расстаться, поэтому наша любовь согревала нас в то время, когда вода замерзала от холода в нашей общежитской комнате в Пекине, где мы проживали первые три года» [Питер-Шанхай 2001].
В конце 1950-х годов в Китае начали происходить серьёзные перемены. На смену достатку пришёл жёсткий дефицит. Все товары выдавались по карточкам, ничего не воз-можно было купить. Для немногочисленных русских жителей Пекина настали трудные времена. Например, Людмила Бабаскина была вынуждена изучать чужой ей язык, учиться разводить огонь в печке, учиться готовить, зубрить медицинскую терминологию на ки-тайском языке. Ей как иностранке поначалу предоставляли особое питание в столовой. Оно отличалось от того, что ели китайцы. Для неё готовили несколько блюд и варили са-мый лучший рис. Но Людмила никак не могла привыкнуть к китайской кухне. Го Нин вспоминает:
«Глядя на то, что ей приносили в комнату, у меня слюнки текли от голода. Ведь в то время мы имели только кукурузные пампушки, листья дерева юй-шу, кукурузную серд-цевину, смешанную с мукой… Люда, конечно, не знает, что такое кукурузные пампушки. Это нечто, что заполняло наш желудок, но вкусным это назвать было нельзя. В кукуруз-ную муку добавляли листья дерева, и после выпечки получалась тёмного цвета, довольно твёрдая и вяжущая на вкус лепёшка» [Питер-Шанхай 2001].
Начиналось сложное время в истории Китая. Людмила работала в больнице совет-ско-китайской дружбы, затем в гостинице «Дружба». Го Нин работал в Пекинской Акаде-мии Наук при Министерстве железнодорожного транспорта. Жила семья в небольшой комнате в общежитии. В период охлаждения советско-китайских отношений Го Нину необходимо было в обязательном порядке присутствовать на многочасовых политучениях. В апреле 1966 г. пара переехала в Шанхай, где поселилась у родителей Го Нина. Жизнь в годы культурной революции была очень тяжёлой. Каждый работающий член семьи при-носил в дом по 1 талону на мясо в месяц, Людмиле как иностранке выдавалось пять тало-нов, всё сдавалось в общий котёл. Людмила Афанасьевна вспоминает:
«Когда я впервые приехала в Китай, ко мне относились очень хорошо. Например, я очень благодарна полиции, расположением которой пользовалась (они с предпочтением относились к иностранцам), покупая цветной шёлк без необходимого распределительного талона. Но когда наступила культурная революция, - всё серое и голубое как будто сквозь землю провалилось. С этого времени мы учились делать китайские традиционные платья, раскрашивая их в несложные голубые цветы. Я не хотела доставлять хлопот своему мужу, но утомительно однообразное серое суньятсеновское пальто, которое носили все без исключения, надоело мне до тошноты» [Питер-Шанхай 2001].
Культурная революция принесла чистки партии, свёртывание советско-китайских научно-технических и культурных связей, выдвижение территориальных претензий к СССР, гонения на иностранцев, возвращение к принципам военизированной организации общества, репрессии инакомыслящих и т.д. Такое положение сохранялось на протяжении десяти лет с 1966 по 1976 гг. Для Людмилы и Го Нина это означало запрет на выезд из Китая. Им не давали визы для выезда в Советский Союз. На запрос о визе китайские власти просто молчали. Людмила Афанасьевна говорит:
«Это не было отказом, но это означало отказ. Для меня это означало, что я не смогу вернуться к мужу из Ленинграда. Нужно было выбирать между сыном и мужем. Я знаю, что многие русские женщины, возможно, меня осудят. Но я выбрала мужа, пото-му что именно ему я была тогда нужнее всего. А что касается нашего сына, - я знала: он был в надёжных руках, в полной безопасности и окружён заботами моей мамы…»[Питер-Шанхай 2001].
Власти расправлялись морально и физически со всеми, кто мог представлять для них хоть малейшую опасность. В ту пору многие представители китайской интеллиген-ции, не выдерживая гонений, постоянного страха и унижений, кончали жизнь самоубий-ством. Людмила вспоминает:
«Во время культурной революции, я день и ночь ждала, что за мной придут. Я зна-ла, что неожиданно могла явиться бригада «красных охранников» – хунвейбинов с обыс-ком дома и забрать меня. Я пряталась под подоконником окна в те часы, когда красные армейские отряды проходили мимо дома. Сплетня или клевета на моего мужа могли при-нести много горя и боли не только нам, но и тем, кто жил рядом за стеной. Когда мы с мужем говорили между собой по-русски на улице, прохожие ворчали и указывали на нас» [Питер-Шанхай 2001].
Го Нина в это время постоянно прорабатывали на различных собраниях, вынуждая публично покаяться за связь с иностранкой. Затем его на долгих четыре года отправили на «трудовое перевоспитание» в деревню. Всё это время Людмила жила в доме у родителей мужа, в постоянном страхе за свою жизнь, страдая от бесправия и одиночества. Но репрессии обошли её стороной. Связь с Родиной поддерживалась только письмами, так как во время культурной революции передвижение было запрещено. Сына Алёшу родители не видели двадцать лет. Долгожданная встреча произошла только в 1983 г. Перед разлукой Людмила последний раз видела сына, когда ему было пять лет. Вспоминая жизнь без родителей, Алексей как-то сказал:
«А никакой трагедии не было. Просто я знал, что мой отец – китаец и что они с мамой находятся в командировке в Китае. Я рос таким же мальчишкой, как и все мои сверстники, так же дрался во дворе и так же обожал военные фильмы. Я ничуть не чув-ствовал себя хуже других, ущербнее других. У меня было все или почти все, что имели мои товарищи» [Питер-Шанхай 2001].
Сейчас жизнь этой семьи изменилась. Людмила и Го Нин счастливы, потому что у них есть возможность видеть сына, выезжать в Россию, свободно смотреть и слушать пе-редачи на русском языке. Пара много читает, в курсе всех событий, происходящих в Ки-тае и России. Они по-прежнему активные члены общества. И на жизнь они не сетуют. Оглядываясь назад в прошлое, Людмила говорит:
«Я не могу забыть те трудные времена, но у меня нет ни капли обиды или ненави-сти. Те годы почти нисколько не изменили меня. Мой сын до сих пор живет в Ленинграде (ныне – Санкт-Петербурге), каждые два года он приезжает к нам в Шанхай. Он гово-рит, что в детстве и юности у него все было более или менее замечательно, и я думаю так же. Но я не знаю, почему мои чувства встрепенулись, а сердце защемило, когда он так сказал. В моей судьбе большую роль сыграли два города, связь между которыми я пронесла через всю свою жизнь. Я люблю Шанхай, но одновременно я люблю и Ленинград, мой родной город» [Питер-Шанхай 2001].
Взаимоотношения России и Китая улучшились лишь в начале 1980-х годов, граждане двух стран начали активно общаться. Тем не менее, к этому времени русских жителей в Пекине практически не было.
Посольство РФ в КНР и православный храм на его территории
Центром современного русского сообщества не только Пекина, но и всего Китая явля-ется Посольство РФ в КНР. Возникнув на территории бывшей Русской духовной миссии в Пекине, оно восприняло всё лучшее, что было создано к тому моменту русскими в Китае. Сама территория Посольства имеет огромное символическое значение. Это исторический, духовный и культурный центр. Каждая из выполняемых им функций укрепляет связи между русскими людьми, оказавшимися по тем или иным причинам в Китае, и способствует формированию общины.
После того, как в 1955 г. прекратила своё существование Русская духовная миссия в Пекине, занимаемая ею территория отошла Посольству СССР в КНР. На протяжении ряда столетий миссия выполняла важные дипломатические, религиозные и культурные функции. Появившееся на её месте Посольство стало восприемником давних исторических традиций, превратившись, помимо прочего, в крупнейшее посольство мира с площадью 16 га [Посольство РФ в КНР].
Выполняя важные государственные поручения, Посольство представляет экономиче-ские, политические и культурные интересы России в Китае. В центральном здании глав-ного корпуса, построенном по проекту архитектора Андреева (в Москве он известен как автор здания МГУ на Ленинских горах), регулярно проводятся официальные приёмы. Неподалёку размещено Торговое представительство Российской Федерации.
На территории Посольства расположен один из действующих православных храмов Китая. Это так называемая «Красная Фанза», история которой тесно связана с деятельно-стью Русской духовной миссии. В начале ХХ в. в ней располагалась домашняя церковь в честь святителя Иннокентия Иркутского и Архиерейский дом миссии. В настоящее время здесь проходят богослужения Свято-Успенской православной общины г. Пекина – самой многочисленной православной общины Китая. По политическим причинам сорок лет в церкви не велись службы. Ситуация изменилась в мае 1996 г. На площади перед Красной Фанзой священник Дионисий Поздняев отслужил первую панихиду по всем почившим в Поднебесной. В этом торжественном мероприятии принимал участие посол РФ в КНР Игорь Рогачёв.
Посольство является образовательным центром русского сообщества Пекина. В дей-ствующей при посольстве школе получают образование более 300 детей, среди которых не только россияне, но и граждане стран СНГ, Восточной Европы и других городов мира. В основном, это дети дипломатов и государственных служащих, но есть среди них и дети неофициальных лиц. Помимо школы на территории расположен детский сад, игровые и спортивные площадки, бассейн, теннисные корты, жилые дома [ПМА янв. 2011].
Важной функцией посольства является ведение просветительской и общественной де-ятельности. Посольство выступает инициатором проведения встреч с представителями бизнеса, политики, науки, искусства, спорта. На замерзающем зимой посольском пруду проводятся хоккейные соревнования [Посольство РФ в КНР].
Ябаолу
Район Ябаолу, возникший в последние двадцать лет, в китайском сознании твёрдо ас-социируется с Россией и русскими. Это знаменитая пекинская торговая улица, располо-женная за пределами второй кольцевой дороги в районе Чаоян. Разросшуюся в целый квартал её нередко называют «русской улицей», а в англоязычных изданиях этот район также называют «Russiantown». Работающие здесь торговцы говорят на русском языке, вывески и реклама переведены на русский язык, а товары ориентированы на вкусы и по-требности россиян и русскоязычных граждан СНГ. Общая протяжённость улицы около трёхсот метров. Она простирается с востока на запад вплоть до Храма Солнца. В западной части находятся более современные здания и крупные торговые комплексы, на востоке – мелкие лавки. Здесь выстроен ряд гостиниц трёх-, четырёх- и пятизвёздочного уровня, работают русские рестораны, открыты аптеки, парикмахерские, разные увеселительные заведения. Для удобства покупателей здесь открыты многочисленные логистические компании, в тонкостях знающие особенности поставки (по железной дороге, с помощью морской или авиаперевозок) и проведения через российскую границу (а также границы стран СНГ) грузов из Китая. Для помощи в бронировании гостиницы, поиске турфирм, логистических компаний и китайских производителей открыта специальная организация – «Союз русскоговорящих работников», находящаяся в районе моста «Алёша» в Доме «Житань International». Расцвет Ябаолу пришёлся на начало 1990-х годов, когда приезжавшие в Китай русские закупали товары оптовыми партиями. В Москве же в 1990-е годы появились такие крупные предприниматели, как Тельман Исмаилов. Он предложил китайцам свои посреднические услуги: ведение переговоров с российскими властями, обустройство в Москве центра оптовой торговли китайскими товарами из различных китайских провинций, провоз товаров через границу, продажу их оптом и в розницу в российских городах, странах СНГ и в Восточной Европе. Центром такой торговли стал Черкизовский рынок, или «Черкизон». Со временем на этом оптово-розничном торговом пространстве обосновалось около ста тысяч граждан КНР, создавших своеобразное «государство в государстве», прикрытием для которого был Тельман Исмаилов. В Китае появились целые предприятия, ориентированные на наш потребительский рынок. А «челноки» – российские граждане, которые стали перевозчиками и продавцами китайских товаров – были главной силой, перевозившей товары из одной страны в другую. Центром закупки товара для них стал пекинский рынок Ябаолу. Миллиардные выручки конвертировались в валюту и неизвестными путями переводились в Китай. По самым грубым подсчётам, за последние десять лет своего существования Черкизон дал китайской стороне более чем стомиллиардную прибыль [Галенович 2010: 434-436]. В судах г. Москвы на рассмотрении находились десятки дел о контрабанде (УК ст. 188) и ввозе в страну товаров ненадлежащего качества. В ходе полевых работ в Москве и в Пекине нам неоднократно удавалось быть свидетелем того, как осуществляется деятельность русских и китайских предпринимателей. Напри-мер, мы были свидетелями того, как в мае 2008 г. на Ленинградском вокзале г. Москвы, на ряде съёмных квартир и на складских помещениях Черкизовского рынка единовременно была задержана группа китайских граждан, подозреваемых в контрабанде. Опытные московские следователи на протяжении многих месяцев собирали материалы для предъявления обвинения. В итоге, задержанные были осуждены на длительные сроки, приговорены к выплате штрафов или выдворены из страны [ПМА май 2008].
В течение ряда лет мы наблюдали, как Ябаолу наращивает товарооборот с Россией. Сейчас здесь можно купить одежду от «Дениса Симачёва», обувь от «Саши Фабиани», часы «Ролекс», «Омега», очки от «Майкла Джордана», сумки «Шанель», «Версаче», «Дольче & Габбана» и т.д. [ПМА 2006-2007]. Район условно делится на две части: старая и новая Ябаолу. До новой Ябаолу можно доехать на велорикше. Его характерная черта – порядок и крупные торговые павильоны. Местные торговцы занимаются в основном роз-ничной и мелкооптовой торговлей. Старая Ябаолу ориентирована на крупные оптовые закупки одежды, обуви, спортивных товаров, трикотажа и шуб. Шкуры норки, песца, енота, камышового кота, бобра, мутона, а также готовые изделия из меха привлекают наибольшее внимание русских. Наученные русскими шутниками китайские продавцы, расхваливая свой товар, могут сказать: «Это очень хороший рыбий мех!» [ПМА 2006-2007].
В районе Ябаолу расположены русские рестораны «Слон», «Сим-Сим», «Чёрный мед-ведь», «Шоколад». В продуктовых магазинах, наиболее известным из которых является «Сеня», можно купить русский творог, сметану, сыр, шоколад, сникерсы, «кириешки» и т.п.
Ябаолу – место оптовой и розничной продажи товаров китайской текстильной про-мышленности; район, в котором сосредоточены магазины, рестораны и клубы, ориентированные на потребности русских. Именно этот район Пекина привлекает наибольшее число наших сограждан, а также русскоговорящих жителей стран СНГ.
После того, как в 2009 г. в Москве был закрыт Черкизовский рынок, на Россию обру-шился поток критики со стороны китайцев. Они обвиняли нашу страну в несправедливом отношении к своим гражданам и ущемлении их прав. Их возмущение можно понять: «Черкизон» на протяжении многих лет оставался «главным китайским рынком России». Китайская пресса сообщала, что закрытие рынка остановило работу Ябаолу, в котором располагались компании, торгующие своими товарами с Россией. По некоторым данным закрытие рынка нанесло ущерб десяткам тысяч китайских предпринимателей, работавших на нём. Потеря работы стала причиной самоубийств нескольких граждан КНР. Одним из важных обвинений, выдвинутых в адрес нашей страны, стал укор в несправедливом и недружественном отношений российских властей к китайским предпринимателям, что, по мнению китайской стороны, отличается от отношения китайцев к русским предпринимателям. В качестве примера приводился всё тот же рынок Ябаолу. Однако, по мнению автора исследования, апелляция к данному факту не правомочна. В Ябаолу работают исключительно китайские бизнесмены и предприниматели. Русские здесь играют роль покупателей и деловых партнёров, но не главных действующих лиц рынка. В Китай они приезжают с единственной целью – осуществить оптовую закупку необходимого товара, после чего возвращаются в Россию. В то время как деятельность китайцев в России разительно отличается от этой схемы. И хотя сейчас «чайнатауны» в нашей стране отсутствуют, при неправильном подходе к проблеме в скором времени они могут появиться. И для этого уже есть все предпосылки. Например, существовавшие до недавнего времени «китайские ряды» Черкизовского рынка в Москве, рынок «Шанхай», или «Шанхайка», в Иркутске, гостиница «Одон» в Улан-Удэ, гостиницы «Колос» и «Юность» в Благовещенске и другие места скопления китайцев – это ещё не чайнатауны, но уже модели приспособления китайцев к жизни в инокультурной среде. Именно здесь осуществляется мгновенный обмен информацией обо всех происходящих изменениях, затрагивающих жизнь китайской общины, функционируют службы, обеспечивающие нормальную жизнедеятельность любого человека: парикмахерские, столовые и рестораны, переводческие бюро и конторы, обучающие курсы для детей и т.д. (владельцами всех этих учреждений являются китайцы). На подобных рынках можно узнать нормы российского законодательства и способы его обойти, познакомиться с людьми, которые помогут доставить товар от российско-китайской границы до Москвы и т.д. Многие опрашиваемые китайцы утверждают, что им было бы гораздо проще работать в России, если бы была хорошо отлажена законодательная база, потому как на взятки и нелегальные выплаты у них уходит большая сумма денег, нежели та, которую они могли бы выплачивать государству в виде налогов и пошлин. Сами китайцы уверены, что они необходимы в России, поскольку за небольшие деньги они способны обеспечивать нас «дешёвыми и качественными» товарами. Китайцы уже неоднократно обращались к российским властям с просьбой разрешить строительство на свои средства ряда домов для своего компактного проживания, приводя в пример чайнатауны Лондона и Нью-Йорка. Но разрешения на такое строительство им выдано не было.
Таким образом, мы видим, что, несмотря на то, что в Китае существует целый «русский квартал» – Ябаолу, главными действующими лицами в нём является местное население. В то время как в России при формальном отсутствии мест компактного проживания или деятельности китайских граждан, за несколько лет сформировались центры легальной и нелегальной китайской предпринимательской деятельности, плохо поддающиеся контролю со стороны официальных властей.
Русское население Синьцзяна и его значение в развитии российско-китайских отно-шений
Первые сведения о русских в Синьцзяне относятся к 1850 г. В этом году в Томске русский купец Порфирий Глебович Уфимцев в беседе с настоятелем Гуслицкого мона-стыря Московской епархии игуменом Парфением сообщил о том, что во время своих тор-говых поездок встречался в Кульдже с потомками албазинцев. По его свидетельствам, дерзкое поведение при императорском дворе навлекло немилость на 50 семей албазинцев, которые, в итоге, были сосланы из Пекина в Кульджу. Там они сблизились с католиками, но память о вере русских предков сохранили [Поздняев. Синьцзян 2003].
Наращивание экономического потенциала требовало от России развития торговли на восточных окраинах, деятельность близ которых сказывалась на взаимоотношениях с Китаем. В 1847-1849 гг. русские казаки основали несколько станиц в Семиречье, чем вы-звали обеспокоенность цинского правительства. В результате, между двумя странами начались переговоры, призванные разрешить ряд разногласий по вопросам границы и двухсторонних отношений. Итогом дискуссий стал заключённый в 1851 г. Кульджинский договор. Согласно ему русские купцы получали право торговать в Илийском крае, а Россия – открыть в Кульдже и Чугучаке свои консульства и представительства. В 1854 г. в Заилийском крае русскими было основано укрепление Верный (современная Алма-Ата – прим. автора). А к концу 1950-х годов границей русских владений стал Тянь-Шань [Границы Китая 2001: 149-150].
В 1871 г. верхнее течение р. Или вместе с г. Кульджа вошло в состав Российской империи. Это спровоцировало приток в край русского населения. В 1870-е годы здесь проживало около 35 тыс. российских подданных [Гутин 2011: 75]. Освоение края сделало возможным переселение сюда в начале ХХ в. русских эмигрантов. В 1879 г. согласно Ли-вадийскому договору Китай уступал России часть Джунгарии и часть Восточного Турке-стана (Кашгарии) и предоставлял значительные льготы для русской торговли. Пребывание русских в регионе сыграло положительную роль. На контролируемых ими территориях воцарился порядок, русские офицеры прививали населению европейскую культуру, начала активно развиваться торговля, появились крупные кустарные произ-водства (например, кожевенные предприятия).
Во второй половине XIX в. в Синьцзяне появились русские консульства и торговые представительства. И уже к концу XIX в. русская колония насчитывала около 2 000 человек. Городами с наибольшим русским населением стали Кульджа, Чугучак, Суйдун и Урумчи [Попов 2001: 194]. 12 (24) февраля 1881 г. в Санкт-Петербурге был заключён «Договор между Россией и Китаем об Илийском крае», согласно которому российский император соглашался на восстановление в крае власти китайского правительства. Кроме того, оговаривался целый ряд важных вопросов. Во-первых, русские, приобретшие в собственность участки земли в Илийском крае, сохраняли за собой все права на их использование после восстановления власти китайского императора. Во-вторых, русские сохраняли за собой право торговать в подвластной Китаю Монголии и других регионах. В Илийском, Тарбагатайском, Кашгарском, Урумцийском и других округах русские могли пользоваться правом беспошлинной торговли [Сборник договоров 1952: 211-220].
В 1907 г. в Синьцзяне находилось 10 022 торговца из России (в Урумчи свыше 800 чел.). В это же время в Чугучаке действовала 291 российская торговая лавка, в которых работали примерно 3 840 чел. Начало ХХ в. было также отмечено открытием в Кульдже российского торгового квартала. По данным за 1916 г. в Синьцзяне проживал 15 481 под-данный Российской империи, из которых в Северном Синьцзяне находилось 8 418 чел., а в Южном – 7 063 чел. [Гутин 2011: 75]. По мнению исследователя А.В. Попова русскую диаспору, существовавшую в Синьцзяне до прихода в 1920 г. в край войск атамана Дуто-ва, нельзя назвать мигрантским сообществом. С его точки зрения, данное сообщество бы-ло ни чем иным, как населением, «жившим за пределами своей родины в силу служебных, торговых (командировки) и других причин» [Попов 2001: 196]. Впрочем, здесь были по-строены русские школы и храмы, созданы различные учреждения, что позволило суще-ственно облегчить процесс адаптации на новом месте для русских белоэмигрантов.
Вторая волна русских мигрантов накрыла край после Октябрьской революции. Ки-тайский социолог Чжан Синмань приводил следующие данные о населении Синьцзяна: общая численность – 4,5 млн чел., из них киргизов – 65 983 чел., русских – 19 392 чел., узбеков – 10 626 чел. и т.д.[Гутин 2011: 76]. По данным Е.Н. Наземцевой, автора книги «Русская эмиграция в Синьцзяне (1920-1930-е гг.)» [Наземцева 2010], в 1920-1921 годах в Синьцзян ушло до 50 тыс. русских. В тот момент граница была прозрачной, и часть ми-грантов позднее вернулась на Родину. В Китай устремились остатки Семиреченского ка-зачьего войска, Оренбургское казачье войско во главе с атаманом А.И. Дутовым, Орен-бургский корпус генерала А.С. Бакича (около 16 тыс. человек), части под командованием атамана Б.В. Анненкова, а также более мелкие отряды, выступавшие против советской власти на территории юга Сибири. В это же время «русский квартал» существовал уже и в Урумчи.
Китай встретил русских настороженно. Десятки тысяч людей, имевших колоссаль-ный военный опыт (война на русско-германском фронте, Гражданская война) и хорошо вооружённые, вызывали вполне оправданное недоверие [Тепляков]. Большой приток рус-ских наблюдался и в 1930-е годы, когда в России началась коллективизация. Именно в это время в Синьцзян мигрировали многие священники, среди которых столь известные, как П. Кочуновский, М. Маляровский и др. Много российских граждан бежали в Китай в 1938 г. в связи с депортацией китайцев с территории советского Дальнего Востока. Часть китайцев на тот момент состояла в браке с русскими. В 1939 г. в Илийском крае проживало примерно 3 000 русских семей или 9 008 чел., около тысячи из которых находилось в Кульдже. В районе Чугучака в это время проживало около 2 600 русских семей, из которых в самом городе – примерно 500 [Гутин 2011: 76].
Из-за близости границы Синьцзян постоянно испытывал влияние со стороны Со-ветского Союза, например, в форме советских интервенций. С другой стороны, географи-ческая удалённость края привела к некоторой изоляции местной русской общины от рус-ских эмигрантских центров Китая. Центром русской диаспоры края в 1920-1930-е годы стала Кульджа. Именно здесь была построена православная церковь, в которую поместили икону Табынской Божией Матери, что имело особое значение для русских верующих. Кроме того, в Кульдже находились три главных русских школы: гимназия, средняя школа им. И.В. Сталина и Арынбакская начальная школа-четырёхлетка. Во всех трёх учебных заведениях преподавание велось по советским учебникам, а в сталинской школе могли учиться только дети советских подданных [Попов 2001: 196].
Как и везде по Китаю, стремительное сокращение численности русской общины Синьцзяна началось после окончания Второй мировой войны и с приходом к власти ки-тайских коммунистов. В основном русские выезжали на целинные земли Казахстана и в Австралию. После 1960-х годов русская диаспоры края практически прекратила своё су-ществование. Зверства китайцев в годы Культурной революции крайне негативно сказа-лись на жизни русских. Улучшение ситуации наметилось лишь в 1980-е годы. В 1991 г. в Урумчи восстановили православную церковь. Несмотря на всё произошедшее в крае, Синьцзян-уйгурский автономный район остаётся одним из мест компактного проживания представителей русского национального меньшинства Китая. По результатам Всекитайской переписи населения, проведённой в 2000 г., здесь проживает 89 % всех представителей русского национального меньшинства Китая, что составляет 8935 человек [Гутин 2011: 75]. Как и в Трёхречье к русскому национальному меньшинству края относятся принявшие китайское гражданство российские и советские граждане, а также потомки смешанных браков. Помимо коренного русского населения в Синьцзяне в настоящее время живут граждане России, по тем или иным причинам оказавшиеся в Китае. Это предприниматели, торговцы, челноки, студенты, преподаватели, обслуживающий персонал. Многие из них встречаются в рамках «Русского клуба в Урумчи» [Рус клуб в Урумчи].
Приграничная торговля и её роль в формировании русского сообщества в Китае (г. Кяхта; Монголия)
При первом царе из рода Романовых, Михаиле Федоровиче (1596-1645 гг.), торго-вые связи России с другими странами существенно расширились. Одним из торговых партнёров нашей страны стал Китай, в который был проложен сухопутный маршрут. Из России в Китай поставляли сукно и всевозможные меха (мерлушка, корсак, бобёр, соболь, хорёк, белка, куница, юфть (толстая кожа). В Россию из Китая везли сахар-леденец, суше-ные фрукты, виноград, яблоки и прочие плоды, а также табак. Торговые интересы требо-вали постоянного присутствия российских представителей на границе с Китаем и в самом Китае. Зачастую экономически выгодным являлось временное проживание в сопредельной стране. Русские купцы арендовали или приобретали в собственность в пограничных китайских городах жилые и складские помещения и нередко оставались в Китае для осуществления контроля за всем процессом подбора, закупки и транспортировки товара, не доверяя китайским партнёрам.
В 1638 г. посольство Василия Старкова привезло в Россию 64 кг «каких-то листь-ев», полученных от монгольского хана в обмен на соболей. В. Старков решил, что его об-манули, однако вскоре всё прояснилось. Полученный от торговых партнёров чай настоль-ко пришёлся по вкусу членам российского посольства, что его было решено преподнести в дар царю. В первом московском чаепитии принимали участие самые знатные лица госу-дарства. Русские быстро приобщились к чаю, и он вытеснил прежний национальный напиток – квас. В торговых рядах на Красной площади чай продавали в таких же лавках, как и хлеб. В результате, главным продуктом, импортируемым из Китая, стал чай. Внача-ле стоимость чая была очень высока, но, по мере роста спроса у населения, его стали вво-зить большими партиями, и он подешевел. Спрос на чай потребовал присутствия в при-граничных российско-китайских районах ещё большего числа торговых агентов.
С конца XVII в. между Россией и Китаем стали курсировать торговые караваны. Караван возглавлял доверенный купец, к которому приставлялись правительственный комиссар, четыре целовальника, гвардейский офицер с военной охраной в составе 100 казаков. Общая численность администрации и охраны казенного каравана достигала 200 человек. Свои товары в караване могли везти только те, кто попал в штат каравана в должности агента, целовальника и т. д. Караваны организовывались один раз в три года, их движение в одну сторону занимало один год. Они двигались по маршруту, который получил наименование «Чайны путь»: Москва, Переславль-Залесский, Ярославль, Кострома, Вологда, Устюг Великий, Нижний Новгород, Ирбит, Соликамск, Екатеринбург, Верхотурье, Туринск, Тюмень, Тобольск, Томск, Енисейск, Илимск, Нижнеудинск, Иркутск, Верхнеудинск, Селенгинск, Кяхта, Сайшана, Урга, Эрн-Хото, Калган, Пекин. В 1693-1762 гг. государство отправляло в Китай только казённые торговые караваны.
В 1727 г. выдающимся российским дипломатом Саввой Лукичём Владиславичем-Рагузинским на р. Кяхта была построена деревянная Троицкая крепость, названная в честь возведённой внутри неё Троицкой церкви с пределом Святого Саввы Сербского. За стенами крепости возникло поселение Троицкосавск. В том же 1727 г. между Россией и Китаем были заключены договора – Буринский и Кяхтинский – на долгие годы определившие мирные взаимоотношения между странами-соседями и ставшими судьбоносными для самого поселения. Южнее Троицкой крепости на берегу р. Кяхта (от бурятского «хаягта» - «пырейное место»), где проходил самый короткий путь в Пекин был заложен торговый форпост. С 1743 г. Кяхтинский форпост стал Кяхтинской торговой слободой – центром русско-китайской торговли. Длительное время именно Кяхта снабжала чаем всю Россию и практически монопольно – Западную Европу. Причём в России этот китайский чай называли кяхтинским, a за границей – русским. Статус торговой слободы Кяхта получила в 1743 г., а в 1792 г. сюда была переведена таможня из Иркутска. В 1805 г. Троицкосавск получил статус города. В 1829 г. здесь насчитывалось 4054 жителя и 542 дома. Из-за того, что в Кяхту постоянно прибывали торговые караваны, подобные тем, что веками бороздили мировой океан, город называли «Песчаной Венецией», а за процветание – «Забалуй-городком».
На протяжении XVIII-XIX вв. Кяхта оставалась центром русской торговли с Кита-ем. Через Кяхту в Россию ввозили большие партии чая. В первой трети XVIII в. чая из Китая в Россию ввозили уже столько, что он составлял 1/7 часть от всех закупаемых товаров. А в 1814 г. его доля – уже 2/3 от всех товаров. В 1800 г. в Россию было продано 910 т чая, а в 1820 г. – уже 1638 т. В период с 1831-го по 1840 год Россия в среднем импортировала из Китая каждый год по 2470 т чая. Чай вышел на первое место среди товаров, провозимых через Кяхту. Только в начале ХХ в., в связи со строительством КВЖД (1903 г.) Кяхта утратила своё значение главного пункта торговли с Китаем и стала центром русской торговли с Внешней Монголией.
Первые русские сообщества формировались вдоль границ двух государств. Основ-ной движущей силой в этом процессе была торговля. Например, история Кяхты на протя-жении всего периода существования неразрывно связана с аналогичным торговым посе-лением, расположенным по другую сторону российско-китайской границы . В 1730 г. си-лами китайцев, монголов и маньчжуров была основана торговая слобода Маймайчэн , которую нередко называли «монгольской Кяхтой» (такая же слобода находилась рядом с Ургой). Маймайчэн был важным торговым узлом на границе России и Китая . В нём и в Кяхте осуществлялись ключевые торговые операции – переговоры об условиях сделки, закупка и перераспределение товаров и т.д.
На расстоянии около 6 км от Маймайчэна находилась Урга – ныне столица Монго-лии г. Улан-Батор. Урга долгое время представляла собой монгольский монастырь, коче-вавший по долинам рек Селенга, Орхон и Туул. В 1778 г. монастырь окончательно осел в месте слияния рек Сэлбэ и Туул, к северу от горы Богд-Хан-Уул, на караванном пути из Пекина и Калгана в Кяхту. С начала оседлого периода Урга стала одним из перевалочных пунктов межгосударственной русско-китайской караванной торговли. В нескольких ки-лометрах к востоку от неё вырос китайский торговый квартал Маймайчэн, схожий с уже упоминаемой «монгольской Кяхтой». Русские торговцы приезжали сюда и осуществляли торговлю на свой страх и риск, без официальных соглашений между Россией и Китаем. Несмотря на это, долгое время здесь не было русских поселений. Русским принадлежало лишь несколько домов в центре города. Останавливаясь в них, купцы могли осуществлять комиссионную доставку чая в Россию. Помимо купцов через Монголию проезжали послы, курьеры, члены Русской духовной миссии, путешественники. В 1806 г. в Ургу прибыло большое российское посольство, в состав которого входили Ю.А. Головкин, Ю. Клапрот, А.Е. Мартынов, Ян Потоцкий, военные, чиновники, учёные и духовные лица. Целью посольства было установление прочных торговых сношений между Россией и Китаем и уступка России Амура. После того, как члены посольства отказались совершить земные поклоны перед представителями китайской власти, путь посольству вглубь Китая был закрыт, членам посольства пришлось вернуться в Россию, а Ю.А. Головкин впал в немилость императора Александра I.
Каждую весну вплоть до 1860 г. на границе Монголии и Минусинского края разворачивалась десятидневная ярмарка, на которую после подписания Пекинского договора хлынули русские торговцы. Русских ярмарка привлекала возможностью приобрести пушнину, продукцию скотоводства и хлеб. Отношения между русскими и монголами были неоднозначными. Торговцы из России нередко давали повод для негативного отношения со стороны местных жителей: они дерзили, обманывали в расчётах, покупали краденый скот, отказываясь вернуть его хозяину. В ответ на это местные жители начали грабить русские караваны, а отношения между русскими и монголами в этом районе стали худшими по стране [Единархова 1996: 83].
До подписания Пекинского договора торговля между русскими и монголами осу-ществлялась и на границе Кобдорского и Бийского округов. Особенностью здешней тор-говли была сохранявшаяся в течение длительного периода времени практика передачи товаров в долг. Долговые обязательства также нередко порождали конфликтные ситуации и необходимость судебных разбирательств. Всё это сформировало резко отрицательное отношение к русским в целом ряде районов Западной Монголии [Единархова 1996: 87].
Иркутский этнограф Я.П. Дуброва описывает такую ситуацию: «...приняв нас за торгашей, монголы изливали бранью свою злобу на этих благодетелей и, только нате-шившись вволю, отъехали от нашей палатки» [Дуброва 1886]. С другой стороны, он рас-сказывает о гостеприимстве и радушии монголов. Отношение к русским было не только плохим. Добрые отзывы о русских купцах от монголов слышали многие путешественники, среди которых М.И. Боголепов, М.Н. Соболев и т.д.[Боголепов, Соболев 1911].
После подписания Россией и Китаем Пекинского договора (1860 г.) и «Правил су-хопутной торговли» (1862 г.) русские купцы получили официальное право торговать в Монголии, а российским властям было разрешено открыть в Урге консульство. В 1861 г. в город прибыли члены русского консульства, в состав которого вошли консул, секретарь, переводчик и фельдшер, а также двадцать казаков охраны под командованием конвойного казачьего офицера. Вместе с консульством в Ургу прибыли первые русские купцы, деятельность которых встретила сопротивление местных властей. За любое сотрудничество с русскими (сдача в наём лавок и дворов, закупку товаров и т.п.) местных жителей штрафовали и били бамбуковыми палками. Из-за этого купцы стали селиться на одном подворье с консульством. Маньчжурские власти всячески препятствовали сближению русских с монголами, в целом испытывавших дружеские эмоции по отношению к представителям нашей страны. С этой целью маньчжуры нередко распускали слухи, провоцирующие настороженность и недоверие в отношениях между русскими и монголами. Отчасти такое отношение объяснялось нежеланием видеть в лице россиян конкурентов для китайской торговли. Однако предпринимательский интерес толкал русских на решительные действия. Купцы, ссылаясь на статьи русско-китайских договоров, отстаивали свои интересы. Такое поведение вызывало уважение у монголов [Единархова 1996: 79-87].
В 1864 г. в связи с необходимостью преодоления языкового барьера в Ургу прибы-ло первых четыре ученика, желающих изучать языки народов Китая. Это положило нача-ло созданию известной ургинской школы толмачей, просуществовавшей 56 лет и подго-товившей более сотни специалистов. Монгольский и маньчжурский языки учащимся пре-подавали местные чиновники, китайский язык – преподаватель из Пекина. В течение трёх летних месяцев ученики жили среди монголов для практического изучения их быта и языка [Даревская 1994: 138-142]. Несмотря на имеющиеся сложности в российско-китайских взаимоотношениях, зафиксированные в российско-китайских договорах послабления в вопросах пересечения границы спровоцировали приток русских купцов, казаков, мещан и крестьян в Монголию. К 1865 г. там побывало уже 3977 человек [Архив. Урга 14], часть из них остались в Монголии на постоянное жительство.
К 1869 г. купцы Иркутской губернии освоили район монгольского озера Косогол (нынешнее название – Хубсугул), где стали заниматься торговлей и рыболовством. Здесь они также встречали сопротивление местных властей. В частности, в ответ на запрет местных лам строить дома русские начали возводить в районе монгольские юрты и обно-сить их деревянными заборами, а позднее стали строить и дома [Единархова 1996: 87].
Предрассудки в отношении друг друга русские и монголы преодолевали постепенно. На протяжении длительного периода времени русские караваны страдали от грабежей и насилия со стороны монголов. В свою очередь, русские предпринимали меры для защиты своих интересов. Единархова Н.Е. в своём исследовании, посвящённом изучению деятельности русских купцов в Монголии, описывает неприятный инцидент, имевший большой резонанс [Единархова 1996: 86].
После того, как был ограблен караван купца Веселкова, русское консульство обра-тилось к китайским властям с просьбой о проведении расследования. По результатам это-го расследования с монгольского общества была взыскана большая денежная сумма.
И хотя грабежи и насилие по отношению к русским прекратились, напряжённость в отношениях осталась прежней. Для расследования наиболее серьёзных происшествий стали организовываться съезды маньчжурских чиновников и русских представителей власти из Иркутска. С 1890-х гг. эти съезды стали ежегодными, поскольку были выгодны маньчжурам, бравшим с местных жителей огромную мзду за решение спорных вопросов.
На восточном участке границы Монголии и России развитие отношений имело бо-лее позитивный характер. Сближение русских и монголов здесь шло быстрее. Во многом этому способствовало знание нерчинскими и приаргунскими казаками монгольского язы-ка и обычаев соседей. Тем не менее, Восточная Монголия по-прежнему оставалась закры-той для русских. Для установления прочных связей с восточной частью региона русское консульство организовывало экспедиции, но они не смогли изменить ситуацию [Архив. Отчёт 21]. Но всё же развитие русско-монгольских и русско-китайских отношений не сто-яло на месте. Сильный положительный эффект на двухсторонние контакты оказала меди-цина. Беспомощные перед лицом многих инфекционных заболеваний, монголы быстро по достоинству оценили достижения западной (в том числе и русской) медицины. Весть о появлении в русском посольстве фельдшера Осипова быстро распространилась среди местных жителей. Именно Осипов первым стал проводить здесь вакцинацию против оспы. Позднее прививки стали делать и другие русские поселенцы. В 1892 г. Н. Потанин писал об одном из них: «...с торговым делом соединил культурную миссию – прививал оспу всем желающим. Монголы везде встречали его как дорогого человека» [Даревская 1994: 117]. Первый русский консул К.Н. Боборыкин неоднократно обращался к русскому правительству с просьбой прислать в Монголию врача. Он писал: «Медик может скорее всех нас служащих приобрести огромное влияние на этот народ и по своему положению в состоянии привязать их к себе так, как ни мы, ни купцы никогда этого не в состоянии достигнуть» [Архив. Записка]. Но все эти просьбы остались без ответа.
Проникая на монгольский рынок, русские купцы предпочитали действовать само-стоятельно, не ища поддержки соотечественников. У каждого купца были свои способы и пути сбыта русских и приобретения монгольских товаров. В местах ведения торговли русские на свои деньги строили дома с хозяйственными постройками для разведения скота и заводили огород. Так постепенно в Монголии стали появляться русские поселения. В 1880-х годах в верховьях р. Енисей и его притоков было уже около девяти таких поселений.
Располагаясь на стыке целого ряда культур, Монголия привлекала внимание иссле-дователей и путешественников. Например, во второй половине XIX – начале XX вв. Урга была одним из центров караванной торговли. Нередко вместе с караванами сюда приезжали русские учёные и путешественники, наиболее известными из которых были П. К. Козлов, А. М. Позднеев, Н. М. Пржевальский, Е. Ф. Тимковский, Ф. И. Щербатской и др., оставившие документальные свидетельства о развитии края и русском присутствии.
С каждым десятилетием численность русских жителей в Монголии возрастала. В 1914 г. только в Урянхайском крае было уже 35 русских посёлков и 150 заимок. Помимо этого, русские жили в Ван-хуре, Цзаинь-Шаби, у озера Косогол и в других местах, глав-ным образом в центре и на западе. Самое многочисленное сообщество русских проживала в Урге и насчитывало по разным данным от 1500 до 3000 человек [Кузьмин, Дэмбэрэл 1994: 118]. Рост числа русских поселенцев сделал необходимым открытие новых консуль-ств в Кобдо и Улясутае. Консульство в Урге приобрело статус генерального, а русское сообщество стало неплохо организованным. Повсеместно, где проживало хотя бы несколько русских подданных, избирались торговые старейшины. В их обязанности входила помощь консулам, а также поддержание порядка среди русских, временно или постоянно проживающих в Монголии. Как правило, старейшиной становился самый опытный и знающий человек. Его кандидатуру утверждали в консульстве, где он получал особое свидетельство и печать. Список старшин передавался монгольским властям.
Со временем отношения между русскими и монголами приобрели доверительный характер, что положительно сказалось на русско-китайской и русско-монгольской торгов-ле. Русские, уезжая зимой в Россию, оставляли знакомых монголов за управляющих. А монголы нередко просили у русских помощи и защиты.
В 1911 г. во Внешней Монголии произошла Национальная революция. Во главе борьбы за независимость стала высшая халхаская знать, получившая поддержку Россий-ской империи. В результате военных действий Халха, на протяжении двух веков входив-шая в состав империи Цин, обрела независимость, и было основано государство (ханство) во главе с теократическим монархом Богдыханом, фактически – протекторат Российской империи. После этих событий российское присутствие в Урге значительно расширилось. В городе была открыта типография; российская Худжир-Булунская военная школа, по-строены казармы; обучением монгольской армии занялись российские военные специали-сты. В Урге действовало до 20 русских торговых фирм, кожевенный завод и пр. Благодаря сложившейся за предшествующие десятилетия обстановке, в 1914 г., т.е. после обретения Внешней Монголией независимости, в Урге был открыт Монгольский национальный банк, организованный российскими финансистами и финансируемый Сибирским торговым банком.
АР Внутренняя Монголия и её роль в истории русского присутствия в Китае
Русские в Трёхречье
В 1689 г. Россия и Китай подписали Нерчинский договор, согласно которому левые притоки Аргуни отошли России, а правые – Китаю. Таким образом, всё правобережье Ар-гуни исторически и юридически было китайским. Однако, в число народов, постоянно проживающих в этом районе, помимо тунгусов, ороченов, солонов, дауров и монголов, входили и русские казаки-аргунеи [Перминов]. Из-за отсутствия достоверных документов установить время первых русских поселений в северо-западной части Маньчжурии (Трёхречье) невозможно. Однако, по всей видимости, первые зимовья и заимки появились в этом крае на рубеже XVIII и XIX вв.
Трёхречьем называется северная часть автономного района Внутренняя Монголия (Барга), расположенная в междуречье рек Ган, Дербул и Хаул, берущих начало в северо-западных отрогах Большого Хингана и впадающих в р. Аргунь. Помимо этого, русский термин «Трёхречье» (по-китайски «Саньцзян») применяется к району, расположенному в северо-восточной части Китая между реками Амур, Сунгари и Уссури. В середине XIX в. число русских жителей и русских поселений в регионе возросло. Среди русских первыми Трёхречье стали осваивать забайкальские казаки и беглые каторжники. Первые казачьи заимки и зимовья появились сперва вдоль р. Хаул, а затем и по рекам Ган и Дербул. Каза-ки нередко пригоняли в Трёхречье на выпас скот, заготавливали сено на зиму, «зверова-ли», зимовали со скотом по договору с местными китайскими властями. В местах охоты казаки строили охотничьи избушки, создавали заимки, имевшие временный, сезонный характер и призванные служить укрытием в непогоду либо местом проживания на время покоса или зимней охоты. Один из исследователей данного вопроса А. Кайгородов утверждал, что практически все первые заимки со временем переросли в посёлки и деревни [Кайгородов 1993: 3].
Помимо казаков в Трёхречье прятались от властей российские политкаторжане. Об этом свидетельствуют материалы, оставленные русским поэтом и революционным деяте-лем М.Л. Михайловым, отбывавшим в 1860-х гг. каторгу в Кадае (ныне Читинская об-ласть) [Аргудяева 2003: 102]. Беглые каторжники нередко брали в жёны тунгусок, в браке с которыми рождались русоволосые дети. Такие семьи жили в русских избах, держали ко-ров и лошадей, мужчины ходили на охоту. Писателю и этнографу А.М. Кайгородову, вы-росшему в трёхреченской деревне Дубовая, с помощью опросов местных старожилов, удалось установить даты основания и имена первых поселенцев почти всех деревень Трёхречья. Согласно этим данным, все они возникли в период с 1880 г. до середины 1920-х годов [Перминов]. Ю.В. Аргудяева приводит несколько иные данные. Например, хутор Ивановка, состоявший из четырёх дворов с небольшими огородами, был образован в 1870 г. в результате слияния двух других хуторов. На месте заимки Парамонова в 1875 г. по-явился хутор Ернишная, состоявший из четырёх дворов с огородом и баней. Посёлок Чер-ноусиха, известный своими высокими урожаями ржи, возник в 1885 г. на месте заимки, созданной Т.И. Лопатиным. Деревня Манерка, славившаяся своим богатством и тысячны-ми отарами овец, стадами крупного рогатого скота и табунами лошадей, была основана в 1890 г. на месте заимки С.Л. Шестопалова [Аргудяева (Абирус)]. В превращавшихся в крупные деревни заимках и хуторах жило исключительно русское население. Хотя по со-седству проживали китайцы, корейцы, монголы, эвенки и др.
За время, прошедшее с момента первого появления русских в Трёхречье, судьбы цело-го ряда народов (китайцы, монголы, корейцы, хуэй, эвенки и др.) тесно переплелись друг с другом. Было заключено много межнациональных браков, а в смешанных семьях роди-лось несколько поколений метисов. Мирно сосуществующие на этих землях народы не склонны выяснять, кто раньше или позже пришёл на эти земли. В своём культурном мно-гообразии район очень напоминает Косово. Однако, и здесь на разных исторических эта-пах люди, находящиеся у власти, в угоду своим желаниям пытались выдвинуть на первый план ошибочное представление об этнической, религиозной и языковой монолитности каждого из проживающих на этих землях народов, сея раздор и распри на почве этнической принадлежности. Тем не менее, очевидно, что как Косово, так и Трёхречье – это пограничные области, границы которых проницаемы, а идентичность зачастую не может быть постоянной, определённой, не амбивалентной, ситуационно не обусловленной. Здесь исторически сосуществовали разные этнические, религиозные и языковые группы, наделившие эти земли такими свойствами как полиэтничность, поликонфессионализм и мультилингвизм [Мартынова].
С законодательной точки зрения право на сельскохозяйственное освоение русскими баргинских земель было закреплено соглашением о предоставлении сроком на двенадцать лет права аренды земельных участков в Трёхречье с возможностью возводить на них постройки. Соглашение было заключено хайларским вице-консульством ещё в 1914 г. Его действие распространялось на территории вдоль р. Аргунь от старого Цурухайта до Меректа, а также по р. Хайлар с притоками и вдоль линии КВЖД [Голгофа 2004: 480]. Однако китайские власти предусмотрели для русских ограничения. В документе, носившем название «Условия найма рабочих для засева земли», русские арендаторы земли назывались рабочими, арендовавшими один посев из части урожая. Такие условия сохранялись до 1926 г., когда начальником Хулунбуирского округа было принято решение о пересмотре правил аренды.
Начиная с 1919 г., в Трёхречье устремляется непрерывный поток беженцев. В числе первых на китайскую сторону перебрались крестьяне российского Приаргунья. Эту стра-ницу российской истории наглядно иллюстрирует история жителя посёлка Сенькина Падь Приаргунского района Читинской области Карпа Михайловича Пешкова (род. 1912 г.), интервью у которого взял известный исследователь А. Тарасов [Тарасов 2007]. В 1920-е годы родители увезли его из казачьего посёлка Зоргол в Китай, на правый берег р. Аргунь, где до 1968 г. он жил в трёхреченском посёлке Попирай:
«В двадцатом году, мне было семь лет… нет, семи-то еще не было. Мы уехали – наверное, в феврале… в январе ли? Отсэдова за границу. Мы Аргунь переходим, значит, и там сразу китайская, свободно. Мы жили на самой границе, эвон – Зоргол, 25 километров отсэда, близко… было же изгонение, убивание людей. Приходят, всё та-щат, грабят, убивают. Видите, какая было. Коммунисты, оне, значит, говорят: этот белобандит – и начинают его прижимать. И уничтожат тоже – перебили много, клад-бища-то вон какие по границе тут… Я помню, как переходили границу, мама, сестра бы-ла с нами. Отец и сестра старшая, два брата — те вперед уехали за границу. У нас там скот был немного, там жили они. А мы тут в их дому жили. Так потом отсэль туды пе-решли тоже мы, переехали. Пешкам переходили границу-то, Аргунь. Чё, близко же, видно все» [Тарасов 2007].
Вслед за крестьянами Приаргунья начали прибывать беженцы из Сибири и Забай-калья. Позднее через Баргу отступали войска атамана Семёнова и других лидеров «бело-го» движения, часть из которых осела в этих краях. Китайские власти весьма спокойно отреагировали на массовый приток беженцев в свою страну.
«Ну, чё они, сильно нас ничё не прижимали так. Но вот налоги брали с нас тоже. Облагали там, за сено, за землю вот. Сеяли, платили мы. А в поселке у нас китайцев мало было. Семейки такие были, семейные люди. А таких не было, мало было. Жить-то негде тут имя. А потом когда обжилось всё, они потом налезли. Но не много же их было, все боле русски были» [Тарасов 2007].
В итоге, нестабильность в России (революция, Гражданская война и притеснения, чинимые большевиками), благоприятные природно-климатические условия Трёхречья (обширные поля, богатые зверем леса, обилие рыбы, неразработанные месторождения по-лезных ископаемых) и согласие китайских властей на освоение региона привели к тому, что в северо-восточной части Китая – нынешний северо-восток автономного района Внутренняя Монголия – сформировалась крупная русская община. Численность общины постоянно росла на протяжении 1920-1930-х годов.
Освоиться на новой территории, особенно в первые годы, было чрезвычайно тяже-ло. Беженцы были лишены всего – дома, земли, средств к существованию, скота. Прихо-дилось осваиваться в практически безлюдных районах Трёхречья, адаптироваться к новым условиям.
«Ну, народ – куды деваться, там делали такие землянушки. Где-нибудь в горах подроет и заделает – живут. Кризис же был, ни леса, ничё нету. А вот так потом по-степенно начали там строиться посёлочки, а то заимки были как. Ничего не было, чи-стое поле. Много-много, у нас там вот посельчанцев было, много. А потом начали кому где какой посёлок интереснее, он туды переезжат. Там родство какое-нибудь, еще чё так, жили… Потом дома начали, тоже брёвна стали возить. Стали строить посёл-ки, стало походить на жильё потом. А то в землянушках жили, вот выкопает где-нибудь, и жили. Не пропали» [Тарасов 2007].
Утратив в скором времени надежду на быстрое возвращение, русские переселенцы начали заниматься привычным для них видом деятельности – сельским хозяйством. Ос-новной упор был сделан на землепашество и молочно-мясное скотоводство. Сеяли казаки в основном рожь, пшеницу, ячмень, коноплю; из домашнего скота держали обычно коров, овец и коз. Благодаря казачьему укладу жизни, основанному на принципах демократии, общинного землепользования, трудолюбия, взаимовыручки и братской поддержки, край быстро расцвёл, а люди в короткий срок достигли высокого уровня достатка.
«Хозяйство у нас было: скот, лошади всё, бараны. Сеяли сами хлеб, всё потом начали. Сперва не сеяли, а потом куда деваться, сеять начали. Вручну всё, на лошадях пахали, сохья ручны, вот ходишь целый день. Ничё потом обжились, ничё стали люди жить, своё всё стало, а сперва трудно было» [Тарасов 2007].
В короткие сроки Трёхречье превратилось в хорошо развитый сельскохозяйствен-ный район, в котором процветало землепашество, скотоводство и т.п. А. Тарасов пишет, что в архивах НКГБ были собраны материалы на всех русских переселенцев. В частности об отце уже упоминавшегося нами К.М. Пешкова сохранились сведения как о зажиточном «кулаке»:
«Михаил Пешков. 64 г., бывший житель пос. Зоргол. Имеет собственный дом, 40 лошадей, 130 голов крупного рогатого скота, до 1000 овец; засевает до 20 десятин, содержит пять человек батраков» (1945 г.) [Тарасов 2007].
Излишки получаемой продукции казаки начали сбывать на крупных местных рын-ках, получая взамен те продукты питания, которые им были необходимы для сохранения привычного рациона.
Русская диаспора Трёхречья практически полностью состояла из казаков. Оказав-шись оторванными от Родины, они особенно ревностно стали бороться за сохранение своего привычного жизненного уклада. Поддерживать ощущение внутреннего комфорта им также помогало сохранение православных традиций. Не всегда выполняя церковные предписания на Родине, казаки строго следовали духовным принципам на чужбине. В эти годы церковь становится сильной консолидирующей основой для русских беженцев.
«Церковь потом стали строить, да. Када обжились-то. У нас там все верующие были. Священников высылали нам с этой, с Харбина – епархия-то эта у нас была, – от-тудаво. Ну, а как же, помню батюшку. У нас был отец Ланский перва, потом Маккавеев, ещё священники там, не помню много, менялись они. Кто приболет, кто чё-нибудь… Школы были, как же. Перва такие делали, в домике пустом у нас. А потом стали школы делать. Школы, церквы сразу начали делать» [Тарасов 2007].
Особую роль в жизни русских играли церковные праздники. К каждому из них тщательно готовились. В домах убирались, накрывали на стол, готовили ко дню торжества красивую одежду. Совместная молитва усиливала ощущение единства, родного плеча рядом. В это время отступала тоска по дома, и чувство оторванности от Родины становилось менее острым. Главными праздниками церковного календаря оставались Рождество и Пасха. На Пасху пекли необыкновенно вкусные куличи, красили яйца, дом украшали вербовыми или любыми другими веточками. На Рождество колядовали, катались с гор, устраивали всевозможные забавы.
«Все праздники у нас были, а с китайцем – не-е, оне к нам не касались. Так оно все мы справляли православны праздники. Все какие есть-были, все мы их и справляли. Паска и Рождество, и всё. В такие праздники тоже мы никогда не работали. Пашешь ли там, косишь сено, праздник – поехал домой. Пропраздновал, завтра обратно на работу. Мы все праздновали праздники. [На Пасху] было так, качели делали, ставили, качались. Но была, видите, у детей, у всех радость какая-то, праздник. Так оно и шло, Паска же – великое дело. Священники были, службы. И такие праздники, все справляли.
Рождество тоже так же. Христославщики всё ходили. Никто нам не отказывал, ничё. Китайцы не вмешивались» [Тарасов 2007].
Русские не перенимали китайских традиций. Это же касалось китайского языка. В то время, когда в Трёхречье жители большинства посёлков были русскими, необходи-мость в китайском языке была минимальной. Беженцы говорили на русском, а китайским языком пользовались лишь в крайних случаях.
«Ну, так мало-мало про себя чё надо, вот тако. Мало-мало понимали. А так разго-варивать – не можно. Есть у нас которые разговаривали хорошо, с детства как с имя спарятся с этими, с подростков. Усвоит язык, разговаривает хорошо. Особенно в Дубовой, посёлок. Там сильно разговаривали по-китайски. А так немножко, чё надо вот, поговоришь. А оне-то разговаривали нормально» [Тарасов 2007].
В 1926 г. местные китайские власти решили пересмотреть условия пользования землёй для русских. Новое постановление позволяло русским заниматься сельским хозяй-ством при условии принятия китайского подданства или поступления в так называемые «наёмные рабочие» к китайскому обществу, арендовавшему у правительства район Трёхречья. Общим решением русские жители Барги постановили перейти в разряд «наём-ных рабочих», не желая менять своё подданство. Для советских граждан, желающих воз-делывать земельные участки Трёхречья, достаточно было получить пропуск на пересече-ние границы и уплатить арендную плату.
Проживание в непосредственной близости от российско-китайской границы потенциальных врагов советской власти не могло не тревожить кремлёвское руководство. В результате, в 1920-е годы было предпринято несколько вооружённых вылазок на китайскую территорию, в ходе которых отряды молодых забайкальских коммунистов под прикрытием пулемётов нападали на русские поселения Трёхречья, грабили и убивали местных жителей [Кайгородов 1990-94: 4-5]. Карательные отряды, среди которых был особенно известен отряд Степана Толстокулакова, вынудили осевшее здесь русское население покинуть обжитые места и уйти дальше от границы. В приграничной зоне остались жить лишь китайцы, у большинства которых были русские жёны [Перминов]. Итогом данных операций было следующее: 1) физическое уничтожение большого числа русских беженцев (прежде всего, мужского пола); 2) психологическая дестабилизация обстановки в русской эмигрантской среде Трёхречья, лишение беженцев чувства покоя; 3) возобновление миграционных процессов в Трёхречье, отъезд русских из приграничных территорий вглубь Китая и за его пределы.
Действия большевиков вызывали горячий отклик в эмигрантской среде. После очередной бойни, устроенной коммунистами в Китае в 1929 г., в свет вышла гневная статья под названием «Трёхреченская Голгофа» [Голгофа 2004]. Работа имела вид воззвания к мировому сообществу с просьбой жёстко отреагировать на зверства большевизма, чинимые в отношении жителей Трёхречья. Автор воззвания рассказал о благополучии, достигнутом русскими мигрантами, укрывшимися от «красных» в Китае. Указывая на различия в уровне благосостояния между бедствующими жителями советской России и зажиточными, трудолюбивыми трёхреченцами, он обличал большевистский строй. События второй половины 1929 г. и начала 1930 г. получило название «Трёхреченский погром». Согласно приводимым автором статьи данным в результате этой вылазки были убиты или сильно пострадали жители ряда посёлков. В посёлках Цанкыр (24 убитых) и Тынэхэ (64 убитых) из мужского населения в живых осталось только трое человек. Кроме того, были разгромлены посёлки Домасово (50 убитых), Камары, Наждин, Кули, Лабдарин и др. [Голгофа 2004: 485]. В это же время советские источники сообщали, что в ходе операции на территории Китая были разбиты «белогвардейские отряды», потерявшие убитыми 140 «белобандитов».
Событие всколыхнуло русских трёхреченцев. В испуге они побросали свои дома, скот, землю. В итоге, в течение десяти дней с начала погромов в Хайларе и в Якешах было сосредоточено уже около 1200 беженцев, продумывающих пути своего дальнейшего перемещения. Реакция эмигрантских центров была незамедлительной. В Харбине, Шанхае и других городах были созданы комитеты помощи трёхреченцам, организовывалось предоставление материальной и медицинской помощи пострадавшим. Ряд общественных организаций обратился за помощью к жителям Европы и Америки.
Тем не менее, описанные события не смогли полностью прервать процесс освоения русскими Трёхречья. Ниже приводятся данные А. Кайгородова о русских поселениях района. В них отражено следующее: 1) название населённого пункта; 2) время возникновения / основания; 3) численность населения или число дворов (не для всех поселений); 4) основной вид деятельности (не для всех поселений); 5) наличие церкви / лавок / школ / заводов / медицинских учреждений и т.п. (не для всех поселений); 6) время выезда основной части русского населения.
Баржакон: первые заимки – 1922 г.; русские ушли из деревни в 1956 г. [Кайгородов 1990-94: 15].
Верх-Кули (сейчас Шан-Кули): первые заимки – в 1890 г.; 1911-1912 гг. – строительство старообрядческой церкви, позднее появилась и православная; постоялый двор, две китай-ские харчевни, три лавки, отделения японских компаний; русскими налажено маслодель-ное, сыроваренное и пимокатное производство; очень крупная деревня; первое место по производству мяса и зерна; активная торговля на рынке Хайлара; огромные пашни, овце-водство и верблюдоводство; в 1945 г. здесь проживает 30 китайцев и около 1500 русских; русских начинают выселять из деревни в 1955 г.[Кайгородов 1993: 144].
Верх-Урга (сейчас Шан-Урга): населённый пункт возник ещё до 1917 г.; в 1920 г. основа-на деревня; скотоводство, незаконная добыча золота; русские покинули деревню в 1956 г; некоторые семьи жили до 1970 г. [Кайгородов 1990-94: 15].
Драгоценка (китайское название – Саньхэ): второй по величине населённый пункт Трёхречья после Верх-Кули; основан в 1880-1882 гг.; торговый, административный и культурный центр Трёхречья; казачья станица, которой подчинялись все казачьи деревни; богатые залежи плавикового шпата; в 1944 г. здесь проживало около 3000 чел., из которых около 1500 – русских; восьмилетняя школа, больница, китайские лавки, харчевни, магазин фирмы «Чурин», паровая вальцовая мельница, ремонтно-механические мастерские [Кайгородов 1993: 144], казацкий собор Петра и Павла, лесничество, отделение Бюро по делам российских эмигрантов в Трёхречье; русских стали выселять в 1955 г.; некоторые семьи оставались жить до 1962 г.
Дубовая: заимки на месте будущего посёлка – с 1880 г.; начальная школа, церковь, мо-лочный завод, несколько мельниц; земледелие, охота, торговля; русские покинули посё-лок в 1955-1956 гг.; три семьи оставались до 1975 г. [Кайгородов 1993: 140-152].
Караганы: первая заимка – 1890 г.; русские покинули деревню в 1956 г. [Кайгородов 1993: 8].
Ключевая: первые заимки на месте будущего посёлка – с 1885 г.; церковь; земледелие, скотоводство; русские покинули посёлок в 1955-1956 гг.; две семьи оставались до 1970 г.[Кайгородов 1993: 8].
Лабдарин (сейчас – г. Аргунь): первые заимки – 1895-1900 гг.; русских выселили в 1955-1956 гг.[Кайгородов 1993: 10].
Нармакчи: основана позднее Верх-Кули; маленькая деревня; овцеводство; всё русское население было депортировано в СССР в 1956 г.[Кайгородов 1993: 18].
Покровка: первые заимки – 1925 г.; много старообрядцев; первая волна русских покинула деревню в 1950 г., остальные – в 1955-1956 гг.; некоторые русские семьи жили до 1962 г. [Кайгородов 1993: 9].
Попирай: первая заимка – 1895 г.; очень богата скотом; русские покинули деревню в 1955-1957 гг. [Кайгородов 1993: 8].
Светлоколуй (Светлый Колуй): первая заимка – 1910 г.; к 1945 г. – 50-60 дворов; ското-водство; русские покинули деревню в 1956 г. [Кайгородов 1993: 11].
Тулунтуй: первые заимки – 1882-1885 гг.; церковь, школа; русские покинули посёлок в 1955-1956 гг.; три русские семьи оставались до 1965 г. [Кайгородов 1993: 8].
Усть-Кули (сейчас – Ся-Кули): первые заимки – 1907 г.; большая часть русских выехала в 1955-1956 гг.; некоторые оставались до 1960 г. [Кайгородов 1993: 10].
Усть-Урга (сейчас Ся-Урга): основана одновременно с Верх-Ургой; русские покинули деревню в 1955-1956 гг.; некоторые семьи жили до 1972 г. [Кайгородов 1993: 16].
Челотуй: первая заимка – 1914 г.; славился овцеводством; русские покинули район в 1955-1956 гг. [Кайгородов 1993: 10].
Ширфовая: деревня появилась в верховьях р. Ган в 1940-е гг.; основные жители – китай-цы переселенцы из деревни Цигань; охота, торговля с эвенками; русские покинули дерев-ню в 1956 г. [Кайгородов 1993: 17].
Щучья: первые заимки – 1880 г.; пограничный пост; русские покинули поселение в 1956 г.
В уже упоминаемой статье «Трёхреченская Голгофа» [Голгофа 2004], приводятся данные о численности русских в Трёхречье в конце 1920-х годов:
«В самом деле, к северу от КВЖД в настоящее время имеется до 60 русско-китайских поселков с числом хозяйств 1 300 и населением до 7 000 человек. Здесь, впро-чем, русское население (эмигранты) не превышают 35 % общей численности населения этой части района. Обратную картину дает район Трёхречья (Ган, Дербул, Хаул) – здесь русские эмигранты составляют 9/10 общего количества населения, а 1/10 приходится на китайцев.
В долине р. Гана имеется девять русских посёлков с 202 хозяйствами и 1130 лиц обоего пола… В долине р. Дербула – восемь русских поселений с 151 хозяйством и 865 жителями обоего пола… В долине р. Хаула – 4 селения с 22 хозяйствами и 135 жителями обоего пола… Таким образом, всего в Трёхречье насчитывается 21 селение с 375 хозяй-ствами и 2 130 жителями обоего пола.
Население района Мергело-Хайларской долины состоит преимущественно из рус-ских эмигрантов – забайкальских казаков, бурят и тунгусов (китайцев нет). В пяти посе-лениях этого района… населения обоего пола русских – 1 200... К югу от железнодорож-ной магистрали русские обосновались в бурятском (Уолетском) хошуне, в долине р. Чинхэ, численностью до 40 заимок с населением до 250 человек. Всего, следовательно, по речным долинам насчитывается 799 русских хозяйств с 4 619 населением обоего пола.
Во всей же Багре насчитывается 80 000 человек населения… второе место зани-мают русские – 23 тыс...» [Голгофа 2004].
Население Трёхречья сформировалось в основном за счёт беженцев из России. Од-нако со временем сюда стали приезжать русские из других районов, включая пристанци-онную полосу КВЖД и такие города, как Хайлар, Маньчжурия, Харбин. Ю.В. Аргудяева приводит следующие данные: в конце 1944 г. в 16 посёлках Трёхречья проживало 9050 чел., из которых 4739 – мужчины и 4311 – женщины [Аргудяева (Абирус)]. А по данным, приводимым А. Кайгородовым, в 1945 г. русское население Трёхречья составляло 11 тыс. чел., включая жителей 16 посёлков и 3 выселков. В подавляющем большинстве это были забайкальскими казаки с семьями, бежавшие сюда во время Гражданской войны или в пе-риод коллективизации 1930-х годов, т.е. так называемые «тридцатники» [Кайгородов 1993: 141]. По сведениям В.В. Перминова численность русских в 19 посёлках Трёхречья к 1945 г. составляла 20-25 тыс. чел. После ввода в край советских войск численность русских резко сократилась. А крупная деревня Верх-Урга, насчитывавшая около 800 жителей, исчезла вовсе [Перминов].
В августе 1945 г. вторым эшелоном войск НКВД была арестована и депортирована в ГУЛАГ и СССР примерно четвёртая часть всего мужского населения Трёхречья. Осенью 1949 г. собравшие богатый урожай казаки по тайной инициативе советского консульства были раскулачены, а в деревнях были созданы колхозы. Это спровоцировало новый отток жителей из края. В 1954 г. под видом репатриации для освоения новых земель (например, целинных земель Казахстана) началась депортация русских беженцев, осуществляемая по инициативе СССР и с согласия китайской стороны.
«Попросили нас, мы и поехали. Убраться же, как же, на родину. Вот и поехали потом. Все уехали, всё бросили китайцам» [Тарасов 2007].
После депортации основного населения в Трёхречье осталось примерно 3 тыс. че-ловек. В 1959 г. они подверглись очередному раскулачиванию. На этот раз, оно осуществ-лялось по инициативе китайского руководства:
«…забирали все и навсегда, не разрешали сеять хлеб, оставили на семью только по корове, лошади и 5 овечек» [Перминов].
Тем не менее, уже спустя несколько лет многие хозяйства возродились. В 1962 г. Китай позволил русским трёхреченцам выезжать за рубеж. Многие русские мигранты предпочли уехать в другие страны: Австралию (примерно 80 % (225 семей) всего потока), Аргентину, Боливию, Бразилию, Парагвай и др. Оставшиеся в Китае русские до конца держались за родные посёлки. Дожившие до начала 1970-х годов последние трёхреченцы из посёлков Дубовая, Усть-Урга, Покровка, Верх-Кули всё-таки выехали в Казахстан, от-куда затем многие переехали в Красноярский край и Приаргунье. В.В. Перминов писал, что в 1972 г. во всём Трёхречье насчитывалось всего 23 русских, проживавших в Дубовой, Усть-Кулях и Тулунтуе. В конце 1970-х в Дубовой умерла последняя русская женщина Полина Ельчина [Перминов]. В основанные русскими посёлки въехали китайские пересе-ленцы. Однако, в настоящее время в Трёхречье всё ещё живут люди с русскими корнями. Это потомки от смешанных браков русских с китайцами.
Дать правильную оценку перемен, затронувших русских края в 1950-х годах и позднее, а также охарактеризовать нынешнее их положение возможно лишь опираясь н данные пяти всекитайских переписей, проводившихся в 1953, 1964, 1982, 1990, 2000 го-дах [Нац. бюро статистики], материалов, публикуемых официальными службами Китая [Внутренняя Монголия], и пр. К представителям современного русского национального меньшинства в Китае относится две категории лиц. Во-первых, это поселившиеся в КНР и принявшие китайское гражданство российские («эцяо» – «российские эмигранты») или советские («суцяо» – «советские эмигранты») эмигранты. Во-вторых, это так называемые «хуаэ хоуи» (досл. «потомки китайцев и русских»). К данной категории относятся лица, рождённые от смешанных русско-китайских союзов. Не все представители данной группы относятся к русскому меньшинству. Число чистокровных русских в регионе стре-мительно уменьшается, а доля «хуаэ хоуи» возрастает. Китайские учёные склонны харак-теризовать русских как «хунсюэ миньцзу», т.е. «народ со смешанной кровью» [Гутин 2011: 74].
Численность русского населения Китая вообще и Трёхречья в частности, начиная с 1950-х годов, изменялась радикально. Первых три Всекитайских переписи не фиксирова-ли сколь-нибудь значительного присутствия русских в стране. В подтверждение этого ниже нами приводятся результаты, полученные в ходе четырёх переписей в Трёхречье [Тарасов 2005: 21-28]:
Города и хошу-ныf 1-я пере-пись насе-ления,
на 0 часов 1 июля 1953 г. 2-я пере-пись насе-ления,
на 0 часов 1 июля 1964 г. 3-я пере-пись насе-ления,
на 0 часов 1 июля 1982 г. 4-я пере-пись насе-ления,
на 0 часов 1 июля 1990 г.
Русских всего 24 41 29 4219
гор. Хайлар 17 4 628
гор. Маньчжурия 9 9 3 143
гор. Чжалань-тунь 179
гор. Якеши 725
Право-аргуньский хошун 2 2 2071
Лево-Аргуньский хошун 3 244
Орочонский хошун 1 1 26
Эвенкийский хошун 1 1 146
Новобаргинский левознаменный хошун 8
Старобаргинский хошун 5 1 49
В 1954 г. в стране насчитывалось 22 656 русских жителей. После проведённой СССР ре-патриации и массового выезда из КНР к 1964 г. русских осталось 1326 чел. В 1982 г. их насчитывалось 2917 чел., в 1990 г. – 13 500 чел. Резкое увеличение численности русских в Китае в 1990 г., по всей видимости, объясняется тем, что в качестве русских стали реги-стрировать потомков от смешанных русско-китайских браков. А это, в свою очередь, ста-ло следствием нормализации отношений между СССР и КНР в 1989 г. Произошедшие в отношениях двух стран перемены ярко иллюстрируются данными статистики. Согласно исследованиям 1982 г. в Право-Аргуньском хошуне проживало всего 2 русских. Но в 1989 г. в том же хошуне было уже 7012 потомков русско-китайских браков. В 1990 г. в Хулуньбуире было зарегистрировано уже 4219 китайских граждан русской национальности. А крупнейшими населёнными пунктами с наибольшим числом проживающих в них русских были признаны Маньчжурия (143 чел.), Хайлар (628 чел.), Чжаланьтуни (179 чел.), Якеши (725 чел.) [Тарасов 2005: 66]. В 2000 г. численность русского национального меньшинства Китая составила 15 609 чел., из которых 5020 чел. проживали в АР Внутренняя Монголия [Гутин ВнМонг: 74-75]. В 2001 г. в Хулуньбуире, преобразованном из аймака в город, проживало 4897 китайских граждан русской национальности [Тарасов 2005: 41]. У многих русских жителей Трёхречья есть родственники в России. Следует отметить, что представители данного меньшинства проживают также в некоторых других регионах.
В настоящее время русские – это одна из 56 национальностей Китая. Несмотря на свою немногочисленность, они делегируют депутатов во Всекитайское Собрание Народ-ных Представителей, а также в различные региональные представительства. Они говорят по-русски, сохраняют свои традиции и обычаи, являются православными. С 27 июля 1994 г. у русского меньшинства в Китае есть собственная национальная волость. Власти предоставляют русским гражданам Китая льготы по рождению второго ребёнка.
Русские мигранты, вернувшиеся в Россию, в настоящее время живут преимуще-ственно в тех регионах, откуда они когда-то бежали. Их жизнь на Родине складывается по-разному. Нередко они испытывают сложности. Примером этого может служить пись-мо, написанное в начале 2011 г. атаманом Аргунской станицы Д.А. Медведеву. В этом письме потомственный казак рассказал президенту о сложностях своего края. Среди пре-тензий, высказанных главе государства, была жалоба на отсутствие у казаков юридиче-ских прав на защиту рубежей своей страны, народное недовольство действиями погра-ничных войск. Атаман сетует, что «местное население совершенно отстранено от забот о содержании границы». По его мнению, большая зона отчуждения порождает бесконтрольное и безграмотное использование земель, в результате чего, «край, некогда богатый и песенный, превратился в нищую резервацию для выживания местных жителей», а в душах казаков «крепнет мнение, что экспансия Китая неизбежна и неотвратима и заранее спланирована Москвой» [Письмо приаргунских казаков].
Русские старообрядцы в Маньчжурии.
В 50-60-е гг. XIX в. в южную часть Дальнего Востока России, к которой относятся со-временные Амурская и Еврейская автономные области, Приморский и Хабаровский края, а также в северо-западные районы Маньчжурии (КНР) наряду с казаками первыми при-шли русские старообрядцы. Благодаря им началось освоение этих земель, была заложена основа русской оседлости и традиций народного быта. Именно старообрядческие сообще-ства, различающиеся своими генетическими корнями и внутренними духовными воззре-ниями, сохранили в дальневосточном регионе русские культурные традиции [Аргудяева 2008: 5-6].
Процесс переселения старообрядцев на Дальний Восток проследить очень сложно, по-скольку в дошедшей до наших дней переселенческой документации практически не фик-сировалась конфессиональная принадлежность крестьян. Скудную информацию по дан-ному вопросу можно почерпнуть из отчётов местных чиновников или, что было более реально, из материалов полевых исследований, в том числе по генеалогической цепочке. Многие старообрядцы сохраняли в тайне свою религиозную принадлежность, чтобы не подвергаться давлению со стороны властей. Весть о том, что в Приамурье сохраняется религиозная свобода спровоцировала приток старообрядцев. Среди других причин для переезда известная исследовательница Ю.В. Аргудяева называет «гонения на веру и малоземелье на прежних местах проживания, стремление уйти подальше от мирского прессинга, уединиться, жить в чистоте и согласии с верой, … отсутствие опеки со стороны местных властей, хорошие условия хозяйствования – земельный простор, таёжные и водные угодья, пушные и рыбные богатства, отсутствие в первые десятилетия податей, воинской повинности, хотя и относительная религиозная свобода… Немало старообрядцев двигалось на восток и в поисках крестьянской утопической страны Беловодья» [Аргудяева 2008: 21-22]. На протяжении нескольких десятилетий староверы жили на новых местах. Их привычный быт стал меняться с началом Гражданской войны и коллективизации. Не поддерживая проводимую большевиками политику, старообрядцы из Сибири, Алтая [Кержаки 2006 (видео)] и Забайкалья стали переезжать в сторону Приморья, в Южно-Уссурийский край. Однако спустя пару лет волна коллективизации докатилась и до этого региона. В результате этих миграционных процессов во многих таёжных районах вблизи побережья Японского моря скопилось большое число старообрядцев, недовольных по разным причинам советской властью. Это привело в 1932 г. к Кхуцинскому (или Улунгинскому) старообрядческому контрреволюционному выступлению, охватившему население нескольких десятков деревень и хуторов по долинам рек Кхуцин, Бикин, Самарга, Светлая и др. Силами советских войск восстание было подавлено, а многие из его участников репрессированы [Аргудяева 2008: 31-32]. Это спровоцировало начало старообрядческой эмиграции в Маньчжурию. Тайно эмигрировав в Китай, старообрядцы осели неподалёку от г. Харбина, где основали селения Романовку, Коломбо, Чипигу (Масаловку), Медяны и др. Впоследствии здесь помимо приморских староверов поселились и старообрядцы, мигрировавшие в Синьцзян из Алтая.
Жизнь в Маньчжурии почти никак не повлияла на традиционный жизненный уклад староверов. Будучи крайне замкнутыми, они минимизировали своё общение не только с местным китайским населением, но и с другими русскими мигрантами. В итоге, их образ жизни практически не испытал на себе внешнего воздействия. Из России в Китай они привезли древние церковно-славянские книги, чтение которых являлось каждодневной практикой. Религиозные убеждения не позволяли им пользоваться современными сред-ствами связи, читать современную литературу. С утра до позднего вечера они усердно трудились, прерываясь исключительно на молитву и трапезу.
Период относительно спокойной жизни старообрядцев в Китае был недолгим. После ввода в Китай советских войск в 1945 г. многих старообрядческих деревень (например, Романовки, в которой к лету 1945 г. насчитывалось 40 дворов и 200 жителей) практически не стало. Часть мужского населения осенью того же года была репрессирована и вывезена в СССР. Выжившие семьи переехали в другие районы Маньчжурии. В 1950-1960-х годах некоторые староверы вернулись в Россию. Их называют «маньчжурские» или «харбинские» старообрядцы. Но большая их часть уехала в Австралию и Бразилию, откуда затем перебралась в США и Канаду [Аргудяева 2008: 32].
Русское национальное меньшинство Китая в настоящее время
• Сёла Шивэй и Эньхэ
Шивэй-Русская национальная волость была создана в апреле 2001 г. Эта волость – ме-сто компактного проживания русского национального меньшинства Китая – потомков от смешанных браков русских с китайцами, имевших место в конце XIX – начале ХХ вв. Административным центром волости является г. Лабдарин (г. Аргунь). Здесь примерно с 2006 г. действует Исследовательское общество по изучению русского национального меньшинства. В 2009 г. за организацию и проведение исследовательской деятельности отвечало пять человек, в число которых входили Председатель общества, секретарь и от-ветственные за изучение вопросов русской культуры. Некоторые из чиновников имеют русские корни и немного говорят по-русски.
По сведениям, предоставленным секретарём Общества г-ном Чжан Баошанем, числен-ность русского национального меньшинства в Китае по данным на 2009 г. составляла около 7000 человек (ПМА, Вн. Монг., авг. 2009) [Чжан Баошань], из которых 2500 крещёные [Перминов]. Однако, эта цифра не точная, поскольку многие этнические русские при переписи в качестве национальности указывают «хань» или другие национальности. Такая ситуация типична для Китая, поскольку принадлежность к титульной нации зачастую является более престижной. С целью оказания помощи экономическому и культурному развитию русских в Китае, правительством было принято решение о создании Исследовательского общества по изучению русского национального меньшинства. При его поддержке уровень жизни русских в Китае стал повышаться. Русские получили возможность зарабатывать на своей национальной спе-цифике.
Местная администрация в последние годы прикладывает много усилий для разработки «бренда», способного привлечь в волость туристов и увеличить приток финансовых средств в местную экономику. Русское национальное меньшинство как общество с самобытной культурой и традициями способно взять на себя эту миссию и выполнять роль символа в масштабах целого региона. А при «грамотной» подаче информации о волости практически всё может стать предметом интереса не только со стороны самих жителей Китая, но и граждан из других стран. Хорошо известно, что сведения, которые можно почерпнуть о крае, опираясь на литературу, на информацию СМИ и кинематографа, на справочники и школьные учебники, на рассказы очевидцев, с течением времени формируют некий «образ» описываемой местности. И очень важно, чтобы этот образ имел положительную окраску. В последние годы руководство Шивэй-русской национальной волости работает над имиджем своего края, стараясь привлечь сюда не только туристов, но и инвесторов. Проживание в волости представителей русского национального меньшинства – это та специфическая особенность, которая шаг за шагом создаёт краю успешный и сильный бренд и способствует росту его популярности в китайской и иностранной среде. Однако на пути реализации поставленных целей администрация края столкнулась с неожиданными сложностями. Весьма скоро выяснилось, что среди представителей русского меньшинства, являющихся потомками от смешанных браков русских с китайцами во втором, третьем и четвёртом поколениях, осталось слишком мало людей, владеющих русским языком и хорошо знакомых с русскими традициями. Большинство метисов подверглось сильной ассимиляции и во многом утратило свою национальную специфику. Приезжающие в волость туристы из южного Китая испытывают некоторое неудовлетворение, поскольку, надеясь увидеть национальный колорит и услышать русскую речь, видят лишь некоторые русские черты во внешнем облике жителей и некоторые сохранившиеся черты русского быта. Г-н Чжан Баошань рассказал, что в настоящее время с местными жителями ведётся работа по изучению русского фольклора и возрождению национальных традиций. Например, жители Шивэя и Эньхэ разучивают русские песни и танцы [Чжан Баошань]. Впрочем, процесс создания благоприятного имиджа для региона явление в мировой прак-тике весьма распространённое:
«Создание образов регионов и мест в нашей стране… особенно оживилось и получило новый импульс с 90-х годов ХХ века… Одним из стимулов этого процесса было желание местных элит обозначить свои региональные границы и зафиксировать… что же мы имеем, что мы можем дать стране и что мы можем получить от неё и от своих сосе-дей… Элитам на всех уровнях нужно было отстаивать интересы населения… данного конкретного места. Для этого территория, а вернее – её образ… должны были стать незыблемыми и привлекательными. Причём, и прежде позитивный образ территории со-здавался как для местных жителей, так и для «внешних» потребителей» [Малькова, Тишков 2010: 12].
Перед Исследовательским обществом стоят большие задачи, в число которых входит рост информированности общества о регионе. Однако недостаток финансовых средств у местной администрации ограничивает работу в данном направлении. К 2009 г. маленьким тиражом вышло два номера журнала Исследовательского общества. В них были опубликованы материалы китайских специалистов, занимающихся изучением русского национального меньшинства. Другим шагом в направлении популяризации культуры малочисленных народов стало принятие решения о присвоении русскому языку статуса одного из официальных в волости. В результате, при поддержке Общества в г. Лабдарин и в селе Шивэй вывески всех магазинов помимо китайского и монгольского языков были продублированы ещё и на русском. Ниже мы приведём собранные нами образцы надписей на подобных вывесках:
«Всё для мужуины» («Всё для мужчин» - прим. автора);
«Реально влюблённости» («Свадебный магазин» - прим. автора);
«Беременным детям» («Магазин для будущих мам и их малышей» - прим. автора);
«Вельвет пирожок» («Пирожковая» - прим. автора);
«Печёная овца Лиюань» («Ресторан кухни национальности хуэй. Блюда из баранины. Ха-ляль» - прим. автора) [ПМА 2009].
Значение подобных надписей не всегда понятно для русских людей, не владеющих китайским или монгольским языком и не способных прочесть дублирующую запись на другом языке. Тем не менее, использование вывесок на русском языке – это грамотный маркетинговый ход местных властей. Китайцы, приезжающие в регион из других провинций, остаются довольны таким погружением в «иноэтническую среду», поскольку значение и грамотность написания русских слов для них обычно остаётся неизвестной.
Методы, применяемые администрацией Шивэй-русской национальной волости, можно назвать «языковыми». Делая в настоящий момент ставку на внутренний туризм, местные власти больше заботятся об «образе», нежели о «содержании». Другими словами, понимая, что качество данного «образа» (а именно – грамотность русифицированных надписей, соответствие тех или иных образов русской культурной традиции) способны оценить далеко не все приезжие китайцы, а численность русских туристов крайне не ве-лика, руководство волости ориентируется, прежде всего, на внешнюю сторону, на «кар-тинку». А «картинка» такова: местные жители, сохранившие в своём внешнем облике ев-ропеоидные черты, русский язык в повседневной жизни, сохранение русских традиций. Такая «картинка» – это хорошо продаваемый на внутреннем рынке товар. Гостиницы, расположенные в непосредственной близости от мест проживания русских семей, не имеют свободных мест, при том, что стоимость номера в самой дешёвой гостинице колеб-лется от 100 до 200 долларов за сутки. А по китайским меркам это очень дорого [ПМА 2009]. Не вызывает сомнений тот факт, что, постепенно совершенствуя качество предла-гаемых услуг, администрация волости со временем привлечёт в регион не только туристов из южных регионов страны, но и иностранцев, среди которых, по всей видимости, будут и инвесторы, столь необходимые для развития экономики края.
Главным культурным центром Шивэй-русской национальной волости, а также од-ним из мест проживания представителей русского национального меньшинства в Китае является село Шивэй, расположенное на берегу реки Аргунь напротив российского села Олочи Нерчинско-Заводского района Забайкальского края. При поддержке китайских властей село постепенно превращается в туристическую достопримечательность края. Не-официальным символом села является скульптурная композиция, украшающая въезд в него. Она изображает мужчину русской внешности, который управляет повозкой, запря-жённой двумя лошадьми. По мнению авторов скульптуры, композиция передаёт дух дан-ного населённого пункта. Облик села во многом утратил своё историческое своеобразие. Основную часть построек составляют саманные и деревянные, брусовые дома. Но сохра-нились и бревенчатые постройки начала ХХ в. Это почерневшие от времени, очень боль-шие рубленные дома. В настоящее время в них не живут и не используют в хозяйствен-ных целях. Все эти годы они обходились без ремонта и лишь покрылись мхом в местах протекания дождевой воды. Первые русские жители села в случае нехватки времени или сил также возводили саманные дома, делая их из глины, песка, навоза, соломы и воды. Такой материал очень пластичен, а потому при строительстве не требуется никакое оборудование, кроме рук мастера. Местные жители говорят, что зимой в таких домах очень тепло. Традиция возводить саманы сохранилась у местных жителей до сих пор. Снаружи их белят и украшают фасады яркой цветочной росписью. Это, отчасти, придаёт селу вид украинской деревни с домами-мазанками и является надёжным способом привлечения туристов. В большинстве таких домов расположены небольшие частные гостиницы. Туристы, желающие провести ночь в русской деревне, за 40 юаней могут остановиться в них на ночь. Помимо гостиниц в селе открыто несколько лавок с «русскими сувенирами» (пластмассовые скульптуры лошадей и сов, шкатулки с блестящими китайскими стразами, альбомы для марок с изображённым на обложке Лениным и надписью «Ёмкость храненя») [ПМА 2009]. Все сувениры китайского производства и низкого качества. Такой подход местной администрации к рекламе края имеет две стороны. С одной стороны, он является надёжным способом увеличения числа туристов. С другой стороны, у приезжих китайцев с лёгкой подачи местных предпринимателей складывается неверное представление о России как стране-производителе этих «русских сувениров». Для покупателей данной продукции наша страна начинает ассоциироваться с низкосортными товарами, ничем не отличимыми от дешёвого китайского производства. И далеко не всегда туристы осознают, что «шоколад» с русской этикеткой – это подпольно произведённый в Китае суррогат, а обёртка на этой шоколадке создана китайцем, не имеющем представления о русском языке. В итоге, Шивэй-русская национальная волость превращается в культурную достопри-мечательность Китая и в источник дезинформации, предрассудков и ложного представле-ния о России (как стране исхода представителей русского национального меньшинства).
Другими словами, представление о русских как об этносе и о Шивэй-русской национальной волости как о месте компактного проживания данного этноса в Китае формируется под влиянием рассказов местных гидов, под влиянием поведения представителей русского меньшинства, под влиянием эмоциональной обстановки, поддерживаемой в русских деревнях, а также под влиянием той продукции, которая преподносится туристам как исконно русская (блюда русской кухни, сувениры и т.п.).
В г. Лабдарин всем владельцам частных гостиниц в Шивэе и других посёлках вы-дали деревянные таблички с надписями на русском языке: «Домик у тёти Тони», «Рус-ская национальная семья» и т.п. Вместе с ними были изготовлены таблички на фонарные столбы. В верхней части такой таблички находятся фотографии из семейных архивов рус-ских жителей волости, а в нижней части – русские надписи, знакомящие гостей края с его историей. Благодаря такой инициативе властей быть «русским» в Шивэе стало, если не престижно, то хотя бы выгодно. На протяжении десятилетий местные жители, имевшие русские корни, старались не афишировать своё русское происхождение. Особенно тяжело метисам приходилось в годы японской оккупации и в период Культурной революции. Но сейчас ситуация несколько изменилась. Принадлежность к русскому этническому мень-шинству превратилась в товар, выгодно продаваемый на рынке туристических услуг. А потому русские жители Шивэй-русской национальной волости перестали прятаться и начали извлекать из своей национальной специфики материальную выгоду. Схожую ситуацию можно наблюдать, например, во Франции, где в последние годы русские мигранты стали с гордостью заявлять о том, что они русские. И если раньше за границей они держались настороже, были закомплексованы и зажаты, то сейчас они используют любые средства, чтобы достичь моральной и материальной независимости. При этом они перестали стремиться ассимилироваться на Западе и расстаться со своим русским гражданством, предпочитая получить на Западе вид на жительство и реализовать себя, но время от времени возвращаться на Родину [Сергеева 2008: 257].
Жизненные истории русских Трёхречья очень похожи. Например, в Шивэе прожи-вает семья Лины Васильевны Ведерниковой, одной из старейших местных жительниц. В её семье нескольких поколений. Самой Лине Васильевна в 2009 г. исполнилось 83 года. Мама Лины Васильевны была родом из г. Тайнинска, рано лишившись родителей, она прожила тяжёлую жизнь:
«Мама всяку жизнь приняла. Мать её после родов сразу и померла. Дедушка отдал её другим в дети [отдал на воспитание в другую семью – прим. авт.]. Потом арестовка была большая, когда красный с белым воевал. Однако вскоре народ слобождать стали. И мамин дедушка пожелал её сюды [в село Шивэй – прим. автора], и она пришла» [Ведер-никова].
В Шивэе она вышла замуж и родила девять детей. Её мужа-китайца русские назы-вали Василием. В России у матери Лины Васильевны не осталось родных, поэтому, когда появилась возможность вернуться на Родину, переезжать она не стала. Кроме того, село в это время окружали исключительно русские деревни. Рассказывая о своей семье, Лина Васильевна называет современные китайские сёла русскими именами: Верх-Кули, Новый Аргунск, Караванная и др. Молодость Лины Васильевны совпала со временем японской оккупации: «Если видим, японцы едут, бежим сполоняться» [Ведерникова]. Каждого, имеющего русские корни, подозревали в шпионаже, допрашивали и нередко пытали. Воду в то время брали в реке. Из-за этого, опасаясь диверсий и передачи секретной информации советским гражданам, над рекой японцы ставили дозорного. Местные жители, подходя к реке, должны были следить за тем, чтобы в это же время никто на противоположном берегу не пришёл по воду, в противном случае японцы подозревали жителей деревни в переговорах, пособничестве СССР и учиняли допрос:
«Чичас жизнь лёгка. А тогда нет. По берегу чяжело было. Японцы спрашивают: «Вы кого стояли тут? Вы туда хочете?» А ведь тут русские хлеба сеяли, но потом был какой-то конхликт, и русские назад» [Ведерникова].
Именно из-за творимых японцами бесчинств Лину Васильевну рано отдали замуж. Её муж Иван Самохвалов, как и она, метис. Он и его брат двойняшки, обоих назвали Ива-нами: старшего – «большим», младшего – «малым». У большого Ивана и Лины родилось девять детей: Женя, Тоня, Прасковья, Зина, Вася, Миша, Коля, Витя, Юра.
«Большим-то досталось. Нянек не на чо достать, так сами нянчили. Молодежу –то нонче лёгка жизнь. Про ранешню жизнь слушать не хотят. Не верят» [Ведерникова].
В семье Лины Васильевны празднуют как русские, так и китайские праздники, так как по мнению Лины Васильевны нельзя обижать ни память отца, ни память матери. Все дети Лины Васильевны закончили школу, работают. Она довольно легко отдала дочерей замуж, а вот сыновьям пришлось долго искать невест. Китаянки не хотели идти замуж за полу-кровок.
«Девишник-то дочкам делала. А старший [старший сын – прим. автора] во внут-рени Китай ездил за женой. Тут-то за него не шли. Мекисы за мекисов тоже не идуть. Чичас-то ничо, всё прошло. Зима не лето, пройдёть и это. Так что нам не чо чичас ва-тажиться» [Ведерникова].
Следует заметить, что немногочисленность русско-китайских браков сохранялась на протяжении всего ХХ в. Это подтверждают слова другого жителя Трёхречья К.М. Пешкова. По его рассказам межэтнические браки периодически заключались под давле-нием со стороны китайцев. Китайские пограничники и другие чиновники нередко шантажировали русских девушек запретом на въезд в страну. Боясь возвращения в Россию, дочери многих зажиточных крестьян («кулаков») были вынуждены соглашаться на такой брак:
«Так выходили, как не выходили [замуж за китайцев – прим. автора]? Ум-то вся-кой, у каждого свой. Но мало у нас, почти не выходили за китайцев, за полукровцев выхо-дили, вот. А вот за китайцев, я чё-то не помню, такого у нас не было. Это вот отсэдова когда изгоняли народ, переходили, на Аргуни же эти были, посты. Бакалеи назывались. И вот тут они, где девчонка, значит, переходит, оне там прижмут. Замуж ее забират, вот какой китаец хочет. Вот такая-то была штука, прижимали оне. Не хочешь – обратно пойдешь. Она бьётся-бьётся, и идёт. Хороши девушки выходили, богатые, от-цы были, а вот видел! Вот это было» [Тарасов 2007].
Сейчас все дети Лины Васильевны уже на пенсии, а сама она вдова. Из Шивэя она выезжала лишь несколько раз: «Езжала до Якишей, до Хайлару. Семья-то больша. Вре-мени мало» [Ведерникова].
Когда была маленькая, ездила с отцом в какой-то приграничный российский город. Из всей поездки больше всего запомнился обед, во время которого подавали сибирские пельмени:
«В печи горшочки. А хозяйка их ухватами, да в печь. У нас того ж не было. Хлеб давали к пельменям. Я булку-то одну нарушила. Глядь, латочку подали и деревянны ча-шечки. А пельмени маленьки. Еки пельмени маленьки! И всегда с бульоном. Отец говорит: «Ешь!» А мне всегда чай глянется» [Ведерникова].
Зимой дети Лины Васильевны разъезжаются по городам, и она остаётся одна: «В моих-то годах старух мало. Сижу одна» [Ведерникова].
О современной жизни Лина Васильевна отзывается хорошо, говорит, что препон русскому языку никогда не чинили, потому и помнят его старожилы: «Чичас всё другое. Люди живут на слободе. Молодежу жизнь чичас вообче легка и слободна. Только поговор у вас чичас другой. Больше по городскому. А мы всё на прямы говорим, а вы на «вы», да чуть что «да» да «да»» [Ведерникова].
Русские жители села Шивэй верующие, православные. За селом они построили не-большое помещение, куда местные жители ходят помолиться как в часовню. Местные власти Шивэй-Русской национальной волости разрешили праздновать Пасху коллектив-но, а потому в Лабдарине в этот день собирают верующих и накрывают для них празд-ничный стол. Местные жители также собираются все вместе за семейным столом, красят яйца. До праздника соблюдают пост. Ещё одна местная жительница-полукровка Татьяна Кайгородова (по отцу – Ма; а по маминой бабушке – Анабутина) рассказала, что Пасху неизменно соблюдали и её родители, и она сама, а теперь и её дети. И хотя дети сейчас ощущают себя китайцами, они по-прежнему соблюдают старые обычаи: в пост не едят масло, мясо, яйца, не пьют молоко. Таня сказала, что когда была маленькая, особенно тя-жело давался отказ от яиц, ведь пища и без того была не питательная. Однако по оконча-нии поста все неизменно ели крашеные яйца. Сейчас жизнь Татьяны связана с Читой. Там живут и работают переводчиками её дети. Сама она говорит, что зарабатывать лучше в России, что «русские ходят по деньгам и этого не знают». Считает, что нужно «пилить лес и продавать его в Китай». Про русских же говорит, что «они продадут последний мешок картошки и купят на него водку». Также Таня уверена, что сами они живут хорошо, и не мешало бы в соседней русской деревне Олочи открыть такую же национальную деревню, только китайскую, побывав в которой, можно будет узнать о жизни китайцев в России [Кайгородова].
Старшая дочь Лины Васильевны Тоня открыла в селе свою гостиницу, управляться с которой время от времени ей помогают сёстры. Муж Тони Вася тоже полукровка. Вме-сте они воспитали сына и дочь, растят внуков. Тоня немного говорит по-русски, Вася зна-ет лишь несколько слов, но понимает русскую речь. Внешность русская с лёгкой восточ-ной примесью. Сами себя они считают «китайцами русской национальности».
В научной литературе неоднократно описывались случаи, когда тот или иной эт-нос, осевший в результате миграций на новой территории, со временем утрачивал свою традиционную культуру. Однако память о своём происхождении, о «стране исхода» в нём сохранялась. Подобную ситуацию можно наблюдать, например, у бужских голендров, живущих в настоящее время в Германии. Благодаря культурной памяти в их сознании сохранилось чёткое представление о собственной этнической принадлежности («немцы», «волынские немцы»). Но у них не осталось традиций, объединяющих всех членов группы, поскольку в процессе переселения и адаптации на новом месте они утратили компакт-ность проживания, свойственную их пребыванию на Буге [Галеткина 2006: 31-32].
В доме у Тони есть красный угол с иконами, по стенам развешаны старые фотогра-фии и нынешние, семейные, сделанные на китайский манер. Из старых русских вещей, доставшихся Тоне от родителей, сохранилась только пара чугунков, в которых сейчас рас-тут цветы.
В гостинице, которую держит Тоня, останавливается много туристов. Русских очень мало. Основные посетители – китайцы-южане. Уборку комнат проводит молодая девушка 17 лет. Внешне абсолютно русская. Однако, не смотря на русские корни, она считает себя китаянкой и по-русски не понимает ни слова. Она родилась в Шивэе, здесь же родилась и её мать. Девушка сказала, что хочет учить русский язык, но боится, так как «это очень сложно», а потому не решается начать. В планах у неё поездка в Хух-Хото, где можно пройти краткий курс русского языка, дающего возможность работать в каче-стве переводчика. Впрочем, в настоящее время молодое поколение этнических русских изучению русской культуры предпочитает интернет и прочие достижения современной науки и техники.
Русские Трёхречья сохранили пищевые традиции своих русских предков, испытав также влияние китайской кулинарной школы. В их каждодневный рацион входят карто-фель (жареный и отварной), соленья (огурцы, помидоры, чеснок), яйца (варёные, яичница с колбасой и помидорами), свинина (жаркое, котлеты, пельмени), выпечка (пироги с капустой, яйцами, картофелем, с мясом и овощами), молочно-кислые продукты (сметана, масло, творог, сыр ) и т.п.
Вторым населённым пунктом, в котором проживают в настоящее время представи-тели русского национального меньшинства, является село Эньхэ – бывшая станица Кара-ванная. Этническая специфика русских сёл является не только отличительной чертой края, но и торговой маркой северо-востока Китая. Привлечение туристов – важная задача мест-ных властей. Это, в частности, подтверждает въезд в село, украшенный мишками – сим-волами Года России в Китае и Года Китая в России. Надпись над ними гласит: «Эн-хэйский русско-национальный народ приветствует Вас!» [ПМА 2009]. В центре посёлка, рядом с корпусом поселковой администрации здание храма, построенное к Году России в Китае и использовавшееся в качестве выставочного зала. Вокруг – маленькие деревянные постройки с надписями на русском языке («Павильон народных обычаев русской национальности»). В 2009 г., на момент проведения наших полевых исследований павильоны были уже закрыты, на дверях висели замки, а во дворах высились кучи мусора. Весь комплекс, включая здание церкви, были спешно выстроены к Году России, а затем за ненадобностью заброшены. В полукилометре от комплекса – «Клуб Ирина», в котором по выходным танцуют стриптиз две русских девушки из Сибири. Напротив здания администрации дом с надписью на русском языке – «Счесливая семья». Это жилой дом и по совместительству частная гостиница «Дом у Анны», принадлежащие русской полу-кровке Анне Ли-Балябиной.
История этой семьи уходит корнями в XIX в., когда дедушка Анны, этнический китаец, занимался незаконной добычей золота в Китае и в России. Особенно часто он уходил на работы в известное своими запасами золота местечко Балей. Из очередной поездки он привёз в Китай русскую жену. «Посмотрите яку бабушку нашёл себе дедушка! - говорит Анна, протягивая чёрно-белую фотографию. – Маленькая девочка – это я!» Русская женщина родила своему мужу пятерых детей. Внучка этой пары – Анна Ли (1948 г. рожд.). Фамилия «Балябина» досталась ей по материнской линии. Анна хорошо говорит по-русски, соблюдает русские традиции. Её дочь хорошо понимает русский язык, но не говорит на нём. Внук не знает по-русски ни слова. Поддерживая линию администрации по усилению имиджа края с целью привлечения туристов, Анна открыла частную гостиницу на двадцать спальных мест. Эта работа даёт ей неплохой, по местным меркам, заработок. Ночь в гостинице стоит 40 юаней [Балябина].
Кроме Анны в селе хорошо известен и другой метис – Иван Лан.
«Я Иван. Здравствуйте! Давайте я напишу вам своё китайское имя. Пойдёмте к моей старухе, она полукровка. Будет с вами разговаривать. Моего отца звали Феодор, а мать Надя. Хотя отец был китаец. Его фамилия Лан, но его звали Феодором. Я живу ря-дом. Пойдёмте к моей старухе» [Лан].
Иван Лан живёт в крошечном саманном домике с совершенно дырявой крышей и горами мусора вокруг. В красном углу очень маленькой комнаты иконы и огромный пла-кат с изображением «Товарища Мао Цзедуна». По стенам яркие китайские благопожела-тельные орнаменты и плакаты с изображениями китайских лидеров. Из предметов до-машнего обихода – холодильник, старый чёрно-белый ламповый телевизор китайского производства; печка, отделяющая «кан» от входа. Диван, точнее постилка, – это матрас, размещённый на двух положенных горизонтально табуретках.
У выезда из села на сопке находится старое русское кладбище. В начале ХХ в. здесь начали хоронить умерших жителей станицы Караванной, а также жителей некото-рых других деревень. Территория кладбища неопрятна. Повсюду следы регулярного вы-паса скота. Много мусора и стеклянных бутылок. На могилах установлены кресты. Место каждого захоронения по русской традиции очерчено невысокой изгородью или неболь-шим забором. Могилы украшены искусственными цветами. На крестах, появившихся за последние полтора-два десятилетия, надписи дублируются на русском и китайском язы-ках:
«2007 г. 21 го января отроду ск 44 Михаил Иванович. Василивеч».
«Рож. 1934 Тамара Васильевмна Василева ск. 2008г. 9 сентября. 14г. чесла. Ороду 66 лет. пос. Караванна» [ПМА 2009].
В последние несколько лет Трёхречье привлекает внимание всё большего числа исследователей. Теме Трёхречья был посвящён документальный фильм «Пограничная ре-ка – изменившаяся песня» («界河变歌» - «Jie he bian ge»), снятый по заказу Центрального китайского телевидения. Фильм рассказывает историю возникновения в китайском При-аргунье ряда деревень, история которых в дальнейшем тесно переплелась с историей рус-ских мигратнов. Часть поселений возникла после сильных наводнений, обрушившихся на пров. Хубэй и пров. Шаньдун. Эти события привели к массовой миграции китайцев в Трёхречье. В поисках заработка они нередко уходили на золотые рудники в Россию. Ра-ботая с русскими на протяжении нескольких месяцев и даже лет, китайцы нередко имели хорошую репутацию и получали русские имена. Многие из них находили себе в России русских жён. Среди русских Трёхречья стала хрестоматийной история любви русской де-вушки и китайского парня. Местные жители рассказывают, что одна своенравная краса-вица из золотопромышленного местечка Балей сказала ухаживавшему за ней китайскому парню, что выйдет за него замуж, если тот достанет ей юбку, которая уместится в одной руке. Обрадованный парень сумел за четыре дня добраться до г. Хайлара и вернуться назад с подарком. Девушке ничего не оставалось, как сдержать обещание.
Несколько экспедиций в регион были организованы по инициативе д.ф.н. Кляуса В.Л. По результатам экспедиций им был опубликован ряд статей «Рождение и смерть рус-ского дома в Приаргунском Трёхречье (КНР)» [Кляус. Рождение 2011], «“Русская” дерев-ня на карте этнотуристического маршрута в Маньчжурии (КНР)» [Кляус. Русская деревня 2010], «Административная реконструкция русской деревни в Китае» [Кляус Адм. рекон-стр. 2010]. В 2010 г. аналогичные исследования проводились читинской исследователь-ской группой под руководством забайкальского китаиста А.П. Тарасова и доцента Читин-ского института Байкальского государственного университета экономики и права А. Ян-кова. По результатам этой экспедиции готовится к изданию книга. Кроме того, была до-стигнута договорённость о том, что в городе Лабдарин будет открыт Русский центр, в ко-тором будет проходить обучение школьников русскому языку, а также, возможно, будет открыт мясоперерабатывающий цех и хлебопекарное производство, работающие по рос-сийским технологиям.
Среди зарубежных исследователей хорошо известен китайский учёный Лю Куйли, изучавший русских Трёхречья [Лю Куйли 2001].
• г. Хайлар; г. Лабдарин
Представители русского национального меньшинства помимо сельской местности живут и в городах. Среди мест их компактного проживания г. Лабдарин (г. Аргунь), г. Маньчжоули, г. Хайлар и др. Наибольше число русских проживает в г. Лабдарине.
Лабдарин – административный центр Шивэй-Русской национальной волости. Не смотря на выполняемые функции, этот населённый пункт является маленьким даже по российским меркам. В нём всего две относительно крупных улицы, вдоль которых расположены жилые дома, общественные и подсобные строения. Центральной торговой площадкой Лабдарина на протяжении ряда лет является «Китайско-русский торговый базар». Здесь реализуется местная сельскохозяйственная продукция (овощи, мясо, молочные продукты и т.п.), а также китайский ширпотреб. В одной из лавок продаётся «Русский хлеб». Надпись на упаковке буханки пшеничного белого хлеба выполнена на китайском и русском языках. Помимо хлеба, на рынке продаётся «русская» сметана (по-кит. «симидань») и харбинская колбаса фирмы «Чурин» (по-кит. «Чулинь»). Эта продукция пользуется одинаково большим спросом как у местных жителей, так и у русских туристов. В Лабдарин регулярно приезжают жители Нерчинско-Заводского района Забайкальского края. Город привлекает россиян возможностью приобретения по низкой цене одежды, обуви и товаров для дома. Отсутствие на «базаре» русских продавцов и продукции российского производства позволяет утверждать, что «китайско-русское» наименование является ничем иным как очередным маркетинговым ходом лабдаринской администрации.
В августе 2009 г. в Лабдарине был освящён православный храм. Строительство храма стало уступкой, на которую пошли местные власти в отношении представителей русского национального меньшинства. В целом же, китайские власти с большой настороженностью относятся к православию в Китае, поскольку воспринимают его исключительно как орудие политического воздействия России на умы китайцев.
Город Хайлар также является местом проживания метисов. В центре города располо-жен «Российский торговый пассаж», над входом в который расположен следующий пла-кат:
«Краткое изложение о российском пассаже. Краткое изложение. Российский пассаж находится в оживлённой зоне райна Хайлара. Пассаж начали построить в 1933-ом году, а в 1994-ом году встунили в эксплоатации. Пассаж занимает площадь больше 7000 квад-ратных метров, его строительная площадь составляет 38000 квадратных метров. Он является пяуиэтажной построй, комплексным торговым, местом в совокупности ком-мерческой торговли, туристической покупки товаров, ведения службы и веселья. По-стройка пассажа очень мужественная. Она обладает егиноличный Российский стиль. Пассаж, своей оригинальной структурой и формой, имеющими притягательную силу Российскими товарами привлечит большой поток нокупателей посетить это место. С ростом динамики привлечения торговцев, капиталовложения, с ростом туристических дел туристическая покупка товаров станет одной из тенденции экономического разви-тия, при таких ситуациях, рынок туристической художественной промышленности ос-нованный Российскими товарами, постененно основывается и развивается на пассаже» [Хайлар 2009].
Низкое качество перевода, выполненного китайским переводчиком, позволяет, тем не менее, обрисовать предназначение данного пассажа. «Российский торговый пассаж» – это культурно-развлекательный и торговый центр города. Его характерной особенностью яв-ляется специализация на товарах «российского производства». В реальности дело обстоит несколько иначе. Местные предприниматели, ориентированные на внутренний туризм, продают здесь товары, ассоциирующиеся в китайском сознании с Россией, и другие суве-ниры. Вся предлагаемая продукция произведены в Китае. В большинстве своём она крайне низкого качества и выполнены кустарным способом. Главным сувениром считает-ся матрёшка. В китайском варианте это грубая деревянная заготовка, с рисунком, нане-сённым аппаратом для художественного выжигания. Кроме матрёшек популярностью среди туристов пользуются курительные трубки, зажигалки, порнографические картинки с изображением женщин европейской внешности, шоколадная продукция (контра-фактный шоколад «Славянские традиции», «Алёнка» и др.), сублимированный кофе в пластиковых банках, кофе «три в одном» фирмы «Белый орёл», военные бинокли и подзорные трубы, изделия из меха и т.п. Все товары имеют этикетки на русском языке [Хайлар 2009].
В первой половине ХХ в. Хайлар привлекал русских возможностью сбывать на мест-ных рынках свои и приобретать чужие товары. Здесь на протяжении некоторого времени проживали русские беженцы. Как и в остальном Трёхречье, отдельные семьи жили здесь до конца 1960-х годов. После этого в городе остались жить лишь семьи метисов:
«В нашей семье было четверо детей. Это я и мои три брата. Наша мама была рус-ской, папа китайцем. Нас воспитали в православных традициях. С детства мы хорошо говорили по-русски. Русский язык на всю жизнь стал и нашей проблемой, и источником нашего дохода. В годы Культурной революции нас преследовали, подозревая в шпионаже в пользу Советского Союза. В 1960-х годах мои братья уехали из Китая: двое – в Австра-лию, в Сидней, а один – в Россию. Я осталась в Китае. Нас раскидало по разным странам, но мы не утратили связи друг с другом» [Антонина].
Жизнь русских метисов сложилась по-разному. Часть из них до сих пор живёт в Китае, другие уехали за рубеж. Каждое последующее поколение всё больше отрывается от исто-рических корней. Со временем «память о России» воспринимается уже как «семейная традиция». В разряд семейных традиций постепенно переходит и православная вера.
«В Австралии мои братья работают на стройке. Сын одного из них приехал в Китай, где взял себе в жёны китаянку из Харбина. В Сиднее она приняла православие, так что свадьбу сыграли по православному обряду. Племянник очень красивый! Это потому что он метис! К сожалению, он уже не говорит по-русски. Жизнь у него тяжёлая. Он занят тяжёлым физическим трудом на стройке. Он с женой живут неподалёку от места ра-боты, в небольшом комплексе для строителей» [Антонина].
В быту метисы старшего поколения ещё сохраняют русский уклад. Лучше всего это прослеживается в кулинарии. Большинство из них умеют и любят варить щи и борщ, пе-кут пироги с капустой, делают голубцы и жарят котлеты и картошку с мясом. Во время застолий они поют русские песни («Ой, мороз, мороз», «Калинка», «Катюша» и др.), большинство из которых они разучили в молодости.
«Когда я была ещё девочкой, советские солдаты привезли в город советское кино. Мы бегали смотреть каждый фильм по нескольку раз. Запоминали слова песен, разучивали их. И вот… Поём до сих пор. А ведь с того момента прошло уже больше пятидесяти лет!» [Антонина].
• г. Хух-Хото.
По информации [Хух-Хото 2010], предоставленной нам в администрации г. Хух-Хото, в столице АР Внутренняя Монголия помимо коренных национальностей региона прожи-вают и представители русского национального меньшинства, переехавшие в Хух-Хото из Трёхречья. Их малочисленность не позволяет говорить о присутствии в городе крупной общины. В ходе полевых работ автору удалось найти и опросить пять семей, относящих себя к русскому меньшинству.
Русское меньшинство города – это потомки русских мигрантов в третьем, четвёртом и пятом поколениях. Внешне они практически полностью утратили антропологические ха-рактеристики, позволяющие отнести их к европеоидной расе. Их принадлежность к наци-ональной группе выражается в самоидентификации, исторической памяти, общности ме-ста рождения, частично – в религиозных обрядах, ряде сохраняемых традиций и предме-тах быта. Все опрошенные нами представители русского национального меньшинства г. Хух-Хото являются выходцами из Трёхречья и потомками от смешанных браков между русскими и китайцами.
Первая из опрошенных семей состоит из пяти человек. Это муж Ли Сяоцзюнь, жена Мария, их дочь с мужем и ребёнком. Ли Сяоцзюню и Марии около шестидесяти лет. Ба-бушки обоих были русскими, жившими в приграничных российских деревнях и вышед-ших замуж за китайцев. Молодость Ли Сяоцзюня и Марии совпала с периодом Культур-ной революции в Китае. В это же время они поженились.
«Нам повезло. Внешне мы совершенно не похожи на русских. Сказалась сила китай-ских ген. В те годы [годы Культурной революции – прим. автора] отношения Китая с Россией вновь обострились. Полукровцы много страдали. Некоторые даже умерли в тюрьмах. О том, что у нас русские корни, знали немногие. Наши родители рано умерли. Нас ничто не держало в Трёхречье. Поженившись, мы уехали в Хух-Хото» [Ли Сяоцзюнь].
В Хух-Хото Ли Сяоцзюнь долго работал на заводе, а спустя несколько лет поступил в один из технических институтов. Мария, окончив педагогический институт, всю жизнь проработала преподавателем. Однако этим её профессиональная деятельность не ограни-чилась. Получив в наследство от родителей православную веру, она нуждалась в духов-ном окормлении. Не найдя в столице Внутренней Монголии православного храма, она приняла католичество, не увидев различий с верой своих предков. На протяжении всей жизни она была активным участником всех работ, проводимых католической церковью Хух-Хото. Именно в церкви ей дали имя Мария, которое она считает своим «главным именем». «Это имя Матери Господа!» [Мария 2010] – именно так мотивирует она отказ в быту от своего китайского имени.
Знания русского языка у семьи практически отсутствуют. Ли Сяоцзюнь знает наизусть гимн Советского Союза. По его словам он выучил его в детстве и с тех пор не забывал. На этом его познания в области русского языка заканчиваются. Мария в молодости также неплохо говорила по-русски, однако со временем из-за отсутствия практики почти всё забыла. Дочь немного знает русский язык, так как учила его в институте. Русскому языку она учит и своего восьмилетнего сына, хотя тот плохо его знает. Её муж ханец.
Будучи православным, Ли Сяоцзюнь периодически ходит с семьёй в католический храм. Его дочь, зять и внук были крещены в католической церкви ещё при рождении. Свою принадлежность к католической церкви семья не рассматривает как отход от «рус-ских корней». Высшее образование, полученное Марией, а также хорошие знания истории христианства позволяют ей говорить о единой природе всех христианских направлений. Такие знания и такое понимание основ христианства – крайне редкое явление в китайской среде, поскольку из-за сложностей перевода религиозной литературы китайцы не имеют возможности глубоко проникнуть в суть вероучения. А потому Мария – это редкое исключение [Хух-Хото 2010].
Вместе с тем, все трое – Ли Сяоцзюнь, Мария и их дочь – считают себя представите-лями русского национального меньшинства. На вопрос о том, что же их характеризует как русских, они отвечают:
«Русскими были наши предки. Мы отмечаем Пасху как русские и по русскому календа-рю» [Ли Сяоцзюнь].
Празднование Пасхи – дань традиции. Этот день, отмечаемый по православному ка-лендарю, является семейным праздником. На Пасху стол украшают льняной русской ска-тертью, красят яйца и пекут кулич. Мария говорит, что запах кулича у неё ассоциируется с детством, когда на праздник кулич пекла её бабушка.
Русскими можно назвать и другие пищевые привычки семьи. В отличие от традиций китайской кухни в данной семье делают выбор в пользу мясных и молочных продуктов. В этом смысле Внутренняя Монголия больше всего подходит для сохранения кулинарных традиций представителей русского национального меньшинства, поддержания их «вкусо-вой памяти». Мясо, молоко (и, как следствие, такие не известные китайцам продукты как творог, сыр, сметана, кисломолочные продукты, масло, чай с молоком), картофель позво-ляют приготовить основные блюда русской кухни. В семье Ли Сяоцзюня и Марии готовят тушёный картофель с мясом, пирожки, пельмени, вареники, солянку. По возможности покупают харбинскую колбасу и хлеб. На столе постоянно присутствуют кисломолочные продукты [Хух-Хото 2010].
Из дома в Трёхречье Ли Сяоцзюнь и Мария увезли лишь несколько вещей, которые в настоящее время и составляют основную часть их «русской биографии». Это сильно по-темневшая икона Николая Чудотворца, льняная скатерть, расшитая русским красным узо-ром, и серебряная вилка с вензелем «Н.О.П.».
Семья Ли Сяоцзюня и Марии многие годы общается с торговцем цикадами по фами-лии Пань. С семьёй Марии Пань познакомился случайно, во время одной из благотвори-тельных акций, проводимых католической церковью. С тех пор они тесно общаются друг с другом. Пань простой крестьянин, всю жизнь проработавший в поле. Его бабушка вы-шла замуж за китайского парня из простой крестьянской семьи. Молодой китаец приезжал в Россию на заработки и неплохо говорил по-русски. Поженившись, пара стала жить на правом берегу Аргуни. Вскоре у них родился сын. После исхода русских из Трёхречья метисы подвергались давлению со стороны приехавших в край ханьцев. Многие из полукровок стали уезжать в другие города на заработки. Среди них оказался и Пань. Со временем он решил остаться в г. Хух-Хото. Состарившись, он начал ловить цикад и продавать их на площадях города. Из травы Пань плетёт крохотные клеточки, ажурные и очень изящные, в каждую из которых он сажает по цикаде. На длинном шесте, с которым он ходит по городу, одновременно висит около трёхсот клеточек. Все вместе цикады издают оглушительный треск. Стоимость одной клеточки – 10-15 юаней. Поку-пают цикад в основном детям. Большого ухода, по словам Паня, цикадам не требуется: немного воды и любые фрукты или овощи.
Пань помнит, что его русское имя Александр, или Саша. Он вполне сносно может вы-разить свои мысли по-русски. Говорит, что в университетах Хух-Хото учится много рус-ских студентов. Многие из них помогают ему, угощают конфетами и чёрным хлебом, ко-торый привозят из России. Поскольку детей у Паня нет, русская линия на нём прервётся. Себя он считает ханьцем русского происхождения. Он православный, хотя, по его словам, последний раз в церкви был в детстве, в Трёхречье.
К третьей группе опрошенных относится семья Ван Цзюня. Это молодой человек тридцати лет, работающий водителем такси. Его мать Ли Хунцю на четверть русская. Русской была прабабушка Ван Цзюня. Себя он считает «простым китайцем». С русскими себя никак не связывает, полагая, что за давностью лет связь с Россией была полностью утрачена. Однако его мать, имеющая помимо китайской ещё и русскую фамилию Прохорова, соблюдает некоторые переданные ей русские традиции. В частности, такие как празднование Рождества и Пасхи. Смысл этих праздников она не понимает, однако из года в год в эти дни накрывает праздничный стол. Из русских блюд в этой семье готовятся квашенная капуста и солёные огурцы, в которые, однако, добавляются китайские специи. Также здесь привыкли видеть на столе картофель пюре и жареный картофель. Стол в дни праздника по русской традиции украшает расшитая скатерть. Поэтому годы спустя, став взрослой женщиной и хозяйкой, Ли Хунцю расшила скатерть и неизменно накрывает её на стол в дни торжества [Ли Хунцю].
Вышивка – давнее увлечение хозяйки дома. По её словам, любовь к рукоделию ей привила бабушка:
«Когда семья жила в Трёхречье, в нашем старом доме хранился ткацкий станок, на котором бабушка ткала много полотна. Из этого полотна в дальнейшем шили одежду детям. Главным украшением одежды была вышивка» [Ли Хунцю].
Ли Хунцю помнит некоторые узоры, которые более всего нравились ей в детстве. На стенах её квартиры много вышитых картин, с выдуманными ею сюжетами. В картинах отчётливо прослеживаются русские мотивы. Но, в целом, аляповатость и яркость китай-ских красок перебивает то русское, что можно проследить в узоре.
Ли Хунцю знает несколько фраз по-русски, в частности: «Господи, помилуй мя греш-ного». Всю жизнь она хранит старый русский молитвослов. Однако читать его уже никто не может. Ли Хунцю православная, хотя последний раз была в церкви около двадцати лет назад, когда ездила в Харбин. Её веру вполне можно назвать номинальной. Другими сло-вами, на вопрос о религии она ответит – «православная», но реально за этим понятием ничего не стоит. Её принадлежность православной церкви не выражена ни в интересе к теории христианства, ни в поведении, ни в религиозной практике. Ли Хунцю совершенно не понимает различий между православием, католичеством и протестантством. Духовная связь с Россией и православием в семье практически полностью утрачена. Тем не менее, раз в год, а иногда и чаще, всё семейство бывает в Трёхречье, где навещает могилы усопших родственников.
О России Ли Хунцю знает немного. В основном её знания ограничиваются знанием крупных общественных и политических деятелей: Путина, Медведева, Сталина, Ленина, первого космонавта Гагарина. Из сводок новостей ей известно, что всё лето 2010 г. в Рос-сии полыхали пожары, и стояла удушающая жара. Также Ли Хунцю наслышана об улуч-шении двухсторонних отношений между Россией и Китаем, и говорит, что хотела бы по-бывать на Олимпиаде в Сочи 2014 г.
К четвёртой группе опрошенных относится семья жителя Трёхречья, приезжающего вместе с женой в Хух-Хото на заработки. Его бабушки по отцовской и материнской линиям были русскими. Русские корни есть и у его жены. Сяо Лидэ чуть больше пятидесяти. В Хух-Хото он работает продавцом на мясном рынке. Каждое утро Сяо Лидэ закупает у монголов мясо, разделывает его и продаёт на рынке. Живёт он вместе с другими продавцами в одном из специально организованных закутков рынка. Это стилизованная комната размером пять на три метра. Продавцы спят на нарах, установленных в комнате. Повсюду царит жуткая антисанитарная обстановка.
Жена Сяо Лидэ Ван Лань также периодически приезжает в Хух-Хото на заработки. Пара живёт раздельно, так как на аренду жилья у них нет денег. Ван Лань работает про-давцом в магазине, специализирующемся на продукции Внутренней Монголии. По убеж-дению Сяо Лидэ работа помогает Ван Лань не забывать о своих русских корнях, так как продаваемые ею товары схожи с тем, что можно приобрести, по его мнению, в России.
О России также, как и подавляющее большинство, метисов Сяо Лидэ знает мало. О русской кухне и жизни в России он судит исключительно по детским воспоминаниям и сводкам новостей. По рассказам родителей Сяо Лидэ знает, что его предкам в России при-надлежал большой земельный надел, несколько десятков коров и большой табун лошадей, а сами они были крепкими хозяйственниками. Жизнь в Китае его русских предков скла-дывалась сложнее. Из-за политической ситуации в стране его родители старались лишний раз не указывать на свои русские корни. В результате, всё это сказалось на отношении Сяо Лидэ к России. В детстве он очень хорошо говорил по-русски. После смерти бабушки он им практически не пользовался и со временем почти полностью забыл. Сяо Лидэ и Ван Лань православные. Не имея возможности бывать в харбинском храме, они периодически приезжают в село Шивэй, где силами местных жителей создано некоторое подобие часовни. Там по большим праздникам проходят совместные молитвы верующих. Важным событием в их религиозной жизни стало освящение в 2009 г. храма в Лабдарине. Присутствуя на этом торжественном мероприятии, они воспользовались возможностью приобрести православную литературу. Эти книги были переведены на китайский язык силами священника Дионисия Поздняева и его помощников.
Сяо Лидэ поддерживает отношения с ещё одним русским метисом Ван Лаолуном. В Хух-Хото из Трёхречья переехали ещё его родители, поэтому себя он считает коренным жителем монгольской столицы. Русской была бабушка Ван Лаолуна по отцовской линии. Она не знала китайского языка и говорила со своими детьми только по-русски, поэтому все они прекрасно знали язык. Отец Ван Лаолуна передал сыну свои знания. И сейчас он довольно грамотно выражает свои мысли на русском языке. Но из-за отсутствия практики и контактов с Россией язык забывается. Русское имя Ван Лаолуна Иван Иванович Фёдо-ров. Имя «Иван» ему дал отец, поскольку оно созвучно с их родовой китайской фамилией «Ван».
Ван Лаолун православный. Он бережно хранит переданную ему бабушкой Библию, хотя читать её он не может. Помимо Библии в его доме также есть икона с изображением Христа. Возможности бывать в храме у него практически нет, хотя он уже посетил освя-щённую в 2009 г. в Лабдарине церковь. До этого он не был в церкви около тридцати лет.
Ван внимательно следит за событиями в России. Главный источник информации – программы новостей на центральном телевидении. Он очень радуется улучшению двух-сторонних отношений между Россией и Китаем. По его словам, число русских туристов во Внутренней Монголии невелико, однако оно неуклонно растёт с каждым годом. Ван очень хотел бы побывать в России, но из-за стоимости билета такая поездка ему не по карману. Несколько лет назад кто-то из русских студентов подарил ему несколько открыток с видами Москвы и угостил конфетами. Открытки и обёртки от конфет он бережно хранит у себя дома.
Исходя из всего вышесказанного, можно говорить об отсутствии в Хух-Хото рус-ской общины. В столице Внутренней Монголии проживает небольшое число представителей русского национального меньшинства. Однако их разобщённость и малочисленность не позволяет говорить о существовании диаспоры.
Тяньцзинь в жизни русской колонии и современного русского сообщества
До XIX в. европейцам запрещалось заниматься какой-либо деятельностью на тер-ритории Китая. Для торговли им отводились специальные, определяемые императорскими указами места. Власти настороженно относились к иностранному присутствию и по малейшему подозрению заключали иностранцев под стражу. Торговля с Китаем осуществлялась с очевидным перекосом: объёмы экспорта были несопоставимо больше объёмов импорта. Европейские торговцы практически не имели возможности продавать свои товары в Поднебесной, спросом пользовались только русские меха и итальянское стекло. В то время как в Европе китайские товары считались признаком шика, и их продажа приносила громадные прибыли. Тем не менее, китайская сторона ни в чём не нуждалась, и переговоры не имели успеха. Но в конце XVIII в. англичане нашли товар, способный заинтересовать китайцев, – опиум.
Первый китайский указ о запрете зелья был издан в 1796 г., однако это не давало результатов. В конце XVIII в. англичане ввозили в Китай ежегодно около 2 тыс. ящиков опиума (порядка 65 кг в каждом), в начале XIX в. объем экспорта удвоился. В 1816 г. он достиг 22 тыс. ящиков, а в 1837 г. англичане ввезли уже 39 тыс. ящиков, выручив за них порядка 25 млн юаней (или более 16 млн лянов серебра) . Власти Китая запрещали вво-зить, покупать, продавать и потреблять опиум в 1822, 1829, 1833 и 1834 годах, но постав-ки наркотика неуклонно увеличивались, причиной чему была чудовищная коррупция в среде китайского чиновничества.
Осознавая выгоды от торговли с Китаем, европейские державы стремились усилить своё присутствие в стране, требуя от китайских властей дипломатических гарантий для своих торговцев, миссионеров, путешественников и дипломатов. Нарастание напряжённости спровоцировало две Опиумные войны – 1840-1842 годов и 1856-1860 годов, инициированные Великобританией и Францией против императорского Китая. Их результатами стала выплата огромных контрибуций, открытие для иностранной торговли китайских городов (включая Тяньцзинь), разрешение на использование китайцев в качестве рабочей силы, а также разрешение на производство опиума . Под давлением китайский император был вынужден внести изменения в государственную систему и придать территориям, на которых размещались европейские дипломатические учреждения, независимый от китайских властей статус.
Для российско-китайских отношений большое значение имел подписанный 13 июня 1858 г. Тяньцзиньский договор. Этот документ, состоявший из 12 статей, подтвер-ждал мир и дружбу между двумя странами, гарантировал личную безопасность и непри-косновенность собственности русских, живущих в Китае, и китайцев, живущих в России. Он подтверждал право России направлять посланников в Пекин и предполагал открытие ряда китайских портов для русских судов. Сухопутная торговля разрешалась без каких-либо ограничений числа лиц, в ней участвующих, количества привозимых товаров или употребляемого капитала. Российская империя получила право назначать консулов в от-крытые для неё порты, а российские подданные наряду с подданными других стран полу-чили в Китае право консульской юрисдикции и экстерриториальности. Кроме того, Россия получала право содержать в Пекине Русскую духовную миссию.
В открытом в 1860 г. для европейской торговли Тяньцзине одна за другой были со-зданы Британская, Американская и Французская концессии. К этому моменту русских в городе было, вероятно, не более десяти человек. В основном это были представители крупных чайных компаний, занимавшихся вопросами транспортировки чая в Монголию и Сибирь. По мере развития русско-китайских торговых отношений численность россиян в городе возрастала. В 1896 г. здесь было открыто отделение Русско-китайского, а позднее Русско-Азиатского, банка, что привело к увеличению численности русских служащих. В 1897 г. Тяньцзинь был соединён железной дорогой с Пекином и Маньчжурией, в результате в нём начало резко возрастать количество европейских торговцев, предпринимателей и дипломатов. Весьма скоро местные жители стали практиковать нападения на европейцев с целью грабежа. Не желая возникновения конфликтов, китайские власти передали ряд участков Тяньцзиня под управление дипломатических миссий. В 1895 г. была открыта Немецкая концессия, в 1898 г. – Японская, в 1900 г. – Российская, в 1902 г. – Итальянская, Австро-венгерская и Бельгийская. В каждой концессии были собственные школы, тюрьмы, казармы и больницы. Европейские сеттльменты протянулись на 8 км вдоль реки Хайхэ. К началу ХХ в. русскими старожилами города были служащие Русского консульства, почты, управления концессией, служащие Русско-Азиатского банка, коммерсанты.
Изначально российская концессия располагалась на большом участке вдоль желез-ной дороги, что существенно затрудняло снабжение французской и британской концес-сий. После проведённых Великобританией и Францией с китайскими властями переговоров Россия была вынуждена передать прилегающие к железнодорожной станции районы в распоряжение Китая. Тем не менее, площадь русской концессии оставалась одной из самых больших. На выделенной земле русские архитекторы возвели много прекрасных образцов европейской архитектуры. До наших дней дожило лишь несколько построек, среди которых здание Русско-китайского банка (отделение банка было открыто в Тяньцзине в 1896 г.). Русская концессия, как и другие, жила обособленной жизнью, приспосабливая имеющиеся возможности под свои нужды. Например, улицы имели русские названия: Московская ул., Петербургская ул. и др. При удалении от вокзала плотность застройки уменьшалась, переходя в дачную местность.
Численность русских воинских частей, располагавшихся в городе, значительно превышала число других иностранных военных. И именно русские солдаты сыграли главную роль в защите многонационального города во время восстания ихэтуаней в 1900 г. После восстания в Тяньцзине появился важный для русских людей мемориальный ком-плекс – русское кладбище. На нём, в братской могиле были захоронены останки русских солдат, погибших при подавлении восстания. Русский историк И.И. Серебренников писал: «Впоследствии, в 1900 году над этой могилой был возведен величественный каменный памятник-часовня, которая десятью годами позже была расширена и стала первой эмигрантской церковью Тяньцзиня. По четырем сторонам часовни находились плиты с именами погребенных русских воинов, павших в боях у Тяньцзиня. К сожалению, при последовавшем в 1929 году расширении церкви, произведенном на средства купца И.В. Кулаева, две таблицы-плиты были убраны и общая надпись на фронтоне памятника была изменена. В Британской концессии имелись и свои мемориальные бронзовые доски в честь погибших солдат, три из них посвящены памяти более 150 русских воинов из следующих соединений: 16-го, 12-го и 2-го Восточно-Сибирских стрелковых полков, 1-го Верхнеудинского и 1-го Читинского Забайкальских казачьих полков, крейсеров "Россия", "Дмитрий Донской", "Наварин", канонерских лодок "Кореец", "Маньчжур", "Сивуч" и "Гиляк"» [Серебренников 1940: 100].
История Тяньцзиня хранит память о селенгинском купце Алексее Дмитриевиче Старцеве – самом богатом человеке города. Этот известный дальневосточный предприни-матель был сыном декабриста Бестужева. После заключения российско-китайских дого-воров 1858-1860-х годов он с первым же торговым караваном направился в Китай, посе-лился в Тяньцзине и занялся собственным делом. Благодаря усердию и природной хватке, Старцев весьма быстро разбогател, обзавёлся четырьмя десятками каменных домов, по-строил типографию. Он был одним из тех, кто внёс большой вклад в развитие торговли чаем через Кяхту (в Россию и Европу), способствовал укреплению российско-китайских отношений, участвовал в строительстве первой в Китае железной дороги. На земле, пода-ренной Старцевым городу, был разбит парк Виктории. Но главной гордостью Старцева была изумительная коллекция буддийского культа и уникальная библиотека. Ценность коллекции была столь велика, что парижский Лувр готов был выкупить её у Старцева за три миллиона франков, на что он ответил: «Нет на свете денег, за которые я бы мог про-дать свою коллекцию». Коллекция и библиотека были утрачены при бомбардировке горо-да объединённой армией восьми государств, подавляющей восстание ихэтуаней. Узнав об этом, Старцев скончался от сердечного приступа. После смерти предпринимателя в Тяньцзине продолжала жить его сестра Екатерина Дмитриевна Старцева-Гомбоева, вдова бывшего начальника Русской почты в Пекине [Хисамутдинов 1999].
Муж Е.Д. Старцевой Николай Иванович Гомбоев, до крещения Найдан Гомбоев, был видным дипломатическим деятелем «русского» Китая. Найдан Гомбоев родился в 1837 г. близ Селенгинска. За проявленные способности к языкам он был приглашён на службу в Управление губернатора Восточной Сибири. Освоив монгольский, китайский и маньчжурский языки, нравы и обычаи восточных народов, Гомбоев, начиная с 1857 г., был очень востребован и в переводческой деятельности, и в качестве дипломатического служащего. Многие годы его жизни прошли в Пекине и Тяньцзине. Из послужного списка этого выдающегося человека видно, что он начал службу в девятнадцать лет в должности учителя бурят-монгольской школы в Кударе и через сорок шесть лет окончил её в Пекине в должности начальника почтовой конторы. Гомбоев был награждён шестью российскими и тремя иностранными наградами. Указ о его определении на службу утверждался лично царём. Н.И. Гомбоев, как и А.Д. Старцев, очень много сделал для укрепления позиций России в Юго-Восточной Азии.
До начала Первой мировой войны в городе работали старые торговые фирмы М.Д. Батуева и А.Д. Капустина, конторы и склады крупных московских мануфактурных фирм Морозовых, Коншиных и Цинделя, производящих сатин, ситец и шёлк. Три последних проработали в Тяньцзине недолго и с началом войны были закрыты, хотя их продукция пользовалась спросом в Китае. Некоторые русские были владельцами домов.
М.Д. Батуев был широко известен в Тяньцзине. Уроженец г. Малмыжа близ г. Вят-ки, он ещё до революции уехал в Тяньцзинь, где приобрёл несколько крупных табачных и чайных плантаций. Дело его процветало, и он стал одним из богатых русских жителей Китая. В 1900 г. он скончался, и продолжательницей дела стала его супруга. После смерти мужа Евдокия Александровна Батуева была у руля ещё тридцать лет. Ей принадлежала недвижимость в местечке Тангу близ Тяньцзиня, несколько дач на морском побережье в Бэйдайхэ, дома в Харбине. Общая стоимость её владений составляла несколько миллионов долларов. Батуева умерла в 1930 г. и, следуя воле своего супруга, завещала большую часть своего состояния (свыше 15 млн. франков), родному городу мужа Малмыжу .
Старожилами Тяньцзиня также являлись домовладелец и коммерсант А.Б. Капу-стин, проживший в Китае около тридцати лет, владелец крупной молочной фермы А.М. Ильин, бывший служащий русской почты в Тяньцзине М.Т. Головащенко и др. Среди русских жителей Тяньцзиня были такие яркие личности как представитель Братства рус-ской правды в Тяньцзине А.П. Бендеровский, капитан I ранга Л.П. Муравьёв, издатель В.В. Сапелкин, деятель Антикоминтерна в Тяньцзине Д.М. Михайлов, командующий Дальневосточной армией атамана Г.М. Семёнова (с 22 августа 1920 г.) и войсками Вре-менного Приамурского правительства (31 мая 1921-1922 годов) Г.А. Вержбицкий, российский дипломатический агент в Урге А.А. Орлов, Председатель Совета министров Временного Всероссийского правительства (с 4 ноября 1918 г.) и правительства адмирала А.В. Колчака П.В. Вологодский и многие другие.
Русская колония в Тяньцзине долгое время считалась самой многочисленной, хотя к 1914 г. в ней проживало только 130 человек [Серебренников 1940: 190]. После Октябрь-ской революции и краха белого движения число русских мигрантов в городе быстро воз-росло. В 1927 г. их численность составила примерно 3-4 тыс. человек, а в середине 1930-х годов – уже около 6 тыс. [Балакшин 1959: 236]. Обилие россиян привело к русификации города. В местах их проживания китайцы стали изъясняться на русском языке, на магази-нах появились русские вывески, на заборах театральные афиши на русском языке, а в кино наряду с китайскими и английскими стали использовать русские титры. Русские вели активную деятельность, торговали. Консульство Российской империи выполняло важные дипломатические функции в сложный период борьбы колониальных держав за новые земли и ресурсы. Для обеспечения их комфортного проживания в концессии работали административные, финансовые, благотворительные и учебные заведения. О духовном окормлении тяньцзиньской паствы заботилась Русская православная церковь.
Русские жители города покровительствовали развитию в городе различных видов искусства и спорта. В Тяньцзине действовало несколько театральных кружков (например, «Театр и музыка», кружок при Русском клубе), было открыто артистическое общество (основано В.И. Томским, М.А. Тумановой и П.А. Дьяковым), работали балетная студия А.С. Войтенко , театральная школа-студия М.Г. Добрыниной (позднее переименованная в Театральную школу) и Театр русской драмы и др. [Русские в Китае 2010: 296-298]. Кроме того, в Тяньцзине было много русских музыкантов и певцов, работавших в основ-ном в городских оркестрах, кинотеатрах, ресторанах, отелях, танцевальных залах и барах.
По воспоминаниям И.И. Серебренникова в Тяньцзине был хорошо развит спорт, здесь многие годы работали различные спортивные учреждения и организации, процвета-ли такие виды спорта как гольф, поло, футбол, крикет, катание на коньках, гребля, скачки и т.д. Крупной русской спортивной организацией был Теннисный клуб. Дважды в неделю собирались члены Шахматного клуба. С середины 1920-х годов собиралась футбольная команда, было основано Русское спортивное общество и гимнастическое общество «Сокол». Большой популярностью среди русских пользовались скачки. Авторитетной спортивной организацией считался Английский скаковой клуб. Скачки проводились весной и осенью, продолжаясь три-четыре дня, они привлекали огромное число посетителей. По воспоминаниям Серебренникова, некоторые из русских эмигрантов работали в учреждениях Клуба или присматривали за скаковыми лошадьми у владельцев конюшен. Доходило даже до спекуляций, когда русские предприниматели скупали в монгольских кочевьях скакунов и перепродавали их любителям верхового спорта в Тяньцзине [Серебренников 1940].
Важной русской организацией, действовавшей в Китае, была русская почта. Она была учреждена Государственным Советом России 23 марта 1870 г. и находилась под по-кровительством русского правительства, получая субсидию в размере 17 600 рублей в год. Почтовый тракт Кяхта-Тяньцзинь проходил через Ургу, Калган и Пекин. Доставка корре-спонденции осуществлялась двумя видами – «лёгкой» и «тяжёлой» почтой . Почта Рос-сийской империи действовала вплоть до 1919 г.
Приезжавшие в Тяньцзинь русские нередко испытывали сложности в адаптации к новым условиям жизни. Для оказания помощи гражданам России, находящимся в районе Тяньцзиньского консульства (провинции – Чжили, Шэньси, Шаньси, Ганьсу), 3 октября 1913 г. в Пекине было провозглашено создание Благотворительного общества.
После Октябрьской революции 1917 г. советское правительство передало права на занимаемые русскими в Китае территории китайскому народу. Оказавшись оторванными от Родины, русские испытывали острую потребность в консолидации. В результате, в 1918 г. в Тяньцзине было создано Русское общественное собрание. Вместе с созданным в 1914 г. Русским клубом оно взялось за объединение русских жителей Тяньцзиня на почве культурно-просветительских, политических и общественных интересов колонии. Собра-ние призвано было содействовать отстаиванию интересов русских граждан, участвовать в выборах в Общественный совет Русской концессии, поддерживать в Совете концессии русского большинства, развивать концессию и способствовать созданию культурно-просветительских учреждений [Хисамутдинов 1999]. Долгие годы действовавшее на тер-ритории города консульство Российской империи прекратило своё существование 30 сен-тября 1920 г.
Выброшенные за пределы Родины, русские пытались наладить свой быт и объеди-ниться в рамках какой-либо влиятельной организации. С этой целью началось обсуждение их дальнейших совместных действий. Часть граждан высказывалась за присоединение общины к Дальневосточной республике, другие предлагали создать собственную организацию. Отсутствие единства во мнениях привело к возникновению целого ряда общественных объединений. Они возникали и, спустя некоторое время, прекращали своё существование. Примеров успешных и долговечных общественных объединений история русского Тяньцзиня почти не знает. Тем не менее, каждая новая инициатива была попыткой русских мигрантов приспособиться к новым условиям и попросту выжить.
Первым подобным объединением, появившимся после прекращения деятельности русским консульством, стала инициативная группа под названием – «Русская комиссия в Тяньцзине», разместившаяся в здании бывшего консульства. 26 ноября 1920 г. Комиссия провозгласила создание «Комитета представителей русского населения Тяньцзиня», просуществовавшего совсем недолго. 19 сентября 1921 г. в Тяньцзине был основан Коми-тет помощи голодающим в Советской России. Однако из-за отсутствия поддержки со стороны населения он распался через год. Кроме того, в Тяньцзине действовали Общево-инский союз и отделение Союза бывших военнослужащих Российской Армии и Флота, со-зданное в сентябре 1926 г. Очередная попытка русских самоорганизоваться была пред-принята в 1928 г., когда была создана «Русская национальная община». Её председателем стал бывший русский дипломатический агент в Урге А.А. Орлов, чуть позже его сменил Г.А. Вержбицкий – тяньцзиньский представитель главы русской эмиграции в Китае Д.Л. Хорвата [Хисамутдинов 1999]. К концу года Община попыталась упорядочить свою дея-тельность, отрегулировав правовой статус, расширив свою благотворительную деятель-ность, установив связи с китайскими властями и другими эмигрантскими общинами. Все-го в Общине было зарегистрировано 387 русских тяньцзиньцев, среди которых было 55 женщин [Хисамутдинов 1999]. Не совсем удачная деятельность объединения породила необходимость слияния с какой-либо организацией. Ею стал Русский клуб. Решение поз-волило осуществлять начатую деятельность ещё несколько лет.
Весной 1921 г. Благотворительное общество открыло Русский госпиталь, в котором работали лучшие русские врачи-эмигранты (Н.Н. Ковалёв, Н.А. Желудков, Н.А. Арнольдов, А.Л. Селезнёв), а больных принимали за минимальную плату или бесплатно. После того, как в Китай хлынули потоки русских мигрантов, всего за один год с 1922 по 1923 гг. бюджет Общества вырос с 21 до 55 тыс. долларов. В 1922 г. организация открыла общежитие для неимущих. Его разместили в пустовавшем здании бывшей тяньцзиньской шерстомойки, принадлежавшей русскому предпринимателю С.М. Вязгину . В 1923 г. в нём проживало около 500 человек.
Благотворительное общество сыграло большую роль в 1923 г., когда в Тяньцзинь хлынула очередная крупная волна русских беженцев из Кореи, Маньчжурии, «Китайского Туркестана» и «Западной Монголии». В подавляющем большинстве это были русские офицеры, солдаты и казаки, лишённые средств к существованию, измученные и полуголодные. В Тяньцзине они пытались найти работу, большое содействие в этом им оказывало Благотворительное общество. Обзаведясь приличной одеждой, вынужденные переселенцы начинали трудиться на самых разных поприщах, попутно изучая английский язык. Те из военных, кто не сумел приспособиться к мирной жизни, позднее получили возможность вступить в ряды китайской армии маршала Чжан Цзолиня.
Помимо общественных организаций русской общине оказывали поддержку и част-ные лица, например, г-жа Питерс. Состоятельные граждане неоднократно устраивали благотворительные концерты и спектакли, сборы от которых отдавали русским училищам и Благотворительному обществу. И.И. Серебренников писал: «На долю устроительниц этих балов, дам-патронесс, выпадали большие и порою весьма утомительные хлопоты. Надо было подыскать и снять подходящее помещение, организовать хорошую концертную программу, обычно вокального и балетного характера, пригласить джаз-оркестр для танцев, распространить билеты, собрать объявления для программ, наладить буфетно-закусочную часть, поставить киоски для продажи коктейлей или крюшона, цветов, конфетти и серпантина, организовать лотерею, для которой нужно было предварительно собрать вещи, и т.д.» [Серебренников 1940]. Такие мероприятия пользовались большой популярностью среди иностранцев, живущих в Тяньцзине.
В октябре 1937 г. с подачи японцев в Тяньцзине был создан Антикоммунистиче-ский комитет. Политическим центром Антикоминтерна стал Дальневосточный Россий-ский дом. Японизация общества проводилась жёстко: поощрялись доносы, политических оппонентов уничтожали без суда и следствия, процветал шпионаж, закрывались русские газеты, в том числе и нейтральной ориентации [Хисамутдинов 1999]. Большинство круп-ных общественных русских организаций, в том числе Русский клуб, было закрыто именно в это время. 9 октября 1938 г. тяньцзиньский Антикоминтерн вошёл в состав Центрального антикоммунистического комитета российских эмигрантов (ЦАК), основанного по инициативе японских властей в Северном Китае. С приходом японцев все эмигранты были поставлены на учёт, в выданных им регистрационных книжках они были обязаны указать биографические сведения, социальное положение, профессию, адрес и данные об уплате взносов.
Молодые мужчины в возрасте от 18 до 30 лет в обязательном порядке зачислялись в Волонтёрские роты и сотни. Для девушек и юношей были организованы военизирован-ные курсы, помимо военной подготовки занимавшихся патриотическим воспитанием. При Антикоминтерне, БРЭМе, Монархическом объединении, Казачьем союзе и др. были созданы молодёжные объединения. 9 марта 1928 г. в Тяньцзине был сформирован первый отряд скаутов, ставший основой отдела Национальной организации разведчиков-скаутов в Северном Китае. Для контроля за педагогическими, воспитательными и спортивными учреждениями был создан культурно-воспитательный отдел. 12 апреля 1944 г. ЦАК был преобразован в Центральное бюро по делам эмигрантов в Северном Китае. В составе но-вой организации имелся Российский отдел (Главное бюро российских эмигрантов) с отделениями в Пекине, Циндао, Калгане и Чифу [Русские в Китае 2010: 268-273].
С ростом числа беженцев в Тяньцзине стало расти число русских предприятий. Ос-новную их часть составляли мелкие предприятия ремесленного и торгового типа. Было открыто большое число русских столовых и ресторанов, парикмахерских, портняжных и сапожных мастерских, молочных ферм, бакалейных и галантерейных лавок и т.д. Многие из таких предприятий содержались людьми трудолюбивыми и оборотистыми, а потому давали неплохой доход. Крупный магазин был открыт на Дагу-роуд двумя русскими ком-паньонами В.Г. Шустовым и Н.П. Фарафонтовым. Русские евреи весьма быстро наладили экспорт пушнины из Тяньцзиня, захватив основные каналы сбыта в городе и занимаясь торговлей без посредничества китайцев-компрадоров. К числу мелких предприятий отно-сились водочные и мыловаренные заводы, колбасные мастерские и пекарни. Всему Тяньцзиню была известна кондитерская Б.С. Сергеева. Вместе с русскими беженцами по Китаю распространялось и вино-водочное производство. Первый водочный завод принадлежал компаньонам Позднякову и Тюменцеву, выпускавшим водку «Русское добро». И.И. Серебренников писал: «В весьма скором времени русские в Тяньцзине получили возможность пить водку местного производства, есть колбасы русского приготовления, покупать русское кондитерское печенье, солить русские огурцы, одеваться в платья, сшитые русскими руками, приобретать лекарства в русских аптеках, брать для чтения книги из русских библиотек, нанимать автомобиль в русских гаражах и т.д. Конечно, все эти русские предприятия обслуживались русскими же служащими; кроме того, многие русские устроились в качестве продавцов и продавщиц в иностранные магазины. Немалое количество русских были приняты на службу в весьма многие конторы иностранных торговых предприятий» [Серебренников 1940].
В 1950-х годах жизнь русского Тяньцзиня заметно стихла. Численность россиян, проживающих в этом городе, существенно сократилась. В советское время и в годы Куль-турной революции судьба русского Тяньцзиня мало отличалась от судеб других городов с русским населением. Новые русские жители пришли в город уже в 1990-е годы, но чис-ленность их остаётся небольшой. Культурным центром современного русского Тяньцзиня, начиная с 2009 г., является «Китайско-русский центр культуры и искусства». Несмотря на свою молодость, центр занимается обширной просветительской деятельность. Современ-ное русское сообщество Тяньцзиня представлено, прежде всего, студентами. Они прохо-дят обучение в крупнейших учебных заведениях города. Срок их пребывания в Китае ко-леблется от месяца до нескольких лет. Подавляющее большинство русских приезжает в Тяньцзинь для изучения китайского языка. Второй по величине группой русских жителей города являются бизнесмены и предприниматели. К третьей группе относятся единичные случаи работы русских граждан в Тяньцзине по контракту. В ходе наших исследований нами не было обнаружено смешанных русско-китайских семей, проживающих в Тяньцзине. По полученным нами в ходе опроса сведениям число русских, проживающих в городе на протяжении длительного периода времени, колеблется в пределах двухсот человек.
Русское сообщество в Шанхае и его эволюция
Зарождение русской диаспоры в Шанхае
Первые иностранные концессии появились в Китае в 1840-х годах, но ещё на протяжении двух десятилетий в Шанхае не было русских подданных. Согласно статистическим данным в 1855 г. в числе 243 иностранцев, живших на территории Международного сеттльмента, не было ни одного русского. В 1860 г. газета «North China Herald» сообщала о 569 иностранных резидентах, в число которых также не входили русские [Ван Чжичэн 2008: 14]. Несмотря на изредка заходившие в Шанхай русские военные корабли, первые русские жители появились в Шанхае только в 1860-х годах. Ими стали купцы-чаеторговцы. В 1863 г. в Ханькоу поселился торговец С.В. Литвинов, в 1871 г. – дворянин М.Д. Батуев. Ими в Ханькоу были открыты компании «С.В. Литвинов и Ко» и «Молчанов, Печатнов и Ко». В 1866 г. была основана «Trading Company». Созданные компании занимались закупкой чая в провинциях Хунань, Хубэй, Цзянси и Аньхой, а также создали собственные предприятия по переработке чая. Русские предприниматели выпускали чай в виде прессованных плиток – так называемый «кирпичный чай». В один сезонный день такое предприятие выпускало до 700 ц чая. Позднее в Ханькоу появилось ещё несколько компаний, занимавшихся обработкой чая и торговлей. Это «Чирков и Ко», «Д. Наквасин и Вершинин», «Общество соединённой торговли», «Попов Бронь» и т.п. По торговым нуждам представители этих компаний бывали в Шанхае, превратившись со временем в первых русских жителей города [Ван Чжичэн 2008: 13].
Первые официальные сведения о русских относятся к 1865 г. – году первой переписи населения. Согласно этим данным в течение почти тридцати лет на территории Междуна-родного сеттльмента в среднем насчитывалось только четверо русских: в 1865 г. – 4 чел., 1870 г. – 3 чел., 1875 г. – 4 чел., 1880 г. – 3 чел., 1885 г. – 5 чел., 1890 г. – 7 чел. [Ван Чжичэн 2008: 14]. А генеральный консул России в Шанхае В.Ф. Гроссе вспоминал, что, находясь проездом в Шанхае, он встретил там только одного русского – Хаймовича, про-жившего к тому моменту со своими детьми в Шанхае уже более пятидесяти лет. По ки-тайским сведениям старейшей русской жительницей Шанхая была г-жа Пратцовита. Бу-дучи полькой по происхождению, она родилась 13 июня 1830 г. в Российской империи и скончалась в шанхайской больнице «Гунцзи» 9 июля 1929 г. в возрасте 99 лет [Ван Чжичэн 2008: 14].
В 1890-х годах в Шанхай приезжало много русских туристов, из-за чего крупные гос-тиницы города нанимали среди прочего персонал, владеющий русским языком. В годы Японско-китайской войны (1894-1895 гг.) в Шанхае длительное время проживали только сотрудники нештатного консульства и некоторые представители русских чайных компа-ний. Россия в эти годы вела с Китаем активные переговоры , целью которых было расши-рение влияния нашей страны на Дальнем Востоке. Итогом этих переговоров стало, в частности, официальное учреждение в 1896 г. Российского императорского консульства в Шанхае и открытие отделения Русско-китайского банка. Кроме того, в Шанхае была от-крыта Русская почтовая контора (1899 г.) и Главная Северная телеграфная компания – старейшее организационно-управленческое учреждение, основанное русским правитель-ством.
Немногочисленность русских, случайный характер их приезда в Шанхай и непродол-жительность пребывания в городе в течение ряда лет исключали возможность создания каких-либо общественных организаций, клубов и школы. С конца XIX в. численность русских, проживающих в Шанхае, стала возрастать. В 1895 г. их было 28 чел., в 1900 г. – уже 47 чел. [Ван Чжичэн 2008: 15]. В основном это были чиновники и служащие офици-альных ведомств. Однако укрепление позиций России на Дальнем Востоке (строительные работы на КВЖД и п-ове Ляонин) требовали от неё расширения связей с близлежащими регионами. Шанхай в начале ХХ в. являлся набирающей силу торговой площадкой. Здесь, в частности, можно было приобрести строительные материалы, необходимые России для строительства. Кроме того, Шанхай представлял для России интерес как стратегически важный форпост на Дальнем Востоке. А потому с каждым годом в городе росло число русских военных специалистов, инженеров и подрядчиков [Слово 1930: 5].
Тем не менее, в начале ХХ в. русский частный капитал не испытывал большого интереса к шанхайскому рынку, и приток его в город был невелик. Русскую торговлю представляло лишь небольшое число компаний: Восточно-Азиатская компания , Добровольный флот, Агентство морского пароходства Общества Китайской Восточной железной дороги и др. В основном это были транзитные компании, переправлявшие чай и шёлк из Китая в Россию, и представительства компаний, расположенных в других китайских городах (например, представительство Торгового дома И.В. Кулаева и Ко в Харбине) [Ван Чжичэн 2008: 17].
В годы Русско-японской войны Шанхай, соблюдавший нейтралитет, стал местом прибежища нескольких сотен раненых с корабля «Аскольд». В городе остановились на время несколько тысяч (по другим данным – несколько десятков тысяч) русских военно-служащих, возвращавшихся с театра военных действий в Россию. Раненые солдаты и офицеры получили в Шанхае квалифицированную медицинскую помощь и приют [Слово 1930: 5]. По восстановленной после войны Сибирской дороге начали курсировать поезда из Европы в Азию, особенно в Шанхай. Возрос интерес к региону у русских коммерсантов. В Шанхае были открыты представительства и отделения московских, петербургских и других компаний, например, Торговый дом Коншина и Эмиля Цинделя, мануфактурный магазин Л.И. Лугового, мануфактурной фирмы С.С. Геймана, гастрономического магазина Шейнина, комиссионной конторы Серебренникова [Ван Чжичэн 2008: 17].
Накануне и после Русско-японской войны численность русских, проживающих в Шанхае, существенно возросла. И если в 1900 г. их было всего 47 чел., то в 1905 г. – уже 354 чел. В процентном соотношении число русских среди иностранцев возросло с 0,69 % до 3,08 %. К началу Первой мировой войны в Шанхае насчитывалось около 360 русских, в 1910 г. – 371 чел, в 1915 г. – 361 чел. С учётом русских, проживавших на территории Французской концессии, в городе было примерно 402 русских [Ван Чжичэн 2008: 19]. С ростом численности русских мигрантов в Шанхае возникла необходимость в удовлетво-рении их духовных, интеллектуальных и социальных потребностей. В результате, в Шан-хае появился Богоявленский собор (откр. в 1905 г.) и многие другие общественно значи-мые объекты. Негативное воздействие на процветающую русскую колонию в Шанхае оказали Первая мировая война, Октябрьская революция и Гражданская война [Ван Чжичэн 2008: 20].
Часть мигрантов времён Гражданской войны покинули Россию по суше и прибыли в Харбин. Другие выбрали морской путь, направляясь в Шанхай. Наибольшую известность получил «флот беженцев адмирала Старка», состоявший из 30 кораблей и вывезший из России около 9 000 чел., среди которых около 1800 беженцев и 7070 военных. Около шести тысяч человек высадились в корейском порту Гензан. Оставшиеся беженцы числом от 1600 до 2000 чел. на четырнадцати судах флотилии 5 декабря 1922 г. прибыли в шанхайский Усун в устье р. Янцзы. Прибытие русских оказалось большой неожиданностью для китайских властей. И если до Первой мировой войны численность русских резидентов города была невелика, то после Октябрьской революции число русских превысило суммарное число американцев и европейцев. 10 января 1923 г. флотилия покинула устье Усуна, простояв в шанхайских водах тридцать семь дней. Из 1800 чел., прибывших в Шанхай, далее на юг, в Манилу отправилось 650 чел. на 11 кораблях. В городе осталось примерно 1200 чел., за которых поручились перед китайскими властями родные и друзья [Ван Чжичэн 2008: 26-36].
14 сентября 1923 г. в устье Янцзы вошла группа из трёх кораблей, возглавляемых Ф.Л. Глебовым. На борту «Охотска», «Защитника» и «Монгугая» находилось 850 чел. Шанхайское правительство выступило категорически против высадки русских моряков на берег. И только решительное отстаивание Глебовым интересов своих подчинённых сломило стену безразличия китайского руководства, и русским разрешили высадиться на берег, соблюдая, однако, все предписания принимающей стороны.
Большое влияние на численность русской общины Шанхая оказало антиимпериа-листическое движение 30 мая 1925 г., которым руководила Компартия Китая. На улицы города вышли китайские манифестанты, лишив местные предприятия рабочих рук. Вос-пользовавшись моментом, В.Ф. Гроссе организовал приток русских мигрантов на наибо-лее важные предприятия, обслуживавшие население города: на электростанцию, в водо-проводную и газовую компании, пароходные общества и пр. В результате предпринятых действий численность русской общины города возросла [Ван Чжичэн 2008: 58-59].
После революции на территории Французской концессии, вблизи современной Хуайхай-лу начал формироваться район компактного проживания русских. В русской среде его принято было называть «Нахаловкой». Русские проживали в так называемых «бординг-хаузах» - больших квартирах или частных домах, разделённых на комнаты, сдававшиеся жильцам. По некоторым данным в 1920-е годы в Шанхае проживало 12000 русских: 1000 чел. – старые русские жители Шанхая, 3000 чел. прибыли из Приморья, 1000 чел. – прирост русской общины с 1922 по 1924 гг., 5000 чел. прибыли на заработки в период забастовки 30 мая 1925 г., 2000 чел. – прирост русской общины города в период советско-китайского конфликта 1929 г.[Ван Чжичэн 2008: 80]. Учёт прибывавших в Шанхай русских вёл последний генеральный консул императорской России в Шанхае В.Ф. Гроссе. В подготовленном им докладе приводятся следующие цифры: в 1922 г. в Шанхай прибыло 1268 чел., в 1923 г. – 1968 чел., в 1924 г. – 877 чел., в 1925 г. – 1535 чел., в 1926 г. – 1266 чел., в 1927 г. – 1036 чел., в 1928 г. – 854 чел., в 1929 г. – 1382 чел., в 1930 г. – 1699 чел., в 1931 г. – 2025 чел [Grosse 1930]. Согласно статистическим данным Международного сеттльмента, в марте 1924 г. в Шанхае находилось около 7000 русских беженцев [Ван Чжичэн 2008: 64].
Начиная с 1920-х годов, русская община Шанхая начала предпринимать действия для своей консолидации. По инициативе отдельных её членов, а также целых групп учре-ждались различные общественно значимые организации. В число организаций, способ-ствующих объединению русских Шанхая, входили Русский эмигрантский комитет (Рус-ское общество «Помощь») (июнь 1926 г.), Русская национальная община, Совет объеди-нённых русских организаций, Русский национальный комитет и др. Общественные орга-низации делились на политические («Трудовая крестьянская партия», «Дальневосточный отдел Российской всенародной партии националистов», «Комитет помощи бегущим из Советской России», «Национальный идеологический центр», «Российский фашистский союз», «Общество “Вера, царь и народ”»), военные («Дальневосточный филиал Русского общевоинского союза», «Союз военнослужащих», «Союз служивших в российской армии и флоте», «Союз русских военных инвалидов», «Казачий союз», «Шанхайский отдел Союза мушкетёров его высочества князя Никиты Александровича», «Дальневосточный корпус русских добровольцев»), благотворительные («Русское благотворительное общество», «Центральный благотворительный комитет», «Общество медицинской взаимопомощи», «Дом милосердия», «Убежище для престарелых и одиноких женщин им. архиепископа Симона», «Общество “Белый цветок”», «Детский приют имени Св. Тихона Задонского», «Общежитие для одиноких неимущих русских», «Дом Св. Николая», «Дом русской женщины», «Общество помощи престарелым русским эмигрантам», «Дальневосточное общество призрения больных и утративших трудоспособность», «Армянское благотворительное общество»), молодёжные, студенческие и женские («Русский студенческий союз», «Союз русской национальной молодёжи», «Лига русских женщин», «Общество русских студентов и абитуриентов»), научные («Общество русских ориенталистов», «Русское техническое общество», «Первое русское военно-научное общество в Китае», «Шанхайское общество изучения японского языка», «Русское общество филателистов в Китае») организации. Огромное значение для русских играли землячества, в число которых входили Латвийская ассоциация, Литовская ассоциация, Украинская громада (Украинский эмиграцийный комитет), Шанхайское грузинское общество, Община тюрко-татар, Кружок петербуржцев, Общество приамурских эмигрантов, Союз маньчжурцев, Харбинское землячество, Шандунское объединение. Завершали череду русских эмигрантских общественных объединений клубы – Клуб Шанхайского офицерского собрания, Клуб общества русских торговцев, Казачий дом, Шанхайский еврейский клуб, Русский аэроклуб, Русское общественное собрание в Шанхае, Второе Русское общественное собрание в Шанхае, Русский дом [Ван Чжичэн 2008: 355-412].
В 1930-е годы положение русских в Китае существенно улучшилось по сравнению с 1920-ми годами. В 1936 г. численность русских, проживавших в Международном сет-тльменте и в Китайском городе, вероятно, превышала 16000 чел. По подсчётам генерала Глебова общее число русских, проживавших в Шанхае, составляло 21000 чел.[Ван Чжичэн 2008: 82]. В период с 1938 по 1940 гг. – годы японской оккупации северо-восточного региона страны – не публиковалось заслуживающих полного доверия матери-алов о численности иностранных жителей в Международном сеттльменте, Французской концессии и Китайском городе, а потому число русских мигрантов, находящихся в Шан-хае в это время, точно неизвестно. По итогам перерегистрации, проведённой в Шанхае в 1942 г., общее число русских, проживавших во Французской концессии, Международном сеттльменте и в Хонкью, составляло 15430 чел., из которых 13217 чел. – «старые» русские резиденты, 1916 чел. – русские евреи, 181 чел. – русские, принявшие китайское граждан-ство, 116 чел. – украинцы [Ван Чжичэн 2008: 85].
После Второй мировой войны учёт шанхайского населения стала осуществлять по-лиция. По состоянию на 31 августа 1946 г. в Шанхае находилось 8834 советских поддан-ных, белых русских эмигрантов – 7017 чел.; итого, 15851 чел. русских. Кроме того, в го-роде проживали русские без гражданства. С учётом этих лиц численность русской общи-ны Шанхая должна была превышать 21000 чел. Летом 1947 г. русские мигранты, полу-чившие советское гражданство, начали возвращаться на Родину. В 1949 г. иностранные резиденты, белые русские мигранты и беженцы без гражданства устремились из Шанхая в другие города и страны. Но ещё до мая 1949 г. большинство советских граждан и белых русских мигрантов покинули Шанхай [Ван Чжичэн 2008: 87].
Русские в Ханькоу.
Город Ухань расположен в пров. Хубэй и находится в районе слияния рек Янцзы и Ханьшуй. Удачное географическое расположение делало его необычайно удобным для ведения торговли. Именно этот город, ранее известный как Ханькоу, славился продавае-мым здесь чаем. Среди прочего, отсюда чай вывозился в Монголию, а затем в Россию. После Второй Опиумной войны (1856-1860 гг.) в Ханькоу были открыты британская, французская, германская, японская и российская концессии. Практически сразу в город прибыла маленькая группа официальных представителей России. Кроме того, в числе первых оказались русские чаеторговцы. Воспользовавшись открывшимися возможностя-ми, они поспешили занять свою нишу в местной чаеторговле. Например, открытая в горо-де в 1873 г. С.В. Литвиновым фабрика по производству кирпичного чая быстро преврати-лась в одного из крупнейших в мире производителей чая данного вида. В 1874 г. в Хань-коу были открыты фирмы Молчанова и Печатнова, Токмакова и Молоткова. В 1876 г. на территории российской концессии был построен храм св. Александра Невского, обслуживавший духовные потребности находящихся в Китае русских. Здание этого храма сохранилось до наших дней. По мере роста значимости Шанхая большинство русских предпринимателей перевели свои фирмы туда.
История русского присутствия в Ханькоу сохранила также страницы, посвящённые годам советско-китайской дружбы. Военные и политические деятели СССР, оказывавшие помощь китайским товарищам в борьбе с внутренними и внешними врагами, сражались и за освобождение Ханькоу. По сей день в парке «Освобождение» г. Ухань находится обе-лиск, установленный в память о советских лётчиках, павших в боях за город в 1938 г. Надпись на обелиске гласит:
«Память о советских лётчиках будет вечно жить в сердце китайского народа. Пусть этот благородный дух пролетарского интернационализма, присущий рабочему классу, всегда развивает и укрепляет братскую нерушимую дружбу китайского и совет-ского народов» [Телицын 2003: 197].
Под надписью – имена пятнадцати погибших советских воинов (на русском и китай-ском языках): Н. Грехов, Ф. Гурлей, И. Гуров, В. Долгов, М. Кизельштейн, В. Козлов, Д. Кулешин, М. Марченков, Д. Матвеев, В. Парамонов, В. Песоцкий, Л. Скорняков, И. Сту-калов, М. Шишов, К. Чуряков. К обелиску ведёт аллея из 15 кипарисов, высаженных в честь погибших [Телицын 2003: 198]. Следует, впрочем, отметить, что данный список да-леко не полный.
В настоящее время русское население города представлено немногочисленными сту-дентами и предпринимателями. По полученным нами сведениям их число колеблется в пределах нескольких десятков человек [ПМА янв. 2011].
Русско-Китайский банк на Вайтане
Одним из свидетельств русского присутствия в Шанхае является здание Русско-Китайского банка [Курто 2007 Банки], расположенное на главной набережной города Вайтане. Этот банк в разные периоды своего существования олицетворял мощь Россий-ской империи, финансовый гений А.И. Путилова и деятельность «белой» русской эмиграции за рубежом. Он был учреждён в 1895 г. в Петербурге по личной инициативе С.Ю. Витте. Разрастаясь, банк открыл несколько филиалов в Китае, в том числе и в Шанхае. Отделение «Даошэн» в Шанхае было основано 13 февраля 1896 г. На церемонии его открытия присутствовали официальные представители России Д.Д. Покотилов (посол России в Китае с 1905 по 1908 гг.) и В.Ф. Гроссе (генеральный консул России в Шанхае с 1911 по 1920 гг.). Бывшее здание банка является объектом архитектурного наследия горо-да и его украшением.
Последние годы XIX в. в России были связаны с работами по освоению Дальнего Во-стока, важной частью которых являлось строительство Китайской Восточной железной дороги. Проникновение российского капитала в азиатские регионы (так называемая политика «мирного проникновения») сулило немалые прибыли и расширяло возможности для российской торговли. С.Ю. Витте придавал ведущимся работам большое политическое и коммерческое значение, поскольку развитие региона способствовало росту промышленного сектора страны и повышению конкурентоспособности российских товаров.
Согласно «Контракту на постройку и эксплуатацию КВЖД» (28 августа 1896 г.) фи-нансирование и использование железной дороги принадлежало Русско-Китайскому банку, создание которого призвано было упрочить русское экономическое влияние в Китае в противовес англичанам. Формально банк являлся частным финансовым учреждением, но на деле 3/8 части его акций принадлежали Государственному банку и контролировались Министерством финансов. Реализацию других 5/8 частей акций созданного банка взяли на себя французские инвесторы, в числе которых Санкт-Петербургский Международный коммерческий банк (директор и член правления Ротштейн А.Ю.), банк «Лионский кре-дит» и Парижско-Нидерландский банк (Э. Нецлин). Участие французов не было случай-ным. С помощью России они надеялись «проникнуть» на север Китая, где их позиции были много слабее, нежели у их англо-германских соперников [Курто 2007 Банки].
В первые годы ХХ в. банк уже весьма эффективно работал в Сибири, Приморском крае и Китае. Успешная работа в Китае позволила открыть дочерние филиалы. А шанхай-ский филиал стал первым в числе совместных китайско-иностранных банков в Шанхае. К началу Русско-японской войны у банка были уже отделения в Пекине, Гонконге, Тяньцзине, Ханькоу и в некоторых других небольших городах Китая. Все филиалы банка были очень востребованы. Банк занимался страхованием, покупкой и продажей недвижи-мости, иностранных государственных или гарантированных иностранными гос-ударствами процентных бумаг, осуществлял эмиссию «банковских билетов», более того он имел право получать концессии на строительство железных дорог, участвовать в разработке месторождений полезных ископаемых (золото в Монголии совместно с компанией «Монголор», руда в Маньчжурии совместно с английской компанией). Услугами банка активно пользовались российские торговцы чаем. В то время в Россию ежегодно поставлялось около 2 млн. пудов чая.
Тем не менее, деятельность банка не ограничивалась только одной страной: филиа-лы были также открыты в Лондоне, Нью-Йорке, Бомбее, Японии, городах Средней Азии. В период с 1899 по 1903 гг. годовой оборот Русско-Китайского банка вырос с 6,7 до 14,5 млрд рублей, а его чистая прибыль в 1903 г. составила 4,3 млн рублей. Роль банка в Китае была очень велика: среди иностранных кредитных учреждений, действовавших в Китае, он занимал второе место после Гонконг-Шанхайского банка. Однако после Русско-японской войны некоторые его операции оказались неудачными, и многие китайские фи-лиалы банка почти перестали действовать, а капитал существенно сократился.
В 1905 г. членом правления Русско-Китайского банка был избран Алексей Ивано-вич Путилов. Ставленник С.Ю. Витте, Путилов не без помощи на тот момент уже бывше-го министра финансов занял в 1906 г. пост председателя правления банка, ознаменовав тем самым начало нового этапа в своей карьере. Авторитет Путилова признавался широко за пределами России. Позднее его называли не иначе, как «гений финансового мира». Именно в Путилове многие видели залог успешной деятельности Русско-Китайского банка. Но, к сожалению, успех был недолгим. Авторитет банка был подорван поражением России в Русско-японской войне (1904-1905 гг.), убытки только за 1907 г. составили свыше 11 млн. рублей, число филиалов сократилось с 45 до 27. Назначенный в 1908 г. директором-распорядителем Русско-Китайского банка Путилов видел спасение банка в слиянии с каким-либо финансовым учреждением. Им стал Северный банк в Петербурге. Переговоры о сотрудничестве начались в 1909 г. Весьма скоро стало очевидно, что предложенное Путиловым решение финансовых проблем – слияние Русско-Китайского и Северного банков – устраивало обе стороны. На их базе был создан Русско-Азиатский банк.
Слияние двух банков объединяло обширную сеть филиалов Русско-Китайского банка и профессиональные навыки и технологии французского банка. Столь верное решение позволило Русско-Азиатскому банку стать признанным лидером среди российских банков. Его акционерный капитал составлял 50 млн рублей, а число филиалов в России и за рубежом достигало 175 [Курто 2007 Банки].
После Октябрьской революции в соответствии с декретом СНК РСФСР Русско-Азиатский банк был национализирован советским правительством. Лишившись центрального офиса, банк продолжил свое существование за границей. Эмигрировав во Францию, Путилов возглавил парижское отделение Русско-Азиатского банка, которое он вскоре преобразовал в самостоятельный банк. В Харбине и регионе, прилегающем к КВЖД («полоса отчужденности КВЖД»), банк финансировал тыловую базу русского белогвардейского движения. Нуждаясь в денежных знаках, «белогвардейцы» заказали в «American Bank Note Company» собственные боны; выпуск новых денежных знаков, начиная с 1918 г., проводился Харбинским отделением Русско-Азиатского банка. Все выпущенные боны принимались во всех кассах КВЖД и в отделениях банка в Харбине, Хайларе, Куаньчэнцзы (сейчас Чанчунь). Отрезанный от России, крупнейший банк страны просуществовал недолго. 26 сентября 1926 г. шанхайский филиал Русско-Азиатского банка по требованию генерального представительства этого банка официально объявил о прекращении своей деятельности.
История Русско-Китайского банка получила неожиданное продолжение в наше время. С 2005 г. по инициативе президента Ассоциации региональных банков России Александра Мурычёва в экономических кругах обсуждается возможность создания Рос-сийско-Китайского межгосударственного банка, целью которого стало бы финансирова-ние двухсторонних инвестиционных проектов.
Консульство РФ в Шанхае
В 1860 г. в Шанхае было открыто нештатное представительство Российской империи – консульское агентство. Первым его возглавил американец Гольде, которого в 1861 г. сменил англичанин А.Ф. Геральд. Заместителем консула стал англичанин Ж.Б. Диксвель, а секретарём – россиянин Ю.И. Рединг, ранее работавший инструктором китайской армии и представителем английской страховой компании. В 1870 г. пост генерального консула России в Китае занял тогдашний консул в Тяньцзине К.А. Скачков. В 1873 г. К.А. Скачкова официально перевели на должность нештатного генерального консула в Шанхай; в 1880 г. на должность нештатного консула в Шанхае был выдвинут Ю.И. Рединг [Ван Чжичэн 2008: 14].
В 1896 г. было официально учреждено штатное Российское императорское генераль-ное консульство. Генеральным консулом был назначен П.А. Дмитревский. После восста-ния ихэтуаней в консульстве была учреждена новая должность «второго военного агента», должность «первого военного агента» занимал чиновник русского посольства в Пекине. Первым «вторым военным агентом» стал полковник Генерального штаба К.Н. Дессино [Ван Чжичэн 2008: 14]. Русское консульство в Шанхае начало представлять Россию на официальном уровне. Оно участвовало в российско-китайских диалогах, урегулировании конфликтных ситуаций, разъясняло позицию нашей страны по спорным вопросам, помогало россиянам, оказавшимся вдали от Родины.
В настоящее время Генеральное консульство РФ в КНР – это главное официальное учреждение, представляющее Россию в Шанхае и близлежащих регионах. При его по-средничестве осуществляется экономический и культурный обмен между нашими страна-ми, решаются возникающие проблемы. Консульство расположено в особняке на цен-тральной набережной Шанхая, на улице Хуанпу-лу. Консульский округ шанхайского Генконсульства помимо Шанхая включает три провинции – Аньхой, Цзянсу и Чжэцзян. В задачи Консульства входит защита в Китае интересов России, её граждан и органи-заций, а также развитие дружественных связей, в частности, в таких областях, как экономика, торговля, наука и техника, культура и др. Согласно данным, предоставленным нам Консульством [ПМА янв. 2011], по состоянию на начало 2011 г. в нём было зарегистрировано около 1600 человек. Всего же в консульском округе проживает около 3000 русских [Шаронов 2011].
При Генконсульстве действует учреждённая Министерством Иностранных Дел Рос-сийской Федерации начальная общеобразовательная школа, предоставляющая образова-ние детям граждан Российской Федерации, направленных на работу в КНР государствен-ными учреждениями. Школа реализует гарантированное государством право на получе-ние бесплатного общего образования в пределах государственных стандартов.
Другой важной функцией, выполняемой Генконсульством в последние годы, является проведение на своей территории православных богослужений. Начиная с июня 2005 г., их проводит священник Алексий Киселевич.
Работая над темой, нам удалось взять глубокое интервью у супруги бывшего гене-рального консула РФ в Шанхае А.А. Шаронова Виктории Геннадьевны Шароновой [Ша-ронова]. Рассказ В.Г. Шароновой о Китае охватывает два временных промежутка: с 1992 по 1996 гг., а также с 2006 по 2011 гг. В ходе первой командировки А.А. Шаронов зани-мал должность вице-консула, а его супруга являлась сотрудником визового сектора кон-сульской службы, а также работала учителем истории в школе при Генконсульстве. По признанию В.Г. Шароновой общение с местными жителями не представляло для неё большой сложности, поскольку она обладала минимальным запасом китайских слов, до-статочным для того, чтобы не заблудиться и быть способной объясниться на рынке. В первую командировку семья Шароновых, как и другие сотрудники консульства, жили в съёмных квартирах, предоставляемых российской стороной. Квартиры располагались в обыкновенных китайских пятиэтажных домах без лифтов, все коммунальные платежи и арендную плату вносил специально занимающийся этим сотрудник консульства. Обычно это были двухкомнатные квартиры с восьмиметровой кухней и совмещённым санузлом. По признанию В.Г. Шароновой большое удивление у неё вызвала необходимость отапли-вать и охлаждать воздух в квартире при помощи кондиционера [Шаронова].
Главной проблемой русских сотрудников консульства была проблема питания. В 1990-е годы китайские торговцы развозили с молочных ферм по домам молоко и кефир. Каждое утро они расставляли привезённые бутылки у входа. Наличие свежих молочных продуктов было важным подспорьем для всех русских семей, в которых были дети. При-обретение остальных продуктов было весьма осложнено. По словам В.Г. Шароновой в свой первый приезд она испытывала массу проблем, поскольку негде было купить «ни сливочного масла, ни сосисок», «не было супермаркетов, и всё приходилось брать на рынке или в магазине, ужасно пахнущем». Главной сложностью всех русских сотрудников консульства и членов их семей была опасность отравления. В результате, все приобретённые на рынке товары промывали в слабом растворе марганцовки или в «коте» – чистящем средстве «Белый кот». Палочки для еды мыли в водке, перед приёмом пищи в ресторане детям давали выпить по три грамма водки. Сотрудники консульства ходили в одни и те же проверенные рестораны. Приобретая какой-либо новый продукт, например пельмени, они сохраняли этикетку или упаковку, чтобы в том случае, если продукт придётся по вкусу и никто не отравится, его можно было бы рекомендовать другим сотрудникам консульства («сами ничего не брали, всё с консультацией»). Основным блюдом, по признанию В.Г. Шароновой, для русских стал рис. Кроме того, женщины покупали рыбу, мясо, «похожую на батат картошку» и готовили блюда русской кухни: «жарили котлеты, курицу» и т.д. Родственники обычно присылали из России чёрный хлеб, селёдку и сыр [Шаронова].
Проблемы с питанием были и на приёмах. Китайцы всегда старались приготовить самые дорогие блюда («мозги обезьяны», «ласточкины гнёзда», «каракатиц»), чтобы иметь возможность самим всё попробовать. В итоге, с приёмов русские обычно уходили полуголодные. Не вызывает удивления тот факт, что спустя три месяца после прибытия в Китай, не выдержав местной кулинарной специфики, Шаронова заболела [Шаронова].
Испытывая такие трудности, ярким событием того периода становятся «открытие в 1994 г. первого Макдональдса», «в марте 1996 г. – супермаркета на улице Янаньлу», «открытие в том же 1996 г. первой пиццерии». По признанию В.Г. Шароновой, прибыв в Китай в 1992 г., она только в марте 1995 г. в отеле «Экваторил» выпила первую чашку каппучино, а в 1996 г. – первую чашку латте. Большой популярностью пользовался KFC, открывший в Шанхае три ресторана [Шаронова].
В 1990-е годы собак в Шанхае не было вообще, хотя и сейчас их крайне мало. В семье Шароновых жила овчарка, на которую приходили смотреть китайцы со всех окрестных домов и называли её «лангоу», что в переводе с китайского языка означает «волк». Спустя некоторое время семья взяла ещё одну овчарку, что вызвало недовольство китайских властей. По мнению китайской стороны, недопустимо кормить собаку мясом, когда в Китае многие голодают. Тем не менее, несмотря на все протесты депортировать животных в Россию Шаронов отказался. Главной сложностью, с которой пришлось столк-нуться хозяевам животных, было отсутствие ветлечебницы. В результате, семья вынужде-на была обращаться за помощью в лечебницу при зоопарке [Шаронова].
По наблюдению В.Г. Шароновой в 1990-е годы иностранцев в Шанхае практически не было, а потому при встрече все они здоровались. В общении с китайцами русские часто прибегали к языку жестов. «Русского клуба в Шанхае» в то время не было. В консульство приходили все граждане СНГ, все встречались, общались. Дипломатический корпус выпускал газету с новостями диаспоры, проводил спортивные соревнования, тематические вечера. В этот период времени «русской диаспорой являлись все бывшие граждане СССР», а «после 2007 г. украинцы стали отходить, с русскими сейчас тесно общаются в основном белорусы, казахи, узбеки». Впрочем, «с Россией отождествляют себя даже эмигранты, граждане других стран, например Австралии» («бывшие харбинцы Савицкий и Заика») [Шаронова].
В свой второй приезд семья Шароновых жила уже в здании консульства. В нём бы-ло тепло, поскольку в подвальном помещении расположен котёл, обогревающий весь корпус. В настоящее время в здании консульства проживает около 40 человек. «Всё зда-ние поделено на комнатки пять на пять. Лифта нет. Все лестницы винтовые. Изначально было два лифта, до 1985 г. с их помощью доставляли на верхние этажи горячие блюда». Семья Шаронова занимала две комнаты [Шаронова].
Второй приезд отличался от первого. Высокий дипломатический ранг А.А. Шаро-нова не позволял ему и членам его семьи свободно общаться не только с гражданами дру-гих стран, но и с русскими. В обязанности В.Г. Шароновой входила организация приёмов. Все блюда для приёмов готовили жёны дипломатов. В.Г. Шаронова вспоминает: «Мне там нравилось, потому что у меня было дело. Мне было чем заняться, я была востребована» [Шаронова].
Связь с Россией поддерживалась при помощи телефонных звонков, переписки. По-скольку в консульстве была телевизионная тарелка, сотрудники имели возможность смот-реть русское телевидение: «сначала три канала, сейчас шесть».
По наблюдениям В.Г. Шароновой современное русское сообщество Китая форми-руется двумя основными группами. Это жители центральной России и жители Дальнего Востока. Центральная Россия представлена в основном Москвой и Санкт-Петербургом. Из этих городов приезжают бизнесмены, работающие над крупными проектами в нефтяной, газовой, металлургической, транспортной сферах, а также люди творческих специальностей (дизайнеры, художники). С Дальнего Востока приезжают представители малого бизнеса, посредники, мелкие логисты, юристы [Шаронова].
Каждый год в мае консульство принимало участие в благотворительных базарах, вся прибыль от которых шла на помощь нуждающимся. Российское консульство, напри-мер, оказывало поддержку интернату для глухонемых из провинции Аньхой.
Кроме того, консульство оказывает поддержку православной церкви. В настоящее время в Шанхае служит священник Алексий Киселевич. Он регулярно бывает в китайских тюрьмах, оказывая духовную поддержку русским заключённым, отбывающим наказание за продажу наркотиков и проституцию. «Батюшка Алексей» ездит к русским строителям Тяньваньской АЭС в Ляньюньган, встречает в порту русские корабли. Супруга священника работает над собственным бизнес-проектом «Санмикс» [Шаронова].
В визовой комнате российской консульства по воскресеньям проводятся службы. «Сотрудники достают и устанавливают амвон, приводят всё в надлежащий вид». Служба ведётся до часу дня. Частным порядком проводятся крестины, молебны, панихиды. Ки-тайским гражданам посещать службы запрещено. Вечером церковную утварь убирают, а на следующий день вновь начинает работу визовая служба [Шаронова].
При консульстве действует школа, в которой получают бесплатное образование де-ти сотрудников консульства. Школа получила лицензию в 1989 г. В настоящее время на неё предусмотрено только две ставки. «Эти две ставки делятся на всех учителей школы». Дети бизнесменов учатся платно и дистанционно. «Это, так называемые, экстернатники. Два раз в месяц они приходят в школу и сдают экзамены». Часть детей русских жителей Шанхая учится в китайских школах [Шаронова].
Современное русское сообщество в Шанхае
Русская община Шанхая – это современное, мобильное сообщество россиян и выход-цев из стран бывшего СНГ, объединённых русским языком и русской культурой. В насто-ящее время старейшим русским жителем Шанхая является Л. Бабаскина, о которой мы уже рассказывали. Подавляющее большинство тех, кто в последние годы живёт в Шанхае, приехали сюда либо для получения образования (студенты), либо в связи с работой – соб-ственной или супруга (бизнесмены, предприниматели и члены их семей).
«В Китай я приехала вместе с мужем и ребёнком. Компании, в которой работал муж, потребовалось его присутствие в Шанхае, дабы он мог отслеживать один из этапов производства. Нам была предоставлена очень хорошая квартира. Мужу, кроме того, вы-делялся служебный телефон, автомобиль и выплачивалась очень хорошая зарплата» [Мария К. 2007].
Русские студенты китайских вузов обычно живут в общежитиях или отелях при сту-денческих кампусах, либо снимают жильё. Русские, приехавшие в Шанхай по работе, проживают в квартирах, предоставляемых компаниями-работодателями, либо снимают жильё самостоятельно. Адаптация к новым условиям жизни у русских происходит по-разному. Часть из них относится к местному укладу как к экзотике, а к пребыванию в Ки-тае как к путешествию; часть – полностью отрицает и отказывается приспосабливается к китайским реалиям, а часть, напротив, «китаизируется», получает удовольствие от сопри-косновения с восточной культурой.
«Район, в котором мы жили, находился рядом с парком. Первое время я каждое утро, проводив мужа на работу (а в силу специфики китайских привычек на работу необходимо было приходить к восьми часам утра), а ребёнка в школу, ходила в парк на зарядку. Как и в любом китайском парке, каждое утро там необычайно людно и суетно. При входе в парк находилась большая площадка, на которой, разбив территорию на сегменты, танцевали китайские старики. В одной части площади группа активистов занималась бальными танцами, в другой – гимнастикой. Став в уголке, я тоже делала зарядку» [Мария К. 2007].
Первое время всё, происходящее вокруг, вызывает живой интерес русских. Они сопо-ставляют местный уклад с тем, что видят в России, ищут плюсы и минусы. Некоторые русские пытаются брать с китайцев пример.
«В одном из углов парка расставлены тренажёры, причём довольно странные. Зани-мающиеся на них китайцы выглядят как умалишённые, упорно и настойчиво выполняю-щие одно и то же нелепое телодвижение… Здесь же можно присоединиться к группе мастера по тайцзи, который совершенно бесплатно с шести и до восьми утра будет учить вас китайской гимнастике. Мне запомнился один мужчина средних лет, который каждое утро просто дико кричал, глядя на воду в пруду. То ли он лёгкие тренировал, то ли голос развивал, не ясно, но выглядело это и пугающе, и глупо… В общем, за всё время пребывания в Китае равнодушно к этим действам в парке я относиться так и не стала. Мне кажется, что для нас, скованных и в чём-то ужасно смущающихся, всё это выгля-дит как прогулка в парке подопечных дурдома. Хотя умом и понимаешь, что, вероятно, в погоне за здоровьем именно так себя вести и надо. Но каждый раз представляешь, как безудержно смеялась бы надо всем этим группка слегка подвыпивших русских хлопцев, случайно оказавшаяся в столь ранний час в этом парке» [Мария К. 2007].
Даже большое желание «стать своим» в Китае не приносит ожидаемых результатов. Сказывается русский менталитет, годами выработанные привычки и стереотипы. Не-редко в общении с китайцами русские не могут побороть чувство превосходства и неко-торого снобизма. Русский всегда считает себя умней, сообразительней, талантливей, бла-городней и т.д. Исследователем А.Г. Янковым среди жителей Читы, постоянно общающихся с китайцами, был проведён опрос, целью которого было выяснить отношение россиян к китайцам. В ходе опроса было установлено, что наиболее часто упоминаемыми отрицательными чертами китайцев являются агрессивность (32 %), неряшливость (27 %), назойливость (26 %), злость (22 %), хитрость (20 %), нечистоплотность (19 %), наглость (18 %), грубость (15 %) [Янков 2010]. По мнению другого исследователя А.В. Сергеевой русским свойственно настороженное отношение ко всем иностранцам. Над формированием такого отношения за «железным занавесом» активно трудилась советская пропаганда. Она создавала как образ врага-иностранца с его злыми намерениями [Сергеева 2008: 181], так и образ друга . Предпринятые усилия не прошли напрасно. В сознание русского человека были заложены не только предубеждения и стереотипы, но и некоторая бескомпромиссность.
«Мои занятия зарядкой в парке были непродолжительными. После того, как во-круг тебя, как вокруг клетки с мартышками, собирается толпа зевак и начинает тебя рассматривать, показывать на тебя пальцами и смеяться, даже очень крепкие нервы сдают. И сначала пытаешься быть дружелюбной, улыбаться, как-то реагировать… А потом внезапно вспоминаешь весь откуда-то всплывший мат и начинаешь зло посылать всех ко всем чертям. Иными словами, против китайской “детской непосредственности” русские нервы бессильны. Так мои попытки интеграции в китайское спортивное сообще-ство сошли на нет и перешли на коврик в нашей китайской квартире» [Мария К. 2007].
В повседневной жизни русские с трудом идут на сближение с китайцами. Причин тому несколько. Во-первых, жизненный уклад россиян разительно отличается от китай-ского. Например, даже после длительного периода проживания в Китае привычка к ран-нему пробуждению с трудом прививается у наших соотечественников. Во-вторых, сами китайцы, хотя и относятся к иностранцам дружелюбно и с искренним интересом, не впус-кают их в «ближний» круг. В-третьих, большинство русских стремится установить дружеские связи с соотечественниками. В-четвёртых, в свободное от работы время холостые стараются путешествовать, а семейные стремятся побыть в кругу близких.
«Ребёнка мы устроили в школу при консульстве… Ни о какой китаизации нашего чада речи не шло. Во-первых, потому что и муж, и я считаем, что за столь короткий срок это всё равно ни к чему бы не привело, а освоение ребёнком родного языка осложни-лось бы. Гулять на улице с китайскими детьми нам представлялось не безопасным. Не потому что китайцы агрессивны – нет! Напротив! Они очень общительны и доброже-лательны! Особенно к белым, особенно в Шанхае, особенно к детям! Просто… что-то в этом плане не складывалось… То ли времени у нас с мужем было мало на эту сторону социализации, то ли не думали мы об этом, то ли внутренне были против, то ли цели бы-ли другие – хотелось побольше посмотреть и увидеть, а не сидеть во дворе с китайскими мамочками.
Да и так… когда было этим заниматься? Муж на работе, ребёнок в школе, я ра-ботаю дома плюс готовлюсь к возвращению мужа и ребёнка. Все вернулись… У ребёнка уроки, мужу отдохнуть хочется, а всем вместе погулять. Так что… Жизнь в Китае у нас была жизнью маленького русского мирка, временно очутившегося на чужбине» [Мария К. 2007].
Бытовые проблемы также не способствуют быстрой адаптации русских к китай-ским реалиям. Иноязычная среда превращает в трудно преодолимое препятствие всё – по-купки в магазине, регистрацию в полиции, запись ребёнка в школу и т.п. Впервые приез-жающие в Китай русские испытывают массу неудобств, особенно женщины. При всей развитости промышленности, в Китае остро ощущается дефицит качественных и широко распространённых на Западе предметов домашнего обихода, бытовой химии и лекарств. Например, ввиду того, что генетические особенности китайцев не позволяют перекрасить их волосы в такие цвета, как «блонд», «пепельный», «русый» и т.п., найти в магазинах подходящую краску невозможно. Зато в изобилии здесь присутствует краска различных оттенков чёрного и коричневого. Впрочем, некоторые салоны красоты и парикмахерские предлагают услуги по осветлению волос. На собственном опыте мы убедились, что после такой окраски «фирменными средствами» волосы приобретают неравномерный оттенок от светло- до тёмно-зелёного и даже синего. Другой пример, из-за повального стремления китаянок иметь светлый цвет кожи все средства для умывания имеют «отбеливающий» эффект. А потому смуглые и загорелые россиянки испытывают в Китае чувство диском-форта. Из России русские женщины начинают выписывать шампунь, средства для депи-ляции, мыло. Специфические запахи местных дезодорантов, а также их химический со-став вызывают аллергию и дерматиты.
Сложнее дело обстоит с лекарствами. В местных аптеках практически невозможно найти лекарств с принятой во всём мире латинской формой записи наименований. В некоторых крупных городах, например в Пекине , открыты специальные аптеки для иностранцев. В них фармацевты пытаются подобрать клиенту необходимое лекарство. После диалога с иностранцем и записи им наименования лекарства на латинском языке фармацевт, опираясь на медицинские справочники и словари, подбирает необходимое лекарство. Столь сложная процедура, проводимая небольшим числом специализированных аптек, превращает обычную простуду в огромную проблему. Альтернативой западным лекарствам являются «травяные» пилюли , пользующиеся большим спросом у китайцев. Их достоинством является абсолютная натуральность. А главными недостатками: 1) необходимость длительного применения; 2) необходимость принимать за один приём большое число пилюль; 3) большие финансовые затраты на приобретение лекарств на «один курс лечения»; 4) непонятные формулировки в китайской аннотации и т.п.
Помимо всего вышеперечисленного сложности вызывают взаимоотношения с местными представителями власти. И хотя китайцы склонны максимально тактично и быстро урегулировать любые проблемы, связанные с пребыванием на территории КНР иностранцев, местные чиновники очень настороженно и внимательно относятся к любой бюрократической процедуре. Тщательная проверка документов, перепоручение выполне-ния данной процедуры вышестоящим начальникам, боязнь ошибки и ответственности, многократное и подробное консультирование китайского чиновника с «более опытным» сотрудником неизменно утяжеляют процесс исполнения любой формальности, касающей-ся иностранца.
«Китайская медицина… Под этим определением я понимаю не травы и нетради-ционные методы лечения, а обычную практику районных больниц… Так вот китайская медицина видится мне весьма настороженной в отношении иностранцев и безразличной в отношении китайцев. Китайские врачи боятся лечить иностранцев в обычных больни-цах даже за деньги. Возникает сразу целый ряд проблем. В экстренном случае скорую по-мощь вызвать не удастся – едь до ближайшей больнице на такси! Ты должен оплатить услуги. Затем получить такую пластиковую карточку на оказание этих услуг. Затем снова оплатить, но уже какие-то процедуры. В результате, пока ты не оббегаешь всё приёмное отделение тебя никто не примет. Да и не хотят тебя принимать, хоть ты ляг у них перед стойкой и умирай. Хотя, надо отдать должное, рентген, кардиограмму, ана-лиз крови тебе могут сделать среди ночи, равно как и капельницу поставить. При этом, что за лекарство тебе будут вводить, выяснить будет затруднительно, поскольку это называется “врачебной тайной”» [Мария К. 2007].
Сложности возникают и с игрушками для детей. После цикла передач, показанных на российском телевидений, русские стараются не приобретать для своих детей произве-дённые в Китае игрушки. Низкое качество сырья, отсутствие сертификатов качества и обилие контрафактных товаров вызывают объяснимые опасения – подобная продукция способна нанести непоправимый вред здоровью: вызвать аллергию, спровоцировать воз-никновение контактных дерматитов и астмы.
«В магазинах много игрушек. Впрочем, мы с мужем боялись их покупать, напуган-ные рассказами об их качестве. Все игрушки мы привозили из России. И пусть большин-ство кукол и плюшевых медведей в России также импортированы из Китая, но крупные детские магазины заказывают свои товары у проверенных производителей и гарантиру-ют качество» [Мария К. 2007].
Русские редко выступают инициаторами общения своих детей с китайскими сверстниками. Исключение составляют те случаи, когда родители нацелены на получение своими чадами начальных знаний по китайскому языку. Если это так, родители активно приобретают для своих детей учебную литературу на китайском языке. Русские отмечают, что отношение к детям в Китае значительно лучше, чем в России. И при желании ребёнку можно дать неплохие знания .
«Интересной особенностью является отношение китайцев к детям. Их любят вне зависимости от того, чей это ребёнок. Для детей издаётся много красочной литерату-ры. Это и мировая классика, и признанные китайские шедевры. Приятно видеть, как де-ти читают и рисуют, сидя на полу в книжном магазине в отделе детской литературы. При этом их никто не гонит прочь, не говорит, что покупайте, а потом уже читайте. Чем вызвано такое отношение – для меня остаётся тайной. Но факт остаётся фактом: в наших магазинах такого уж точно не встретишь» [Мария К. 2007].
Осложняет процесс адаптации русских в Китае и местный менталитет, нормы мо-рали, нравственности, приличия. По мнению большинства русских, побывавших в этой стране, у китайцев полностью отсутствует чувство стыда и закомплексованность. Поведе-ние китайцев в обществе русские воспринимают как проявление бесстыдства и «срамоту». Шок вызывают такие привычки китайцев, как рыгание за столом, прилюдное выделение пищеварительных газов, скопившихся в кишечнике, громкая икота, прочищающие горло плевки в общественных местах. Русские женщины испытывают сильное недоумение, когда в крупных ресторанах видят китайцев, которые, закатав до груди майку и сидя нога на ногу, чешут и гладят свой живот.
«…поведение самих китайцев в общественных местах, мягко выражаясь, пикант-но… Большие чистые туалеты в местах крупного скопления народа нередко берутся штурмом. Двери в кабинки закрывали только мы. Все остальные посетители справляют свои потребности при всеобщем обозрении, громко комментируя происходящее: “Мама няо!” То есть, прости за подробность, “мама писает”» [Мария К. 2007].
Тема китайских туалетов неоднократно становилась предметом обсуждения на раз-личных китаеведческих форумах. Некоторые из русских старожилов Китая и некоторые путешественники нередко создают специальные подборки фотоматериалов, посвящённых этому социально значимому объекту. Такой интерес к китайским туалетам со стороны русских и других европейцев примечателен ещё и потому, что он в наглядной форме де-монстрирует различия в отношении к физической сущности человека, различия в мента-литете. Для русского человека отправление естественных потребностей связано с грязью, нечистоплотностью, интимной стороной жизни, скрытой от чужих глаз. Это в равной степени касается как посещения туалета, так и принятие ванны. Медицинская пропаганда Советского Союза до сих пор преобладает в сознании россиян. Это и «Мойте руки перед едой!», и «А нечистым трубочистам – стыд и срам!», и «Чистота залог здоровья!» [Серге-ева 2008: 47-48]. С другой стороны, влияние оказывает и христианское мировоззрение, для которого выпячивание и демонстрация различных низменных, неприглядных прояв-лений физической природы человека является греховным и постыдным. Из-за этого чрез-мерная открытость китайцев в быту, например, отсутствие шторок на окнах, нередко чи-сто символическое разделение мужской и женской частей уборных, возможность публич-ного справления нужды и т.п., воспринимается русскими как отсутствие элементарной культуры.
«Нас с мужем долго изумляло полное отсутствие шторок на окнах китайских квартир. Едешь по хайвэю, а перед тобой вся жизнь китайцев, чьи окна квартир выхо-дят на проезжую часть… в Шанхае во многих туалетах между мужским и женским отделением нет дверей. А в фильме “Сон в красном тереме” можно увидеть, как одна старуха собирается справить нужду прямо в парке своей госпожи и прямо у неё перед глазами. И не потому что ненавидит свою благодетельницу, а просто потому что “при-спичило”. Да и вообще увидеть выстроившихся в ряд у какой либо обсадки из роз китай-цев, почему-то стоящих спиной к проезжей части и держащих руки где-то пониз живо-та, – обычное дело…Часто видишь китайцев, сидящих в тазике у самого шоссе, и прини-мающих “ванну”... Они моются, стирают, справляют нужду там, где им только пришло это в голову. “Стыд” китайцам не ведом. Пукнуть, рыгнуть, икнуть или засунуть ладо-шку в попу и почесаться также не считается противоестественным. При этом как для мужчин, так и для женщин. Летом китайцы ходят по улицам в пижамах, тонких ситце-вых сорочках на голое тело, трусах. Носят тапочки с плюшевыми медвежатами, направляясь в магазин. Сидят в ресторане, закатав белую майку по самую грудь, выпятив живот, почёсывая его, похлопывая по нему и рыгая. Брюки от строгого костюма они запросто заправляют в белые или розовые женские носки, чтобы те не мешались при ез-де на велосипеде, и в таком виде заходят в банк, чтобы снять деньги. Они ковыряют пальцем в зубах, ходят так, будто у них что-то большое застряло в попе. От них неиз-менно пахнет чем-то резким – луком, чесноком или чем-то неидентифицируемым» [Ма-рия К. 2007].
Одним из важнейших элементов любой национальной культуры является кухня. Китайская кухня славится своим многообразием и необычными сочетаниями ингредиен-тов. Первым желанием любого русского человека, приехавшего в Китай, становится «по-пробовать всё» или хотя бы посмотреть всё. В местных супермаркетах продают жаб, че-репах, змееобразных угрей, тухлые яйца, гашёные в извести гусиные яйца. На улицах предлагают голубей, которых по требованию клиента умерщвляют сворачиванием головы и потрошат, когда те ещё бьются в конвульсиях. В Гуандуне продают крыс, кошек; на севере, ближе к Корее – собак; на Хайнане – мясо крокодилов. Однако, после продолжительного пребывания в Китае русских одолевает желание съесть что-либо более привычное. Длительное отсутствие блюд русской кухни нередко сказывается на общем самочувствии и моральном состоянии.
«…в Китае есть вкусные блюда. Но нам больше нравятся те, которые чем-то напоминают русские… пампушки, некоторые виды пельменей (особенно пельмени из сети ресторанов «Тётушка Ма»), молочный чай, конфеты из боярышника, сладости, зелёный чай, соевое молоко, есть вкусное мясо, рис. Но, в целом, китайская кухня не для русского желудка» [Мария К. 2007].
В сложной ситуации оказываются женщины с маленькими детьми. Тропический климат и пищевые пристрастия китайцев накладывают отпечаток на ассортимент продук-тов питания, реализуемых в магазинах и предлагаемых в ресторанах. В результате, жен-щины вынуждены тщательно продумывать меню своего ребёнка на весь день, особенно если он ходит в школу. Поскольку приобретённые в местных магазинах продукты могут вызвать у ребёнка бурную аллергическую реакцию, расстройство желудка или пищевое отравление, с собой в школу ученики берут приготовленные мамами бутерброды и фрук-ты. В остальное время они едят либо дома, либо в китайских кафе, но под присмотром родителей.
«Я готовила сама. Было так тоскливо без молочных продуктов, что я даже про-бовала делать творог из китайского пакетированного молока. И хотя он был мерзкий по вкусу (молоко явно порошковое), есть изредка можно было. Не хватало хлеба, солёной, а не сладкой как в Шанхае, колбасы. Зато фрукты в Китае выше всяких похвал! Клубника, ананасы, дыни, дыньки, личи, виноград, глаз дракона, плоды хлебного дерева, дуриан и многое-многое другое!! Всё одинаково дешёвое и безумно вкусное!» [Мария К. 2007].
Традиционная русская кухня немыслима без каш. Это подтверждают многочислен-ные пословицы и поговорки: «Щи да каша – пища наша!», «Что за обед, когда каши нет», «Хороша кашка, да мала чашка». Каши готовятся на воде и на молоке, из пшена, пшени-цы, овса, ячменя, кукурузы, риса, тыквы и т.п. По вкусу в них добавляются соль, сахар, сливочное или растительное масло, фрукты [Сергеева 2008: 64]. Оказавшись вдали от Ро-дины, русские сохраняют свою приверженность к кашам, привозя из России те крупы, которые не продаются в китайских супермаркетах, например, гречневую, перловую или манную.
«Завтрак у нас обычно состоял из овсяной каши, которую в Китай импортирует Австралия. Этот, продаваемый в Китае “геркулес” можно приобрести в любом крупном супермаркете. Его расфасовывают в большие пластмассовые бочоночки с красной крыш-кой. Также по утрам мы пили кофе. Его мы привозили из России или покупали в магазине. Там же мы покупали сухие, австралийские сливки, белый хлеб для гамбургеров, неизменно сладкий» [Мария К. 2007].
В ежедневный рацион русских неизменно входит большое количество мучных из-делий и, в первую очередь, хлеба. Уважение к хлебу – характерная черта русской культу-ры, отразившаяся в письменном и устном народном творчестве нашего народа: «Хлеб – всему голова!», «Без хлеба куска везде тоска», «Работай до поту, поешь хлеба в охоту», «Чей хлеб ешь, того обычай и тешь», «Гречневая каша – матушка наша, а хлебец ржаной – отец наш родной», «Плох обед, коли хлеба нет». После Великой Отечественной войны в некоторых городах отношение к хлебу стало особенно уважительным. В первую очередь это относится к блокадному Ленинграду – нынешнему Санкт-Петербургу, а также к насе-лённым пунктам, находившимся под оккупацией. Пережившие блокаду петербуржцы не допускали пренебрежительного отношения даже к крошке хлеба. В настоящее время хлеб также остаётся главным элементом любого стола, как праздничного, так и повседневного. Выбрасывать испорченный хлеб считается «грехом», а за неуважение к хлебу детей нака-зывают. Вкус чёрного хлеба у русского человека неизменно ассоциируется с Родиной. Не случайно русские везут его за границу в качестве гостинца. Долго живущие в Китае рус-ские пытаются найти местный аналог хлеба.
«О хлебе стоит сказать отдельно… По-видимому, белый хлеб у китайцев элемент лакомства… его пекут сладким, либо посыпают какой-то жутко неприятной тёмно-коричневой сладкой трухой, похожей на превращённую в стружку вяленую рыбу. Либо запекают в него твёрдый как камень яичный желток, не менее неприятный на вкус. Из чёрного риса китайцы делают сладковатые булочки. Это такие квадратно-круглые губ-ки коричнево-сероватого цвета с тёмными вкраплениями. Довольно приятные на вкус. Когда не было другого хлеба, мы покупали их» [Мария К. 2007].
В пару к местному хлебу русские стараются отыскать сливочное масло, которое в Китае называется «жёлтым». Оно также как и овсяная крупа привозится из Австралии, продаётся в крупных супермаркетах и пользуется спросом только у иностранцев. Рядом с ним на магазинных полках обычно находится плавленый сыр треугольниками. Оба про-дукта весьма популярны у русских. Альтернативой кофе и чаю в Китае являются быстро-растворимые пакетированные смеси. Состав каждой смеси создаётся с учётом потребно-стей определённой возрастной или половой группы. Их готовят из клубней лотоса, грец-ких орехов, сухого молока, кунжута, кокосовой стружки и других разнообразных компо-нентов. В итоге получается калорийный, питательный и полезный продукт, идеально подходящий для здорового питания.
В Китае также хорошо обстоит дело с фруктами и сухофруктами. Их главным не-достатком является наличие в них сахара, который усиливает вкус, но делает их более ка-лорийными. Русские женщины добавляют их в домашнюю выпечку, готовят из них ком-поты, дают в школу детям.
«Изюм продаётся во всевозможных видах: солёный, перчёный, сладкий, со специя-ми. Много земляных орехов, кешью, жареного и сырого, фисташек. Бананы продаются в пачках, как чипсы – с сахаром и просто обжаренные. Как добавка к чаю продаются в па-кетиках такие маленькие красненькие ягоды, по форме напоминающие барбарис, но на вкус слегка сладковатенькие. Их можно добавлять и в напитки, и в блюда. Очень вкусный боярышник! Их него делают и мармеладки, и просто прессуют в пластинки» [Мария К. 2007].
Для русских студентов весьма непривычно отсутствие в Китае газированных напитков (например, Кока-колы, Спрайта, Пепси и т.п.). Вместо них в магазинах обычно продаётся негазированная вода, бутилированный чай (зелёный, с жасмином, «пуэр» и др.), сокосодержащие напитки . Вместо соков китайцы едят очищенные от кожуры огурцы, прекрасно утоляющие жажду летом.
Помимо приобретения привычных для русского стола продуктов представители русской общины Китая учатся готовить блюда китайской кухни, а также адаптируют местную продукцию под собственные потребности
«Я приспособилась жарить какой-то китайский корнеплод. Это такой обрубок древка от лопаты, покрытый картофельной кожурой… не знаю, какой этот “корешок” в полную длину, но я каждый раз покупала сантиметров 30-40 и по всей длине диаметр у него был одинаковый. Когда жаришь, то он сначала пускает сопли, а через некоторое время подсыхает и становится по вкусу как хороший жареный картофель [Мария К. 2007].
Проживая в Китае, русские дети, успевшие привыкнуть в России к шоколадным конфетам, постепенно переходят на местные сладости. В их состав входят такие компо-ненты, как жмых подсолнечника, кунжут, кокосовая стружка, семена лотоса, всевозмож-ные фруктовые концентраты и пр. При желании шоколад (например, шоколад фирмы «Нэстле») можно купить в крупных супермаркетах, однако его стоимость будет значи-тельно превосходить стоимость китайских сладостей.
Пища, которую потребляют русские, находясь вдали от Родины, является важней-шим фактором успешной адаптации на новом месте жительства. И чем комфортней ощу-щают себя русские при её приёме, тем выше вероятность того, что привыкание к чужой стране будет проходить наиболее безболезненно.
Среди русских, владеющих китайским языком, много путешественников. Суще-ствует две основных причины, по которым русские отправляются изучать достопримеча-тельности Китая: 1) собственный интерес; 2) прокладывание новых туристических марш-рутов. Первая причина очевидна. Зная язык, люди стремятся лучше узнать страну. А навыки жизни в этой стране позволяют побывать там, где не бывают или практически не бывают иностранцы. Много путешествуют студенты, а также русские, живущие в Китае на протяжении долгого периода времени. Путешествовать по стране без знания китайско-го языка можно, но весьма рискованно.
Прокладывание новых туристических маршрутов осуществляется русскими, пла-нирующими по возвращении в Россию открыть собственное туристическое агентство, а также агентами российских турфирм, прибывшими в Китай специально для налаживания необходимых контактов. Поездки в Китай, предлагаемые туристическими компаниями в России, по своей стоимости в разы превышают реальную стоимость путёвки.
Нынешняя русская община в Шанхае – это сообщество «людей дела». Стремитель-но развивающийся город, сохраняющий свою национальную специфику, отказывается принимать праздность и лень. А потому все, оказавшиеся здесь русские вынуждены при-нимать те условия жизни, которые диктует город. Независимо от того, сколь долго нахо-дится в Шанхае русский, он стремится не только понять чужую культуру, но и найти в ней черты, напоминающие русские. В целом, космополитизм, присущий Шанхаю, делает его весьма удобным для проживания иностранцев.
Феномен Желтугинской республики
Особой страницей в истории русского присутствия в Китае является Желтугинская республика – незаконное поселение золотоискателей, возникшее в северо-восточной части современного автономного района Внутренняя Монголия и просуществовавшее с весны 1883 г. по январь 1886 г. Желтуга – это во многом результат всколыхнувшей Сибирь, Дальний Восток и Маньчжурию «золотой лихорадки» вт. пол. XIX – нач. ХХ вв. В это время были обнаружены богатейшие золотые месторождения на Среднем Витиме, Зее, Охотском побережье, в Олёкминском округе, на Чукотке и в Северном Китае. Наиболее известными золотыми приисками были прииски на реках Бом и Селемжа в Амурской области, «Миллионный ключик» на реке Гилюй, «Королонская республика» (р. Королон) близ Баргузина, прииск на р. Жуя в Олёкминском районе. На территории Китая это прииски на р. Урге (приток Гана), р. Желтуге, р. Фа-бир, прииск Гуань-и-сань, прииск в верховьях р. Мурэнь, в бассейнах р. Суйфун, р. Тумэнь-ула, р. Сунгари и др. [Описание Маньчжурии: 476-478].
Формирующиеся в местах добычи золота общины, стихийные по природе, со вре-менем стали приобретать вид колоний, административных единиц и даже республик. Наиболее известной среди них стала так называемая Желтугинская республика. Желтугой, Желтухой или Желтой (китайское название – Мохэ) называлась небольшая речка, впа-давшая в М. Албазиху и относящаяся к правой части амурского бассейна. Жители само-провозглашённой республики, проводя параллели с «золотой лихорадкой» в Калифорнии, также называли своё сообщество «Амурской Калифорнией», а себя – «калифорнийцами».
История Желтуги началась ранней весной 1883 г., когда орочен Ванька, копая мо-гилу для погребения своей матери, случайно наткнулся на несколько золотых самородков и показал их некоему мелкому золотопромышленнику Серёдкину из станицы Игнашиной. Посланный Серёдкиным на Желтугу специалист Лебёдкин подтвердил богатство золото-носных слоёв Желтуги и, собственно, с этого момента весть о прииске со скоростью мол-нии разлетелась во все концы. Любопытно, что Желтуга находилась на китайской терри-тории, однако внимание к ней было приковано, прежде всего, со стороны русских. А бли-жайшими к ней населёнными пунктами были русские станицы Игнашино, Покровка и Амазар [Амурская Калифорния: 275].
С июня по июль слухи о богатстве прииска расползлись по всему Амуру и Забай-калью, спровоцировав огромный приток населения. Сотни ремесленников и мелких слу-жащих, побросав работу, устремились на прииск. Уже в сентябре 1883 г. на пароходах в Благовещенск прибыло несколько тысяч работников Ниманской, Бутинской, Верхне-Зейской и др. золотопромышленных компаний с целью дальнейшей переправки на Желтугу. Вслед за ними потянулся мелкий торговый люд [Описание Маньчжурии: 278]. К началу 1884 г. численность населения на прииске достигла 5–7 тыс., а в начале 1885 г. уже превышала 10 тыс. Газета «Сибирь» утверждала, что весной 1885 г. в Желтуге проживало около 12 тыс. русских и 500 китайцев. По данным газеты Revue française de l’etranger et dеs colonies (1885, VII), численность русских составляла 9 тыс., а китайцев – 6 тыс. Летом численность рабочих на прииске сокращалась в связи с невозможностью осу-ществления работ в период разлива рек, однако к осени вновь возрастала. В конце 1885 г. на прииске насчитывалось порядка 5 тыс. человек [Описание Маньчжурии: 487].
Национальный состав Желтуги не ограничивался исключительно русскими и ки-тайцами. По словам очевидцев, это была «международная Калифорния» [Амурская Кали-форния: 273]. Здесь проживали «корейцы, орочоны, евреи, немцы, французы, поляки, аме-риканцы, сибирские инородцы и много разных авантюристов, прибывших в большинстве из Америки и сделавшихся руководителями массы» [Описание Маньчжурии: 487].
Поскольку о национальном составе общины не удалось найти иных сведений, об-ратимся к описанию населения аналогичной золотопромышленной общины, сформиро-ванной чуть севернее рассматриваемого нами региона в бассейне р. Олёкмы:
«Тут и плечистая, высокая фигура поселенца, приземистая фигура сибиряка, и широкое, скуластое, с маленькими глазками, блестящими белыми зубами, безусое и без-бородое лицо тунгуса или якута, и красивый кавказский профиль черкеса, обрамлённый чёрной бородой, с его чёрными выразительными, хотя и суровыми глазами, и татарин в своей мурмолке на бритой, вспотевшей голове и длинный, сухощавый, простоватый бело-рус…» [Олёкма: 253].
Социальный состав Желтуги был не менее пёстрым. Интересное высказывание о том, как становятся золотоискателями, можно найти у некоего Завиткова:
«Как делаются сибирскими приискателями и откуда они вылезают – трудно ска-зать. Нет определённого цветника в Сибири, где произрастают эти цветы местного финансового мира. Они являются случайно, часто из сфер и из куч, о которых не подозре-ваем. Жалкий приказчик, разведчик, материальный на приисках, даже мальчик, подавав-ший чай, делается золотопромышленником…Счастливыми золотопромышленниками яв-лялись прасолы , конторщики и даже писцы губернских канцелярий, а уже чего далее канцелярия от тайги и сибирских лесов. На поприще золотопромышленности выступали и миллионеры, и нищие, аристократы, отставные кавалеристы, приезжавшие в Сибирь искать счастья, техники и прямо безграмотные люди низкого происхождения. Белая пер-чатка с грязной лапой одинаково тянулась к завидному металлу» [Завитков: 8].
Так или иначе, основную массу населения Желтуги формировали всё-таки беглые каторжники, приисковые рабочие, сибирские ремесленники, казаки, бывшие исправники, отставные чиновники и пр. [Амурская Калифорния: 273]. Весьма скоро на приисках по-явилось большое число аферистов, игроков, шулеров и «вообще всякого пошиба туристов, пришедших сюда ловить рыбу в мутной воде» [Амурская Калифорния: 288].
Характерной чертой Желтуги было её исключительно мужское население, так как женщины на прииск не допускались. А нарушившие этот закон подвергались телесным наказаниям в виде 400 ударов палкой. Занимательно также, что за мужеложество и поло-вое сношение с животными, принадлежавшими к женскому роду, наказывали 500 ударами терновника , что было равносильно смертной казни [Описание Маньчжурии: 493-494]. Позднее на прииск стали допускаться и женщины.
Многонациональное население порождало проблему языка. Поскольку основная масса приискателей имела русское подданство, то главным языком был русский. Вторым по распространённости был китайский. Так как китайцы жили на приисках обособленно, то и общение у них чаще всего ограничивалось своей артелью. Впрочем, друг с другом жители Желтуги говорили на смешанном языке, состоявшем из русских и национальных слов. Вероятнее всего, в ходу был распространённый в русско-китайском приграничьи «кяхтинский пиджин». Кроме того, была развита система условных знаков и зарубок, что было крайне важно в условиях тайги.
Всё приисковое население делилось по роду своей деятельности на ряд категорий. Самой распространённой из них были приискатели, или хищники. В Желтугу они попада-ли либо по собственной инициативе, либо вербовались агентами золотопромышленных компаний. В поисках подходящего контингента вербовщики нередко уезжали в Западную Сибирь, где рассказами о разгульной желтугинской жизни и задатками завлекали измученных нуждой крестьян. По дороге на прииск будущие работники, одурманенные мечтами о самородках, пропивали выданные им агентами новые тулупы, зимние сапоги и вещи, взятые из дома. В тайгу они входили спившиеся, измождённые, в драных зипунах и с опорками на босу ногу. Хищники формировали основную массу населения республики.
Очень интересными обитателями Желтуги были спиртоносы. Как уже говорилось ранее, одной из немногих радостей приискателей была возможность промочить горло рюмкой водки. Однако законы республики запрещали открывать какие-либо питейные заведения на расстоянии ближе 50 вёрст от золотых приисков [Латкин: 169]:
«Заниматься продажею спиртных напитков всем приезжающим для временной торговли на приисковой базар безусловно воспрещается под ответственностью наложе-ния на означенный предмет тройной пошлины или же, в случае несостоятельности, кон-фискации его. За продажу спиртных напитков кем-либо из постоянно торгующих на прииске без особо установленного разрешения на то, виновный подвергается за каждую проданную бутылку водки в первый раз штрафу в 25 руб., во второй – 50 и в 3-й – 100 рублей» [Амурская Калифорния: 299].
Кроме того, за открытое пьянство назначалось наказание в виде 100 розог [Описа-ние Маньчжурии: 494]. Позднее расстояние между кабаками и приисками сократили до 25 вёрст, что привело к росту торговли спиртными напитками. Товар выменивался на наличные деньги или украденное рабочими золото.
Среди спиртоносов существовала своеобразная иерархия. Весьма часто они объ-единялись в особые разбойничьи группы – так называемую летучку. Это явление зароди-лось на приисках Витимской системы и очень скоро распространилось по всей Сибири. Летучкой называли мелкие группы бродяг, выгнанных с приисков за буйный нрав, из-за отсутствия паспорта и пр. Они добывали золото на открытых рабочими, но ещё не начав-ших разрабатываться приисках; нападали на прииски, принадлежавшие крупным золото-промышленным компаниям Сибирякова, Базанова, Немчинова. Особенно славились своей дерзостью и организованностью спиртоносы Олёкмы и Приамурья [Латкин: 169-170]. Помимо приисков, шайки спиртоносов наносили удары и по группам рабочих, возвращавшихся домой.
Поскольку довольно длительное время пьянство на приисках было строжайше за-прещено, спиртоносы шли на разные ухищрения, чтобы-таки продать водку хищникам. Спрятав в глубине своей котомки бутылку со спиртом, они бродили по таёжным тропам, оповещая доверенных лиц о своём прибытии при помощи специальных условных знаков. Узнав о прибытии спиртоноса, рабочий, скрываясь от приисковой администрации и ми-лицейских казаков, выменивал спирт на припрятанное золото [Грулёв]. Занимавшиеся таким видом торговли спиртоносы стояли на самой низшей ступени иерархии среди своих коллег.
Заработав немного денег, тактика торговли менялась. Спиртонос делал заявку на участок, расположенный неподалёку от крупного прииска с населением от 5 до 10 тыс. На выделенном участке хозяин выставлял под видом рабочих несколько своих людей, которые начинали тайно выменивать разбавленную водку на золото. В среде спиртоносов такие торговцы считались наиболее успешными.
После того, как были сделаны некоторые послабления для торговли алкоголем, си-туация изменилась ещё сильней. Расторговавшиеся спиртоносы приобретали несколько приисков, на которых вели работы по добыче золота, заводили хозяйство и торговали:
«Казармишку, амбаришку, домишко, если готовых построек нет, выстроит, заве-зёт побольше водки в сороковедёрных бочёнках, благо ноне насчёт этого добра свободно, рому, настоек, наливок разных, размадеристых Енисейских мадер, товару краснаго, та-баку, чаю, сахару, да и моет себе золото, в большинстве не своё, конечно, а чужое, сосед-ское. У соседа-то товар в амбаре дорогой, а у него дешевле, водка у него и всякое другое питьё тоже сравнительно недорогое, благо он его всячески сыропит, да стрючковым перцем сдабривает, а то и другим чем, ну и несут ему золотую крупку – пшеничку с со-седского прииска, а он на этот товар что хочешь из своего склада променяет» [Латкин: 175].
Получая по 200% прибыли с торговли, такой зажиточный спиртонос мог выплачи-вать рабочим за золотник 3 и даже 4 руб. против 2-2,5 руб., выдаваемых старателям хозяе-вами, тогда как расходов на добычу у него не было практически никаких. Как не было у него ни резиденции, ни конторы, ни конторщика, ни расходов на приисковую админи-страцию.
«Приходит он в тайгу в мае с 10-15 рабочими, припасы конечно ещё зимой завезёт, для того у него на стану два, три человека живут, да лошадей с десяток пригонит, ну и пошла работа: торф снимает, бутару, а то и кулибинку поставит для видимости и мо-ет себе, да моет что ни попало. А золото и своё, и чужое в книгу казённую записывает» [Латкин: 175-176].
Приисковая администрация же не представляла для такого торговца никакой опас-ности, так как при своевременной выплате всех установленных взносов и сборов проверок не проводилось («Ноне у нас тут благородно и обходительно, по-европейски» [Латкин: 176]).
К третьей категории следует отнести торговцев. После того, как население респуб-лики приняло ряд строгих законов, упорядочивавших уклад на приисках, они стали смелее приезжать в Желтугу, и численность постоянных торговцев вскоре достигла 300.
«Торгующий элемент нёс пошлину в размере 10 % на все товары, за исключением мяса и сухарей; с торгующих же спиртными напитками оптом взималось 25 %; трак-тирные же содержатели, кабатчики, а также и все торгующие этим предметом в роз-ницу, совместно с увеселительными заведениями, платили 20 % с общей валовой ежеме-сячной торговли» [Амурская Калифорния: 304].
На первых порах торговцами были в основном молокане, которые за неимением конкуренции назначали цену произвольно. Однако вскоре активно торговать на приисках стали и евреи, привлекая покупателей низкими ценами. Главным поставщиком как молокан, так и евреев был торговый дом Диксон и Ко, чьи пароходы доходили до Игнашина, привозя из Гамбурга предметы роскоши, вино, одежду, инструменты, оружие, порох и т.д. [Описание Маньчжурии: 488-489]. Однако самыми первыми поставщиками в Желтугу были всё-таки казаки, жившие в приграничных станицах. Они везли на прииск сухари, мясо, хлеб, водку и инструменты.
Калифорнийцы жили в зимовьях , расположенных по склонам двух гор. Каждое зимовье было около 4 саженей в ширину и около 3 аршинов в вышину. Его строительство обходилось в целом в 200 руб. Для строительства поселения было выбрано так называе-мое «Орлово поле», получившее название в честь любимой на приисках игры «орлянки», на которую в выстроенном на поле первом кабаке собирались рабочие. Зимовья распола-гались в два ряда, тянущихся вдоль разреза, и образовывали большую улицу, названную «Миллионной». Некоторые зимовья были разбросаны по всей территории приисков. Чуть поодаль от Орлова поля находились фанзы китайских приискателей, живших обособлен-но. Жить на Миллионной улице было и престижно, и выгодно, так как тянувшиеся вдоль неё шурфы обладали равномерно распределённой по ним золотой россыпью, тогда как в низовьях золото было гнездовым.
Богатство Калифорнии влекло людей самого разного толка, в результате чего жизнь на прииске менялась стремительно. Весьма скоро здесь открылись гостиницы, мно-гочисленные кабаки и игорные дома, «появился зверинец и целая труппа жонглёров, фо-кусников, гимнастов, наездников, два оркестра музыки и несколько органов» [Амурская Калифорния: 288]. Более того, здесь открыли своё, как называли его желтугинцы, «Монте-Карло», в реальности носившее название «Чита». По описаниям,
«это было одно из обширнейших и не в пример прочим приличное здание, в кото-ром находилось три комнаты. В первой из них был буфет с яствами и оркестр, во второй – столовая для желающих поужинать (здесь задавали ужины по цене, которой и сам Борель позавидовал бы); третья же, которая была более двух первых комнат, представляла из себя арену, где состязались игроки. В этой комнате игра производилась на двух столах; на одном из них царствовал сам “штос”, а на другом – прекрасная рулетка» [Амурская Калифорния: 288].
Проигрываемые здесь суммы были огромны. И тем диковинней была ситуация, ведь за столом сидели простые крестьяне, а сумма в 4000 руб., которую они ставил на кар-ту и с лёгкостью проигрывали, была для него столь огромна, что они смогли бы прожить на неё безбедно всю свою жизнь. Свидетели этих событий писали, что здесь под несмол-каемую музыку и в атмосфере нескончаемого пира люди бросались в омут разгула и без-рассудства, забывая обо всём, что было для них дорого и свято.
В Желтуге были выстроены гостиницы, предоставлявшие почти европейский уро-вень комфорта. Гостиницы «Марсель», «Беседа, «Тайга», «Калифорния» стояли там, где совсем недавно был пустырь. Кроме них калифорнийцы возвели две бани (общую и но-мерную), несколько пекарен. Все они находились в рубленых домах, отличавшихся друг от друга по размеру [Описание Маньчжурии: 489].
В субботу был день привоза. И на обширной ледяной площади, украшенной флага-ми, выставлялись возы и палатки с товарами. Между ними бродили шарманщики, наигрывая старинные арии; в балагане показывали фокусы и производили розыгрыши разных предметов; «недалеко от этого места, оградив канатом небольшое пространство, какой-то татарин, на серой лошади, показывал зрителям высшую школу верховой езды; около него же приютилась довольно солидная по объёму железная клетка на колёсах, в которой помещалась пойманная в Приморской области тигрица, завезённая сюда по дороге в Россию; тут же расположилась на ковре, под открытым небом, труппа странствующих гимнастов, которые, несмотря на сильные морозы, проделывали разные эволюции; одетые в лёгкое трико, они только во время антрактов позволяли себе закутываться в бараньи шубы» [Амурская Калифорния: 304]. Забавно смотрелись свободно бродившие среди снующей между возами толпы десятки верблюдов, на которых торговцы привозили в Желтугу мясо.
Уже в декабре 1884 г. в Амурской Калифорнии было около 30 лавок, позднее их число достигло 150. И доход некоторых из них составлял 200–400 руб. в день. Самую большую прибыль давала продажа алкоголя. Наибольшей популярностью пользовались спиртные напитки, произведённые амурской фирмой Хлебникова: коньяк, херес, мадера, шампанское. На приисках ощущался острый дефицит кредитных денег, а потому наиболее распространённой платой было золото. Однако его цена не была фиксированной и устанавливалась произвольно. Так, за 7 золотников можно было приобрести пуд мяса, пуд сухарей или ведро водки. Со временем в Калифорнии выработали удобную расчётную единицу – штуку, равную одному золотнику шлихового золота. А дробный вес штуки стали выражать спичками и игральными картами: 1 золотник = 4 карты = 96 спичек [Описание Маньчжурии: 488] .
Золото также выступало в качестве товара. На приисках его покупали по разной стоимости от 2 до 4 руб. В русских городах, в частности в Айгуне, его продавали с нацен-кой, равной как минимум 50 коп.
Все прочие товары были на приисках необычайно дороги, сильно отличаясь от цен в русских городах. Так, например, мясо в Благовещенске стоило 4 руб., в Желтуге – 12 руб.; сухари соответственно 3 руб. 20 коп. и 10–11 руб.; топор – 5 руб. и 10 руб.; лист кро-вельного железа – 1 руб. 10 коп. и 10 руб., буторного (котельного) – 80 руб.; бочка из под вина (для перевозки воды) – 20 руб.; бутылка Ланинской шипучей воды («шампанское») – 12 руб.; свечи – до 4 руб. за фунт; бутылка водки – 1 руб. 50 коп.; бутылку коньяка, хереса или мадеры – не меньше 5 руб.
Весьма быстро Желтуга наладила почтовое сообщение с русской стороной, так что корреспонденция в Россию поступала регулярно. Также в Калифорнии был открыт лаза-рет, размещавшийся в одном из зимовий и примечательный своим скромным внешним видом. Площадь лазарета была довольно большой. Внутри помещение разделялось тол-стыми бревенчатыми перегородками на четыре комнаты. Самой большой комнатой была палата для больных, в которой находилось 15 деревянных неподвижных коек. Каждую койку вместо матраса застилали двумя рядами мягкого войлока, покрытого сверху белой простынёй. Постельный комплект дополняли парусиновые подушки, набитые соломой, с надетыми поверх ситцевыми чехлами и байковое одеяло. Во второй комнате располага-лась аптека, в третьей – приёмная для больных, в четвёртой находились больничная при-слуга и кухня.
«Больные, поступавшие в лазарет, пользовались безвозмездно, на общественный счёт, присмотром за ними лазаретного врача, принадлежащею госпиталю аптекою, уходом и попечением больничной прислуги и, с разрешения врача, полным продовольстви-ем, состоящим из утреннего чая, завтрака, обеда, не более как из трёх блюд, и вечернего чая (к чаю полагался белый хлеб). Такое содержание каждого больного пансионера обхо-дилось лазарету в сложности до 5 рублей в день, что при полном комплекте на 15 человек (а он был с первого дня открытия полным) составляло в месяц 2 250 рублей» [Амурская Калифорния: 305-306].
Все связанные с содержанием лазарета расходы несла приисковая администрация, а так как это было весьма затратно, увеличить лазарет до необходимых размеров не пред-ставлялось возможным, а потому места в нём раздали самым бедным желтугинцам и наиболее тяжело больным. Самыми страшными болезнями Калифорнии были тиф и цин-га.
Очевидцы утверждали, что жизнь на приисках менялась очень быстро. И от диких каторжных нравов старатели в короткий срок перешли на цивилизованный европейский уровень («Ныне рабочему не дашь, как прежде, в зубы или там тумака по шее, а о порке-то и совсем забыли, разве уже исправник кого-нибудь накажет, да и то не по-прежнему, слегка» [Латкин: 176]). Сами рабочие настолько втягивались в желтугинский уклад, что не работать уже не могли, скучая без дела и без прибыли. Работа давала ощутимые дохо-ды: неискушённый рабочий, промывая песок самым примитивным способом, в день до-бывал 5–6 золотников [Грулёв].
Возможность быстрого обогащения, большое количество неучтённого золота поро-дили высокий уровень преступности. В художественном произведении В. Пикуля «Жел-тухинская республика» можно найти любопытное описание, и, хотя оно не является исто-рическим свидетельством, автор смог довольно точно передать царившую в старательской вольнице атмосферу:
«Старая истина: где золото, там и кровища. Нравы были таковы, что, ложась спать, никогда не знаешь — проснешься ли завтра? Вокруг лагеря старателей бродили подозрительные искатели женьшеня, больше смахивающие на хунхузов, шныряли в тайге неутомимые спиртоносы, таскавшие на спинах громадные бидоны с рисовой самогонкой. По вечерам, напившись этой ханжи, желтухинцы озверело убивали друг друга — в оди-ночку и скопом. Все ужасы американского Клондайка казались детской игрой по сравне-нию с теми нравами, что процветали на этой речушке…» [Пикуль 2007: 81].
С первых же дней существования прииска на Желтуге начались кражи, грабежи с насилием, а затем и убийства. Трупы убитых прятали в лесах, бросая без погребения на растерзание диким зверям либо сжигая. Число преступлений росло стремительно, но по-воротным моментом в жизни калифорнийцев стало убийство повара из артели ссыльно-каторжных карийцев. Его убили с целью грабежа, так как у покойного было припрятано около 50 золотников золота. Холодящей кровь оказалась жестокость, с которой он был убит. Преступник набросился на свою жертву с небольшим четырёхфунтовым молотком и нанёс им около 40 ударов по голове. В результате нападения череп убитого был как бы вдавлен внутрь, и из него сочился мозг [Амурская Калифорния: 290].
Это событие всколыхнуло всех приискателей, атмосфера накалилась до предела. Состоявшие на тот момент старостами поселенец Шадрин и отставной солдат Фёдоров, будучи уличёнными в лихоимстве, сбежали. Труп повара шесть дней оставался непогре-бённым. Все жители прииска пришли к выводу, что необходимо выбрать руководителя и навести порядок в Желтуге. Было решено предоставить избранному лицу широкие права в деле наведения порядка на прииске, а также было обещано оказывать полное содействие в исполнении приказаний как самого правителя, так и тех, кого он сочтёт достойными звания своих помощников. Вся команда старателей выбрала себе руководителя, а по его настоятельной просьбе и помощников. Также было принято решение сделать эти выборные должности оплачиваемыми, а средства для этого взимать с купеческого сословия, работавшего на приисках. Для того чтобы принятое решение имело официальный характер, все приискатели принесли присягу и подписали документ, что признают над собой власть избранных руководителей и учреждённых ими законов. Примечательной особенностью данного решения было отсутствие сухого законодательного характера. В основе желтугинских законов было «доброе слово»,
«которое многим калифорнийцам памятно разве только из воспоминаний их дет-ства, проведённого в колыбели, быть может, на глазах любящих матерей, во всю же их долгую последующую жизнь, по разным острогам и рудникам, этим несчастным, кроме ругани тюремного смотрителя и пинков конвойных, не приходилось ничего слышать» [Амурская Калифорния: 293].
На общем сходе было решено разделить прииск по числу зимовьев на пять участ-ков, которые получили название штатов. В каждом штате жители должны были выбрать из своей среды двух старост сроком на 4 месяца. При выборе рекомендовалось оценивать нравственность и порядочность каждого кандидата, поскольку в дальнейшем от него мог-ла зависеть судьба каждого отдельного приискателя. Для документального подтверждения своего выбора все жители штата должны были подписать бумагу со следующим текстом:
«Мы, люди разных званий, поселившиеся самовольно на китайской стороне для до-бычи золота, общим сходом от такого-то числа решили установить на прииске нашем, в обеспечение безопасности, порядок и дисциплину, для чего и выбрали, на том сходе, большинством голосов, в правители такого-то, отдав ему полную власть на расправу с теми из среды нашей, которые за проступки свои заслужат какое бы то ни было наказа-ние. Такой-то участок промышленников Амурской Калифорнии, подтверждая своими подписями означенный выбор, просит не отказать принять эту обязанность и признать предъявителей сего таких-то на 4-х-месячную общественную службу нашими старши-нами» [Амурская Калифорния: 293].
После принятия такого решения было сформировано правление из десяти человек, двое из которых были китайцами, представлявшими интересы живших обособленно ки-тайских приискателей. На сходе также было окончательно закреплено за желтугинскими приисками название: «Желтугинская республика», либо «Амурская Калифорния». Как уже упоминалось выше, республика делилась на штаты. Её жителей называли желтугин-цами или калифорнийцами. Во главе республики находился старшина, или президент. Представителей штатов называли старшинами, либо старостами. В целом, сходом были установлены три основных принципа существования Калифорнии: выборность органов самоуправления, товарищество артелей и суровые наказания за нарушение общественного порядка.
Общим решением оклад президента республики составлял 400 руб. в месяц, а ста-росты – 200 руб. На левом рукаве верхнего платья президент носил знак из жёлтой меди с соответствующей надписью, а староста – знак из белой меди. Десять избранных старост образовывали Правление Желтугинских приисков. В руках президента и Правления находилась вся административная и судебная власть. Старосты решали дела гражданского характера и мелкие уголовные дела, наказание за которые не превышало 100 ударов. О каждом случае наказания староста обязан был докладывать президенту. Все вместе старосты формировали первую инстанцию суда. Все остальные серьёзные дела решал президент, выступая в качестве второй инстанции. К разряду самых тяжких пре-ступлений относилось убийство. Суд по нему вершил общественный сход. Сигналом к общему сходу был выстрел из двух пушек, расположенных на Орловом поле. Выстрел из одной пушки созывал на совет старост. Желтугинский суд относился к числу беспристрастных [Описание Маньчжурии: 493].
Кроме формирования органов власти желтугинцы также разработали собственное законодательство, упорядочивавшее жизнь в республике. Существовало несколько основ-ных направлений, которые охватывали своим вниманием законы Калифорнии: 1) взимаемые на нужды республики пошлины, взносы и платежи; 2) правила получения в пользование золотоносного участка; технические и организационные требования к прове-дению работ; 3) правила осуществления торговой и других видов деятельности как на са-мих приисках, так и на территориях к ним прилегающих; 4) нормы, регулирующие от-правление судебной и административной власти; 5) наказания за нарушение общественного порядка и законов республики. Законы формировали своего рода «конституцию» Желтугинской республики. Следование её законам было обязательным для всех, проживавших на территории Калифорнии. Конституция была записана в пяти экземплярах и была разослана по штатам, где после прочтения её вслух старшиной все старатели обязаны были её подписать.
Уголовное право Желтуги было весьма специфично и соответствовало нравам того общества. Вот некоторые из его пунктов:
«500 ударов терновником за воровство; 500 – за мужеложество и другие проти-воестественные пороки и преступления; 500 – за ношение оружия в пьяном виде; 500 – за фальсификацию золотого песка; 500 – за выстрелы в пределах Желтуги без уважитель-ной причины… 300 ударов палки за отдачу под залог рабочих инструментов; 400 ударов палки за привод на прииск женщин; 200 ударов за ночной шум; 100 розог за открытое пьянство» [Описание Маньчжурии: 494].
Следует пояснить, что наказание терновником (т.е. кнутом, набитым острыми гвоздями) было равносильно смертной казни. Убийство наказывалось «по закону Моисее-ву», то есть «око-за-око», при этом виновного казнили тем же способом, которым была умервщлена его жертва.
Господствовавшие нравы, однако, не заглушили в душах желтугинцев чувства любви к Родине. Они осознавали, что могут быть полезными России, повторив подвиги Муравьёва-Амурского, и сделаться первыми русскими колонизаторами на новых россий-ских землях. Старатели решили закрепиться на территории, чтобы в дальнейшем с лёгко-стью присоединить её к России. На общем сходе было решено отправить за общественный счёт поисковую команду для изучения примыкающих к прииску падей, а в случае нахождения новых золотых месторождений снарядить по две тысячи человек, чтобы, тем самым, занять как можно большую территорию.
«Для большего успеха в этом деле было объявлено приисковым капиталистам, что если они захотят на свой собственный счёт и риск отправить, помимо партии от воль-ных промышленников Амурской Калифорнии, ещё и свои собственные, и если таковыми партиями будут найдены золотосодержащие россыпи, то открывателям таковых предоставляется временное право на владение поземельной собственностью, что даст им возможность начать работы правильным открытым разрезом, для скорейшего воз-вращения тех расходов, которые они понесут при сооружении партии» [Амурская Кали-форния: 312].
Примечательно, что независимо от того, кем будут открыты новые территории, земли будут подчиняться законам Амурской Калифорнии и управляться одним руководи-телем через посредство своих наместников, избранных большинством голосов из числа осевших на новом месте жителей.
Закончила своё существование Желтуга в январе 1886 г., когда объединённое рус-ско-китайское войско разогнало незаконное поселение. Русских вернули на Родину и от-пустили на все четыре стороны, а вот китайцев ждала жестокая расправа – им отрубили головы.
Желтугинская республика – это интересное явление в истории российско-китайских взаимоотношений, к сожалению, пока недооценённое исследователями. Мно-готысячная колония, объединённая жаждой наживы и сформированная из крайне небла-гонадёжных социальных элементов, сумела создать незаконное поселение, в основе кото-рого лежали принципы централизованной власти и законы цивилизованного граждан-ского общества. Примечательно, что, не смотря на многонациональность, данное сообще-ство заимствовало российские принципы государственного строительства и дух россий-ских традиций.
ПРОЦЕСС ФОРМИРОВАНИЯ СООБЩЕСТВ В ХХ И XXI ВВ.: ОТ ПЛАНОВЫХ И ВЫНУЖДЕННЫХ ПЕРЕСЕЛЕНИЙ К СТИХИЙНЫМ МИГРАЦИЯМ РУССКИХ В КИТАЙ
Русское сообщество Харбина и историческая динамика его развития
Русская диаспора в Харбине стала формироваться вместе с освоением русскими Маньчжурии, начавшимся в конце XIX в. Распространившаяся в России идея о возможной «жёлтой угрозе» со стороны наших восточных рубежей вынудила власти начать освоение Дальнего Востока. Кроме того, имперские амбиции Японии, её милитаристская политика делала неизбежным военное столкновение в регионе, а потому степень готовности к войне определяла в будущем влияние страны на Востоке. Одной из наиболее успешных программ по освоению дальневосточных рубежей страны был признан план по строительству железной дороги и увеличению численности населения. Частью этого плана стал проект по строительству Китайской восточной железной дороги, соединяющей район Забайкалья с Приморьем. Ветвь этой дороги – Южно-Маньчжурская железная дорога – открывала для России выход к новому незамерзающему порту на Тихом океане – городу Порт-Артуру. По плану в Маньчжурии должна была появиться не только железная дорога, но и целый ряд населённых пунктов, развитая инфраструктура (железнодорожные станции, вокзалы, мосты, дороги). Строители дороги стали первыми жителями новых городов и посёлков, возведённых на китайской земле, самым крупным из которых стал Харбин. Населённые пункты строились в соответствии с русскими архитектурными традициями. Это особенно чётко прослеживается при исследовании плана Харбина. Главный архитектор столь грамотно спроектировал строительство нового города, что рост Харбина до сих пор происходит в соответствии с задуманным в конце XIX в. Русское правительство, пытаясь привлечь население в регион, предоставляла всем, готовым переехать в климатически не дружелюбную Маньчжурию, многочисленные льготы и поддержку, важной частью которой было предоставляемое «квждинцам» жильё. КВЖД привлекла в Китай большое число квалифицированных сотрудников: инженеров, геодезистов, архитекторов, проектировщиков, строителей и т.д. Позднее сюда стали приезжать и представители других профессий, торговцы и т.д. Пользуясь правами экстерриториальности русские имели своё самоуправление и администрацию, подлежали юрисдикции русского суда, обучали детей в русских учебных заведениях. Условия жизни русских КВЖДинцев были на весьма высоком уровне. Позднее многие, кому довелось жить в Харбине тех лет, с ностальгией вспоминали эти времена и описывали их с долей некоторого романтизма.
Революция и Гражданская война в России внесли коррективы в уже нала-дившуюся жизнь русских харбинцев. В 1923 г. число поселившихся в Харбине русских мигрантов некоторое время составляло 200 тыс. человек, что превышало численность коренного китайского населения (общая численность населения Харбина составляла 365 тыс. человек) [Ван Чжичэн 2008: 26]. Харбин, в результате, стал самым крупным русским эмигрантским центром в Китае. Пользовавшиеся огромным уважением русские быстро утратили былой вес в многонациональном обществе Маньчжурии, стоило лишь спасавшимся от кровавой смуты соотечественникам пересечь границу России и Китая. В Китай устремились представители самых разных социальных слоёв, начиная от крестьян, заканчивая воинами императорской армии и представителями российской интеллигенции. В период с 1920 по 1922 гг. наблюдался стремительный рост русской колонии в Маньчжурии. Наплыв русских спровоцировал ухудшение отношений между Россией и Китаем, усилил давление на россиян со стороны китайских властей. Китайское правительство хотело пересмотра двухсторонних соглашений. В результате, 23 сентября 1920 г. президент Китайской республики издал декрет, отменивший право экстерриториальности для подданных Российской империи в связи с тем, что сама империя прекратила своё существование. А «Обращение Правительства РСФСР к Правительству Китайской Республики» подтвердило нежелание советской стороны восстанавливать свои права на экстерриториальность, отказ России от всех русских концессий и возвращение их Китаю. Согласно материалам доклада эмигрантской общественной организации «Русское общество в Маньчжурии и Монголии», подготовленных для специальной комиссии Лиги Наций, на начало 1930-х гг. в Китае проживало около 125 тыс. россиян. На северо-востоке страны, в Маньчжурии было при-мерно 110 тыс. русских, из которых порядка 60 тыс. имели статус эмигрантов, а около 50 тыс. получили советские паспорта. Е.Е. Аурилене приводит следующие данные по рассе-лению эмигрантов в Маньчжурии: «Харбин и Особый район восточных провинций (ОРВИ – полоса отчуждения КВЖД) – 45 тыс., Трёхречье и Барга – 6 тыс., Сахалян и Приамурье – 500, Мукден – 2 тыс., Дайрен – 200, Инкоу и Фушун – 200, концессии и про-винция – 6 тыс. человек [Аурилене 2008: 10-11].
Оказавшись в другой стране, русские были вынуждены бороться за своё существо-вание, поскольку полученные в России титулы и звания не имели никакого веса в Китае.
«Генерал Пепеляев занимался извозным делом в Харбине, генерал Соболевский возил на продажу квас. Бывший премьер Сибирского правительства П.В. Вологодский оказался между жизнью и смертью из-за отсутствия средств к существованию. Распро-странённым занятием для солдат и офицеров «белых» армий была служба в войсках ки-тайских генералов, полицейских и охранных отрядах. Владельцы кафе и ресторанов охотно нанимали русских военных вышибалами, банкиры и состоятельные купцы находи-ли в них надёжных телохранителей. По данным Русского общества в Маньчжурии и Монголии, к началу 30-х гг. 20-25 % русского населения было безработным» [Аурилене 2008: 11-12].
Такие стратегии адаптации в инокультурной среде встречаются практически во всех странах, в которых по тем или иным причинам формируются мигрантские общины. Отметим также, что даже в позитивно настроенных по отношению к беженцам странах мигранты вынуждены были менять привычный образ жизни и сферы деятельности и быть менее разборчивыми в выборе занятия. Иллюстрацией этого может служить, например, положение россиян в Сербии, также оказавшихся выброшенными из страны в годы революции и Гражданской войны:
«Несмотря на то, что сербское общество… радушно приняло беженцев из России и оказывало им посильную помощь и поддержку, русские эмигранты… столкнулись с большими трудностями. Сложно было найти работу вообще и работу по специальности в частности... Не гнушались никакой работой – так, например, часть казаков Кубанско-го войска работала на строительстве железной дороги…, а оплата их тяжелого труда была столь низкой, что им едва хватало денег на питание. Не просто было найти рабо-ту офицерам, хотя они и имели право служить в югославской армии. Части из них уда-лось продолжить службу…, а остальные были вынуждены переквалифицироваться. Из-вестны случаи, когда выпускникам Николаевской военной конной академии… после ее окончания пришлось заниматься неквалифицированным трудом, работать поденщика-ми» [Мартынова, Кашуба, Дрляча: 291].
Данное явление характерно и для настоящего времени. Например, в последние два десятилетия многие русские преподаватели из-за низкой заработной платы в России стали выезжать в поисках более высокооплачиваемой работы за границу. Часть из них трудоустраивается в Монголии. Исследовавший этот вопрос А. Михалёв пишет:
«… в Монголии приходится заново социализироваться и завоёвывать авторитет. Приезжая на работу в Улан-Батор, все оказывается в равном положении и вынуждены «начинать с нуля». Статус мигранта требует высокой коммуникабельности, подвижно-сти, динамизма, предприимчивости. Эти качества проявляются далеко не у всех, и мно-гие из вернувшихся на родину говорят: “Там было просто тяжело, всё-таки другая стра-на”… В общем, причин вернуться можно найти гораздо больше, чем остаться, если, ко-нечно, есть возможность обеспечить себе достойное существование в России» [Миха-лёв 2006: 49-50].
Результатом сложившейся политической обстановки стала необходимость проду-мывать маршруты дальнейших перемещений не только вынужденных мигрантов, но и уже осевших в Маньчжурии КВЖДинцев. Тем не менее, вплоть до середины 1950-х годов Харбин оставался одним из крупнейших мигрантских центров русского зарубежья. А рус-ская диаспора города была одной из самых многочисленных по Китаю. Е.Е. Аурилене пишет:
«На первой стадии своего существования эмигрантская диаспора, как правило, представляет собой конгломерат людей или групп, связанных лишь силой обстоятельств и общей этнокультурной принадлежностью. Идёт жестокая борьба за выживание, в ходе которой вырабатываются нормы совместного проживания, постепенно складыва-ется структура общины. Несмотря на присутствие русского уклада жизни в полосе от-чуждения КВЖД, сглаживающего остроту социокультурного конфликта между бежен-цами и населением Маньчжурии, изгои русской революции испытали на себе все тяжести борьбы за выживание на чужбине» [Аурилене 2008: 11].
Следует отметить, что за годы существования русской общины в Харбине родилось несколько поколений русских. Эти люди в настоящее время живут в России, Австралии, Новой Зеландии, Бразилии и других странах (примеры таких историй см. ниже – ПМА, г. Москва, 2010 г.). Тех немногих, кто предпочёл навсегда остаться в Китае, в настоящее время уже нет в живых. К «последней русской четвёрке» относят Нину Афанасьевну Давиденко, Михаила Михайловича Мятова, Ефросинью Андреевну Никифорову и Владимира Алексеевича Зинченко. Прожив долгие годы вдали от Родины, эти русские люди через всю жизнь пронесли чувство тоски по Родине. С ней у них были связаны тёплые воспоминания и светлые надежды. Эти чувства проскальзывали в самых обычных ситуациях, в повседневной жизни:
«Живя в Харбине, мать нередко вспоминала Родину: “Какой в России ситец был хороший! И в полоску, и в цветочек! А туфельки были какие красивые!” Меня маленькую однажды очень удивил мамин рассказ об обоях. Мама говорила: “Обои-то в России какие красивые!” Я спросила у мамы, что такое обои. А она объясняет, что это такая бумага цветная, очень красивая, ею стены клеят. я удивлённо воскликнула: “Стены клеят? Бу-магой? Стены?”. Я ведь привыкла, что в Китае стены белят, а тут какая-то бумага. Я решила, что мама что-то придумала или сильно преувеличивает. Ещё мать часто рас-сказывала, какая красивая в России Кама. Уже уехав из Харбина, мама вздыхала: “Как обмелела Кама!”» [А. 2010].
Примечательно, что мама опрошенной героини не вспоминала тяготы и невзгоды, которые она испытывала в России. В памяти всплывали приятные образы. Такое отноше-ние к утраченной Родине свойственно не только людям, покинувшим по тем или иным причинам родные края. Например, В.А. Шнирельман в исследовании, посвящённом ми-фам о происхождении народов, описывает схожие чувства, испытываемые россиянами в начале 1990-х годов, при мыслях об имперской России. Несмотря на многочисленную ли-тературу, посвящённую преступлениям, совершаемым в царской России (например, в Та-тарстане, Башкортостане, республиках Северного Кавказа), россияне старались абстраги-роваться от этого и создавали в своём воображении привлекательный, героический образ дореволюционной России [Шнирельман 2004]. В случае с русскими, рождёнными в Хар-бине, этот образ создавался под влиянием русской культуры. В молодых русских харбин-цах удивительным образом переплелись любовь к прекрасным образцам художественного слова, живописи и пр., переданная им учителями-белоэмигрантами, и идеи марксизма-ленинизма, пропагандируемые в советских фильмах и советской литературе. В результате, в их мыслях Россия представлялась идеальной страной, в которой живут честные, трудо-любивые, умные люди, где нет обмана, насилия, несправедливости. Всё это ещё больше усиливало их желание вернуться на Родину.
«Да, у нас была затаённая тоска по России. Мы знали музыку, художников, исто-рию, литературу – всё знали! Мы знали, что она существует! И что нас кровь зовёт!» [А. 2010].
В советские годы в Китай приезжали многие русские специалисты, помогавшие китайским гражданам создавать заводы и фабрики по производству продукции тяжёлой, лёгкой и химической промышленности. В Китае они находились в период действия тру-дового контракта, после чего они возвращались в Россию. Аналогичную картину можно было встретить и в других странах, тесно сотрудничавших с СССР:
«Создание промышленной базы в Монголии было делом рук советских специали-стов, которые не только строили предприятия, работали на заводах, но и занимались геологоразведкой, сельским хозяйством, организацией здравоохранения и многим другим. Впрочем они ехали в МНР движимые не только интернациональным долгом, но и стрем-лением улучшить своё материальное положение» [Михалёв 2006: 38].
За последние два с лишним десятилетия сформировалась новая группа русских харбинцев, совершенно отличная от первоначальной, связанной со строительством КВЖД, как по своему социальному содержанию, так и по предпосылкам, толкнувшим этих людей на переезд в Китай. «Новые» русские харбинцы – это, прежде всего, преподаватели китайских ВУЗов, студенты, «челноки» из Сибири и Дальнего Востока, осевшие в новой стране, люди, приехавшие в Китай с целью заработка (художники, переводчики, русские помощники китайских бизнесменов, официанты, проститутки и пр.).
Немалую долю среди современных русских харбинцев составляют русские жёны китайцев. Русские женщины Дальнего Востока всё чаще ищут себе брачного партнёра в Китае. Их привлекает возможность жить за границей с непьющим, трудолюбивым и лю-бящим мужем. Впрочем, в последние годы стало расти число смешанных браков, где рус-скими являются мужья. С такой ситуацией русское общество не раз сталкивалось на раз-ных этапах своего исторического развития. Например, в середине 1950-х гг. и в настоящее время зафиксирован рост числа браков между русскими и сербами, о чём упоминают в своей работе «Русские жители Сербии: историко-культурный аспект» М.Ю. Мартынова, М.С. Кашуба и Д. Дрляча:
«Третья волна миграции – мы называем ее брачной – началась с середины 50-х – начала 60-х гг. XX в., когда после некоторого периода охлаждения восстановились отно-шения СССР с Югославией, а также были разрешены браки граждан нашей страны с гражданами других государств (если этому не препятствовали особые обстоятельства, например, владение государственными тайнами и т. п.). Брачные миграции русских в Сербию весьма популярны и в настоящее время» [Мартынова, Кашуба, Дрляча: 273].
В связи с тем, что получить китайское гражданство практически не возможно, что связано, прежде всего, с избыточным населением этой страны, почти все проживающие в КНР россияне осознают неизбежность возвращения на Родину, что, естественно, сказыва-ется на их образе жизни в Китае. Например, у подавляющего большинства членов русской общины в России живут родители или близкие родственники. Другая характерная сложность пребывания в КНР заключается в том, что из-за специфики китайского законодательства россияне имеют право находиться здесь исключительно на протяжении срока действия трудового контракта и обязаны как минимум раз в год бывать в России. Любопытно также, что лишь небольшое число наших соотечественников хотело бы прожить в Китае до конца своих дней. Большинство же россиян, даже сохраняя нередко негативное отношение к жизни в России, всё же не желает встретить в КНР свою старость. Похожую ситуацию можно увидеть у хорватов, живущих в Германии:
«Ожидание возвращения, причём достаточно скорого – накладывало свой отпе-чаток на то, как и где они [хорваты – прим. автора] обустраивались в Германии, на весь их образ жизни. Неизбежным следствием такой миграционной стратегии стало уста-новление и поддержание связей с родиной… Независимое хорватское государство, в об-разовании которого огромную роль сыграла диаспора, размыло преграды между “роди-ной” и “зарубежьем” и усилило одновременную укоренённость хорват в обеих “мирах”. Возникновение транснационального типа семьи, при котором близкие и дальние род-ственники живут раздельно, в различных государствах, стало ещё одним результатом описанной миграционной и культурной политики и ещё больше укрепило связь между диаспорой и родиной» [Жмегач 2009: 75].
По данным одного из руководителей Русского клуба в Харбине Ларисы Жебокрит-ской в Харбине в настоящее время проживает около 50 смешанных семей. Привлечению в город россиян способствует возможность открытия здесь собственных компаний. В настоящее время в Харбине действуют российские, украинские и белорусские компании, работающие на базе смешанного с китайским капитала. В них работают русские, «ничуть не криминализированные». В Харбине также трудятся русские врачи и специалисты в дру-гих областях. И это «совсем не грустный, а весьма спокойный, уверенный в себе мир со-стоявшихся и уверенных в себе людей» [Жебокритская 2010].
Тенденцией последних лет является рост числа браков между русскими и китайца-ми. Примером такого союза является семья председателя Русского клуба в Харбине Ма-рины Кушнаренко. Получив в России базовые знания китайского языка, М. Кушнаренко сочла необходимым продолжить своё обучение в Китае:
«Мне было 24 года, когда я решила уехать в Китай на полугодичные курсы китай-ского языка. К этому времени у меня было российское высшее образование (бухгалтер-ский учет и аудит), работа и желание изучить еще какой-нибудь язык, кроме школьного английского. Я выбрала китайский, как наиболее перспективный. Тем более что мой регион (Дальний Восток) граничит с Китаем, а от туристической поездки в Китай в 20-тилетнем возрасте остались самые восторженные воспоминания» [ПМА Москва 2013].
Процесс адаптации в чужой стране проходил довольно тяжело, сказывалось разли-чие культур, языковой барьер, оторванность от дома. В результате, первые месяцы были для Кушнаренко периодом испытаний, сопровождавшимся слезами и нервными срывами. К счастью, весьма скоро у неё появились китайский друзья с факультета русского языка, а спустя два месяца после начала занятий деканат университета, в котором она училась, предложил ей вести частные уроки русского языка для одного из своих сотрудников. От-ношения с учеником сперва превратились в тёплую дружбу, а затем приобрели романти-ческий характер. Однако Кушнаренко долго не решалась ответить согласием на предло-жение выйти замуж. Поводом для опасений были рассказы знакомых о том, как меняются китайские мужчины после брака и какие сложности может породить развод. Но несмотря на колебания Кушнаренко всё-таки дала согласие на брак, что впоследствии не вызвало у неё сожалений:
«Родители моего будущего мужа приняли меня сразу, только со временем все настойчивей интересовались, когда же мы, наконец, поженимся и заведем ребенка. Свадьбу мы играли в России, а ребенок не заставил себя ждать. Он родился в Китае в первый день Нового года по лунному календарю (что стало дополнительным поводом для радости всех китайских родственников – ребенок, да еще и мальчик, да еще и дата рождения самая удачная в году). На мой авторитет в вопросах воспитания ребенка родители мужа не посягали, а многие мои взгляды и методы (долгое грудное вскармливание вместо молочных смесей, раннее высаживание вместо памперсов, использование слинга вместо коляски) даже одобрили, так как это перекликается с традициями воспитания в старом Китае (к сожалению, уже во многом утраченными). Даже круглый затылок малыша не вызывал у них возражения (в Китае принято младенцу формировать плоский затылок, это считается красивым). И только против «слишком длинных» (3-4 сантиметра) волос ребенка они протестовали настойчиво: как знают все в Китае, перегревать голову младенцу вредно, и потому и мальчики, и девочки в Китае в первые два года жизни ходят стриженые, как новобранцы» [ПМА Москва 2013].
Брак Кушнаренко оказался очень счастливым. С первых же дней совместной жизни она была окружена заботой и вниманием, ещё более усилившимися после появления на свет совместного ребёнка:
«Нашей семье уже шестой год и мы планируем еще немножко ее пополнить (зако-ны об ограничении рождаемости не касаются браков с иностранцами, если ребенку будет оформляться иностранное гражданство). Мы с сыном ежегодно проводим каждое лето в России, а наш папа присоединяется к нам на время своего отпуска. В России мы насла-ждаемся общением с родными, чистым воздухом, «деревенской» жизнью на даче, изоби-лием милых сердцу русских продуктов и экологически чистых овощей и фруктов, а зимой – катанием с горок и играми на белом снегу» [ПМА Москва 2013].
Наиболее интересным в данной ситуации является мировоззрение, формируемое в сознании рождённого в этом браке ребёнка. По словам М. Кушнаренко её сын считает себя и русским, и китайцем. Русский и китайский языки являются для него родными, потому что по заведённому в семье порядку мать разговаривает с ним по-русски, а отец по-китайски. Результатом такого обучения стал свободный выбор языка общения в зависимости от той среды, в которой он находится:
«Не возьмусь оценивать китайский язык ребенка, но по-русски он говорит не толь-ко не хуже, но даже лучше многих своих российских сверстников (тому есть несколько причин: общение на русском со мной, месяцы пребывания в России, а больше всего – многие часы прослушивания детских аудиоэнциклопедий и сказок, которыми у нас забит компьютер и которые ребенок очень любит). У нас много детских русских книг, электро-викторин и звуковых плакатов, ребенок любит и цитирует русские сказки и советские мультфильмы, знает наизусть старые русские песни, мы учим с ним русские стихи. Сло-вом, русский язык у нас в приоритете и ситуация, когда ребенок отказывается говорить по-русски или говорит с акцентом (что бывает, когда русская мама не уделяет достаточно-го внимания этому аспекту, считая это неважным) – не наш случай» [ПМА Москва 2013].
Китайский язык мальчик изучает с отцом и его родителями. Специально для него была оформлена подписка на качественные детские журналы на китайском языке. А с трёх с половиной лет он ходит в китайский детский сад, где общается со своими сверст-никами. Его китайские бабушка и дедушка также с большим удовольствием проводят с ним время:
«Говорят, что для нормального развития психики ребенку необходимо «прибиться» к какому-нибудь одному «берегу», ощущать свою принадлежность к какой-то одной культуре. Мы живем в Китае, и логичным было бы «отпустить» сына «в китайцы». Но я не готова и не считаю нужным вкладывать ребенку мысль о том, что Россия – это только Родина его мамы. Это и его Родина. У него есть российское гражданство, русская культура является для него родной, он впитал ее буквально с молоком, слушая русские колыбельные (не только мои, но и старинные русские обрядовые колыбельные, которые я скачала в интернете и включаю ему в записи). Он может прочесть Есенина своему русскому дедушке и ходил колядовать на Крещение вместе со своей русской бабушкой. Я хочу, чтобы мой сын любил Россию и искренне надеюсь, что и он не будет для нее чужим. Я также надеюсь, что в будущем владение двумя языками на высоком уровне станет для него если не основной, то, по крайней мере, дополнительной возможностью себя обеспечить» [ПМА Москва 2013].
Быт в семье М. Кушнаренко смешанный. Сама она обычно готовит блюда русской кухни, а муж – китайской. Они часто идут на компромиссы и взаимные уступки, не обо-шлось и без взаимной притирки характеров:
«Муж узнал и запомнил, что 8 марта без цветов для русских женщин – это практи-чески повод к разводу, а я усвоила, что обои на стенах, оказывается, вредны, и, значит, надо как-то привыкать жить без них. Зато на стенах висят картины с русскими пейзажами – муж любит их больше, чем я. Муж мирится с моей общественной деятельностью, а я не возражаю против его частых встреч с друзьями и футбольных матчей два раза в неделю (он играет сам в университетской команде). В целом я не думаю, что мы сталкиваемся с большими трудностями, чем любая другая пара. Вообще, русские и китайцы во многом похожи» [ПМА Москва 2013].
Родственники М. Кушнаренко полюбили её деликатного и лёгкого в общении му-жа. Он очень любит помогать на даче родителям своей русской жены и всегда сам выби-рает для них подарки. А когда они приезжают в Китай всюду их сопровождает и оказыва-ет всяческую помощь. В Китае молодая семья ходит в гости в родственникам мужа, а ино-гда приглашает их к себе на «русский ужин». Из России Кушнаренко привозит им русский шоколад и хохлому в подарок:
«Возвращение моего мужа из России в Китай выглядит так: половина чемодана за-бита шоколадом, другая половина сайрой и гречкой, второй чемодан – русскими детскими книжками, на голове вязаная шапка с триколором и надписью «Россия», а под мышкой картина русского художника» [ПМА Москва 2013].
Пример М. Кушнаренко – это прекрасный образец того, как могут счастливо выстраивать отношения друг с другом представители разных культур:
«Вероятно, за годы нашего общения мой муж «обрусел» в большей степени, чем я «окитаилась», хотя с самого начала нашего знакомства мой муж отмечал, что я больше похожа на китайскую девушку: не пью, не курю, «домашняя» и т.п. Русских девушек он до этого видел в основном в китайских ночных клубах. Их мы на заре нашего знакомства тоже посещали по моей инициативе, но, увидев, что я не пью водку и меня не приходится выносить оттуда, он был сначала удивлен, а потом обрадован. Не то чтобы все русские девушки напивались в клубах до беспамятства, но, видимо, он видел несколько случаев и принял их за норму.
На мой вопрос, почему он выбрал себе русскую, ведь эта сплошная головная боль, эмоциональные горки и вечно нужно кого-то спасать, муж отвечает: «Русские девушки более откровенные, если что не так, прямо в лоб тебе и скажут. Кроме того, они красивые, с хорошими фигурами, а еще они хорошие матери. А если сердятся, то это ненадолго и пройдет, как буря, надо просто переждать. А недостатки у всех есть».
Я в свою очередь не пожалела о своем выборе, сделанном когда-то, хотя с осторожно-стью отношусь к просьбам моих знакомых девушек «познакомить с таким же». Раз на раз, как говорится, не приходится, а случаев, когда отношения заканчивались крахом и рус-ские женщины не могли потом при разводе забрать своих детей, совсем нередки (в Китае при разводе дети чаще всего остаются с отцами и они по-настоящему воюют за это, к чему русские женщины, выросшие в других реалиях, часто оказываются совершенно не готовы)» [ПМА Москва 2013].
По аналогичной схеме выстраиваются межличностные отношения в большинстве русско-китайских семей. Пары пытаются извлечь максимум пользы из иностранного гражданства друг друга. Для российских женщин главное опасение связано с угрозой по-терять ребёнка в случае развода. В этой связи они стремятся дать ему русское гражданство. Например, сын Ларисы Жебокритской является китайским подданным. В своё время это не позволило Ларисе уехать к себе на Родину вместе с ребёнком. В настоящее время она вынуждена регулярно бывать в России для продления визы и работать в Китае по кон-тракту. Россияне не могут получить китайское гражданство.
Главным средоточием русской диаспоры города является «Русский клуб в Хар-бине» (РКХ), во главе которого находится Марина Кушнаренко. Клуб проводит важные мероприятия, призванные сплотить всех русских, проживающих в городе. И эти усилия не проходят напрасно.
Описание другого мира русских людей Харбина можно найти в статье московского журналиста Дм. Виноградова «Приключение фуяшки» [Виноградов 2009]. Сбор материала для статьи осуществлялся им параллельно с нашими экспедиционными исследованиями, а потому представляет большой интерес, так как даёт возможность взглянуть на жизнь русского Харбина с несколько иного ракурса. Проводя своё журналистское расследование, Дм. Виноградов приехал в город по трудовому договору, оплатив в московской фирме «Перун» услуги в помощи по трудоустройству и визу и прибыв в «Русскую деревню на о-ве Солнца под Харбином» на работу в качестве официанта («фуяшки»).
«Русская деревня» – это местный аттракцион, куда привозят в основном китайцев-южан и показывают им быт и нравы русского народа. Как охарактеризовал автору свою работу один из обитателей «деревни», выступающий по вечерам с русскими песнями пе-ред китайцами: «Крокодил Гена работал в зоопарке крокодилом. Другими словами, я ра-ботаю здесь русским». Это действительно так. В обязанности работающих здесь русских входит позирование перед объективами фотокамер, а также ответы на интересующие ту-ристов вопросы. Часть русских выступает вечерами в «Русском золотом театре», другая – работает официантами, танцовщиками и стриптизёрами в клубах и ресторанах, третья – это художники из России, которых пригласили в Китай на работу.
Автору удалось взять интервью у одной из обитательниц «Русской деревни» [Танита 2009]. Её зовут Танита К., приблизительно 28–30 лет. Родилась в г. Владивосток. В России работала маникюршей. Некоторое время жила в Калининграде. Отец Таниты молдаванин. Мать русская, некоторое время работала на кораблях дальнего плавания. В одном из таких путешествий мать узнала и полюбила латиноамериканское имя Танита, которым и назвала свою дочь.
До приезда в Китай в русской деревне на протяжении трёх лет проработала мать Таниты, ныне вышедшая на пенсию. Ни мать, ни Танита китайским языком не владеют и знают лишь несколько бытовых фраз. Танита пытается расширить свои познания самосто-ятельно, изучая китайско-русский разговорник фирмы «Восток-Запад». Причиной приезда в Китай стал разразившийся кризис, во время которого было невозможно найти работу в России. В результате Танита сдала свою квартиру во Владивостоке и приехала по найму в Харбин. На момент нашей беседы в Китае она прожила уже 5 месяцев. Суть работы заключается в том, чтобы сидеть с одном из домиков-магазинов, улыбаться гостям (китайцам) и фотографироваться с ними.
Русская деревня была образована 5 лет назад. Себя Танита считает местным старо-жилом, поскольку остальные русские жители деревни постоянно меняются:
«Моя зарплата в месяц составляет 1500 юаней (приблиз. 210 долларов, или 7000 рублей). Зарплату выдают раз в месяц. Питание 2-3 раза в день бесплатно. Причём местные повара пытаются учитывать наши предпочтения. Живём в деревянном домике на территории. Комната на 1-2 человек. В комнате кровать, стол, шкаф, без удобств. Воду приходится носить в тазике, из-за которого между русскими происходят постоян-ные склоки, создаётся нескончаемая напряжённость в общении друг с другом. Работаем каждый день с 9 утра до 5 вечера, но в месяц можно иметь 4 выходных дня. Из непосред-ственного начальства – китаец, не владеющий русским языком. В целом, в руководителях трое. Они общаются с сотрудниками только в том случае, если что-то нужно. За нашим исполнением обязанностей наблюдают работающие здесь же и с русскими же китайцы. Работа же из разряда «не бей лежачего». Меня в ней всё устраивает: красивая природа, возможность отдохнуть. Да, здесь я на отдыхе!» [Танита 2009].
По рассказам Таниты, другие русские в деревне – это, во-первых, временно нахо-дящиеся в Харбине, например, студенты. Из старожилов – некто Евгений. Он находится в русской деревне уже несколько лет. Сам он из Комсомольска-на-Амуре, приехал в Китай после развода с женой, чтобы, якобы, заработать денег на воспитание двоих детей, так как на Родине работу найти невозможно. Суть его работы – сидеть у входа вместе с проверя-ющими билеты и ставить «туристические» печати в «туристические» паспорта входящих на территорию деревни.
После разговора с Евгением выяснилось его явное прокитайское настроение: Ста-лин продал русский Китай японцам, «историю нужно переписать, так как она одна сплошная ложь», в Харбине много фруктов («яблоки, груши, дыни»), мяса («бери, сколько хочешь, и жарь») [ПМА 2009].
Из товаров, продающихся в «русских лавках», много шоколада (русского и украин-ского), рыбные консервы, паштет из гусиной печени, водка, презервативы, бинокли, хлеб, икра, керамические поделки. При этом следует отметить, что практически все эти товары произведены здесь же, в Китае.
Кроме РКХ в городе существует ещё несколько мест, где регулярно встречаются русские. По свидетельствам Дм. Виноградова одним из таких мест является ночной клуб Blues Bar, он же «Болозы Джейба». По-видимому, это довольно демократичное место. Сюда приходят в основном русские студенты, танцовщицы, проститутки, бизнесмены, хотя доступ открыт для всех. В рекламных целях клуб эксплуатирует русскую тему, что привлекает в него большое количество самой интернациональной публики. Дм. Виногра-дов пишет:
«В «Болозы джейба» хорошо видно, что есть два Харбина. Один – современный мегаполис с суперпупермаркетами, бутиками, клубами и казино, с «новыми китайцами», дорвавшимися до капитализма. Другой – граничащий с нищетой, проституцией и криминалом грустный мир приехавших на заработки русских» [Виноградов 2009].
Весьма показателен диалог, состоявшийся между корреспондентом и обитателями харбинского караоке-клуба, поскольку он частично характеризует образ русского челове-ка, формирующийся в сознании современных китайцев:
««Вы как, за деньги спите? Если да, то сразу скажите: мне надо директора пре-дупредить», — с ходу спрашивает София. На этот раз София — это не храм, а… краси-вая русская девушка, пару лет назад приехавшая изучать язык из далекого Иванова. День-ги быстро кончились, и теперь она тренирует язык совсем в другом смысле. Одета со-ответственно – короткие шортики, из-под которых выглядывают чулки в крупную се-точку. В руке сигарета, взгляд уверенный, манера наглая. «Пока не сплю». Сижу и думаю, откуда вырвалось это «пока» и надолго ли его хватит. «Только с красивыми и только с женщинами! – то ли отшучивается, то ли действительно ставит условие Андрей. – Кстати, а сколько платят?» Андрей все время спрашивает про деньги. Он –симпатичный студент из Ростова-на-Дону, закончил школу моделей. В Китай попал слу-чайно: искал, где летом поработать за границей, чтобы мир повидать. Теперь у него за-дача-максимум – заработать денег на обратный билет и свалить отсюда живым. «Пра-вила работы простые, – инструктирует София нас с Андреем и студенткой Катей, ко-торая за полтора года в Харбине выучила всего пять китайских слов. – Сначала выпива-ете с теми, для кого вас пригласили. Потом со всеми остальными. С девушками выпи-вать не обязательно, только если сами попросят. Пить надо наравне со всеми. Кушать – если угощают. Если попросят, нужно спеть. Клиенты рассчитываются с хозяином, хо-зяин – с вами» [Виноградов 2009].
Покровская церковь – ещё одно место в Харбине, где регулярно встречаются рус-ские. Эта группа людей разительно отличается от предыдущих. В основном она представ-лена потомками от смешанных русско-китайских браков, унаследовавших православную веру от русского родителя. Каждое воскресенье с 8.30 до 11.00 они приходят в храм помо-литься и увидеть друг друга. Сюда также приезжают все те, кто интересуется историей и современной жизнью русского Харбина. Храм являет собой довольно унылое зрелище. Само здание отличается хорошей русской добротностью постройки. Внутри – неяркий свет зажигаемых свеч, облупившаяся краска на стенах и осыпающаяся побелка. За храмом присматривают несколько человек. Официально этим занимается староста – Любовь Ни-колаевна Шитова (Ли), полукровка с русско-китайским сознанием и менталитетом. Во время культурной революции её в течение года держали под арестом и били собственные ученики (она работала учителем русского языка и переводчицей), после чего она покля-лась себе не учить своего сына русскому языку, чтобы не навлечь на него горя. Любовь Николаевну знают практически все постоянные обитатели Харбина. Каждую неделю она обязана отчитываться о положении дел в храме и о посетителях в Государственном управ-лении по делам религии. Кроме неё официально на службе состоит кассир Люба (также полукровка, знает по-русски лишь несколько слов), китаец Миша (он, якобы, православ-ный; состоит на официальной службе во всё том же Управлении и хочет жениться на рус-ской девушке). Все они следят друг за другом и докладывают об этом вышестоящим ин-станциям. Помимо них в храме работают ещё несколько человек, являющихся родствен-никами. После смерти последнего священника отца Григория Чжу в 2000 г. храм остался безнадзорным. Именно в этот момент бывший печник при храме взял ситуацию под свой контроль и привлёк к работе свою семью: жену, её мать и сестёр. Вместе они стали делить церковные доходы и распоряжаться церковной собственностью. После того, как в дело вмешались китайские власти, отняв у них контроль над средствами, эта семья продолжила работу в храме, встав в оппозицию к Любови Николаевне. Теперь на ящичке для пожертвований висит два замочка: один – Любови Николаевны, другой – «семьи». Дополняют завсегдатаев храма ещё несколько человек. Это 76-летняя полуглухая женщина по имени Галя, представляющая себя не иначе как «старая харбинка» (она также метиска, верующая, поправляет свечи в храме). Китаец Вася убеждает всех, разговаривающих с ним русских, что он потомок албазинцев, и его фамилия Романов. По словам Васи он работает врачом, а в храм ходит по велению сердца. Это, однако, также не мешает ему делать регулярные доклады о посетителях в Государственном управлении. Неизменно в храме бывает молодой китаец Саша, учивший в одном из коммерческих ВУЗов Москвы русский язык, и, по его словам, так полюбивший Православие, что по приезде стал прихожанином харбинского храма. Впрочем, вероятней всего Саша не крещён, но на открытие нового православного храма в Лабдарине именно ему было поручено прислуживать старенькому отцу Михаилу – священнику из Шанхая.
Из прихожан, по-видимому, не имеющих отношения к государственным китайским структурам, выделяются «белый китаец» – человек, внешне абсолютно русский, не знающий по-русски ни слова, однако самозабвенно и горячо читающий молитвослов на китайском языке; несколько старых женщин полукровок, приезжающих в Харбин время от времени, чтобы посетить храм; а также колоритный китаец, живущий по соседству с храмом и приходящий к его открытию в неизменных белой майке, шортах, толстой золотой цепи на шее и с бритой головой [ПМА 2009]. Русские туристы приезжают в храм с надеждой найти здесь остатки старого русского Харбина, а потому с интересом расспрашивают и рассказывают о себе, не всегда понимая реальное положение православия в Китае.
РКХ, ночные клубы и церковь – это те места, где русские встречаются для общения друг с другом, но помимо них есть ещё несколько уголков, где можно встретить наших соотечественников. Это, во-первых, уже упоминаемая «Русская деревня на о-ве Солнца под Харбином». Во-вторых, это рестораны русской кухни, среди которых два ресторана «Лосия», принадлежащие китайцу по имени Ху Хун. Отвечая на наш вопрос, почему он решил открыть такой ресторан в центре города, г-н Ху Хун ответил:
«По специальности я архитектор. Вернувшись в родной город, я с горечью отме-тил, как безвозвратно уходят в прошлое многие его славные страницы, как безжалостно разрушаются русские здания. Мне захотелось как-то помешать этому. Именно тогда мне пришла в голову мысль создать небольшой ресторан русской кухни, интерьеры кото-рого напоминали бы китайцам об истории их города. К огромному сожалению, современ-ные китайцы моложе 40-45 лет слабо представляют себе значение русских для Харбина. А проще говоря, вообще не знают истории создания своего города. А ведь русские позна-комили север Китая с живописью, балетом, русской и европейской музыкой. Сколько та-лантливейших русских зодчих трудилось над созданием неповторимого харбинского обли-ка!! Неслучайно Харбин называли «восточной Москвой». Бесконечно жаль, что русские покинули этот город, и теперь изящество русской архитектуры уничтожает безобразие кустарной китайской рекламы и ужасная грязь» [Ху Хун 2009].
Четыре года и четыре месяца Ху Хун трудился над созданием своего второго ре-сторана. Открытый в июле 2009 г., ресторан бесспорно станет одним из любимейших мест русских туристов и русских обитателей Харбина.
Кроме двух этих ресторанов в Харбине также существуют другие рестораны рус-ской кухни: «12 стульев», «Армения», «Брежнев», «Вокруг света», «Восточная Москва», «Гоголь бар», «Дружба», «Европа», «Русский размер» (также является ночным клубом), «Huamei», «Portman», «Russia 1914», «Russian Restaurant», «Russian Rouchuan», «Седьмое небо», «Ст. Петербург», «Татос» .
Исторически самым известным является ресторан «Татос». Его в начале 1920-х го-дов открыл в Харбине арменин Татос Григорьевич Дел-Акнов. Ресторан пользовался большой популярностью и славился своей русской и кавказской кухней. Интерьеры этих ресторанов чаще всего выполнены в русском стиле. Официантов и прочий обслуживаю-щий персонал стараются подбирать либо из русских, либо из китайцев, немного владею-щих русским языком.
Маленьким островком русской культуры является «Зелёный дом» – галерея рус-ских картин и гравюр. Китайский заказчик разыскивает в России талантливых, малоопла-чиваемых художников и приглашает их на работу в Китай. Здесь художникам платят от-носительно неплохие деньги и предоставляют хорошие условия для работы. Их картины затем экспонируются в павильоне возле храма Св. Софии, на о-ве Солнца или на различ-ных высткавках-продажах. Надо заметить, что такие картины пользуются большим спро-сом [ПМА 2009].
В последние годы «старые» русские харбинцы, живущие за пределами Китая, всё активней работают над сохранением тех знаний о жизни города, свидетелями которых они сами являлись. Широкие возможности, предоставляемые современными средствами связи, позволяют этим разбросанным по миру людям находить друг друга, общаться, восстанавливать по крупицам мозаичный образ «русской Атлантиды». Главным журналом, освещающим жизнь современного Харбина, является уже упоминаемый журнал «Партнёры. Берега дружбы».
Теме Харбина посвящён целый ряд других изданий, выпускаемых по всему миру. Над их созданием работают харбинцы, волею судеб разбросанные по разным странам. Харбинцами было создано несколько ассоциаций по всему миру. Наиболее известные и крупные ассоциации в России – это Ассоциации «Харбин» г. Москвы, г. Красноярска, г. Омска, г. Новосибирска, Екатеринбургское общество «Русские в Китае». Московская Ас-социация была образована в 1988 г. Её председателем является Георгий Васильевич Ме-лихов – известнейший историк и крупнейший специалист по русской эмиграции в Китае. В 2007 г. в состав Ассоциации входило 120 членов, большинство из которых пере-водчики, врачи, художники, учёные, деятели искусств и пр. Все они встречаются 2-3 раза в год во время какого-либо китайского национального праздника. Помимо этих встреч Ассоциации проводят международные научные конференции, посвящённые исследованиям различных вопросов, касающихся истории Харбина и сохранению его культурного наследия. Так, например, в мае 1998 г. в Москве прошла международная научная конференция, посвящённая столетию КВЖД и Харбина. В ней приняли участие представители из более, чем 50 городов России, а также исследователи из стран СНГ, США, Канады, Китая, Японии, Австралии, Франции, Израиля и Бразилии [Мелихов 2002].
Другой формой общественной деятельности, организованно осуществляемой рус-скими харбинцами, являются выставки. Примером может служить выставка книг «Русская эмиграция в Китае», проведённая в сентябре 2007 г. в залах Библиотеки-фонда «Русское зарубежье». В своих работах авторы представленных произведений попытались рассказать о своём личном опыте, связанном с жизнью в Китае, а также переосмыслить роль своего поколения в контексте истории. Кроме указанных мероприятий ежегодно в «Русской деревне на острове Солнца под Харбином» происходят встречи русских харбинцев, которые съезжаются сюда со всего мира. Особенно много людей приезжает из Австралии и России.
Помимо журнала «Партнёры» существует ряд специализированных изданий, осве-щающих вопросы, связанные с русским Харбином. Это такие издания как «Русские в Ки-тае», ежемесячно издаваемое Государственным архивом административных органов Свердловской области и Екатеринбургским обществом «Русские в Китае»; «На сопках Маньчжурии», издаваемое Ассоциацией «Харбин» г. Новосибирска; журнал «Русская Ат-лантида», издаваемый в Челябинске; журнал «Китай». Тему русского Харбина и его жите-лей затронул и специальный выпуск российского исторического журнала «Родина», вы-пущенного в октябре 2004 г. Интересные материалы можно найти на страницах интернет-издания «Восточник», на сайте Николая Шлея, опубликовавшего ценные сведения о городе и его истории. Существуют такие издания как «Наша газета» и отделившийся от неё «Наш журнал», целевой аудиторией которых являются русские соотечественники в Китае .
Подводя итог, можно сказать, что понятие «русские харбинцы» весьма неоднород-но по своей культурно-исторической наполненности. Это динамичная и подвижная фор-мация, которая с течением времени начинает охватывать совершенно иные группы людей, нежели это было изначально. Принадлежность к ней ощущают самые разные люди, объ-единяющиеся, порой, во имя общей цели. Примером такой солидарности может служить произошедший в 2001 г. сбор денег на лечение Владимира Алексеевича Зинченко, потом-ка русских эмигрантов, всю жизнь прожившего в Китае. Клич был кинут сначала по всему Харбину, а в дальнейшем и по Китаю. «Русский клуб в Шанхае» опубликовал на своём сайте очень трогательный рассказ о судьбе В.А. Зинченко, а также обращение к членам клуба с просьбой о помощи. Материал вышел под заголовком «Поможем Володе!» И это далеко не единичный случай.
Однако также следует сказать, что помимо положительных поступков современная общность «русских харбинцев» содержит в себе потенциальную угрозу для имиджа Рос-сии в Китае. Современные «русские харбинцы» – это люди, сильно отличающиеся друг от друга как в материальном и социальном, так и в культурном плане. И поведение отдельно взятых людей, находящихся в определённый момент в местах наиболее активных контактов русских и китайцев (например, китайские туристические маршруты по русским районам Харбина), может сформировать как положительное, так и глубоко отрицательное отношение к нашей стране.
Отдельно следует сказать о следующем. Как и в ряде других регионов северо-восточной и северо-западной частей Китая в пров. Хэйлунцзян вообще и в г. Харбин в частности проживают представители русского национального меньшинства. Например, в одной из своих работ молодой исследователь И.Ю. Гутин приводит данные китайских учёных Пань Хуа и Се Чуньхэ, согласно которым в 250 деревнях, расположенных в при-брежной полосе китайского Приамурья пров. Хэйлунцзян (от уезда Мохэ до уезда Цзя-инь), проживает около 10 000 потомков русских эмигрантов [Гутин ВнМонг: 75; Пань Хуа, Се Чуньхэ 2008]. Таким образом, упомянутая провинция по-прежнему остаётся районом компактного проживания этнических русских, при чём не только приехавших в последние десятилетия, но и исторически связанных с этим краем.
Эволюция русского сообщества Даляня и Порт-Артура
г. Дальний, г. Порт-Артур
История русского присутствия в Китае переплела судьбы двух городов – Порт-Артура и Дальнего. В ХХ в. под влиянием различных геополитических факторов здесь происходили процессы формирования русских сообществ. Однако ни одно из сообществ не сумело твёрдо закрепиться на этих территориях и, просуществовав некоторое время, исчезало. Можно выделить три основных периода, отмеченных наибольшим числом рус-ских, проживавших в Порт-Артуре и Дальнем: 1) с 1898 г. до 1905 г.; 2) с августа 1945 г. до мая 1955 г.; 3) с начала 1990-х годов и до настоящего времени.
1898-1905 гг. 15 (27) марта 1898 г. в Пекине была подписана Русско-китайская конвенция, согласно которой Порт-Артур и прилегающий к нему Ляодунский (Квантунский) полу-остров передавались России в аренду сроком на 25 лет. Благодаря усилиям русского пра-вительства регион начал активно развиваться, и в 1899 г. был основан город Дальний. В центре него была построена площадь Императора Николая II, переименованная при япон-цах в Большую площадь. В соответствии с планами русского правительства Порт-Артур должен был превратиться во вторую, после Владивостока, военно-морскую базу тихооке-анского флота России. В результате, с 1899 г. в крепости квартировался Порт-Артурский крепостной пехотный полк под командованием Е.И. Алексеева. А в 1901 г. по проекту инженера К. Величко началось строительство военно-морской крепости. Согласно дан-ным «Большой энциклопедiи» в 1903 г. в Порт-Артуре было 42 065 жителей, из них 13 585 военнослужащих, 4 297 женщин, 3 455 детей, русских подданных 17 709, китайских подданных 23 394, японцев 678, различных европейцев 246; жилых домов 3 263. Здесь были построены кирпичные и известковые заводы, спиртоочистительная и табачная фабрики, отделение Русско-китайского банка, типография, газета «Новый край», конечная станция южной ветви Маньчжурской железной дороги [Большая энциклопедия: 593].. Решением правительства полуостров Ляодун с близлежащими островами были объединены в Квантунскую область и в 1903 г. вместе с Приамурским генерал-губернаторством вошли в состав Дальневосточного наместничества.
Все работы, осуществляемые Россией на Дальнем Востоке, были направлены на защиту восточных рубежей страны от возможной агрессии со стороны Японии. Столкно-вения избежать не удалось, и в 1904 г. разразилась Русско-японская война. К её началу от общего объёма запланированных работ было выполнено только 20 %. В порту базирова-лась 1-я Тихоокеанская эскадра адмирала Старка (7 броненосцев, 9 крейсеров, 24 мино-носца, 4 канонерские лодки и другие суда [Шефов 2000]). 27 января 1904 г. произошли первые бои между Россией и Японией, а 20 декабря 1904 г. (2 января 1905 г. по новому стилю) пал Порт-Артур. Согласно подписанному в 1905 г. Портсмутскому мирному дого-вору арендные права на Порт-Артур и весь Ляодунский полуостров были переданы Япо-нии . Решением японского командующего гарнизоном использование названия «Даль-ний» при упоминании о городе было запрещено. Неслучайно дожившие до наших дней русские харбинцы помнят г. Дальний как «Дайрэн».
Тяжёлые годы Русско-японской войны оставили неизгладимый след в душах рус-ского, японского и китайского народов. До наших дней сохранилось несколько историче-ских памятников, напоминающих о жертвах той войны. Эти памятники – дань уважения русским солдатам, павшим в кровопролитных боях на территории Китая. На северо-западе села Шибаньцяо в Порт-Артуре находится гора Высокая, известная также как «Высота 203». Именно здесь проходило самое тяжёлое сражение между русскими и японцами. Японские солдаты заняли эту позицию ценой жизней 17 000 бойцов. Русские потеряли в сражении 5 000 человек. После боя японцы собрали гильзы и снаряды, расплавили их и отлили памятник в форме снаряда. Сейчас на этом месте расположен государственный лесопарк. Другим памятным для всех русских местом является батарея «Вантай» – место последнего боя в Русско-японской войне за Порт-Артур. После того, как японские войска взяли Вантай, русские были вынуждены капитулировать. На этом Русско-японская война закончилась. Две сохранившиеся до наших дней русские пушки – живые свидетели событий тех лет. Некоторые русские туристы добираются также до местечка в пяти километрах к северу от Порт-Артура. Здесь после окончания войны произошла встреча русского и японского командования и подписан договор о прекращении военных действий. Но, безусловно, самым главным местом скорби всех русских является русское кладбище в Порт-Артуре.
Август 1945 г. – май 1955 г. В 1923 г., после окончания срока японской аренды, Порт-Артур и Ляодунский полуостров не были возвращены Китаю и осталась оккупированны-ми японцами. Геополитическую обстановку в регионе изменили лишь результаты Второй Мировой войны. В 1945 г. Дальний и Порт-Артур были освобождены советскими десант-никами . А подписанный 14 августа 1945 г. Советско-китайский договор передавал Со-ветскому Союзу район Порт-Артура сроком на 30 лет в качестве военно-морской базы. Уже 22 августа 1945 г. советский десант выбил из города японские военные формирова-ния, и в Порт-Артур вошли советские войска. К 1950 г. на Жёлтом море была сформиро-вана мощная военно-морская база Советского Союза, во главе которой находился контр-адмирал В.А. Ципанович. В состав базы входили: 1) отдельный дивизион сторожевых ко-раблей из шести ленд-лизовских американских фрегатов типа «Такома»; 2) бригада тор-педных катеров из нескольких десятков боевых единиц различных типов отечественной и зарубежной постройки; 3) бригада подводных лодок в составе двенадцати П.Л.; 4) бригада охраны водного района в составе шести тральщиков и шести больших охотников за подводными лодками. Гарнизон включал части и соединения советской 39-й общевойсковой армии. Обеспечивали корабли многочисленные береговые части и подразделения, а также 194-я бомбардировочная дивизия, в которую входили 126 самолётов Ту-2 выпуска 1944-1948 гг. Другими словами, на тихоокеанском побережье был сосредоточен крупный военный гарнизон, способный противостоять военно-морским силам США с базами в Японии [Ищенко 2011].
Воспоминания людей, служивших в Порт-Артуре, позволяют воссоздать образ го-рода начала 1950-х годов. Одним из тех, кто находился в то время в Китае, был член Высшего творческого совета Союза писателей России, капитан-лейтенант запаса, писа-тель Ямиль Мустафьевич Мустафин [Мустафин 2010]. Окончив в 1950-м году военно-морской факультет Красноказарменного военного института им. В.И. Ленина, Ямиль Му-стафьевич был направлен в распоряжение главного штаба ВМС СССР. Молодые моряки того времени считали Чёрное море «королевским», а потому их мечты были связаны с Северным Ледовитым и Тихим океанами. Вместе со своим приятелем Анатолием Шмелё-вым, сыном заместителя министра связи, Мустафин был направлен для прохождения дальнейшей службы на Дальний Восток. Решением начальника штаба флота, будущего Героя Советского Союза, одного из основателей атомного Северного флота, контр-адмирала В.А. Касатонова Мустафин и его приятель были направлены в Порт-Артур. С этим решением была связана забавная история. Незадолго до распределения Мустафин прочитал роман А. Степанова «Порт-Артур», а потому, услышав приказ командующего о распределении, позабыл субординацию и радостно воскликнул: «Порт-Артур! Его же героически защищали лейтенант Борейко и генерал Белый!» О том, что назревала китайско-корейская война, офицеры в этот момент ещё не знали.
Мустафин вспоминает:
«В декабре нас отправили в Порт-Артур. Мы ехали на поезде через Мукден и Хар-бин. 31 декабря 1950 г/ мы приехали в Дайрэн. С Дайрэна ещё два часа мы снова ехали на поезде, но уже до Порт-Артура. Дайрэн в ту пору был китайский, а Порт-Артур – наш. Знаете, пока ехали, получили массу впечатлений! Прежде всего, это запахи! Вы ведь по-нимаете, что у каждого народа свой запах! Китайцы пахнут солёной жареной рыбой! Неприятный, скажу я вам, запах!» [Мустафин 2010].
Порт-Артур тех лет был разделён на две части: старую и новую. В новом Порт-Артуре дислоцировались полки противовоздушной обороны, в старом – базировалась морская база. Все моряки особо выделяли бухту города, уникальную по своим характери-стикам и необычайно удобную для навигации. Единственным местом времяпрепровожде-ния для военных был Дом офицеров. Ещё с тех пор, когда в 1905 г. в Порт-Артуре была создана мощная военно-морская база, защищавшая подступы к Владивостоку, а на берегах были размещены береговые батареи, город был исключительно мужским по своему насе-лению.
«Ко времени нашего приезда, – вспоминает Мустафин, – это положение сохраня-лось, и на сто молодых, красивых офицеров, в целом, приходилась одна женщина. Поэто-му свободное от службы время офицеры проводили за бутылкой «Синьхуа», «Жемчуга», «Паровоза», либо дешёвой, мерзкой, отвратительной китайской «ханжи» – нечто напо-добие нашего самогона, только намного хуже. Когда денег не было совсем, то бутылку у китайских торговцев брали в долг. Это было строго запрещено, поэтому такая операция проводилась секретно и законспирировано. Китайцы присваивали каждому должнику ка-кой-то закодированный знак – загогулину – и записывали этот знак кистью на стене. По-лучая бутылку в долг, необходимо было показать на стене «свою» загогулину» [Мустафин 2010].
По признанию Мустафина, жизнь в Порт-Артуре была тоскливой. Офицерам было нечем занять свободное время. Летом ещё можно было поваляться на берегу Жёлтого мо-ря, а зимой было совсем плохо, что порой приводило к возникновению жёстких ЧП. Му-стафин служил в ранее засекреченной воинской части 098-11. В 1951 г. к нему приехала жена, а в 1953 г. у них родился сын. Присматривать за сыном паре помогала китаянка, очень хорошая, добрая женщина. Мустафин всю жизнь бережно хранит её фотографию. Был и другой китаец, о котором писатель не забыл, его звали Лю Синфа. Он работал ис-топником в штабе. Образ Лю Синфа Ямиль Мустафьевич запечатлел в рассказе «Дикар-ка» [Мустафин 1971]. По его словам, китайцы очень хорошо относились к русским воен-ным. Сами китайцы вызывали у советских офицеров противоречивые чувства:
«Говоря о китайцах, я не скажу ничего нового. Во-первых, они очень работящие! При этом трудятся в самых тяжёлых, почти невыносимых условиях. Но и это только потому, что у них очень жестокая власть. Почему с ними жестоко обращались японцы? Потому что у них не было лидера! Забитые они были! А тут появился лидер – Мао Цзэдун! Настоящий лидер! И он, грамотно рассудив, стал искать поддержки у СССР.
Во-вторых, они очень неприхотливы. В-третьих, у них напрочь отсутствует чув-ство гуманности. Ради достижения цели они нарушают даже общечеловеческие принци-пы гуманности. Помню, как однажды мы пошли посмотреть на расстрел преступников. Нам не верилось, что такое действительно осуществляется прилюдно. Правда, после этого случая был неприятный инцидент. Американцы пустили слух, что в казнях прини-мали участие советские офицеры. И руководство строго-настрого запретило нам даже приближаться к местам проведения таких мероприятий» [Мустафин 2010].
Данная оценка весьма показательна, поскольку в ней прослеживается общее для всех русских отношение к представителям других народов. Русским, в целом, свойственна национальная терпимость. По мнению исследовательницы А.В. Сергеевой русский человек по своей природе не националист и не расист. Он легко перенимает чужие обычаи, адаптируя их под свои потребности. Такое отношение к окружающим народам было сформировано в результате длительного совместного проживания русских на одной территории с представителями разных национальностей и религий [Сергеева 2008: 177].
До приезда жены Мустафин несколько раз бывал в Доме офицера. Там ему дове-лось общаться с одной из «белоэмигранток»:
«Мне запомнился этот случай, потому что после краткого разговора с ней меня расспрашивали в части: «О чём она вас спрашивала? Спрашивала ли про расположение частей?» Только позднее я узнал, что она служит в секретной части ПВО. А вообще так называемых «белых» я не видел. Или, быть может, мне это просто не запомнилось. У меня была служба. А в свободное время я писал статьи» [Мустафин 2010].
Как уже говорилось выше, в свободное от службы время у офицеров было мало вариантов проведений досуга. Я.М. Мустафин в эти годы увлёкся литературным творче-ством. Одним из его первых рассказов стал рассказ «Трое в чёрных шинелях», сюжет ко-торого был полностью вымышленным. Этот рассказ офицер отправил на конкурс во флотскую газету «Боевая вахта» . Конкурс проходил в 1951 г. во Владивостоке. К огромному удивлению Ямиля Мустафьевича его работа заняла третье место. В качестве награды он получил гонорар в размере 200 рублей и премиальные – около 700 рублей.
Второй, но не самой удачной пробой пера писателя в период службы в Китае была попытка написания очерка для газеты «Порт-Артурец». Капитан третьего ранга, а по сов-местительству и главный редактор издания, поручил Мустафину написать работу о вопи-ющем случае – аборте жены капитан-лейтенанта Михайлова. Молодая женщина сделала аборт, что повлекло серьёзные проблемы со здоровьем, и врачам чудом удалось её спасти. Эта, казалось бы, личная драма должна была стать образцом того, как не следовало посту-пать советским людям. После войны, в которой наша страна понесла тяжелейшие челове-ческие потери, Сталин постановил строго запретить аборты, наносившие непоправимый вред государству. В этих условиях советский офицер и его семья призваны были служить образцом для подражания, а не нарушителями государственных решений. Мустафин дол-жен был разъяснить женщине весь ужас её поступка и написать хорошую работу. В случае успеха ему обещали помощь в поступлении в штат Политуправления в качестве журналиста. Написать очерк у начинающего писателя не получилось. Женщине требовалась помощь, а не порицание. Услышав осуждение в словах, она выгнала офицера из дома. После происшествия редактор газеты сказал, что журналиста из Мустафина не выйдет [Мустафин 2010].
14 февраля 1950 г. между СССР и КНР был заключён «Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи», а также подписано соглашение о совместном использовании военной базы Порт-Артура СССР и КНР до конца 1952 г. В том же 1950 г. Дальний, соединённый с Порт-Артуром, был переименован в город Люйда. В конце 1952 г. по просьбе КНР и в связи с обострением отношений на Дальнем Востоке срок пребывания советских войск был продлён. Однако 12 октября 1954 г. между Советским Союзом и Китаем было заклю-чено новое соглашение, согласно которому советские воинские части выводились из Порт-Артура. Вывод советских войск и передача сооружений правительству КНР были завершены в мае 1955 г. В том же 1955 г. премьер Чжоу Эньлай заложил первый камень в основание Башни китайско-советской дружбы. Кроме того, перед возвращением совет-ских войск на Родину в память об оказанной помощи в деле освобождения северо-востока Китая был построен Памятник Победы, а также возведён Памятник павшим советским воинам. В 1999 г. этот памятник был перемещён с Народной площади (бывшая площадь Сталина) на площадь перед русским кладбищем в Порт-Артуре.
В 1981 г. город Люйда переименовали в город Далянь, отпраздновавший в 1999 г. столетие со дня основания.
С начала 1990-х годов и до настоящего времени. Далянь. В настоящее время в Даляне нет стабильного русского сообщества, подобного, например, Русскому клубу в Шанхае. Тем не менее, сама идея создания Русского клуба неоднократно обсуждалась русскими, начи-ная с 1990-х годов. В рамках этой же инициативы проводились встречи соотечественни-ков. Однако продолжения и развития они не получили.
Современная русская община Даляня представлена тремя основными группами русских: 1) студентами; 2) бизнесменами и предпринимателями (со своими семьями); 3) туристами. Приезд в Далянь на длительный период времени по иным причинам крайне редок. Студенты – одна из самых многочисленных групп русских, представленных в го-роде. Современное поколение молодых россиян уже не так хорошо знает русскую исто-рию Порт-Артура и Дальнего, тем не менее, интерес к этой странице истории нередко иг-рает решающую роль при выборе студентом-китаистом места учёбы.
«…русский патриотизм – не только культурный феномен, подразумевающий лю-бовь к своей стране (её истории, природе, культуре и т.д.), но и своеобразное понимание судьбы России, её особых отношений со всем человечеством, понимание её «особого пу-ти» и, так сказать, ощущение своего «исторического одиночества»» [Сергеева 2008: 16].
Русских предпринимателей же с каждым годом всё больше привлекает стреми-тельно развивающаяся инфраструктура города и новые возможности для ведения бизнеса с китайцами.
Туристы занимают особую страницу в истории современного присутствия русских в Даляне. Для части россиян этот город – интересный туристический объект с обилием достопримечательностей. Для других – наиболее близко расположенный к их родному городу зарубежный курорт. Особой популярностью Далянь пользуется у жителей Восточной Сибири и Дальнего Востока. Многочисленные группы приезжают сюда на отдых из республик Бурятия, Тува, Якутия, Хакасия и др. По словам туристов, Далянь привлекает их «возможностью покупаться в море, не уезжая далеко от дома» [Ляонин 2010]. Между названными республиками и Далянем налажено хорошее транспортное сообщение (железнодорожное и авиа).
В 2006 г. пекинским издательством «Китайский туризм» была издана книга «Да-лянь. Путеводитель» [Далянь. Путеводитель 2006] на русском языке. Написанная грамот-ным русским языком (в числе редакторов – Елена Третьякова), книга рассказывает об ис-тории города, о популярных туристических маршрутах, проводимых в Даляне праздниках, пассажирском транспорте, гостиницах, ресторанах и т.д. Данная книга – первая столь крупная публикация для русских туристов Даляня.
В последнее десятилетие вдоль пляжа «Ракушка», на котором традиционно отды-хают русские, было открыто большое число ресторанов и кафе русской кухни. Общаясь с нашими соотечественниками, китайцы сразу отметили две главных особенности россиян. Во-первых, среди русских очень много полных. Во-вторых, русские много и с удоволь-ствием едят. Единственной сложностью стало довольно пренебрежительное отношение россиян к местной кухне. Безусловно, первые дни пребывания в Китае русские пытаются попробовать экзотические местные блюда. Однако спустя несколько дней им хочется ви-деть на обеденном столе более привычные блюда: щи с пирогами, гору блинов, кашу и т.п. Исследователи утверждают, что в русских столетиями закреплялась генетическая потребность много есть. Из-за этого, любое пищевое воздержание, диета и малое количе-ство еды негативно воздействует на психику, что может спровоцировать серьёзные заболевания и неврозы. Безусловно, такие традиции не способствуют поддержанию стройной фигуры. В результате, среди русских много полных. Особенно это относится к женщинам среднего и пожилого возраста [Сергеева 2008: 67].
Сметливые китайцы быстро сообразили, что на этом можно хорошо заработать. В открытых ими русских ресторанах посетителям предлагают пельмени, жаркое, котлеты, голубцы, хлеб и т.п. Все блюда специфичны на вкус, но после длительного пребывания вдали от Родины пользуются популярностью среди соотечественников.
«Надо знать, что русская кухня основывается не на искусстве, а на традициях, на обычаях, и поэтому кушанья в ней более просты и рациональны. Это можно оценить и как бедность и как отсутствие кулинарной фантазии. Но можно рассматривать такой подход как приверженность русских к своим обычаям, как знак их скромности в обыден-ной жизни» [Сергеева 2008: 64].
Стены в подобных заведениях украшены постами с изображениями популярных певцов и артистов, например Димы Билана, Стаса Пьехи, группы «Блестящие», Тимати и других [Ляонин 2010].
Известным заведением «русского Даляня» была таверна «Алые паруса». Таверну открыли в 2004 г. в маленьком домике на Портовой улице. Ресторан ориентировался на русских, а потому здесь можно было заказать всё – от кваса до блинов. В таверне работал русский повар, однако хозяйка была китаянкой по имени Лулу. Русских заведение при-влекало также возможностью посмотреть русское телевидение и русские фильмы, купить русские газеты и журналы и т.д. Позднее таверна была закрыта [Восточное Полушарие].
Другим популярным среди русской молодёжи и русских туристов местом долгое время оставался бар-ресторан «Пятница», расположенный в самом центре города Далянь, рядом с Олимпийской площадью. Хозяин ресторана китаец, плохо говорящий по-русски, официанты и повара также китайцы. Интерьер ресторана позволял вспомнить основные события Русско-японской войны, Второй Мировой войны, а также ход развития политических взаимоотношений между Китаем и СССР, Китаем и Российской Федерацией. Стены заведения украшали картины, среди которых огромная репродукция картины «Казаки пишут письмо турецкому султану», а также многочисленные постеры и открытки с популярными в советское время политическими лозунгами [Лубсанова 2010].
Меню ресторана привлекало внимание как истосковавшихся по Родине россиян, так и местных жителей. Ресторан организовывал проведение дней рождений и других праздников. Среди предлагаемых посетителям блюд – картофельные зразы, фарширован-ные блинчики с мясом, красная икра, сало, сельдь под шубой, котлеты, оливье (мясное, морское), «селёдочка под водочку» (100 грамм водки, селёдка, лук, масло, горчица, кар-тофель), стейк из сёмги, жареный картофель с беконом «Алые паруса», «тарелочка к пи-ву» (солёные огурцы и помидоры, солёная сёмга, квашеная капуста), пельмени, украин-ский борщ, пельмени в горшочке с бульоном [Ляонин 2010]. Надо отметить, что русская кухня славится обилием разнообразных закусок, предваряющих праздничное застолье. Русские придают огромное значение изобилию на столе. Для нас важно, чтобы всего было много, чтобы был выбор, чтобы глаза разбегались. Из-за этого на столе неизменно присутствуют рыбное и мясное ассорти, соленья с пряностями, салаты и т.п. Существуют салаты традиционные, повторяющиеся в любом ресторане и в каждом доме, например, «оливье» или «селёдка под шубой». Но у каждой хозяйки обязательно есть свой «фирмен-ный» рецепт салата, которым она гордится и держит его в тайне [Сергеева 2008: 64].
Меню ресторана «Пятница» радовало своих посетителей и незамысловатыми сти-хами:
«Лучше нету того цвету,
Что даёт борщу свекла.
Нету слаще той минуты,
Когда борщ я налила!
Что за сладкий вкус картошки,
Что держу я за щекой!
Борщ родной, навек любимый,
Где возьмёшь ещё такой?!»
Или другие:
«На столе звенит посуда.
Рыба красная в вине,
Гусь с грибами, то, что надо,
И, конечно, оливье!» [Ляонин 2010].
Часто русские собирались и в другом русском ресторане – в «Софии», хозяйка и повар которого были русские, а официанты – русские студенты. В 2010 г. ресторан закры-ли. Среди иностранцев пользуются популярностью ночные клубы – «Джей Ди» и «Сюзи Вонг». Русские студенты любят бывать в «Sunny night club» [Лубсанова 2010].
Особой страницей в жизни современного «русского» Даляня стало путешествие парусника «Паллада», предпринятого в 2004 г. 15 апреля 2004 года из Владивостока по местам сражений Русско-японской войны 1904-1905 гг. отправились участники Морского крестного хода. Данная акция была посвящена столетию Русско-японской войны и явля-лась частью духовной акции «Благословен будь, Дальний Восток». За месяц «Паллада», на борту которой находилось 120 курсантов мореходных училищ Владивостока и Находки, а также представители Владивостокской епархии, посетила порты Нагасаки в Японии, Далянь (город Дальний) и Люйшунь (Порт-Артур) в Китае, Йосу в Республике Корея. Судно побывало в местах самых крупных сражений: Цусимский пролив, место гибели крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец». В Порт-Артуре участники морского крестного хода посетили русское кладбище и памятный крест, воздвигнутый по приказу Николая II. В дар Китаю, Японии и Республике Корея были переданы списки с православной святыни – Порт-Артурской иконы Торжества Пресвятой Богородицы. Обратно во Владивосток на паруснике была привезена земля с русских захоронений в Китае и Японии [Морской ход 2004].
У сильно изменившегося Даляня по-прежнему есть «русское лицо». В городе со-хранились образцы европейской архитектуры начала ХХ в., в том числе и возведённые русскими. Большой популярностью у местных жителей и туристов пользуется самая ста-рая улица города – «Улица русского колорита». Более ста лет назад русское правительство приняло решение о создании Городской административной улицы, на которой размещались бы здания главных ведомств города: здание правительства г. Дальний (позже там находился Даляньский музей естествознания) и служебное здание железнодорожной компании Дуншэн (до 1902 г. – это было главное административное здание порта Дальний и управление градостроительства). В XXI в. улица была перестроена и стала пешеходной. Её начало украшает здание в готическом стиле 1902 г. постройки, в котором расположен Художественный музей и русский ресторан «Арбат». С северной стороны моста Шэнли (мост Победы) сохраняется здание русского правительства, выполненное в европейском стиле.
Улица русского колорита – это один из экскурсионных центров города. Сюда при-езжают не только китайцы, но и иностранцы. Многие торговцы, работающие здесь, специализируются на продаже «русских» товаров, наиболее интересные из которых – военные бинокли, поддельный шоколад с неграмотно написанной этикеткой на русском языке, портсигары и монокли, которые китайцы называют «русскими очками для стариков» [Ляонин 2010].
Память о России присутствует и в других уголках города. Так, например, нынеш-няя Народная площадь – это бывшая площадь Сталина, в центре которой возвышался Па-мятник погибшим советским воинам, построенный в благодарность за оказанную Совет-ской Армией помощь в деле освобождения Северо-Востока Китая от японских оккупан-тов. В 1994 г. обелиск перенесли на Кладбище павших русских героев в Порт-Артур, а на его месте построили мраморную колоннаду в европейском стиле и большой музыкальный фонтан. Кроме того, в начале ХХ в. в городе появилась Западная площадь, позднее пере-именованная в честь дружбы между Китаем и Россией в площадь Дружбы [Далянь. Путе-водитель 2006: 86].
Порт-Артур. Русская община в Порт-Артуре после вывода советских войск пре-кратила своё существование. Китайцы создали в городе собственную военно-морскую базу. В результате, в Порт-Артур был существенно ограничен въезд иностранцев. Доступ к целому ряду исторических памятников для русских закрыт. В настоящее время в Порт-Артуре сохранилось много свидетельств русского присутствия. Например, крупным обо-ронительным пунктом Русско-японской войны стала основанная русскими в 1900 г. кре-пость «Дунцзигуаньшань». Хорошо укреплённый, форт был выстроен из бетона и при-родного камня. При строительстве мастера вручную плотно подгоняли камни друг к дру-гу. План крепости впечатляет своей замысловатостью. В её состав входили штаб, общежитие для бойцов, каземат, склад боеприпасов и пр. Форт позволял вести как оборонительную, так и наступательную войну. Во время Русско-японской войны здесь погиб генерал-лейтенант Р.И. Кондратенко [Ляонин 2010].
Достопримечательностью Порт-Артура является Батарея «Дяньянь» («Русская 15-я батарея Электрического утёса»), расположенная на одной из скал южного склона горы Золотая. Основанная цинским правительством, она была отремонтирована и отреставрирована Россией. Удачное расположение защитило батарею во время Русско-японской войны. В то время здесь находился склад боеприпасов и солдатские казармы, приблизительно 1900 г. постройки, хорошо сохранившиеся до наших дней. Сейчас это место открыто для осмотра только китайскими гражданами.
Туристическим объектом является и «Южный склад боеприпасов цинской армии». В начале ХХ в. в этом хорошо охраняемом и надёжно укрытом землёй складе хранились боеприпасы русских и китайцев. Сейчас на складе выставлены в качестве экспонатов ста-ринные пушки, китайские и русские снаряды разных исторических эпох и другие военные орудия. На стене постройки в своё время Ли Хунчжан начертал: «Место, занятое тигром». В 1902 г. на территории Порт-Артура русские построили тюрьму . Сейчас в этом здании находится Музей тюрьмы, где можно увидеть комнаты для проведения допроса, камеры для заключённых и т.д.
Не менее известна крепость «Эрлуншань», построенная цинским правительством, а затем занятая и расширенная Россией. В августе 1904 г. именно с неё началась Русско-японская война. Япония долго не могла занять крепость. Только прорыв 5 подземных тон-нелей и взорвав 3 тонны взрывчатки, японцы смогли сломить оборону Эрлуншань. В настоящее время площадь крепости составляет около 30 000 кв. м.
О русском присутствии напоминает и здание железнодорожного вокзала Порт-Артура, являвшееся конечной остановкой КВЖД. Это деревянная постройка в европей-ском стиле вносит особое очарование в облик северо-восточного города Китая.
Русские в Гуанчжоу: от советских специалистов до российских бизнесменов
Советские специалисты в Гуанчжоу (1920-1940-е годы)
На III конгрессе Коминтерна (г. Москва, 22 июня – 12 июля 1921 г.) впервые был под-нят вопрос о создании в Китае широкого национального движения, которое КПК исполь-зовало бы в целях борьбы с империализмом. Помимо Гоминьдана и КПК в Китае на тот момент существовало несколько буржуазно-националистических и социалистических партий. IV конгресс Коминтерна (г. Москва, ноябрь-декабрь 1922 г.) ускорил развитие китайской революции. В ходе обсуждения члены конгресса пришли к выводу о необходимости создания в Китае единого фронта, а члены КПК указали на выгоду, которую даст китайскому коммунистическому движению временный союз с Гоминьданом. Руководство коммунистической партии нашей страны согласилось с этими доводами.
В марте 1923 г. СССР принял решение о предоставлении правительству Сунь Ятсена финансовой помощи, помощи оружием и техникой, а также об отправке в Китай группы военных и политических советников [Картунова 1970: 13]. Главной задачей советских специалистов было «сформировать армию по советскому образцу, подготовить плацдарм для похода на Север» [На кит. земле: 15]. Летом того же года в Китай прибыли первые военные советники из СССР: В.Я. Поляк, Я. Герман, А.И. Черепанов, Н. Терешатов, П.И. Смоленцев. Вскоре вслед за ними приехали Т.А. Бесчастнов, Г.И. Гилев, М.Я. Гмира, М.И. Дратвин, И.Я. Зенек, И. Зильберт, Н.И. Кончиц, А.Н. Кочубеев, И.К. Мамаев, Ф.Г. Мацейлик, С.И. Палло, В.П. Рогачёв, П.И. Смирнов, П.И. Смирнов-Светловский, В.А. Степанов, С.В. Шалфеев, Н.А. Шевалдин, Е.А. Яковлев и многие другие [Телицын 2003: 32-33]. Все они участвовали в Гражданской войне и проходили обучение в Военной академии при Генеральном штабе Красной Армии. В Китай они отправлялись для прохождения практики и отработки полученных навыков. За границей они находились по поддельным паспортам, выданными на имя граждан скандинавских и прибалтийских стран.
Уже в первые дни своего пребывания в Китае советские специалисты установили, что китайские офицеры порой не имели даже базовых военных знаний. Хотя предполагалось, что наши кадровики будут разъяснять китайским коллегам лишь стратегические тонкости и наиболее сложные аспекты военного дела. В реальности же всего за один месяц необхо-димо было преподать слушателям не только «высшую», но и «начальную» школу военно-го искусства, ликвидировать непростительные пробелы в знаниях. Например, изучить материальную часть, противооткатные приспособления, прицельные приспособления пушки, угломер, бусоль, стереотрубу Цейса, без знания которых вести стрельбу с закрытых позиций было совершенно невозможно [На кит. земле: 52-53]. Позднее о китайской армии этого периода будет написано:
«За два года (то есть в 1925 г.) в Гуандуне было 200-тысячное разношёрстное, неор-ганизованное милитаристское войско, которым командовали десятки грызущихся между собой генералов. Теперь мы имели вполне боеспособную, более или менее сплочённую ар-мию в составе 21 дивизии» [Черепанов 1976: 324].
В начале 1924 г. была создана офицерская школа Вампу (Хуанпу). Остров Вампу (Ху-анпу) находится на р. Чжуцзян в 25 км от Гуанчжоу. Все расходы по её содержанию в пе-риод с 1924 по 1925 гг. несло на себе советское правительство [Телицын 2003: 40]. Острую нехватку квалифицированных преподавателей частично покрывали за счёт лек-ций и докладов советских специалистов: А.С. Бубнова, Г.И. Гилёва, М.И. Дратвина, С.Н. Наумова и др. Помимо них лекции в школе читали бывшие офицеры царской армии: В. Акимов, И. Василевич (Яновский), Н. Корнеев, Ф. Котов (Катюшин), П. Лунёв, М. Нефё-дов, и др. [Телицын 2003: 43].
Советские военные работали в воинских частях, соединениях и учреждениях, стараясь глубже изучить состояние войск и близко познакомиться с командирским составом и сол-датами. Они занимались боевой подготовкой подразделений, разрабатывали инструкции, читали лекции офицерам, организовывали показательные занятия [Телицын 2003: 52-53]. Их основным стремлением было утверждение единых принципов организации и управления [Черепанов 1976: 317]. Однако советские военные не только делились своим опытом с китайскими коллегами, но и поддерживали их в бою. Например, в октябре 1924 г. в Гуанчжоу вспыхнуло восстание «бумажных тигров» – купеческого ополчения. На помощь китайским товарищам прибыли новые советники Ю.А. Пантелеев, П. Смирнов-Светловский, И.С. Юмашев. Под их руководством к 24 октября 1924 г. трёхдневное восстание было подавлено [Телицын 2003: 44-45].
Главным советским военным советников в Китае первым стал П.А. Павлов. Однако жизнь его трагически оборвалась. В связи с его кончиной Сунь Ятсен отправил в Кремль телеграмму:
«Глубоко горюю о потере генерала Павлова, который является первой жертвой Рос-сии ради Китая в его борьбе за свободу. Этот храбрый, благородный сын нашей соседки-республики недаром отдал свою жизнь. Он этим теснее связал отношения между Росси-ей и Китаем, усиливая ещё больше решение Гоминьдана достичь победоносного конца в борьбе за национальное самоопределение» [Быков 1965: 77].
На смену Павлову в ноябре 1924 г. в Гуанчжоу в качестве главного советника прибыл Василий Константинович Блюхер – герой Гражданской войны, кавалер четырёх орденов Боевого Красного Знамени [Телицын 2003: 47]. Вместе с Блюхером в страну прибыли не-сколько десятков командиров и вспомогательный аппарат, общей численностью около пятидесяти человек [Казанин 1966: 49]. Первое время Блюхер возглавлял две группы советников – политических и военных. Позднее обязанности политического советника начал выполнять М.М. Бородин. В июле 1925 г. в Гуанчжоу было создано Политическое управление, для организации работы которого в город прибыли 250 политработников, в том числе около ста коммунистов [Черепанов 1976: 325].
В сентябре 1926 г. в Китай в качестве советников национального правительства, министерства финансов и Центрального банка Китая прибыли три ленинградских эконо-миста – А.Б. Ельяшевич, М.Е. Шасс и В.М. Штейн [Телицын 2003: 51]. Им предстояло дать характеристику финансового хозяйства страны и выдвинуть конкретные предложе-ния по его улучшению. Группа пробыла в Гуанчжоу почти два года. В результате её работы доходы гуанчжоуских властей выросли с 300 тыс. долларов в месяц в 1924 г. до 5 млн долларов к лету 1927 г. [Черепанов 1976: 322].
По мнению М.М. Бородина отношение китайцев к советским специалистам пережило три этапа. На первом этапе, они воспринимали их с подозрением, как любых ино-странцев. На втором – признавали бескорыстность помощи национальной революции. На третьем – осознавали всю ценность политических рекомендаций [Черепанов 1976: 347]. Неслучайно китайцы включили в состав сформированного 24 декабря 1924 г. Военного совета Блюхера, а также попросили его остаться при начальнике Генштаба, с января 1925 г. руководившего боевыми действиями против милитаристских групп, т.е. фактически поручили Блюхеру руководство работой штаба и действиями армий [Телицын 2003: 55].
Советские специалисты принимали активнейшее участие в разработке плана Северно-го похода, который, в частности, обсуждался на заседании Политбюро ЦК РКП (б) [Мама-ева 1999: 129-130]. Советником при главнокомандующем Чан Кайши состоял В.П. Ро-гачёв. А.И. Черепанов состоял при 1-й и 2-й дивизиях школы Вампу, Е.В. Тесленко – в 1-й Отдельной Гуанчжоуской дивизии, а затем в 24-й Отдельной дивизии Е Тина; В.Н. Панюков – в 3-й Гуанчжоуской дивизии; Н.И. Кончиц – в группе генералаЧэн Цяня; М.Ф. Куманин был советником в 20-м корпусе Хэ Луня.
Северный поход чуть не сорвался из-за внезапного ухудшения здоровья Блюхера, вы-нужденного в связи с обострением покинуть Китай. Китайская сторона необычайно тяже-ло переносила утрату столь крупного военного специалиста. Тем более, что прибывший ему на смену родной брат известного политического деятеля Валериан Куйбышев не справился с возложенными на него обязанностями, чем вызвал недовольство со стороны китайского генералитета. После чего, для ознакомления с работой советников весной 1926 г. в Пекин из Москвы прибыла авторитетная комиссия во главе с начальником По-лит-управления РККА А.С. Бубновым. Вместе с ним в Китай приехало около двухсот ин-структоров. После работы комиссии ряд лиц был освобождён от занимаемых должностей. В мае 1926 г. Блюхер вновь вернулся в Китай, а в июле начался Северный поход, для уча-стия в котором прибыла новая группа военных советников из СССР, в число которых во-шли комдив М.Г. Ефремов, И.П. Шуванов и др. [Телицын 2003: 62-64]. Особую роль в помощи Китаю сыграли советские лётчики. Прибывшие в страну в конце лета 1926 г., они сумели быстро подготовить личный состав и материальную базу и перешли к выполнению своих боевых задач. В ходе военных операций СССР потерял много доблестных и преданных своей стране лётчиков: Джона Тальберга, А.М. Кравцова, В.Е. Сергеева, Христо Пакова и др. [Телицын 2003: 66-67].
Однако дружба между СССР и Китаем сохранялась недолго. Опасавшийся пасть жерт-вой заговора ставленников Сунь Ятсена Чан Кайши сформировал вокруг себя круг из верных ему людей и 12 апреля 1927 г. совершил переворот, в результате которого были арестованы сторонники Сунь Ятсена. В такой ситуации Кремль стал продумывать планы по выводу своих людей из Китая. Но приказ о выводе специалистов из страны был от-правлен в Китай лишь после предпринятой китайцами попытки отравить Блюхера (июль 1927 г.). Несмотря на случившееся В.К. Блюхер выехал в Россию одним из последних (11 августа 1927 г.). Его отъезд тщательно продумывался и прикрывался.
При финансовой поддержке СССР осенью 1927 г. в Гуанчжоу было поднято античан-кайшистское восстание, подавленное лишь к декабрю. Узнав о помощи повстанцам со стороны Советского Союза, Чан Кайши объявил о разрыве дипломатических отношений с нашей страной. В Китае были закрыты советские консульства, а советские сотрудники были высланы из страны. Кроме того, был совершён налёт на советское консульство, а его члены, во главе с консулом Б.А. Похвалинским, арестованы. Пять советских граждан – К.И. Иванов, П.П. Макаров, Ф.И. Попов, В.А. Уколов и А.И. Хасис – были расстреляны [Телицын 2003: 70-74].
Современное русское сообщство в Гуанчжоу
Гуанчжоу – крупнейший промышленный центр Китая, всемирно известный центр лёгкой промышленности. Здесь находятся около 100 оптовых рынков различных видов товара и сотни тысяч промышленных предприятий, фабрик, заводов. В настоящее время город переживает период подъёма, и с каждым годом число иностранцев, в том числе русских, приехавших в столицу юго-восточной провинции Гуандун по делам, неуклонно растёт. До марта 2003 г. русские, по разным причинам оказывавшиеся в Гуанчжоу, не были знакомы друг с другом. Прежде всего потому, что не было площадки для общения. Только создание «Русского клуба в Гуанчжоу» положило начало сплочению русского сообщества города, которое представлено несколькими группами людей: 1) бизнесменами и предпринимателями; 2) студентами; 3) лицами, планирующими начать в Гуанчжоу своё дело и натурализоваться. Бизнесмены и предприниматели приезжают сюда на время – для заключения контрактов, обсуждения деталей сделки, контроля производственного процесса и т.д. Для проживания они используют номера гостиниц, съёмные и приобретённые в собственность квартиры. Студенты живут в кампусах и на съёмных квартирах.
Широкие возможности, предоставляемые городом для занятий бизнесом, привлекают сюда людей, надеющихся начать в Гуанчжоу собственное дело, приобрести жильё и остаться жить в Китае. Примечательно, что среди этих людей много тех, кто не сумел найти своё место в жизни на Родине. А потому с Китаем у них связаны большие надежды. В числе тех, кто относится к данной группе, много людей, не владеющих китайским язы-ком. О Гуанчжоу они узнавали случайно, например, получив предложение поработать там.
По данным «Русского клуба в Гуанчжоу» (РКГ) в городе проживает до 5000 русских [Немного истории клуба]. Однако правдоподобность этой цифры вызывает сомнения. Бо-лее вероятно, что таково число русских время от времени останавливающихся в городе на более или менее длительный период времени. Но маловероятно, что все эти люди ассоци-ируют себя с Китаем и считают себя частью русского сообщества города. Как бы то ни было, именно Русский клуб в настоящее время является средоточием русскоязычных жи-телей Гуанчжоу.
Исторические и этнокультурные особенности русского сообщества на Тайване
История русского присутствия на Тайване связана с именем сына Чан Кайши Цзян Цзинго (1910-1988 гг.). Будущий президент островного государства приезжал в Россию перенимать опыт строительства коммунизма. В России он жил в семье сестры В.И. Лени-на Анны Елизаровой-Ульяновой. Духовное родство с вождём русского пролетариата вы-разилось в необычной форме: в России он взял себе имя Николай Владимирович (в честь В.И. Ленина) Елизаров. В 1925 г. Цзян Цзинго прибыл в Москву, где стал членом комму-нистической партии и много работал: с 1931 по 1932 гг. участвовал в коллективизации сельского хозяйства в Зарайском районе Московской области; в 1932 г. работал в механи-ческом цехе завода «Уралмаш» в г. Свердловске; в 1934 г. стал редактором заводской га-зеты «За тяжёлое машиностроение». В 1935 г. Цзян Цзинго женился на русской женщине Фаине Ипатьевне Вахревой, позднее взявшей имя Цзян Фанлян. Всё складывалось весьма успешно до тех пор, пока в 1937 г. по приказу советского руководства его внезапно не арестовали и не начали использовать в качестве заложника при переговорах между СССР и Китаем. Арест был недолгим, и уже в марте того же года Цзян Цзинго вышел на свобо-ду и вернулся на Родину. Фаина Ипатьевна уехала из страны вместе с мужем.
Ф.И. Вахрева стала верной соратницей Цзян Цзинго. В 1949 г. из-за политической обстановки в стране она вместе с мужем была вынуждена бежать на Тайвань, где в 1978 г. Цзян Цзинго стал президентом Китайской республики (Тайваня), а Фаина Ипатьевна «первой леди». В итоге, именно Вахрева стала первым высокопоставленным членом рус-ской общины на Тайване. Несмотря на высокое положение в обществе женщине пришлось привыкать к новому укладу жизни. Было трудно, но жизнь вынудила её стать гибкой. В итоге, последние тридцать лет своей жизни она считалась знатоком китайской культуры и этикета.
Неподалёку от дома, где жила семья Цзян Цзинго и Вахревой, работало кафе «Астория», атмосфера которого напоминала Фаине Ипатьевне Родину. Хозяином заведе-ния был бывший полковник императорской лейб-гвардии Георгий Эльснер :
«Почему Эльснер решил открыть кафе? Просто тогда на Тайвань приехало более ста русских, непривычных к тайваньской еде. Им практически нечего было есть. Больше всего им не хватало русского хлеба… Так вот, я водил мистера Эльснера по бакалейным магазинам, но он так ничего и не нашёл» [Кафе Астория].
Оказавшись вдали от России, Вахрева и Эльснер были друзьями всю жизнь. Впер-вые кафе открылось в 1949 г., когда на Тайвань прибыли русские белоэмигранты из Шан-хая. Одноимённое кафе Эльснер держал и в Шанхае, на территории французской концес-сии. «Астория» стала первым кафе настоящей европейской кухни на Тайване. Оно слави-лось своими кондитерскими изделиями: пирожные, торты, булочки пользовались неиз-менным спросом не только у русских, но и у других европейцев. Именно тоска по русской кухне и, прежде всего, хлебу обеспечила популярность заведению среди русских эмигрантов. Помощником Эльснера на Тайване стал Арчибольд Цзянь, восемнадцатилетний парнишка, проникшийся доверием к русскому эмигранту:
«Я привел мистера Эльснера в бакалею, чтобы показать ему, какие виды муки у нас тут продаются. У нас продавался японский хлеб – но всё что сказал по этому поводу мистер Эльснер было – “ Ужасно!”. Тогда мистер Эльснер предложил мне печь русский хлеб у меня дома. Он говорил, что в Тайбэе более ста русских, спрос будет большой. Но я должен был спросить разрешения у брата, а он, только услышав, резко сказал – нет, с русскими мы никаких дел иметь не будем. Чан Кай-ши против русских, говорил мой брат и предупреждал меня, что я втяну всю семью в историю. Тогда было решено взять по-мещение в аренду» [Кафе Астория].
В «Астории» начала собираться тайваньская богема и творческая интеллигенция. В частности там бывал известные ныне основатель театра танца «Юаньмэнь» Линь Хуай-минь. Позднее для Ф.И. Вахревой в связи с обретением статуса «первой леди» вход в «Асторию» был закрыт [Губин 2009]. В 1989 г. кафе было закрыто, но в 2004 г. оно вновь начало работу на прежнем месте. «Астория» по-прежнему привлекает посетителей. Глав-ной изюминкой заведения является коллекция предметов и фотографий, связанных с ис-торией его возникновения и деятельности, а также интерьер в русском стиле: вышитые картины (например, картина «Три богатыря»), старинные лампы и мебель, жёстовские подносы, матрёшки, оформленное в русском стиле меню (предлагаемый ассортимент включает «Русский кофе», «Schsee» и др.) [Кузин 2011].
В середине ХХ в. русских на Тайване было мало. Практически все они были бело-эмигрантами, укрывшимися на острове после прихода к власти китайских коммунистов.
«Тогда [русских на Тайване – прим. автора] было немного. В 50-х годах на северной улице Чжуншань один русский продавал колбасу, сосиски, консервы и т.д. Тогда эти вещи привозили сюда американцы. У них были даже консервированные супы. Открываешь – а там – овощной суп, куриный суп... Но тот русский приехал на Тайвань не с теми шанхай-скими беженцами, он приехал из Харбина. Они вроде не общались друг с другом» [Кафе Астория].
С Тайванем также связана весьма трагическая история. 23 июня 1954 г. в нейтраль-ных водах Южно-китайского моря эсминцем Китайской Республики (Тайвань) был задер-жан советский танкер «Туапсе», вёзший в Шанхай (КНР) свыше десяти тысяч тонн керо-сина. Танкер вместе с командой был доставлен в тайваньский порт Гаосюн, где экипаж корабля поместили под стражу и подвергли допросам. Власти Тайваня объяснили свой поступок опасениями использования доставленного керосина в военных целях. 8 сентября 1954 г. танкер и груз конфисковали, а членов команды объявили военнопленными. Советских моряков избивали и пытали, содержали в плохих условиях. Часть моряков подписали прошение о политическом убежище в США. Позднее Одесский областной суд заочно приговорит их к расстрелу за измену Родине. Часть моряков вернётся в СССР, но после торжественной встречи их арестуют и приговорят к тюремному заключению. Двое членов экипажа скончались на Тайване. Семь моряков остались на острове. Суд Китайской Республики заочно приговорил их к десяти годам тюрьмы. В заключении моряки пробыли семь лет, после чего они находились под домашним арестом в пригороде Тайбэя. В общей сложности на острове они провели почти тридцать пять лет. И только в 1988 г. они были освобождены и доставлены в Москву. Захваченное судно было зачислено в состав ВМС Китайской Республики. В 1958 г. в СССР был снят фильм «Ч.П. – чрезвычайное происшествие» (реж. В. Ивченко, 1958 г., СССР), в основу которого был положен инцидент с танкером «Туапсе».
По сведениям Московско-Тайбэйской координационной комиссии по экономиче-скому и культурному сотрудничеству общее количество русских, проживавших в 1999 г. на Тайване, составляло около 90 человек: около двадцати человек – члены координацион-ной комиссии, около двадцати человек – студенты и аспиранты, самая большая группа – преподаватели. Подавляющее большинство русских находилось в Тайбэе. Вместе с рус-скоговорящими выходцами из бывшего Советского Союза число русских едва превышало сто человек. В настоящее время на Тайване проживает около 450 русских [Русский клуб, Тайвань]. В число «русских» входят российские граждане украинской, еврейской, армянской, казахской и даже китайской национальностей. Кроме того, русскими принято называть всех русскоязычных выходцев из стран бывшего СССР. В основном, русских, находящихся на острове, различают по срокам пребывания. Условно можно выделить две группы. К первой относятся все те, кто находится на Тайване от двух дней до двух месяцев; ко второй – проживающих на острове от полугода и больше. Первая категория – те, кто приезжает сюда по туристической визе. Это, главным образом, туристы. Ко второй категории относятся студенты, преподаватели университетов, учёные, актёры, бизнесмены, технические специалисты, сотрудники неофициального российского представительства в Тайбэе, а также члены семей вышеупомянутых групп граждан. Обычно при регистрации на острове они получают карточку иностранного резидента. В числе первых русских жителей новой волны миграции наших соотечественников на Тайвань были преподаватели [Лю 1999].
Одним из старейших русских жителей острова является заслуженный артист Рос-сии, виолончелист Сергей Множин. На Тайвань он приехал по приглашению Государ-ственной академии искусств в Тайбэе. Много лет он руководил классом виолончелистов, воспитывая новое поколение тайваньских музыкантов, приобщая их к шедеврам мировой и русской музыкальной культуры. Некоторые из его учеников получают образование в Московской музыкальной консерватории. В 1998 г. Тайвань посетил всемирно известный музыкант Мстислав Ростропович. Специально для него воспитанники С. Множина исполнили «Анданте» из «Концертино» С. Прокофьева [Лю 1999].
Другим ярким представителем русской общины острова является театральный пе-дагог и режиссёр Фёдор Сухов. На Тайвань он прибыл для участия в трёхгодичной «Про-грамме повышения уровня мастерства талантливых актёров и режиссёров современного театра». Данный проект осуществлялся при финансовой поддержке правительственного Совета Китайской Республики по вопросам культуры. Его целью стало повышение уровня профессионального мастерства тайваньских артистов. Для осуществления поставленных задач на остров были приглашены ведущие педагоги со всего мира (России, Франции, Великобритании и др.). Ф. Сухов так прокомментировал реализуемую тайваньцами программу:
«Очень приятно, что тайваньцы думают, что в России имеется крепкая теат-ральная школа. И что они считают традицию русского театра наиболее сильной, креп-кой и плодотворной…» [Лю 1999].
Во время практических занятий со своими учениками Сухов стремится добиться от них раскрепощённости и веры в собственные возможности. Он знакомит своих воспитан-ников с различными режиссёрскими системами (система Станиславского и др.) и путями развития европейского театра, пытается выявить сходства и различия в театральных тра-дициях Европы и Китая. Знаменательным событием в творческой деятельности Сухова и культурной жизни Тайваня стала театральная постановка «Вишнёвый сад», представлен-ная в Тайбэе 27 сентября 1998 г. Эта совместная работа русского режиссёра и тайваньских артистов стала результатом духовного сближения двух стран. После премьеры Ф. Сухов получил приглашение продолжить свою работу уже в качестве преподавателя Театрального института при Тайваньском государственном университете [Лю 1999].
Начиная с 1990-х годов, на Тайване неуклонно растёт число русских учёных из России и стран бывшего СССР. Это, в основном, молодые физики, химики, биологи, ма-тематики в возрасте от 30 до 40 лет. Спрос на русских специалистов объясняется их высо-ким профессионализмом, заинтересованностью к науке, образованием и трудолюбием. Представителем этой категории россиян, проживающих на острове, является квантовый химик Александр Мебель. По его словам на Тайване у него много работы:
«Мы рассчитываем структуру молекул, химические реакции, их скорости, спек-тры молекул, на основе законов квантовой механики. И проводим эти расчеты на мощ-ных компьютерах» [Лю 1999].
Кроме того, на острове для учёных созданы все условия для плодотворного труда: хорошее финансирование исследовательской деятельности со стороны государства, тех-ническая оснащённость исследовательских лабораторий, достойное вознаграждение труда учёных и т.д.
Тайвань – это место работы многих известных российских синологов: М.В. Крюкова, В.В. Малявина, А.А. Писарева, Б.Л. Рифтина и др. Остров привлекает их возможностью изучать китайское общество и китайскую культуру, находящиеся на стадии постиндустриализма. По мнению В.В. Малявина, тайваньцы, вышедшие за рамки традиционной китайской культуры, сумели построить демократическое общество, более понятное и близкое России, нежели континентальный Китай.
На протяжении многих лет министерство культуры Тайваня предоставляет гражда-нам СНГ и России с высшим и незаконченным высшим образованием стипендии для обу-чения на острове, а также предоставляет медицинские страховки и билет до Тайваня и обратно. Обычно иностранные студенты сперва изучают здесь китайский язык. Занятия проходят в Учебно-образовательном Центре Китайского языка при Тайваньском Государ-ственном Педагогическом Университете (ТПГУ). Освоив необходимый минимум по ки-тайскому языку, студенты выбирают понравившуюся им специальность: экономику, юриспруденцию, социологию и т.п. Жизнь стипендиатов на острове весьма скромная. При отсутствии комнаты в общежитии жильё приходится снимать. На арендную плату уходит до трети всего размера стипендии [Лю 1999].
Символом делового присутствия русских на Тайване можно считать компанию «Бриз», более известную местным жителям как «Лампорт-Тайвань». Основатель компа-нии и управляющий делами тайваньского представительства Александр Прилуцкий вме-сте со своими братьями и компаньонами сумел за несколько лет наработать связи с пред-ставителями местной бизнес-элиты и хорошо зарекомендовать себя. Среди главных пре-пон на пути российского бизнеса на Тайване – долгие сроки поставки грузов и необходи-мость предварительной оплаты. Кроме того, рынок Тайваня очень подвержен колебаниям на мировых рынках, что, в свою очередь, сказывается на русских компаниях.
Русские жители острова испытывают схожие проблемы. Во-первых, сложность адаптации к местному жаркому и влажному климату. Во-вторых, проблема трудоустрой-ства жён. Те русские, которые приехали на остров со своими семьями, испытывают слож-ности с поиском работы для своих не владеющих китайским языком супругов. Избыток свободного времени не всегда позитивно сказывается на отношениях в семье. Некоторые русские используют подвернувшийся случай для получения новых знаний: изучение ки-тайского или английского языков, изучение местной культуры, путешествия и т.д. Основ-ной сложностью, связанной с детьми, является отсутствие на острове русских школ. По-давляющее большинство местных школ следуют китайской и американской системам об-разования и совершенно бесполезны при подготовке ребёнка к занятиям в русской школе на Родине. Несмотря на все изъяны образования, русские дети, проживающие на Тайване, быстро и успешно осваивают китайский язык и обзаводятся тайваньскими друзьями [Лю 1999].
В число главных проблем русского сообщества Тайваня входят его малочислен-ность и сравнительная разобщённость, отсутствуют общественные места, пригодные для регулярных встреч соотечественников. Из-за этого встречи русских до недавнего времени происходили спонтанно и носили случайный характер: общение в рамках конференций и официальных мероприятий, встречи в домашнем кругу, совместное участие в культурных мероприятиях и выезды на природу и т.д. Большую роль в объединении русских острова сыграло создание 11 марта 2007 г. общественного объединения «Русский клуб, Тайвань» [Русский клуб, Тайвань].
Русское сообщество приграничных китайских городов (Маньчжоули, Суйфэньхэ, Хэйхэ) как пример адаптации этнического сообщества в инокультурной среде
В 1980-е годы между СССР и КНР возобновились дружественные отношения. От-крывшиеся возможности для расширения экономического сотрудничества вызвали огромный энтузиазм в российских приграничных районах. Представители местных дело-вых кругов надеялись извлечь выгоду из соседства с Китаем, дававшего возможность раз-вития приграничной торговли и прямых контактов с китайскими партнёрами. В по-следние годы существования СССР число таких контактов стремительно росло. Во мно-гом этому способствовала отмена визового режима и других мер, открывших закрытую на протяжении длительного периода времени границу [Лукин 2007: 290-291].
Главными городами российско-китайской приграничной торговли в Китае на сегодняшний день являются Маньчжоули, Суйфэньхэ (округ Муданьцзян, пров. Хэйлунцзян) и Хэйхэ (Сахалян, пров. Хэйлунцзян; расположен напротив г. Благовещенск). Именно через эти населённые пункты проходит основной поток всех товаров, поставляемых в Россию железнодорожным и автомобильным транспортом. Жизнедеятельность городов напрямую зависит от товарооборота между Россией и Китаем, также большой вклад в их развитие вносит растущий с каждым годом поток русских туристов. По сообщениям докторантки Института этнологии и социологии Центрального университета национальностей (г. Пекин) и, кроме того, уроженки г. Хэйхэ г-жи Цзан Ин (Катя Цзан) всех россиян, посещающих приграничные китайские города, можно разделить на несколько групп. К первой группе относятся профессиональные туристы-челноки. Из-за тяжёлых клетчатых сумок, в которых они перевозят товар из Китая в Россию, и русские, и китайцы называют их «кирпичи». Приезжая в Китай на короткий срок вместе с туристической группой, они закупают необходимый товар на местных рынках и вывозят его в Россию. Расцвет «челночного» бизнеса пришёлся на конец 1980-х – начало 1990-х годов. Директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения РАН (ИИАЭ) В.Л. Ларин так охарактеризовал это время:
«Кратковременная эпоха расцвета “дикого бартера” в отношениях между Росси-ей и Китаем позволила целым группам населения Дальнего Востока выжить на первом этапе реформ, пережить и преодолеть товарный голод, кому-то даже сколотить стартовый капитал, но в целом оставила тяжёлый осадок в сознании дальневосточни-ков» [Ларин 1997].
Ко второй группе русских относятся крупные бизнесмены и предприниматели. Границу они пересекают по деловой визе. Их визиты обычно непродолжительны и строго ограничены поставленными задачами. Третья группа – это преподаватели и учёные, пользующиеся большим авторитетом в Китае. Четвёртая группа включает туристов-транзитников. В приграничные города они въезжают на поездах, частном или общественном автотранспорте. Затем после небольшой экскурсии по городу они пересаживаются на другой транспорт и едут с экскурсией по городам северо-восточной части Китая. Пятая группа начала формироваться в последние годы. Люди пенсионного и предпенсионного возраста с Дальнего Востока всё чаще переезжают жить в Китай, приобретая в собственность или снимая в аренду недвижимость. Для них жизнь здесь кажется легче и комфортнее, нежели в России, но при этом не возникает необходимости далеко уезжать из родных краёв [Цзан Ин]. Например, в одной из газетных статей жительница Благовещенска на вопрос о том, как она относится к тому, что многие пожилые люди выезжают из России в Китай, ответила:
«Доживу до пенсии, поступлю так же, буду с китайскими бабками и дедками за-жигать» [Тарасов 2011: 3].
В 2007 г. данная тема особенно активно обсуждалась в российских СМИ. Одна за другой в свет вышли несколько статей, посвящённых данному вопросу: Д. Климов «На пенсию в Китай» [Климов 2007], Ф. Котов «Амурская область переезжает в Китай?» [Ко-тов 2007], Д. Харченкова «На пенсию в Китай» [Харченкова 2007], Е. Полуяткова «Ме-няю однокомнатную квартиру во Владивостоке на апартаменты в Суйфэньхэ» [Полуяткова 2007] и др.
В 2001 г. китайское правительство сняло для иностранных инвесторов ограничения на приобретение недвижимости в Китае. Первым для покупателей открылся Шанхай, годом позже Пекин, затем о-в Хайнань, а затем и другие города. Русские оказались в числе первых, обративших внимание на открывающиеся инвестиционные возможности. Создаваемый ими спрос на жильё уже долгое время дестабилизирует ситуацию со стоимостью квадратного метра в Китае. За деньги, на которые в России не купишь комнату в коммуналке, здесь можно приобрести неплохую квартиру в новом доме. Согласно китайскому законодательству недвижимость передаётся иностранцу не в полную собственность, а в долгосрочную аренду сроком на 50 лет, даже если квартира приобреталась полностью за наличные деньги. Это объясняется тем, что через пятьдесят лет, по мнению китайцев, любой жилой объект превращается в строительный мусор, исключающий возможность проживания в нём. А потому по истечении этого срока ветхое жильё передаётся государству, которое дом сносит и строит на его месте что-то другое, предлагая бывшим собственникам на продажу жильё с большой скидкой или возмещая некую сумму денег за утрату жилища. Русских такие условия устраивают. По некоторым данным жилплощадь в КНР приобрело уже около 40 тысяч россиян. А в китайские приграничные и северные города перебираются жители Приморского и Хабаровского краёв, Амурской области [Русские переселяются 2011].
Собственное жильё в КНР – выгодная альтернатива съёму квартир и гостиничных номеров для тех, кто регулярно приезжает сюда по вопросам бизнеса. Кроме того, многие русские неофициально сдают квартиры своим согражданам, что позволяет в короткие сроки «отбить» стоимость самой недвижимости и начинает приносить прибыль.
Город Суйфэньхэ больше известен жителям российского Дальнего Востока как «Сунька». Это небольшой городок, ориентированный, прежде всего, на работу с гражда-нами России. Ежедневно в город прибывает до 1000 россиян. Суйфэньхэ – важный транс-портный узел, через который проходит большой объём товаров, циркулирующих между Китаем и Приморским краем. Жители Владивостока, Уссурийска, Хабаровска, Комсо-мольска-на-Амуре, Лесозаводска и других городов могут доехать из Суйфэньхэ до Харби-на на автобусе. С другими городами северо-востока Китая город связан железнодорожным транспортом. Российские туристы приезжают сюда в шоп-туры. Ориентация рынка на российского покупателя видна сразу: российские фасоны одежды и обуви; русскоязычные вывески, меню, этикетки. Большинство китайцев владеет русским языком в рамках необходимого лексического минимума. Любой продавец, таксист, официант, моторикша и т.д., не владеющий русским языком, воспринимается как потенциальный неудачник. Улицы города украшены русскоязычными надписями: «Пассаж у Васи», «Представительство фабрики оперения от завода оволосения» (подушки), «Корефана, честно минимум восемьдесят, а суперминимум – пятьдесят», «Голова совсем с ума сошла», «Подлуга, ходи сюда!» [Суйфэньхэ сегодня], «Площадь марки», «Подземный мебельный город “Володя”», «Универмаг Солнце». В последнее время в Суйфэньхэ активно развивается индустрия отдыха и развлечений, ставшая популярной среди россиян из-за своей крайней дешевизны. Для китайских студентов и русских гостей города местное телевидение ежедневно транслирует передачи на русском языке. К числу местных достопримечательностей относится и русская церковь. Аналогичная картина характерна и для двух других рассматриваемых городов – Хэйхэ и Маньчжоули. В настоящее время Хэйхэ – зона свободной российско-китайской безвизовой торговли. Начиная с 2004 г., граждане России пользуются правом свободного безвизового доступа на его территорию. Исключением стало лето 2008 г., когда в связи с проводившимися в Пекине Олимпийскими играми въезд в город разрешался только обладателям заграничных паспортов, выданных в Амурской области. Город Маньчжоули, расположенный в АР Внутренняя Монголия, возник на карте Китая в XIX в. в связи с постройкой КВЖД. Своё огромное значение для российско-китайских отношений он сохраняет до сих пор.
«Китай восхищает и ужасает. Ситуации бывают разные. Далеко не все смогут здесь жить. Из-за менталитета китайцев, да даже из-за одних запахов. Когда мы реши-ли уезжать из России, сначала на разведку подались в Европу. И уж потом в Китай. По сравнению с ним Европа, конечно, деревня. Тихая и сонная. Курорт. Кстати, не собира-юсь жить в Китае до могилы: слишком динамичная страна для пенсионера. А пока – по-чему нет?» [Тарасов 2011: 3].
Адаптационная модель русских Ляньюньгана
В 1989 г. между Россией и Китаем была достигнута договорённость о сотрудниче-стве в области атомной энергетики, вскоре начались переговоры о строительстве на тер-ритории Китая атомной электростанции. Первоначально работы планировалось осуществлять на территории провинции Ляонин в г. Даляне. Однако затем по инициативе премьера Госсовета КНР Ли Пэна была выбрана рыбацкая деревенька Тяньвань, расположенная вблизи г. Ляньюньгана (пров. Цзянсу). С этого момента облик захолустной деревушки стал стремительно меняться. Направленными взрывами китайцы разрушили четыре небольшие горы и, убрав 6,5 тонн скальной породы, расчистили площадку для строительства. Затем подвели к пункту скоростную магистраль. За несколько лет деревушка и небольшой город изменились до неузнаваемости, возведя небоскрёбы, развив инфраструктуру и создав свободную экономическую зону.
В 1992 г. Россия и Китай заключили межправительственное соглашение о сотруд-ничестве в сфере строительства на территории КНР АЭС и предоставлении Китаю госу-дарственного кредита. В 1997 г. был подписан генеральный контракт на сооружение Тяньваньской АЭС. Проектирование, поставка оборудования и материалов, ввод станции в эксплуатацию, обучение китайского персонала осуществлялось ЗАО «Атомстройэкс-порт» [Атомстройэкспорт]. Спустя десять лет, в 2007 г. первый и второй энергоблоки бы-ли переданы в коммерческую эксплуатацию. За время строительства в районе сформиро-валась самостоятельное русское сообщество.
Русское сообщество Ляньюньгана и его окрестностей отличается от аналогичных сообществ других городов. Следует сразу же отметить его временный характер, поскольку существование сообщества стало возможным исключительно благодаря контрактам на работу, заключённым между китайской стороной и российскими специалистами. К моменту сдачи АЭС в эксплуатацию численность русских в районе резко сократилась, поскольку в дальнейшем требовались уже только те сотрудники, которые могли курировать работу китайцев в процессе эксплуатации станции. Опыт временного проживания русских людей на китайской территории также по-своему интересен, поскольку помогает лучше понять механизм адаптации носителя русской культуры к новым условиям жизни.
Для удобства автор использует понятие «тяньваньская община». Этот термин будет применяться в отношении группы лиц, являющихся носителями русского языка и русской культурной традиции (вне зависимости от их этнической принадлежности), а также являющихся специалистами, работающими по контракту на строительстве Тяньваньской АЭС, и членами их семей. Место проживания тяньваньской общины – специально построенный китайцами для российских строителей городок неподалёку от АЭС. Городок – это небольшие, хорошо обустроенные особняки с отдельными квартирами, спортзал, детский сад, бассейн. Делая большие вложения в строительство, китайцы ориентировались на будущее, понимая, что в дальнейшем эту жилую площадь займут китайские сотрудники. Российских специалистов расселили в выстроенных квартирах, полностью оборудованных и оснащённых бытовой техникой. Некоторым россиянам дали в пользования целые особняки.
Первоначально население тяньваньской общины было (за некоторым исключением) мужским. Не многие рискнули сразу привезти в чужую страну свои семьи. Однако вскоре в Китай приехали жёны и дети многих сотрудников. По словам Людмилы М. (37 лет., г. Жуковский, Моск. обл.), муж которой работал технологом на Тяньваньской АЭС, в их распоряжение был предоставлен двухэтажный особняк с мебелью и всей техникой. В та-ких же особняках жили и её подруги.
«Условия жизни здесь шикарные. Во-первых, жильё всем сотрудникам АЭС предо-ставляется бесплатно. Во-вторых, выплачивается очень хорошая заработная плата. В-третьих, стоимость продуктов питания и одежды в Китае крайне низкая, что позволя-ет практически не тратить зарабатываемые деньги и сохранять их на банковском счё-те» [Людмила М. 2007].
В момент проведения нашего опроса срок контракта на работу в Китае мужа Люд-милы уже заканчивался, и всё семейство готовилось к возвращению в Россию. К этому времени срок их проживания в КНР составлял пять лет.
«Думаю второго такого пионерлагеря в моей жизни уже не будет! Мне здесь было очень хорошо! Никаких забот, тревог, переживаний! Только красота и покой! Уж и не знаю, как я буду жить после всего этого в России!? Как привыкнет к российской реаль-ности наш сын» [Людмила М. 2007].
Главной чертой тяньваньской общины можно считать её обособленность и само-стоятельность. Компактное проживание в специально отведённом месте, в большинстве случаев полное отсутствие первоначальных знаний о Китае, незнание реалий жизни в этой стране, незнание языка сделали сообщество с одной стороны монолитным, с другой – устойчивым к проникновению иноязычной культуры.
Контакты русских с китайцами Людмила М. условно подразделила на «мужские» и «женские»:
«Практически все российские сотрудники АЭС – мужчины (хотя, конечно, есть и исключения). Уходя каждый день на работу, возможность их общения с китайцами на бытовом уровне сводится к минимуму. Следовательно, они общаются с китайцами «по работе», в то время как мы, женщины, занимаемся домашним хозяйством и общаемся с китайцами в основном на бытовом уровне. В профессиональном плане мужчины-сотрудники АЭС – это специалисты в области атомной энергетики (физики, химики, технологи, инженеры-конструкторы, проектировщики и др.), переводчики, рабочие и др. Немногочисленные сотрудники-женщины – это переводчики. Но общее их число невели-ко» [Людмила М. 2007].
Члены семей русских сотрудников АЭС – это, в подавляющем большинстве случа-ев, жёны (сведений о мужьях автором получено не было) и дети. За время строительства АЭС имели место межнациональные русско-китайские браки. Так, например, один из российских специалистов взял в жёны китаянку. В этом браке родился сын, получивший русское имя Дмитрий. Вопросы о месте проживания после окончания срока действия контракта россиянина молодую семью не беспокоил, их равно устраивала как жизнь в Китае, так и жизнь в России.
Средний возраст всех проживающих в Тяньване русских – 35-50 лет. Это обычно люди с высшим образованием, специалисты в области атомной энергетики. Жёны специалистов – представители самых разных профессий. Но так как женщины приехали в Китай вслед за своими мужьями, возможностей для их трудоустройства на новом месте практически не было. Вследствие этого главной проблемой для жён русских сотрудников Тяньваньской АЭС было ощущение скуки. Причин этому было несколько. Во-первых, уже упомянутое отсутствие работы. Женщины вынуждены были сидеть дома, ожидая с работы своих мужей. Во-вторых, практически никто из них не умел говорить по-китайски даже на бытовом уровне. Это делало невозможным общение с кем бы то ни было за пределами «городка». Но некоторый набор стандартных фраз, необходимых для комфортного общения с китайскими продавцами и обслуживающих персоналом, женщинами, конечно же, был освоен. Таким образом, способы проведения досуга вне пределов русского коллектива были весьма ограничены. В-третьих, строительный «городок» находился на значительном удалении от центра города и отделялся от него длинным тоннелем, прорубленным в горе, что также ограничивало в возможностях русских.
Деятельность жён строителей АЭС была довольно однообразной. Большая часть времени уходила на ведение домашнего хозяйства и уход за детьми. За продуктами при-ходилось ездить в Ляньюньган. Многие женщины самостоятельно занимались образова-нием своих детей. Некоторые объединяли детей в группы и занимались с ними по школь-ной программе по очереди. В свободное время женщины занимались рукоделием (вышив-ка, шитьё, рисование), чтением, походами по магазинам. Некоторые занимались надомной работой. По словам Людмилы М. она хорошо готовит. Ей пришло в голову принимать заказы на выпечку тортов. За работу она получала хорошие деньги. Её знакомые также подрабатывали, например, помощью по дому, присмотром за детьми и т.п. Такая деятельность помогала им справляться с периодически набегающей грустью, скукой или тоской по дому [Людмила М. 2007].
Из России привозились диски с русскими кинофильмами, книги. Главным спосо-бом общения с родственниками был интернет, хотя некоторые писали письма. Путеше-ствие в столь дальний край для многих было в новинку, а потому жизнь в Китае вызывала массу эмоций и впечатлений. Из Ляньюньгана без конца в Россию отправлялись посылки с одеждой, сувенирами, предметами быта. По словам женщин, многие китайцы привыкли к пребыванию русских в городе и даже как-то пытались налаживать контакты, предлагая услуги, ориентированные именно на русских. Взаимные отношения между русскими и китайцами в обычной жизни были такими же сложными, какими они бывают и среди соотечественников, поскольку везде есть как хорошие, так и плохие люди.
После сдачи основной части Тяньваньской АЭС (в 2007 г.) подавляющая часть рус-ских вернулась на Родину. Таким образом, тяньваньская община является примером рус-ской трудовой миграции в Китай. Срок существования данного сообщества ограничивался сроком действия российско-китайского делового соглашения. Опыт россиян, живших в Ляньюньгане, демонстрирует их социальную пассивность: за небольшим исключением (примеры смешанных русско-китайских браков) никто из россиян (в первую очередь имеются ввиду жёны русских сотрудников АЭС) не пытался влиться в китайское общество – выучить китайский язык, приспособиться к китайскому образу жизни. Китай воспринимался ими лишь как «временное прибежище», «пионерлагерь», откуда со временем придётся уехать. А потому русские семьи пытались получить максимум пользы от проживания за рубежом: зарплата, возможность путешествовать и т.п.
Русские Сянгана (Гонконга): бизнес как фактор этнической консолидации
Нынешняя территория Специального административного района Гонконг – это трёхзвенное объединение: собственно сам Гонконг, о-в Цзюлун и «новые территории». В 1842 г. Гонконг был захвачен Великобританией. В 1860 г. Китай передал Великобритании Южный Цзюлун, а в 1898 г. ещё и его северную часть с сопредельными территориями. Переговоры о необходимости аннулировать договор аренды начались ещё в 40-е годы ХХ в., но сам процесс передачи начался лишь в 1980-е годы. В 1995 г. китайским парламентом был принят «Основной закон Специального административного района (САР) Сянган (Гонконг)». Согласно этому документу внешняя политика Гонконга, а также его оборона перешли в ведение правительства КНР, органы же законодательной, исполнительной и судебной власти, полиция и таможня остались в компетенции самого Гонконга. Он также сохранил право участия, хотя и с согласия Пекина, в ряде крупных международных организаций. А глава гонконгского правительства хотя и стал назначаться центром, но исключительно после проведенных в самом Гонконге консультаций. 30 июня 1997 г. срок аренды на арендованные Великобританией земли истёк [Курто 2007], и 1 июля 1997 г. была осуществлена передача суверенитета над Гонконгом Китаю. Процедура сопровождалась торжественной церемонией, а сам город получил официальное название «Сянган», призванное стереть память о колониальном прошлом города.
Для китайцев возврат Гонконга психологически был крайне важен. Данное политическое событие открывало перед страной далеко идущие возможности. С возвратом Гонконга отошли в прошлое неприятные воспоминания о положении Китая в качестве «полуколониальной» страны. А провозглашенная Дэн Сяопином схема «одна страна – две системы» должна была стать флагом, под которым в дальнейшем произошло бы воссоединение с Тайванем. Кроме того, получая Гонконг, КНР вместе с тем получала и важный рычаг воздействия на Тайвань, поскольку экономика острова на две трети зависела от бывшей британской колонии.
Гонконг чрезвычайно привлекателен для русских представителей бизнеса. Низкие, сведенные практически на нет налоги, устоявшаяся законодательная база, стремительно развивающийся сектор услуг, хорошо развитая система коммуникаций, свободный поток информации, отсутствие валютного контроля, отсутствие коррупции, профессиональные услуги, политическая стабильность и безопасность – вот то, что делает Гонконг интерес-ным для иностранных инвесторов. Высокоразвитая банковская система, система страхо-вания и налаженный механизм работы с ценными бумагами максимально облегчают работу иностранных компаний в регионе. Гонконг – это район с очень благоприятной для бизнеса системой налогообложения. «Библией» гонконгского предпринимателя является так называемый «Ордонанс о компаниях», согласно которому ставка налога на прибыль составляет лишь 17,5 %, при этом им облагаются только те доходы, которые получены на территории Гонконга. То есть действует так называемый территориальный принцип налогообложения. Налог на прибыль, на недвижимое имущество и на заработную плату – «три кита» гонконгской налоговой системы. Множество договоров и соглашений находятся в стадии разработки и призваны максимально упростить деятельность зарубежных компаний на территории данного региона. Минимальный размер уставного капитала при регистрации фирмы в Гонконге мал и составляет около 1300 долларов США [Курто 2007].
В настоящее время ряд российских фирм специализируется на продаже готовых оффшорных компаний в Гонконге, предлагая российским клиентам готовый пакет услуг:
«Регистрационный пакет документов, включая бизнес-сертификат и печати оффшор-ной компании.
Юридический адрес в Гонконге на 1 год.
Секретарское обслуживание гонконгской компании на 1 год.
Полный номинальный сервис оффшорной компании на 1 год (директор + акционер).
Генеральная доверенность сроком на 5 лет (The Power of Attorney).
Апостиль всего комплекта документов оффшорной компании.
Подготовка документов для открытия счета в Гонконгском банке и организация встре-чи с представителем банка в Гонконге.
Курьерская доставка документов оффшора в страны, включенные в сети DHL и FedEx» [Инфинити групп].
Лёгкость создания в Гонконге собственной компании приводит к стремительному росту числа россиян, находящихся в городе по делам бизнеса на протяжении длительного периода времени, ведь большое число компаний требует большого числа сотрудников. Таким образом, складывающаяся на рынке конъюнктура ясно демонстрирует, что число русских в регионе будет только расти. В частности этому способствует деятельность не-которых российских фирм. Например, Гонконгская фондовая биржа получила заявки на листинг от нескольких российских компаний, первой из которых в январе 2010 г. на бир-жу пришёл принадлежащий Олегу Дерипаске «Русал». «Листинг «Русала» определенно повысил интерес (к IPO в Гонконге – прим. автора) российских компаний, как частных так и государственных» [Маслов 2010], – констатировал глава Гонконгской биржи Ро-нальд Аркулли. Примеру «Русала» планировали последовать крупнейшая частная энерге-тическая компания России «Евросибэнерго», также подконтрольная Дерипаске, крупней-ший в России производитель ферромолибдена «Strikeforce Mining and Resources (SMR)», подконтрольная «Ренове» золотодобывающая компания «Золото Камчатки», «Металлоин-вест» Алишера Усманова, Сибирская угольная энергетическая компания (СУЭК) Сергея Попова и Андрея Мельниченко и др. [Маслов 2010].
Помимо представителей бизнеса в Гонконге много русскоязычных студентов, ар-тистов и пр. К 1998 г. число русских, находящихся в городе на протяжении относительно длительного периода времени или регулярно бывающих здесь, стало столь велико, что возникла необходимость создания общественной организации, способной объединить русскоязычное сообщество города. Такой организацией стал «Русский клуб в Гонконге». Первым председателем клуба была избрана Нелли Нильсен. «На самом деле Русский клуб можно считать более взрослым. Не имея официального статуса и организации, россияне начали собираться вместе как неформальный клуб в Гонконге еще в 1993 г. Это необхо-димое дело. Русский клуб должен нас всех консолидировать под самыми разными предлогами» [Русский клуб в Гонконге], – сообщает участница Русского клуба Мадина Фатыхова, проживающая в Гонконге уже 20 лет. В настоящее время число регулярно встречающихся друг с другом в рамках клуба русских жителей Гонконга по подсчётам руководителей клуба превышает двести человек. По сообщениям настоятеля прихода святых первоверховных Петра и Павла в Гонконге Дионисия Поздняева численность русской общины на 2011 г. составляет 700 человек [Поздняев].
С каждым годом возрастает число русских туристов, приезжающих в Гонконг на экскурсии. Азиатский колорит в сочетании с западными небоскрёбами вызывают неиз-менный интерес у россиян. Особой популярностью у русских пользуется памятник Брюсу Ли (1940-1973 гг.), установленный в Гонконге. Русские, родившиеся в СССР и познако-мившиеся с творчеством Брюса Ли в 1980-е годы, испытывают к артисту трепетные чув-ства. Для большинства из них фильмы с участием знаменитого гонконгца стали открыти-ем ранее неизвестного мира восточных единоборств. Плакаты и календари с его изобра-жением до сих пор хранятся во многих русских семьях. Позднее на смену Брюсу Ли (ки-тайское имя – Ли Сяолун) пришёл другой, не менее любимый в России житель Гонконга Чжеки Чан (род. 1954 г.; китайское имя – Чэн Лун). По утверждению самого Джеки Чана он создавал свой кинематографический образ в противовес киногероям Брюса Ли, фильмы с участием которого отличаются жестокостью и обилием крови. Джеки Чан старался играть ленивых, простоватых парней с большой силой и добрым сердцем. Именно эти образы повлияли на многих молодых людей в нашей стране, привлекли их внимание к китайской культуре, философии и языку, предопределив тем самым выбор профессии. Часть поклонников творчества Чжеки Чана создала в России его фан-клуб – «Мир Чжеки Чана в рунете» [Чжэки Чан].
Русские о-ва Хайнань: новая модель этнической адаптации
Русские открыли для себя Хайнань в последние полтора десятилетия. За небольшой период времени г. Санья на острове Хайнань превратился в одного из лидеров туристической индустрии России, а хайнаньские бухты Дадунхай и Ялунвань с так называемыми «русскими пляжами» стали излюбленными местами отдыха наших соотечественников. Ежегодно Хайнань посещает свыше 300 000 россиян [Колосов 2011]. Небольшая часть русских туристов оседает на острове и интегрируется в русское сообщество. В ходе проведённого нами опроса удалось установить основные мотивы приезда наших соотечественников на Хайнань: 1) получение образования; 2) возможность заработка; 3) привлекательность острова с природной и экономической точек зрения (низкая стоимость жилья, продуктов питания, одежды и т.п.).
«Зачем бить себя в грудь и говорить, что я патриот, и мучиться каждый день там, на “первой” Родине??? Рыба выбирает – где глубже, а человек – где лучше. Это наш выбор! Китай нас принял, но в этом и наша с вами немалая заслуга – бездарей здесь и своих хватает, потому, значит, мы чем-то выделяемся… А Родину можно любить и живя в тысячах километрах от неё» [Дятлова 2006: 143].
Все приезжающие на остров россияне имеют возможность находится на Хайнане лишь ограниченное время. Его продолжительность определяется сроком действия визы. Никаких исторически сформировавшихся групп русских на острове нет. Можно сказать, что русское сообщество Хайнаня – это все русские, которые находятся на острове в тече-ние продолжительного периода времени. Другими словами, принадлежность к русскому сообществу определяется самим фактом длительного «проживания» на острове. По сведе-ниям председателя Русского клуба на Хайнане Олега Колосова, в г. Санья постоянно про-живает около 700 русскоговорящих [Колосов 2011].
«А называю я Китай второй Родиной за какой-то необъяснимый дух понимания и особого душевного комфорта, вкупе с комфортом материальным. Меня тянет к россий-ским просторам, но тяга быстро пропадает, когда на российских просторах сталкива-ешься с действительностью российской жизни. В России же тянет в Китай» [Дятлова 2006: 144].
Всех находящихся на острове русскоговорящих можно условно разделить на не-сколько групп. Самой многочисленной из них являются туристы, точное число которых не может назвать даже русское консульство в Гуанчжоу. Второй по величине группой являются студенты. Китайские вузы, расположенные вдали от торгово-экономических центров КНР, привлекают учащихся сравнительно низкими ценами на обучение и возможностью провести учебный год на тропическом острове. К третьей группе относятся предприниматели. Самая малочисленная группа представлена русскими пенсионерами.
Студенты – наиболее активная часть проживающих на острове в течение длитель-ного времени русских. Они находятся на острове по учебной визе, много путешествуют, активно общаются с местным населением, а во время туристического сезона подрабаты-вают гидами, официантами, барменами и хостесс. Для студентов работа – это не только дополнительный заработок, но и возможность погружения в иноязычную и инокультур-ную среду. А для тех, кто в дальнейшем планирует связывать свою жизнь с Китаем, это ещё и шанс завязать полезные контакты с представителями местной бизнес-элиты.
«Я учусь здесь. Обучение платное, поэтому в свободное время я подрабатываю. Русских туристов здесь прорва. Особенно в сезон, когда в России холодно. Китайцы, ко-нечно, дурят их. Цены завышают безбожно! Хотя некоторые туристы уже поопытней, сами пытаются дурить китайцев. Китайские работодатели обычно хотят, чтобы я переводил на русский меню и разговаривал с туристами, предлагая блюда ресторана. Видели б вы, в каких условиях многие блюда готовятся!! Да в жизни б не стали есть! Грязь кругом, китайцы неопрятные. Из-за жары они нередко в семейных трусах стряпню свою делают. Руки об трусы вытирают. Но для них это в порядке вещей» [Дмитрий К.].
Туристическая отрасль Хайнаня не сразу сумела адаптироваться к притоку русских туристов. Главной проблемой принимающей стороны стал языковой барьер. Русские ту-ристы, полностью лишённые представлений о Китае и китайском языке, были ограничены в выборе потребляемых услуг, поскольку элементарно не могли объяснить китайцам свои потребности. Эта ситуация во многом сохраняется до сих пор. Однако, за прошедшие годы китайцы сумели сделать необходимые выводы. Местные жители начали активно изучать русский язык и нанимать на работу русских сотрудников. Нанятые по трудовому договору россияне начали встречать своих соотечественников, оказывать им услуги по обустройству в гостинице, предлагать экскурсионные услуги, помогать разобраться в китайском меню и сделать заказ. Вместе с этим, в их обязанности неизменно входит перевод на русский язык текстов меню и т.п., а также обучение ки-тайских сотрудников азам русского языка:
«Я был одним из первых русских гидов на Хайнане. Китайцы требовали хороших результатов, интереса туристов. А как ты русским это дашь, когда сам только приехал и ни черта не знаешь?! Ну, я и решил рассказывать всё то, с чем сталкивался в быту. Рассказывал, как искал кафе подешевле, но и такое, чтобы не отравиться. Как торго-ваться. Как на рейсовом автобусе посмотреть остров и т.д. Рассказывал, где купить дуриан и плод хлебного дерева. Рассказал, как после года жизни на острове, был до слёз счастлив, когда в одном из переулков наткнулся на одесскую колбасу. Как впоследствии оказалось, это была колбаса харбинской фирмы «Чурин». В общем, делился наболевшим. По-моему, нашим нравилось, потому что вопросов было море» [Максим С.].
Долгое время русским туристам было невозможно получить информацию о досто-примечательностях, истории и традициях Хайнаня из каких-либо иных, нежели рассказы гида, источников. На прилавках местных магазинов не было ни одной книги на русском языке. Лишь в мае 2010 г. китайские издатели выпустили первый русскоязычный путево-дитель по Хайнаню. В нём, помимо информации о популярных туристических объектах, рассказывается об обычаях Китая, китайской поэзии и садово-парковой архитектуре [ПМА Хайнань 2007]. Тем не менее, назвать эту книгу качественной и полностью отвеча-ющей потребностям русских, пребывающих на острове, нельзя. Однако, это определённое достижение китайской туристической индустрии. До выхода в свет этой книги всё, что рассказывали русские гиды русским туристам, являлось исключительно плодом их соб-ственной интеллектуальной деятельности и фантазий. А поскольку лица с хорошей языковой подготовкой и качественным высшим образованием редко (или на крайне не-большой отрезок времени) бывают задействованы в роли гида, вся предоставляемая туристам информация имеет скорее описательный, а не познавательный характер. Это объясняется тем, что лицам с низким уровнем знаний в области языка проблематично почерпнуть необходимые сведения из китайских источников.
«В Санью мы с друзьями приехали на отдых. Здесь потрясающая природа! Океан, пальмы, орхидеи, крокодилы, тигры, в общем, – экзотика! Мы отлично провели время. А я решила, что хотела бы пожить здесь подольше. Пообщавшись с другими русскими тури-стами, я поняла, что сделать это весьма просто. Достаточно получить туристическую визу. А, приехав сюда, устроиться на работу. Вернувшись в Москву, я узнала, что неко-торые хайнаньские предприниматели ищут сотрудников для работы в ресторанах и гостиницах. Меня всё устроило, и я заключила трудовой контракт» [Мария Л.].
С каждым годом на острове растёт число русских ресторанов и магазинов, ориен-тированных на вкусы наших граждан. В таких магазинах в изобилии продаются китайский чай, фрукты, сувениры, купальные принадлежности, изделия из шёлка, продукция местного производства. Примером адаптации китайской продукции под запросы россиян является чай со вкусом молока, черники или персика , игрушки с надписями на русском языке «Я тебя люблю» и пр. Большим спросом у россиян пользуются морепродукты (солёный сушёный криль; свежепойманные рыба, крабы, морские гребешки и трепанги; сушёные акульи плавники, морские звёзды, т.д.), а также хайнаньские кокосовое молоко, кокосовая стружка, кокосовые конфеты и прочие товары, производимые из кокосовой пальмы. В работающих на острове ресторанах имеются два типа меню – на русском и китайском языках. Разница в цене составляет примерно 1:5 - 1:10, другими словами за блюдо, продаваемое китайцам, взимают от 20 до 40 юаней, а с русского посетителя берут от 100 юаней и выше. Многие рестораны специализируются на русской кухне. Россияне с удовольствием посещают местные достопримечательности – Музей тропических бабочек, Музей ракушек, крокодиловую и тигриную фермы, буддийские монастыри, Остров обезьян, деревни жителей национальности ли и мяо, парк «Край света»; осматривают огромную статую богини Гуаньинь, установленную в открытом море, и 140-килограмовую статую этой же богини, выполненную из золота, и многое другое. Русских женщин привлекают на острове рынки ракушек и цветов (многочисленные виды орхидей, кактусов, бонсаи, декоративных цитрусовых деревьев).
Предприниматели – вторая группа русских, проживающих на острове. Приехав на остров, они либо снимают здесь жильё, либо приобретают собственное. По сравнению с ценами в России, стоимость недвижимости на острове очень низкая. Россияне приобрета-ют здесь дома, дачи и квартиры. Такая покупка становится выгодным вложением средств, поскольку в последние годы объём иностранных и китайских инвестиций в развитие ост-рова неуклонно растёт, и, соответственно, увеличивается стоимость квадратного метра жилой площади. Активное финансирование инфраструктур быта, отдыха и развлечений предрекает этому райскому уголку устойчивую популярность и в будущем. Таким обра-зом, для россиян Хайнань – это море, тропический климат и способ капиталовложений. Имеющиеся туристические ресурсы создают широкий простор для ведения бизнеса. Вос-требовано практически всё – магазины, рестораны, бары, клубы, лечебные центры и мас-сажные салоны. А так как стоимость недвижимости и аренды коммерческих помещений на Хайнане невысоки, то для бизнесменов открыть в Китае своё дело проще и дешевле, чем в России. Кроме того, успешному ведению бизнеса способствуют современные сред-ства коммуникации, информационная поддержка со стороны государства и открытость границ.
«Идея открыть здесь русский ресторан возникла у нас, когда мы впервые приехали сюда на отдых. Мы были потрясены тем, как много здесь россиян. Ещё удивительней то, что за сотни километров от России русские не стремятся попробовать местные дели-катесы, а ищут что-то похожее на родную кухню. Причём за русский хлеб они готовы платить больше, чем за ужин в дорогом местном ресторане. С другими русскими, жи-вущими на Хайнане, мы не общаемся. Когда? Мы день и ночь работаем. Мы приехали сю-да делать деньги, а не трепаться с соотечественниками» [Владимир К.].
Остров привлекателен для россиян не только возможностью заработать и выгодно вложить свои деньги, но и жить здесь на пенсии. Всё больше наших соотечественников выбирают это побережье Южно-китайского моря для постоянного проживания. Россий-ских пенсионеров радует местный климат, доступные цены на жильё и возможность круглый год наслаждаться тропическими фруктами и кухней из свежих морепродуктов. Деньги на жизнь в Китае пенсионеры получают от сдачи в аренду своего российского жилья.
«Влачить жалкое пенсионное существование в России? Это не для меня. Я буду жить тут. За деньги, которые я получаю от сдачи в наём своей хрущёвки, я могу шикар-но жить на Хайнане. У меня есть всё: шум океана, плеск волн, фрукты, морепродукты, приветливое окружение. С местными китайцами я каждый день хожу на побережье за-ниматься ушу. Дети уже выросли. Моя помощь в России им не нужна. Впрочем, я думаю, они сами сюда скоро переберутся» [Александр К.].
Исходя из всего вышесказанного, можно утверждать, что по мере роста числа ту-ристов и при сохранении существующего визового режима численность постоянно про-живающих на острове русских будет увеличиваться.
Современные группы русских как неотъемлемый компонент генетически различных русских сообществ
«Я не хотел бы здесь жить. Я не люблю “Востока”. Здесь с особен-ной силой чувствую, до какой степени Запад – моя родина, мой воз-дух… Я не верю в “восточную” мудрость, якобы недоступную Запа-ду. И всё-таки чувствую здесь прикосновение к чему-то важному и глубокому. Всё-таки какая-то “мудрость” есть. Может быть, это сочетание бесконечной древности с детским восприятием сейчас, которого больше совсем нет у западного человека. Здесь есть время, на Западе его, пожалуй, больше нет. Здесь человек порабощён извне – но свободнее внутри» .
Из дневника о. Александра Шмемана. Каир, 1978 г.
В истории современной России выезд русских на постоянное место жительства в другие страны явление весьма распространённое. Существует две причины мобильности – модернизация общества и вынужденная миграция. В США 9 из 10 американцев за свою жизнь от 3 до 5 раз меняют место жительства. Это пример здоровой мобильности, необхо-димой эффективно развивающемуся обществу. Другая мобильность – вынужденная, в России это бегство от бедности. Она исчезает сразу, как только меняются условия жизни, появляются новые возможности. Стимулирование внутренней и противостояние внешней миграции – главная задача современного российского общества [Тишков 2011].
Сейчас в России, как и сто лет назад, в прессе много говорят о так называемой «ки-тайской угрозе», или «жёлтой опасности», – неконтролируемой миграции китайцев на российский Дальний Восток, о проблемах, рисках и угрозах, связанных с неизбежным и уже начавшимся формированием китайской диаспоры. В связи со сложившейся ситуацией крупный отечественный синолог Ю.М. Галенович в своей работе «К вопросу о толковании в КНР отношения России к Китаю на рубеже XIX-XX вв.» [Галенович 2009: 216-260] был даже вынужден в весьма строгой форме высказаться против необоснованного использования термина «жёлтая опасность». По его мнению, недопустимо легкомысленное применение подобных формулировок, и компетентный исследователь должен точно документировать происхождение такого рода высказываний, точно их цитировать и объективно излагать позицию цитируемого автора в той или иной публикации. Читатель должен понимать, что статья отражает лишь частное мнение, а не позицию российских властей, науки, сообщества российских учёных или общественного мнения. Ю.М. Галенович убеждён, что безответственное применение таких определений формирует ложное представление о России в глазах наших китайских партнёров [Галенович 2009: 223]. При этом без внимания журналистов остаётся то обстоятельство, что Дальний Восток России охватил обратный процесс – перемещение и постепенное оседание россиян в Китае, и рост числа людей, привязанных к нему деловыми, житейскими, сентиментальными узами, пока находится вне общественного внимания и научного интереса. В.Л. Ларин описывает складывающуюся ситуацию следующим обра-зом:
«Правда сегодняшнего дня уже состоит в том, что не китайцы оседают на по-стоянное жительство в Сибири и на Дальнем Востоке, а дальневосточники уезжают жить в Китай, где сама жизнь дешевле, комфортнее и безопаснее, чем на большей части территории России» [Ларин 2010: 28].
В оценке текущей ситуации с известным исследователем солидарны не только учё-ные, но и представители малого и среднего бизнеса в России. Теме современной русской миграции в Китай посвящена большая статья «Как Россия выдавила Ивана в Китай» [Та-расов 2011: 2-3] в «Новой газете». Автор статьи рассказал о типичном с его точки зрения случае – вынужденном переезде русской семьи в Китай:
«Уезжать в Китай вроде не очень прилично. Но в последние лет пять в Китай уехали 500-600 тысяч россиян. Это не только мои подсчёты, те же числа фигурируют в китайской прессе. Гражданство в Китае получить нереально, постоянный вид на жи-тельство – чрезвычайно сложно. Живут по разным визам. Уехавшими я считаю всех, кто находится в Китае более полугода в году» [Тарасов 2011: 2].
Недостаток сведений об этом миграционном потоке – существенный пробел в наших знаниях об отношениях двух стран. По мнению исследовательницы Е. Дятловой, ключом к пониманию особенностей формирующегося в Китае русского сообщества явля-ется её восприятие Родины. Проанализировав материалы крупнейшего китаеведческого форума «Восточное Полушарие», она пришла к выводу, что испытываемые по отношению к России чувства у русских, проживающих в Китае, сочетают в себе ностальгию, любовь к России и Китаю и мнение «Где хорошо, там и Родина» [Дятлова 2006: 121-123]. Последний довод перекликается с изложенным выше тезисом о причинах вынужденной мобильности в России. В подтверждение своих выводов исследовательница приводит такого рода высказывания:
«Тебя никто тут не принимает с распростёртыми объятиями (нужен ты кому-то, можно подумать, ага). ЖИТЬ тут прикольно, вот в чём дело…» [Дятлова 2006: 142].
«Ну, на первых порах тяжело, столько всего раздражающего. Потом устаёшь раздра-жаться, расслабляешься и начинаешь его любить» [Дятлова 2006: 142].
«Согласна, здесь и в самом деле очень душевно и легко. Видно, какая-то особенная аура обитает в Китае. Вы знаете, когда я бываю в других странах, а, как правило, китайцев везде хватает, и при виде всего, что связано с этой страной, будь-то китаец или какая либо часть китайской культуры – меня охватывает необычайное чувство радости, как будто бы я встретила своего родственника или что-то очень близкое и родное» [Дятлова 2006: 142].
«Как бы мы не любили Китай, всё равно останемся русскими (Родина-то в душе). Я, например, как и большинство участников форума, думаю, буду драть глотку за Россию, если китайцы наедут, но меня также возмущают рассуждения (необоснованные) об от-сталости Китая, плохих условиях жизни» [Дятлова 2006: 144].
«Понимаю всех, кто любит Китай, сама такая. Но за Россию буду рубашку на себе рвать, драться и кусаться, пусть только кто посмеет при мне слово плохое о Родине сказать, потому что Россия – это я и для всех окружающих меня я, именно я, отдельно взятая – лицо России» [Дятлова 2006: 144].
«Родина – она одна. Это там где родился, вырос, учился познавать жизнь. А здесь мы живём или проживаем. Я думаю, что многие, имея возможность, без проблем нашли бы другой “райский уголок”. Не так уж и плохо в России. С деньгами оно везде комфортно, а без них даже в Золотом городе невыносимо станет…» [Дятлова 2006: 144].
Для самих китайцев общение с русскими в большинстве случаев мало напоминает провозглашаемый «культурный обмен». Скорее двухсторонние контакты между Россией и Китаем можно охарактеризовать как отношения покупателей товаров и услуг (граждане РФ) и продавцов тех же товаров и услуг (граждане КНР). Русские для китайцев сегодня – «это либо торговцы, которые приезжают в Китай и закупают оптом, мелкими партиями, товары в определённых, специально выделенных китайскими властями для этого кварта-лах в Пекине или других городах; либо те люди из нашей страны, которые едут в Китай на отдых и загорают на пляжах Бэйдайхэ и других китайских курортах» [Галенович 2010: 418].
Студенты.
Современное русское национальное сообщество в Китае неизменно включает в себя студентов. В страну они приезжают по учебной визе и находятся здесь на протяжении длительного периода времени. Студенты активно участвуют в жизни русского сообщества Китая и нередко сами выступают инициаторами создания различных видов национальных объединений, например, клубов. Приезд в Китай на учёбу практиковался и в царской России, и в СССР. Сохраняются эти традиции и в настоящее время. Однако от студентов более раннего периода времени современную молодёжь отличает большая личная свобода – свобода выбора ВУЗа, программы, способа проведения досуга и т.д. Схемы их приезда в Китай идентичны. Различаются только выбранные для учёбы города, а потому отдельно останавливаться на данной категории представителей русского сообщества, проживающей в Пекине, Шанхае или любом другом городе, зачастую не имеет смысла [ПМА 2006-2011]. В одной из российских газет описывается случай из жизни русской женщины, дочь которой подала документы в российский и китайский ВУЗы и была зачислена в оба:
«… в одной руке приказ о зачислении дочери в Дальневосточный федеральный универ-ситет (Владивосток), в другой – приглашение на учёбу из Харбинского инженерного уни-верситета. Первое… бюджет. Но в России. Второе – платно, но в Китае… При этом платное в Китае сожрёт меньше, чем бесплатное в России. Сиди и мучайся (выбором – прим. автора)» [Тарасов 2011: 3].
В Китай студенты обычно приезжают в рамках заключаемых университетами догово-ров об обмене студентами. В этом случае им предоставляется возможность получения бесплатного образования (языковая стажировка, курс лекций, защита диссертации и др.), стипендия и бесплатное проживание в студенческом кампусе. Другая, довольно значи-тельная часть студентов обучается в Китае за собственные деньги. В этом случае они вы-бирают одну из приемлемых для них схем обучения: 1) обучение в университете (от неде-ли до нескольких лет); 2) обучение в языковых школах (основная масса русских приезжа-ет в Китай для изучения китайского языка) по программе HSK и т.п. В случае самостоя-тельной оплаты обучения студенты руководствуются следующим: во-первых, стоимостью обучения. В таких городах как Пекин, Шанхай, Тяньцзинь, Гуанчжоу и пр. стоимость об-разования значительно выше, нежели в Харбине, Ханчжоу, Сиане и пр. Большую роль играет и стоимость аренды жилья. Во-вторых, престиж университета. Статус старейших пекинских и шанхайских университетов значительно выше, нежели провинциальных. Кроме того, российским работодателям более «понятны» дипломы столичных ВУЗов, нежели авторитетных учебных заведений с непривычными русскому слуху китайскими названиями. В-третьих, существенное значение имеет качество предоставляемого образования, поскольку изучение языка в условиях, когда китайский преподаватель объясняет китайскую грамматику на китайском языке и, в лучшем случае, владеет английским языком, затрудняет процесс восприятия учеником передаваемой информации. В результате возникает острая необходимость в учителях-профессионалах, способных грамотно преподнести студенту необходимую информацию при любых обстоятельствах [ПМА 2006-2011].
«Ещё я могу сказать, для чего я уехал (из России – прим. автора). Раз в 5-6 лет я иду учиться. У меня три высших образования. И Китай я воспринимаю как учёбу. Мозги начинают работать по-другому. Будет интересный проект в России, вернусь. Но семью постараюсь не привозить. В Китае спокойнее. Да и семья не захочет уезжать из этого “нищего”, как у нас в России постоянно пытаются показать, Китая» [Тарасов 2011: 3].
В свободное от учёбы время и на каникулах (а каникулы для иностранных студентов в Китае весьма продолжительные) студенты путешествуют по стране и подрабатывают.
«Да, где моя родина, я точно не знаю, в Китае скучаю по России, в России по Китаю; не могу прожить хотя бы год, не посетив родимую. Во времена своих первых познаний Китая я не была так привязана к нему, всё дело привычки, сознания, “обкитаивания”, что ли. А по большому счёту, как бы я не любила Китай, всё равно в сердце иной раз та-кая тоска, что невольно слеза выдаёт все мои мысли о России» [Дятлова 2006: 143-144].
Наиболее распространённой формой заработка является сопровождение русских биз-несменов (стоимость услуги в последние годы составляет сто долларов в день и выше), переводы с/на китайского/ий языка/-к, работа гидом-переводчиком. В Пекине многие сту-денты подрабатывают у китайских продавцов в районе Ябаолу. Большой популярностью пользуются русские девушки, которым нередко предлагают работу моделей, официанток и танцовщиц в ресторанах и клубах. Европейская внешность востребована и в китайском кинематографе, а потому нередко русские играют небольшие и эпизодические роли в многочисленных китайских сериалах и художественных фильмах, снимаются в рекламе [ПМА 2006-2011].
Съёмки в фильмах местного производства становятся всё более распространённой формой приработка для русских (и других лиц европейской внешности), случайно ока-завшихся в странах Востока. Например, индийский Болливуд даже в условиях нынешнего финансового кризиса снимает по 800 фильмов в год. Главные роли в них исполняют в основном выходцы из старинных актёрских династий (внук Раджа Капура и др.), но в массовку периодически приглашают «белолицых». По законам жанра белые люди выступают на стороне злодеев, создающих преграды на пути большой и светлой любви, и, в конце концов, оказываются побеждёнными. Некоторым россиянам доводилось играть роль английских колонизаторов, казнивших индийских повстанцев; другие участвовали в массовке. В похожих ситуациях оказываются и русские жители Китая [Иванова 2011].
Одним из крупнейших образовательных и научных центров не только Китая, но и ми-ра является Пекин. Здесь действуют многочисленные учебные заведения, среди которых Пекинский университет, Международный университет Пекина, Пекинская киноакадемия, Пекинский политехнический университет, Пекинский университет химических техноло-гий, Пекинский университет связи, Пекинский университет физкультуры, Пекинский педагогический университет, Пекинский университет радиовещания, Пекинский университет иностранных языков, Центральный университет национальностей и многие другие. Все они поддерживают активные связи с крупнейшими научно-исследовательскими институтами и учебными заведениями мира. Эффективно осуществляется обмен студентами, среди которых много русских.
Русские студенты есть также во многих крупных вузах Шанхая, наиболее известными из которых являются Восточно-китайский педагогический университет, Шанхайский университет иностранных языков, Университет Фудань, Шанхайский транспортный университет, Шанхайский рыбохозяйственный университет. Следующими по популярно-сти у русских студентов городами Китая являются Харбин и Далянь (г. Дальний). В Харбине востребованы Северо-восточный сельскохозяйственный университет, Северо-восточный университет лесного хозяйства, Хэйлунцзянский университет, Харбинский университет науки и технологии и др.; в Даляне – Даляньский политехнический университет, Даляньский морской университет, Даляньский университет иностранных языков, Дунбэйский финансово-экономический университет и т.д.
Учёные и преподаватели
Сразу после распада СССР специалисты по эмигрантологии и науковедению предпринимали многочисленные попытки оценить число соотечественников, проживающих в дальнем зарубежье. Полученные данные варьируются от 3 до 20 млн человек. Н.Л. Пушкарёва в своей статье, посвящённой возникновению и формированию российской диаспоры за рубежом, говорит о 20 млн человек, 1,3 млн среди которых – этнические русские [Пушкарёва 1996: 65]. И если в первые годы появившейся возможностью воспользовались этнические мигранты (евреи, немцы, греки, финны и др.), то со второй половины 1990-х годов активизировалась трудовая миграция. Особенный ущерб стране нанесла так называемая «утечка мозгов» [Еленевская, Фиалкова 2009: 175], породившая даже возникновение в русском науковедении термина «научная диаспора» [Жаренова, Кечил, Пахомов 2000: 36]. Однако в случае с Китаем проблема имеет более широкий формат: из-за низкой заработной платы из России в Китай помимо некоторых учёных уезжает много русских преподавателей, часть из которых оседает там на длительный период времени. Покидая страну, научный и преподавательский состав порождает нехватку квалифицированных кадров, необходимых для подготовки специалистов в России. Хотя некоторые эксперты склонны видеть в происходящем выго-ду для страны: «Если мы берём геополитический уровень, то чем больше уезжает, тем лучше. Без единого выстрела русская культура распространилась по всему миру. Почти во всех странах есть русские общины» [Иваницкий 2003]. Но данный подход имеет массу противников.
Стремительно развивающийся Китай испытывает острый дефицит в квалифицирован-ных кадрах, обладающих знаниями и опытом в самых передовых направлениях науки и техники. Делая доклад о работе правительства, премьер Чжу Жунци на 4-й сессии ВСНП IX созыва (март 2001 г.) заявил, что государству необходимо «привлекать и приглашать к себе зарубежных специалистов высокого класса… Поставив перед собой в 10-й пятилетке задачу максимального повышения уровня развития высоких технологий и включения ряда китайских предприятий высоких технологий к 2010 г. в состав 500 ведущих предприятий этого профиля в мире, Китай нуждается в высококлассных специалистах» [Гельбрас 2004: 185-186]. Для достижения поставленных целей в Китай для работы по контракту приезжают специалисты из России, среди которых много преподавателей. Спрос на выпускников педагогических учебных заведений России, Украины и Белоруссии в китайских ВУЗах довольно велик, что объясняется необходимостью подготовки китайских студентов по русскому языку и литературе, а также другим специальностям. Многие из учителей помимо преподавательской деятельности занимаются переводами с китайского языка учебной, научной и художественной литературы, работают редакторами и корректорами в издательствах иностранной литературы. Учителям предоставляется бесплатное жильё (с холодной и горячей водой, Интернетом и т.д.) на территории университета, бесплатное питание в университетской столовой, бесплатный билет туда и обратно, бесплатная виза и медицинская страховка. Кроме того, преподавателям выплачивается высокая по местным меркам заработная плата (от 600 долларов). Обычный график работы: 2-3 часа в день, 5 дней в неделю. Причины, по которым русские учителя уезжают в Китай, схожи – низкая заработная плата на Родине, стремление обеспечить семью и желание пожить за границей.
«Родина – это, наверно, где родился и вырос. Книги, на которых воспитывался (social and cultural background), в глазах ещё может быть написано. Глаза у француза отлича-ются от глаз итальянца, а у итальянца – от американца. А русских по затравленному взору за версту видать, только за границей и отогреваются. А дом – где тепло, где дру-зья, близкие родственники, ну… супруг/а и дети. Домов, наверное, может быть несколько. Я чувствую себя уютно в нескольких городах. Но главный дом – в Шанхае (хоть здесь уж и не тепло, а жарко). Здесь все такие расслабившиеся, уютные, улыбающиеся» [Дятлова 2006: 143].
Среди учёных и преподавателей, выехавших в Китай, много тех, кто принимает активное участие в деятельности русской диаспоры, а также лично инициирует различные мероприятия, как научно-познавательного, так и развлекательного характера. Следует заметить, что далеко не все выехавшие планируют вернуться на Родину и лишь в душе сохраняют преданность своей стране. Часть из них заинтересована в отстаивании своих интересов в Китае, в приобщении к местной культуре. Другая часть рассматривает пребывание в чужой стране как возможность расширить собственные знания и кругозор. Из-под пера представителей второй группы выходят серьёзные работы, знакомящие российское научное сообщество с особенностями экономической, политической и социо-культурной жизни принимающего общества. Примером учёного, эффективно использовавшего время своего пребывания в Китае, является Лариса Черникова. В разные годы она являлась преподавателем Хуадунского педагогического университета (г. Шанхай) и Сучжоуского университета. В 2002 г. с её лёгкой руки и при поддержке Русского клуба в Шанхае (РКШ) был проведён Круглый стол «Русская диаспора в Китае: история и современность» (г. Шанхай). За время проживания в Китае кандидат исторических наук Л.П. Черникова написала ряд статей по истории «русского Шанхая». По её инициативе и под её контролем был осуществлён перевод и издание в России книги китайского учёного Ван Чжичэна «История русской эмиграции в Шанхае» (издательство «Русский путь», 2008 г.). Черникова – автор и ведущий многочисленных тематических вечеров РКШ, посвящённых жизни и творчеству А. Вертинского, О. Лундстрема, Ф. Шаляпина и др. [Черникова. Об авторе].
Преподавательской деятельностью также занимаются обучающиеся в КНР русские студенты, для которых это источник дополнительного заработка. Примечательно, что не-которые из них работают учителями других европейских языков. Требования, предъявля-емые к ним компаниями, – знание иностранного языка и европейская внешность. И если руководство школы не в состоянии нанять в качестве преподавателя носителя востребо-ванного языка, его заменяет любой другой «белый», например, русский студент.
Бизнемены
По мере увеличения числа российско-китайских контактов возрастает численность постоянно или временно проживающих в Китае представителей российского бизнеса. Русские сотрудничают с китайскими партнёрами в сфере торговли, логистики, в банковской отрасли, в сфере лёгкой, тяжёлой, пищевой, нефтегазовой и военной промышленности. Русские бизнес-сообщества в Китае имеют разный характер. Среди них есть челноки, менеджеры, собственники частных предприятий и компаний, крупные предприниматели. Для части представителей бизнеса отношения с Китаем носят эпи-зодический характер, для других – это долгосрочные отношения. А поскольку Россия и Китай – страны «отношенческого» (people-oriented) типа культур [Дятлова 2006: 145], при ведении бизнеса с представителями этих стран необходимо учитывать не только количественные и статистико-финансовые показатели компаний-партнёров, но и социально-психологические аспекты сотрудничества: господствующие стереотипы, при-сущий данной культуре деловой этикет и т.д. Лица, работающие с китайскими партнёрами, должны лояльно относиться к местной культуре, стремиться постичь её, стать духовно ближе своим китайским коллегам. Неслучайно успешные русские предприниматели признают, что работа с Китаем – это, в некоторой степени, особый образ мысли и образ жизни. И только в таком подходе кроется залог успеха в бизнесе.
«Китай – это наркотик. Либо Вы садитесь на него, и тогда действительно уже сложно от него избавиться. Либо на Вас он не оказывает никакого действия… Китай для европейца в некотором смысле даже комфортнее, чем более “раскрученные” страны. Хотя далеко не каждый способен понять и принять Китай. Но уж если человек Китай принял – то это явно на всю жизнь» [Дятлова 2006: 143].
Следует заметить, что тема эффективного сотрудничества и взаимодействия между народами Востока и Запада десятилетиями будоражила умы не только европейских пред-принимателей и общественных деятелей, но и крупных китайских мыслителей. Так, например, известный китайский политический деятель, писатель и философ Лян Цичао (1877-1925 гг.) был убеждён, что главным признаком европейской культуры является вера во всесилие науки. И это, по его мнению, являлось её уязвимым местом. Научные знания, по словам Лян Цичао, наделяют человека активностью и энергией, но лишают его рассу-дительности, покоя, ясности сердца и, что самое главное, заставляют его забыть о нормах человеческой морали. Именно поэтому в этическом отношении он признавал преимуще-ство китайской культуры над западной и призывал соединить китайские достижения с западной наукой [Яковлев 2007: 98].
В настоящее время в Китае действует целый ряд российских компаний. Например, в Шанхае открыты представительства ведущих российских организаций и компаний, наиболее известными из которых являются Торгово-промышленная палата, Общероссий-ская общественная организация малого и среднего предпринимательства «ОПОРА Рос-сии», Неформальное объединение российских предпринимателей в Шанхае «Русский Бизнес-Клуб», Авиакомпания «Аэрофлот», Авиакомпания «Трансаэро», Авиакомпания «Волга-Днепр», Дальневосточное морское пароходство, «Евросиб», «КуйбышевАзот», «ОАО Банк ВТБ», Информационное агентство «ИТАР-ТАСС», Информационное агентство «Интерфакс – Китай». Примеры такого двухстороннего сотрудничества есть в большинстве крупных городов Китая.
В Китай также уезжают представители мелкого и среднего бизнеса, недовольные тем, как идут их дела на Родине. По их мнению, в России закончилась «эра честного предпри-нимательства», а потому в настоящее время выжить здесь могут только те, кто укрывается от налогов или «сидит на трубе» [Тарасов 2011: 3]. Русские резко высказываются о воз-можностях ведения дел в собственной стране. У них накопилась масса претензий к рос-сийскому законодательству, налоговому кодексу, страховым компаниям и т.д.
«У всех знакомых предпринимателей из Красноярска, кто перебрался в Китай (в Хар-бин, Пекин, Шэньчжэнь), история одна: ФНС решила, что налоги недоплачены. И по-крупному. Люди либо закрыли фирмы, либо оставили одного буха/директора на плавное закрытие. Уехали в Чайну, так как раньше с КНР работали по заказам и в курсе общей ситуации. В итоге бюджеты в России потеряли многие миллионы рублей налогов и сбо-ров в год. Фирмы были немаленькие и пытались работать честно» [Тарасов 2011: 2].
Критика в адрес российских властей высказывается в личных беседах, на страницах газет, на многочисленных форумах. Подобные материалы содержат в себе целую гамму чувств: горечь от личных неудач в России; попытку оправдать свой отъезд жуткими при-теснениями, чинимыми российскими чиновниками; агрессию; стремление доказать, что «вот только сейчас мы и зажили хорошо и свободно»; перечисление всех изъянов россий-ской правовой системы и пр.:
«Здесь (в России – прим. автора) ты изначально в глазах властей преступник. У то-варища – сеть небольших магазинов. Когда выполнялись требования пожарных, его штрафовал Роспотребнадзор, когда он приводил магазины к образцу, требуемому Ро-спотребнадзором, штрафовали пожарные. В Китае, если где-то е хватает огнетушите-ля, пожарный не штрафовать вас будет, а, как правило, сам вам его купит по адекват-ной цене (за ваши деньги, конечно), принесёт на него документы и повесит на стенку» [Тарасов 2011: 2-3].
По мнению некоторых предпринимателей в последние годы у каждого в России есть шанс открыть собственную фирму. Однако экономическое законодательство, налоговая специфика и политическая ситуация в стране такова, что более 3-4 лет фирма не живёт. А потому успешный мелкий бизнес в России возможен только в том случае, если 2-3 года бегать от налогов и скрывать реальный размер доходов.
«У меня столько макулатуры накопилось из документооборота за эти годы… Но это же ничего не добавляет ВВП! В российском предпринимательстве главное – отчётная документация, в китайском – совершённая сделка. Был недавно в Китае на предприятии, выпускающем светодиодные панели. Товарооборот – 20 млн долларов в год. Обратил внимание: маленький шкафчик, в нём папки, по две на год. Спрашиваю: тут основные до-кументы? Отвечают: тут все документы. Вот и за счёт этого они выигрывают. У нас полстраны перекладывают бумажки, проверяют запятые. На администрирование, что-бы вернуть рубль, тратим чуть не 10. Примеров полно. Изучаю китайский опыт: намно-го всё разумнее, логичнее, исполнимее устроено» [Тарасов 2011: 3].
Русские предприниматели оседают в Китае не только из-за своих бизнес-проектов. Часть из них рассматривает эту страну как место реализации собственного творческого и интеллектуального потенциала, а также место «лучшей жизни» для своих детей:
«И ещё я уехал из-за своего младшего сына. Ему 11 лет. Вот именно он – самая боль-шая потеря России от моего отъезда. Всегда был лучший ученик по математике, много читает, пишет патологически грамотно. Сейчас учится в обычной китайской школе (за 7 месяцев выучил китайский до минимума, позволившего ему пойти в госшколу)» [Тарасов 2011: 3].
Работники по контракту.
Начиная с 1990-х годов, в Китай начали активно приезжать работники по контракту. Сферы, в которых работают русские, весьма разнообразны: от банковского сектора до сферы обслуживания. Большой популярностью в Китае пользуются девушки и молодые люди модельной внешности. Например, на сайте модельного агентства «Wump» размеща-лось объявление следующего содержания:
Показ мод: КИТАЙ В МОДЕ!
Для работы по контракту за рубежом в Китайской Народной Республике (Пекин) при-глашаются девушки ростом от 170 см до 176, приветствуется опыт работы с зару-бежными агентствами, а также в России на подиумных показах и съемка в рекламных роликах (телевизионная реклама, печатная продукция). Работы много, заработная плата высокая. Выгодный контракт. Срок контракта 3 месяца [Вамп].
Помимо Интернет-страниц конкретных организаций потенциальные сотрудники из России обращаются к помощи весьма популярного сайта «Работа в Китае. ChinaJOBru» [Работа]. Прослеживая историю спроса и предложения вышеназванного ресурса, можно заключить, что для работы в Китае требуются в основном менеджеры, переводчики, тех-нологи, повара, артисты, танцовщицы, хостес, представители компаний, официанты, пре-подаватели, контролёры качества, бухгалтера, логисты и инженеры.
Жёны/Мужья.
Принято считать, что смешанные браки – это в равной мере условие и проявление успешной интеграции (и даже ассимиляции) иммигрантов в чужой стране, признак врас-тания носителей «другой цивилизации» в жизнь той страны, с которой связала их не все-гда счастливая судьба. В некоторых случаях, такой брак – это подтверждение этноконфес-сионального и расового смешения; в других – просто союз двух любящих сердец, не вли-яющий на этническую самоидентификацию его участников.
В последние годы наблюдается рост числа смешанных русско-китайских браков. Некоторые приезжающие в Китай на учёбу русские находят себе здесь спутников жизни, причём если раньше браки с китайцами предпочитали русские женщины, то в настоящее время русские мужчины также порой находят своих партнёров в Китае. Союз представи-теля Запада с представителем Востока – это сложное социокультурное явление, с которым человечество сталкивалось на разных этапах своего развития: в эпоху Великих географи-ческих открытий, в период колонизационного освоения европейцами стран Востока и т.д. Вплоть до настоящего времени такой союз нередко воспринимается как некая провокация, вызов обществу, поскольку он в равной степени может свидетельствовать либо об инте-грации европейца в восточную культуру , либо о приобщении представителя восточной страны к культуре и языку Запада (например, брак Джона Леннона с Йоко Оно). Довольно часто члены такого смешанного союза оказывались перед сложным выбором самоопределения. Отказываясь от однозначности в ответах, они обрекали себя на осуждение со стороны соотечественников и клеймо «изменника». Если же по каким-либо причинам (чаще всего политическим) человек склонялся к однозначности выбора, он испытывал сильнейшую психологическую травму, отрывая от себя то, что уже заняло часть его души и сердца. Такие люди ощущают свою маргинальность в пространстве, страдают от необходимости разделения привычных для них вещей и явлений на «своё» и «чужое». Особенно остро воспринимают весь трагизм возникшей ситуации дети, рождён-ные в смешанных семьях.
В случае с русскими, выбравшими себе в качестве брачных партнёров китайцев, описанные выше ситуации не всегда стоят на повестке дня. На брак с гражданами КНР соглашаются русские, владеющие китайским языком, либо, наоборот, те, чей китайский партнёр сам владеет русским. Как правило, сложностей с этнической идентификацией у этих людей не возникает: китайцы ощущают себя китайцами, а русские продолжают ощущать себя русскими. Проблемы начинают появляться тогда, когда в этих семьях рож-даются дети, вынужденные с первых дней своей жизни впитывать в себя элементы двух культур и языков. Для них вопрос самоопределения стоит особенно остро:
«Когда мой сын находится в гостях у своих русских бабушки и дедушки, он гово-рит: “Ну, я же русский!” А когда я его ругаю за неграмотную русскую речь, он отвечает: “Мне можно! Я же китаец”» [Наталья С.].
Такие дети – билингвы с рождения. Неслучайно сферой своей профессиональной деятельности в дальнейшем они обычно выбирают межкультурные коммуникации, и сре-ди них появляются наиболее талантливые переводчики-синхронисты.
Русские, сделавшие выбор в пользу брака с гражданином Китая, помимо внутрисе-мейных проблем вынуждены преодолевать нередко негативное отношение к такому браку со стороны общества. И, если учесть, что большинство межнациональных браков заключается в приграничных зонах, неприязнь россиян к представителям другой культуры наслаивается на пропагандируемую в обществе идею о скрытой экспансии Китая на российский Дальний Восток. В итоге, в обществе бытует мнение о том, что большинство китайцев хотят жениться на русских женщинах для получения вида на жительство. По мнению губернатора Хабаровского края В. Ишаева китайцы, женившиеся на россиянках, это фиктивные мужья: «Я абсолютно убеждён, что большинство таких браков заключается… не по гуманитарным, а по сугубо экономическим соображениям. Попросту говоря, за скромную сумму денег китайский гражданин уговаривает хабаровчанку заключить с ним фиктивный брак. Это позволяет ему самому свободно проживать на территории края и массе его родственников» [Ишаев 1999: 3]. В подтверждение своей правоты руководитель рассказал о многочисленных случаях расторжения смешанных союзов в течение полугода после того, как согласно постановлению российских властей китайским «мужьям» начали выдавать разрешение на пребывание в крае только на год с последующим продлением ещё на год и так далее. Столкнувшись с неудобствами, китайцы уезжали к себе на Родину, захватив с собой родню и оставив в России свою русскую невесту [Ишаев 1999: 4]. В настоящее время в органах Прокуратуры находятся на рассмотрении многочисленные материалы о признании браков, заключённых китайцами с гражданами России, недействительными . Помимо этого для некоторых россиянок трагедией оборачивается развод с китайцем. Не предусмотрев возможность расторжения брака, русские женщины допускали получение родившимися в этом браке детьми китайского гражданства. В результате, после развода женщины не имеют права вывезти своих несовершеннолетних детей из Китая без со-гласия на то китайских мужей.
По результатам исследований В.Г. Гельбраса за последние годы в Иркутске, Хаба-ровске и Владивостоке возросла доля китайцев, желающих вступить в брак с граждани-ном/гражданкой России, хотя в Москве этот показатель резко сократился. Безусловно, в современных условиях брак с нашим соотечественником – это наиболее простой способ легализации китайца в России. Тем не менее, опросы, проведённые среди китайцев в 2002 г., показывают, что основная масса китайцев (около 80 %) прямо или косвенно воз-ражает против смешанных браков. И такое отношение, в целом, остаётся неизменным по сравнению с 1998 г. Так, например, в Москве в 1998 г. не намерены были вступать в брак с россиянами 49,7 % опрошенных китайцев, в 2002 г. такое же мнение разделяли 74,8 %. В 2002 г. в Иркутске против брака с россиянами высказались 56,9 % опрошенных, а 20,0 % не задумывались над этим вопросом, 10,0 % хотели бы вступить в подобный брак, 6,9 % на момент опроса уже состояли в браке с гражданином/гражданкой России. В Хабаровске в 1999 г. 47,4 % не собирались вступать в брак с россиянами, 22,3 % не задумывались над этим, 11,7 % хотели бы вступить в подобный брак, 4,4 % уже состояли в браке; в 2002 г. не собирались вступать в брак 39,4 %, не задумывались об этом 36,5 % , хотели бы – 18,3 %, на момент опроса уже состояли в таком браке – 2,9 %. Таким образом, число желающих вступить в брак с россиянином/россиянкой выросло приблизительно на 7 %, а число уже зарегистрированных браков сократилось почти на 2 %. Во Владивостоке в 1999 г. 58,0 % китайцев не намерены были вступать в брак с гражданином/гражданкой России, к 2002 г. этот показатель уменьшился до 49,6 %, не задумывались над этим в 1999 г. – 23,0 %, в 2002 г. – 30,3 %; хотели бы: в 1999 г. – 3,0 %, в 2002 г. – 11,8 %; состояли на момента опроса в браке: в 1999 г. – 3,0 %, в 2002 г. – 0,8 % [Гельбрас 2004: 136].
Следует отметить, что в условиях, когда в Китае по состоянию на 2000 г. на 653,5 млн мужчин приходится 612,3 млн женщин, более лояльно к поиску брачного партнёра в России относятся мужчины, а женщины выступают против этого, выражая тем самым своё стремление к доминированию и возможности обеспечения для себя максимально широкого выбора партнёра для семейной жизни. С точки зрения будущих планов весьма показателен ответ на вопрос о возможности жизни детей опрошенных в России. В Москве в 1998 г. положительно на этот вопрос ответили 9,1 % китайцев, в 2002 г. – 11,2 %; в Хабаровске в 1999 г. – 22,9 %, в 2002 г. – 21,2 %; в Иркутске в 2002 г. – 16,3 %; во Владивостоке в 1999 г. – 10,0 %, в 2002 г. – 17,6 %. Хотели бы приехать в Россию учиться или работать: в Москве в 1998 г. – 6,8 %, в 2002 г. – 14,0 %; в Иркутске в 2002 г. – 6,3 %; в Хабаровске в 1999 г. – 5,6 %, в 2002 г. – 10,6 %; во Владивостоке в 1999 г. – 8,0 %, в 2002 г. – 10,1 % [Гельбрас 2004: 138]. По наблюдениям В.Г. Гельбраса доля лиц, пожелавших, чтобы их дети осели в России, весьма точно соотносится с долей тех опрошенных, которые намерены избрать Россию местом своего постоянного жительства [Гельбрас 2004: 138].
ФАКТОРЫ ЭТНИЧЕСКОЙ КОНСОЛИДАЦИИ
Опыт объединения соотечественников на примере первых русских клубов в Китае
Смена места жительства требует от человека интенсивного и пристального изуче-ния нового окружения, в ходе которого он/она постоянно сравнивает его со знакомой культурой и общественным устройством страны исхода. Используя доступные схемы ин-терпретации, мигранты осмысливают новую реальность и определяют свою позицию по отношению к местным культурным сценариям. Кроме того, миграция, по крайней мере потенциально, помещает каждого переселенца в маргинальную зону и всегда требует от него тонкого и осторожного прочтения социальных иерархий и отношений власти (фор-мирующихся на основе класса, этнической принадлежности, пола, возраста и т.д.). В но-вой стране группа заново выстраивает свою коллективную самоидентификацию, «выясняя отношения» с существующими рядом социальными группами. Когда же речь идёт о миграции этнического коллектива, на первый план выходит именно этническая составляющая этих отношений, которая, несмотря на кажущиеся сходства, имеет свою специфику в каждом отдельном случае.
Часто стратегия поведения на новом месте диктуется мигрантам тем государством, которое принимает их на своей земле. Раньше весьма распространённой формой «отно-шения» к мигрантам было создание гетто. В настоящее время этот подход уходит в про-шлое, но новые модели поведения принимающей стороны по отношению к мигрантам ещё не до конца разработаны. Вот что, в частности, говорит по этому поводу академик В.А. Тишков:
«Пространственная сегрегация или образование этнических кварталов – это яв-ление прошлых эпох… Многие мегаполисы принимают меры к изживанию системы гетто, позиционируя себя как города без язв и удобные для жизни. Преодолеть это не так просто: Вашингтон, Балтимор, Шанхай или латиноамериканские мегаполисы – тому подтверждение. Счастье нашей страны в том, что у нас гетто не было просто потому, что не было рынка жилья. Теперь рынок есть, но способствовать созданию рынка жилья, на котором люди тяготели бы друг к другу по расовому, религиозному или этническому принципам, было бы самоубийственно. И задача № 1 создаваемой нами концепции – избе-гать этнических анклавов в мегаполисах» [Тишков 2011].
Таким образом, с одной стороны, компактное проживание на чужой территории представителей какой-либо этнической группы имеет свои недостатки. В частности, воз-можность появление в России «чайнатаунов» негативно воспринимается обществом. Это происходит, прежде всего, потому, что граждане нашей страны вполне обоснованно опа-саются появления неких «государств в государстве», в результате чего, часть территории нашей страны может выйти из-под контроля властей. С другой стороны, локализация эт-нокультурных групп – это способ гарантированного сохранения индивидуальной и груп-повой идентичности её членов, обеспечение устойчивого психологического комфорта и социального взаимодействия. Уникальность диаспор заключается в парадоксальном соче-тании трансграничного, а часто и глобального характера их деятельности, с локальным характером их социальной организации. Это повышает степень влияния диаспор на соци-альные, экономические и этнокультурные процессы в странах пребывания, но в то же время крайне осложняет взаимодействие с ними органов государственной власти и ти-тульных наций.
Многие современные государства при планировании и реализации своей экономи-ческой, социальной и этнокультурной политики вынуждены считаться с возрастанием роли диаспор. Сохранение внутренней стабильности и динамичное развитие как развитых, так и развивающихся государств возможны только при условии обеспечения минимальной степени управляемости как диаспор, так и всех других этнических меньшинств. В тех случаях, если возможности для компактного проживания представителей одной этнической группы нет (как это происходит с русскими в Китае), на первый план выходят иные способы консолидации членов данной группы. Для каждой отдельно взятой страны, столкнувшейся с проблемой миграции, эти способы индивидуальны. В этом разделе исследования мы попытаемся описать и проанализировать феномен русских клубов в Китае. Данное явление ранее не рассматривалось в научной литературе. Тем не менее, за последние десять лет среди представителей русского сообщества наблюдается рост интереса к объединению. Это, в результате, приводит к увеличению числа клубов – особой формы этнических организаций, получившей распространение в Китае.
Русский клуб в Харбине.
Руководитель клуба:
Марина Кушнаренко.
Главным средоточием русской диаспоры города является «Русский клуб в Харбине». Предпосылки к его возникновению появились в самом начале 1990-х гг., когда в город приехали первые русские «новой волны». Ощущая потребность в поддержке со стороны соотечественников, они стали регулярно встречаться и тесно общаться. Основную массу коллектива формировали женщины. Это были преподаватели русского языка, жёны ра-ботников разнообразных советских представительств и предприятий, а также те, кто при-ехал в Харбин на короткий период времени – на работу или на учёбу. Инициатором встреч стала Нина Китунина. С её лёгкой руки русские соотечественники стали собираться по различным торжественным поводам, отмечать вместе праздники, организовывать девичники и мальчишники, ходить друг другу в гости. Энтузиасты стали оказывать помощь русским старожилам города, устраивать старикам встречи. Традиционным стал уход за кладбищем советских воинов в Парке культуры. С помощью новых русских жителей города коренной харбинец Михаил Мятов стал водить по городу экскурсии, которые даже легли в основу любительского фильма «Старый Харбин» [Жебокритская].
Осенью 2005 г. на форуме «Восточное Полушарие» появилось объявление о сборе всех русских, проживающих в Харбине, на встречу. С тех пор такие мероприятия стали регулярными. А осень 2005 г. считается днём рождения Русского клуба в Харбине (далее – РКХ). Клуб продолжил деятельность, начатую ранее, существенно расширив список проводимых мероприятий. Привычными стали музыкальные и поэтические вечера. Ярким примером могут послужить авторские вечера Алексея Шихалёва. А в 2006 г. с лёгкой руки Дмитрия Кадышева было создано молодёжное отделение Русского клуба – «Красная армия». Пользующаяся большим успехом у молодёжи, организация специализировалась на юмористических шоу, представляя альтернативу отдыху в клубах и барах. К сожалению, с отъездом её руководителя она прекратила своё существование [Кушнаренко 2009].
Из других мероприятий клуба следует отметить встречи с представителями Генконсуль-ства РФ в Хэньяне, сбор денежных средств и одежды для соотечественников, отбываю-щих сроки заключения в Харбине, помощь последней «белой» харбинке Ефросинье Ни-кифоровой.
14 октября 2006 г. у РКХ появилось первое помещение, получившее шутливое название – «штаб». Оно располагалось на территории русского ресторана. К этому же времени относится формирование библио- и видеотеки клуба. Один из активистов «Крас-ной армии» и знаток истории Харбина Рустам Тулакпаев преподнёс в дар клубу свой компьютер. Впрочем, к концу того же года ресторан закрылся, а с ним умер и «штаб». Однако количество проводимых мероприятий не сократилось. За 2006 г. РКХ организовал 25 различных встреч и акций [Кушнаренко 2009].
С мая 2007 г. РКХ принимает участие в акции «Георгиевская ленточка», а 28 мая отмечался День города. В это время члены клуба безуспешно пытались добиться от мэрии города разрешения на проведение в действующем Покровском храме церковной службы, для чего ими были собраны подписи под обращением. Осенью того же года при поддерж-ке клуба прошло перезахоронение останков советских воинов на загородное кладбище в Хуаншань. В церемонии принимали участие правительства РФ и КНР. Кроме того, РКХ организовал уборку территории вокруг пришедшего в сильный упадок, полуразрушенного храма Иверской иконы Божией матери. Активистами клуба были собраны подписи под обращением в городскую администрацию с просьбой о защите храма. Храм до сих пор является не только памятником архитектуры, но и мемориальным комплексом, поскольку под его стенами покоятся останки русских офицеров и священников, надгробия с могил которых, к сожалению, были разрушены. Известный харбинец Николай Николаевич Заика помог установить место захоронения В.О. Каппеля. И в этом же 2007 г. останки генерала с воинскими почестями были перевезены в Москву [Кушнаренко 2010]. Год также был отмечен таким важным событием, как внесение клуба в список участников Координационного совета по поддержке соотечественников в Китае (КССК), что позволило РКХ устанавливать связи с клубами других китайских городов и потребовало его оформления в некую неофициальную организацию, руководителями которой стали Марина Кушнаренко, Лариса Жебокритская и Сергей Ерёмин.
Перечислим основные мероприятия, проведённые клубом:
2008 г.:
1) составление поимённого списка погибших воинов; 2) участие в эстафете Олимпийского огня в Харбине; 3) создание детского танцевального ансамбля при Русском клубе; 4) аренда нового помещения для офиса клуба.
2009 г.:
1) проведение второго субботника у храма Иверской иконы Божией Матери; 2) сбор под-писей в поддержку храма; 3) экскурсия для членов клуба, проведённая по памятным ме-стам города известным харбинцем Иннокентием Суворовым, приехавшим из Австралии; 4) установление контактов с языковой школой «Рэма», возглавляемой Ольгой Элунд, и рестораном европейской кухни «Вокруг света»; 5) экскурсия в загородную усадьбу «Вол-га», где по чертежам хабаровского архитектора Н.П. Крадина были созданы копии Свято-Николаевского собора, ресторана «Миниатюр», отеля «Ориант» и др.; 6) участие в организованных КССК акциях – конкурс красоты «Мисс краса Китая», акция «Георгиевская ленточка», проект «Сказки Пушкина глазами детей»; 7) с марта 2009 г. стал выпускаться журнал «Берега», издаваемый в формате приложения к русскоязычном журналу «Партнёры» и ставший первым официально выпускаемым в Китае изданием на русском языке для проживающих здесь россиян и выходцев из стран СНГ (журнал издаётся на личные средства его ответственного редактора Л. Жебокритской при поддержке членов клуба, КССК и Международного культурного центра при журнале «Партнёры»); 8) осенью 2009 г. на Общем собрании был принят Устав, выбрано Правление в составе 13 человек; председателем Правления была избрана Марина Кушнаренко; была принята двухступенчатая система членства; за основу был взят опыт Русского клуба в Шанхае и в частности его председателя Михаила Дроздова; 9) деятельность Русского клуба была отмечена Послом РФ в Китае, и двум его лидерам (Л. Жебокритской и М. Кушнаренко) были вручены почётные грамоты за вклад в объединение соотечественников в Китае [Кушнаренко 2010].
Руководство клуба стремится разнообразить свою деятельность и проводимые ме-роприятия. Дружба с творческим объединением «Байкал» (руководитель Андрей Мун) позволила ярко отметить День конституции и наступление Нового года. Преподаватели русского языка Светлана Лукашевич и Татьяна Литовченко являются постоянными авто-рами журнала «Партнёры. Берега дружбы». Татьяна Литовченко (член Союза писателей России) и Людмила Бойко провели поэтический вечер «Пора любви», запечатлённый в фотографиях, сделанных Алёной Локтионовой [Кушнаренко 2010].
Важной частью деятельности клуба являются контакты с гостями из России. Так, в 2009 г. удалось провести встречу клуба с телепродюсером и телеведущим Михаилом Ширвиндтом и его коллегами по телепередаче «Хочу знать» оператором Ильёй Шпизом и редактором Андреем Князевым. В январе 2010 г. в Харбине состоялся творческий вечер народной артистки РСФСР Валентины Илларионовны Талызиной. Клуб поддерживает связи с посольством России в Пекине и Генконсульством РФ в Шэньяне. Активисты клуба Сергей Ерёмин и Жанна Васильева поддерживают связь с представителями Русской православной церкви.
Русский клуб в Шанхае (РКШ)
Руководитель клуба:
Михаил Дроздов.
Крупнейшим объединением русских на территории Китая является «Русский клуб в Шанхае» (РКШ). «Русский клуб в Шанхае» – это добровольное, самоуправляемое обще-ственное объединение, созданное в 1998 г. по инициативе граждан России, постоянно проживающих в Шанхае и в КНР в целом. Целью создания Клуба было сплочение русской общины, русских и русскоязычных соотечественников, а также проведение специальных мероприятий. 29 января 2009 г. РКШ принял Устав, что придало неформальному общественному движению «Русский Клуб» более официальный статус. Члены Клуба обязаны уважать законодательство КНР и не преследовать никаких коммерческих, политических или религиозных целей. РКШ – это площадка для обмена мнениями, встреч по интересам, изучения китайской культуры и Китая, обсуждения насущных проблем местной шанхайской жизни и внутренних проблем русскоязычной общины. Данное объединение основано на традициях действовавшего в Шанхае в 1930-е годы «Русского Общественного Собрания». Клуб регулярно проводит мероприятия культурного и познавательного характера, занимается научно-исследовательской и издательской деятельностью, создаёт различные Интернет-проекты, оказывает помощь соотечественникам, попавшим в беду и т.д.
Важным информационным ресурсом всей русской диаспоры является созданный РКШ сайт – www.russianshanghai.com. На сайте клуба публикуются разнообразные материалы по истории русского присутствия в Китае, статьи о знаменитых «шанхайцах» (Вертинском А., Лундстреме О.), о жизни современного сообщества. Кроме того, руководители клуба являются одними из основателей крупнейшего Интернет-ресурса, посвящённого Китаю и Азии, форума «Восточное Полушарие».
Председателем РКШ является Дроздов М.В., членами правления – известные деятели «русского» Шанхая Крисской А.Н., Литвин С.С., Савельев М., Черникова Л.П. Членами клуба могут стать как граждане Российской Федерации, так и граждане других госу-дарств, осознающих свою принадлежность к России, русскому языку, культуре, истории и достигшие 16 лет. В социальной сети «ВКонтакте» в группе «Русского клуба в Шанхае» по состоянию на август 2012 г. зарегистрировано 3 630 участника [РКШ ВКонтакте]. В 2007 г. РКШ стал членом «Международного союза российских соотечественников» [РКШ].
Председатель РКШ Михаил Дроздов говорит: «Когда я приехал в Шанхай нас, рус-ских, было очень мало, и любой человек из России, который случайно попадался нам где-то на улице, вызывал интерес. Но сейчас, чем больше появляется русских в Шанхае, тем меньше остаётся такого интереса друг к другу. Мы стараемся как-то переломить ситуацию. Во всяком случае, почти все наши мероприятия открыты. Кому интересно, тот приходит свободно. Будем и дальше такие мероприятия проводить. Русские, которые живут сейчас в Шанхае, в большинстве своём люди с высшим образованием, знающие китайский язык. Мы как-то на одном мероприятии проводили небольшое анкетирование, и получилось, что среди тех людей, которые приходят к нам в «Русский клуб», 85 % говорят по-китайски, либо изучают его» [Сошедшие со страниц].
В настоящее время клуб существует благодаря энтузиазму его организаторов, малень-ким членским взносам и небольшим спонсорским отчислениям.
Русский клуб в Пекине (РКП).
Одним из объединений русских в Китае является «Русский клуб в Пекине» (РКП). Де-ятельность «Русского клуба в Пекине» направлена на сохранение и развитие русского языка, как языка международного общения, и взаимодействие всех тех, кто проявляет ин-терес к общению на русском языке и его изучению [Русский клуб в Пекине]. Клуб высту-пает инициатором и поддерживает инициативы, направленные на развитие культурных, образовательных и деловых связей с русскоязычными общинами мира, проводит встречи, спортивные мероприятия, выезды на природу. Основной площадкой для общения являет-ся интернет-форум «Восточное Полушарие».
Деятельность РКП нельзя назвать эффективной. Клуб явно испытывает потребность в энергичных и инициативных людях. Созданный в 2001 г., он неоднократно приостанавливал свою деятельность из-за того, что его организаторы или активные участники возвращались в Россию. Очередная попытка наладить непрерывное функционирование клуба была предпринята 24 декабря 2007 г., когда на сайте «Восточное Полушарие» появилось объявление о возобновлении деятельности РКП и о начале нового периода в его жизни. Тем не менее, полноценной жизнь клуба не стала, превратившись в нерегулярные встречи в ресторанах, которые со временем и вовсе прекратились.
29 января 2009 г. в сети появилось объявление, призывающее откликнуться энергич-ных людей, небезразличных к судьбе клуба и желающих дать ему «очередное» дыхание: устраивать тематические вечера, встречи на природе и т.д. Но и после этого ситуация не сильно изменилась. Только первая половина 2009 г. была насыщена событиями, каждое из которых ставило перед собою определённые цели. Члены клуба встречались для празднования Масленицы. 19 апреля 2009 г. в Парке Чаоян был устроен пикник по случаю Пасхи, во время которого были проведены конкурсы на самое красивое и на самое оригинально украшенное пасхальное яйцо, на самый красивый кулич и пасху. В мае того же года в сети была распространена анкета членов Русского клуба в Пекине. Целью акции была попытка переписи всех русскоязычных, проживающих в китайской столице. 8 июля 2009 г. отмечался День семьи, любви и верности.
Часть встреч имела патриотический характер. 9 мая 2009 г. в ресторане «Пушкин» со-стоялась встреча по случаю Дня Победы. Члены клуба смотрели прямую трансляцию Па-рада Победы с Красной площади и приняли участие в акции «Георгиевская ленточка». 12 июня 2009 г. в венгерском ресторане «Будапешт» прошла встреча членов Клуба по случаю Дня России.
Члены клуба принимали участие и в крупных культурных мероприятиях. Например, в период с 28 по 29 мая 2009 г. в Театре Пекинского выставочного центра выступали звёзды Большого и Мариинского театров. 6 июня 2009 г. в Пекине была открыта выставка произведений современных художников шести стран, являющихся членами Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), – Китая, России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана. На выставке было представлено около 300 картин, из которых 100 принадлежали кисти китайских художников. 1 июня 2009 г. в Посольстве РФ в КНР состоялась встреча с заместителем председателя Государственной Думы, секретарём президиума генсовета партии «Единая Россия» Володиным В.В.
Затем всё замерло до 9 мая 2010 г., когда по случаю 65 годовщины Великой Побе-ды в ресторане «Пушкин» вновь прошла встреча членов клуба. На мероприятии был про-ведён просмотр трансляции Парада Победы с Красной площади, раздавались георгиевские ленточки и спецвыпуск журнала «Партнёры. Берега дружбы», исполнялись песни военных лет. 15 мая 2010 г. члены Клуба выезжали на отдых в аквапарк; 23 мая 2010 года – совместный выезд детского центра «Теремок» и Русского клуба в Пекине на пикник в санаторий с горячими источниками. В период с 17 по 19 августа 2010 г. в Пекине, а 20-22 августа 2010 г. в Шанхае в рамках проекта «Радость встречи» (проект CCTV-русский, «Сколько лет, сколько зим», «Жди меня») работала съёмочная группа ВГТРК «Бурятия», разыскивающая всех, кто утратил связь со своими родными и близкими, живущими в России, Китае и Монголии.
Численность членов клуба по состоянию на февраль 2011 г. составляла примерно 600 человек. Таким образом, поскольку деятельность «Русского клуба в Пекине» (2001 г.) не осуществляется в плановом режиме и на постоянной основе, её нельзя назвать эффек-тивной. Тем не менее, факт неоднократных попыток возобновления такого рода деятель-ности свидетельствует об интересе русских к данному объединению. Главной проблемой в этой ситуации остаётся отсутствие руководителя. Возможно, клуб обретёт новую жизнь, если русским сообществом Пекина будет одобрена некая новая, более гибкая схема назна-чения руководителя, которая позволит клубу осуществлять свою деятельность вне зави-симости от наличия или отсутствия постоянного руководителя.
Русский клуб в Гуанчжоу.
Руководитель клуба:
Константин Алтунян.
Современная история «русского» Гуанчжоу совсем маленькая. Ещё в 2002-2003 гг. в городе были знакомы друг с другом от силы 5-6 человек, тогда как общая численность русских, проживавших на тот момент в Гуанчжоу, была неизвестна. Несмотря на это, группа энтузиастов решила организовать встречу соотечественников. Мероприятие было назначено провести 8 марта 2003 г. в ресторане гостиницы Инбиньгуань. Ко всеобщему удивлению на встречу пришло около 30 человек, что позволило объявить о создании «Русского клуба в Гуанчжоу» (РКГ). После этой встречи на протяжении ряда лет велась работа по укреплению РКГ, разрабатывалась структура клуба. В итоге, 28 ноября 2007 г. на расширенном заседании учредительного собрания была принята «Декларация об обра-зовании Русского Клуба в Гуанчжоу» [РКГ]. Кроме того, стихийные инициативы русских людей получили внезапную поддержку с официальной стороны – в 2008 г. было открыто Консульство РФ в Гуанчжоу.
Встречи клуба проходили регулярно – каждую субботу. В них могли принимать уча-стие все желающие. Пришедшие вместе отмечали крупные праздники, дни рождения, уезжали к морю или на шашлыки. Постепенный рост числа компаний и представительств компаний из России и стран бывшего Советского Союза повлёк за собой увеличение чис-ла участников встреч. В Гуанчжоу начали приезжать русские сотрудники, независимые предприниматели и те, кто решил обосноваться в Гуанчжоу и начать здесь свою трудовую деятельность. Вскоре в городе были открыты первые русские рестораны. По неофициаль-ным данным в настоящее время в городе проживает до 5000 русскоязычных [РКГ].
Главными проблемами, с которыми сталкиваются проживающие в Гуанчжоу русские, является отсутствие школы, имеющей международный статус. По мнению русских препо-давание в такой школе должно вестись на русском, английском и китайском языках, что сделало бы её привлекательной не только для русскоговорящих детей, но и англо- и ки-таеязычных. В настоящее время русские дети учатся в китайских школах. Дополнительно, силами членов РКГ для них организуются кружки по рисованию, лепке, танцам. Профес-сиональный педагог проводит с детьми занятия в рамках воскресной общеобразователь-ной школы, где дети изучают русский язык, литературу, математику, историю и т.п. Регу-лярно для детей организуются различные культурные мероприятия. Самими детьми орга-низован кукольный театр [РКГ].
РКГ поддерживает проведение различных спортивных мероприятий. В 2007-2008 гг. члены клуба принимали участие в спартакиадах дружбы народов, проводимых Управле-нием по спорту и Оргкомитетом по проведению Азиатских игр. Некоторые из участников таких мероприятий получали призовые места, а сам РКГ получил специальные призы в номинации «За лучших болельщиков и организацию команд». К 2011 г. РКГ и «Русский клуб в Шэньчжэне» дважды провели совместные соревнования по пейнтболу [РКГ].
Большое внимание РКГ уделяет организации и проведению культурных мероприятий для русских жителей города. В частности, члены клуба совместно посещают выставки картин (например, современных российских художников) и фотографий, ходят в театр, участвуют в интересных тематических встречах. При поддержке Генерального консуль-ства РФ в Гуанчжоу и РКГ была проведена фото-выставка «Традиционный Гуанчжоу» [РКГ].
Работая над усовершенствованием РКГ, руководители клуба, учитывая опыт русских клубов Пекина, Шанхая, Сянгана, предложили новую модель, в основе которой лежит идея естественного развития ситуации, объединения и поддержания клуба исключительно на основе энтузиазма заинтересованных людей и единомышленников. По мнению членов клуба, эта идея подтвердила своё право на существование, благодаря чему клуб с каждым годом растёт и расширяется [РКГ].
Русский клуб в Гуанчжоу – «это состоявшаяся общественная некоммерческая органи-зация, у которой есть чёткая цель – укреплять созданное, объединять близких по духу лю-дей и помогать друг другу на краю света, жить, работать и отдыхать. Это организация, у которой есть устав и эмблема, есть Актив, своё официальное помещение, свой сайт, даже обширная библиотека» [РКГ].
Русский клуб в Даляне
В 1990-е годы число русских, занимающихся в Даляне бизнесом, было невелико. Большинство из них вело замкнутый образ жизни, не общаясь и не встречаясь с соотече-ственниками, предпочитая тратить свободное время на путешествия по стране. Закончив свои дела в Китае, практически все мигранты, приехавшие в Далянь после развала СССР, вернулись на Родину, а потому в эти годы повода для создания в городе какого-либо объ-единения русскоязычных мигрантов не было. Тем не менее, рост числа русских туристов и бизнесменов, приезжающих в Далянь в последние годы, заставляет задуматься о создании клуба. Этот вопрос, в частности, активно обсуждался в октябре 2003 г. на форуме «Восточное Полушарие». В тот момент ответственность за организацию деятельности клуба взял на себя Дмитрий Астапенко, известный в рунете как «Dmitriy A.». В рамках данной инициативы 31 декабря 2003 г. в гостинице Dalian Hilton прошёл Новогодний вечер, на котором присутствовало триста девяносто русских, приехавших на мероприятие из разных городов Китая и России. Посетителей ждала новогодняя программа с ужином, поздравления Деда Мороза и Снегурочки, конкурсы, розыгрыши, подарки и русская музыка. Билет на новогодний вечер стоил 80 долларов с одного человека. Аналогичная программа ждала всех желающих и шестого января 2004 г., в канун Рождества. Мероприятие подтвердило взаимный интерес и дружелюбный настрой у русских соотечественников в отношении друг друга. Перезнакомившись, русские жители города продолжили свои встречи. С общего согласия была даже проведена церемония возложение цветов к памятникам советским воинам в Даляне и Люйшуне, а также массовые выезды на шашлыки. Новый 2005 г. русские даляньцы также встречали вместе. По случаю праздника в отеле Dalian Shangri-la с 20.00 31 декабря 2004 г. до 05.00 1 января 2005 г. была проведена вечеринка с русским Дедом Морозом (Станислав Медведев) и Снегурочкой. Вход на мероприятие был платный. Посетителей развлекали русской музыкой и плясками, угощали блюдами «шведского стола» и дарили подарки. 3 января 2005 г. состоялся детский утренник, а 6-7 января – Рождественский вечер. На 23 февраля было вновь было проведено возложение венков на кладбище советских воинов в Даляне и Люйшуне. В период с 27 марта по 4 апреля 2005 г. проходила детская смена международного центра «Маленький Император» (г. Далянь). Все желающие, возрастом от 7 до 17 лет, имели возможность лучше узнать культуру Китая и посмотреть город.
Впрочем, деятельность, казалось бы, зарождающегося, клуба вскоре практически пол-ностью прекратилась. 19 декабря 2005 г. на форуме «Восточное Полушарие» появилось последнее сообщение Дмитрия Астапенко. В нём он сообщал, что встречу Нового 2006 года планируется провести в отеле «Furama» (5*), после чего анонс событий прекратился. Неорганизованные и во многом спонтанные встречи проходят по инициативе отдельных русскоговорящих жителей города. В целом же, встречи происходят нерегулярно и по вне-запной инициативе.
Русские даляньцы стараются встречаться друг с другом на различных культурных мероприятиях, проводящихся в городе: фестивалях, выставках-продажах картин, концер-тах (концерт саксофониста Хуа Кана – 20 ноября 2009 г.; концерт Австрийского симфонического оркестра – 19 декабря 2009 г.), праздниках (празднование Дня Студента – 25 января 2010 г. в баре «Арабика»; фейерверк по случаю празднования китайского Нового года – 15 и 28 февраля 2010 г.) и т.д.
24 мая 2009 г. в 12.00 в ресторане «Яблоневый сад» состоялось открытие «Клуба для русских детей в Даляне». На встречу пришли десять детей разного возраста и их роди-тели. Специально для малышей проводились различные игры и конкурсы. Дети общались, рисовали мелками, участвовали в беспроигрышной лотерее. Вторая встреча прошла 30 мая 2009 г., темой встречи была объявлена «Россия и её города», кроме того детям было предложено выбрать эмблему клуба. 7 июня члены клуба праздновали Троицу, 7 июля – День Ивана Купалы, 11 июля – День Нептуна (каждый ребёнок был вооружён водным пистолетом и брызгалкой). 28 июня 2009 г. дети изучали планеты, а также разыгрывали спектакль «Лиса и заяц». 13 сентября отмечался «Праздник урожая». После закрытия осе-нью 2009 г. ресторана «Яблоневый сад» встречи стали проводиться в других заведениях, среди которых отель «Intercontinental Bar Havana». Новый 2010 год члены клуба встречали в ресторане «София». В программу мероприятия входили хороводы вокруг новогодней ёлки, детский стол и подарки. На лето детский клуб обычно перестаёт работать, так как многих детей увозят на каникулы в Россию. Деятельность Детского клуба в Даляне весьма успешна, что объясняется несколькими причинами: 1) мамы стремятся сделать пребывание своих детей вдали от Родины максимально комфортным, а потому вкладывают душу в организацию мероприятия; 2) встречи детского клуба дают малышам возможность общаться на родном языке и заводить новых друзей. Таким образом, формат детского клуба позволяет этой неоформленной в некие «официальные» рамки организации существовать на протяжении длительного времени в условиях а) отсутствия одного явного руководителя; б) постоянной «текучки» кадров клуба; в) существования единственного стимула для работы – желания сделать жизнь своих детей за границей максимально уютной, комфортной и разнообразной.
По состоянию на данный момент говорить о существовании «Русского клуба в Да-ляне» не приходится. Главная причина этого – отсутствие постоянно проживающих на территории Даляня русских людей, желающих и способных объединять вокруг себя со-отечественников для общения и пропаганды русского языка и культуры. В разное время высказывалась мысль о том, что объединение русских в Даляне способно стать большим, чем просто клуб. В период, когда здесь находилась русская военно-морская база, в городе родилось много наших соотечественников, разъехавшихся в дальнейшем по различным городам России и стран СНГ (например, Севастополь, Владивосток, Камчатка). Всем им идея создания клуба в их родном городе, безусловно, пришлась бы по душе. Однако для объединения этих людей необходимо, чтобы кто-то взял на себя ответственность по осу-ществлению сложной и весьма кропотливой работы – сборе данных о жизни и судьбе бывших порт-артуровцев, оповещении о намечающихся мероприятиях и т.д.
По мнению некоторых русских жителей города, для того, чтобы сплотить русское сообщество, необходимо «выбрать несколько мест в городе» (баров, ресторанов или клу-бов), куда русским старожилам Даляня было бы приятно приходить вечерами отдохнуть. Здесь могли бы проходить встречи с соотечественниками: «… назовём это просто “пой-ти покушать”. Если придёт много народу, назовём “встречей русской диаспоры”. Если получится интересный разговор, то можем даже назвать это “собранием русского клу-ба в Даляне”» [Восточное Полушарие].
Таким образом, несмотря на отсутствие в настоящее время в Даляне и Порт-Артуре русского клуба, способного существовать независимо от наличия конкретной инициатив-ной группы, постоянно проживающей в данном районе, русскими даляньцами и порт-артуровцами был предложен ряд инициатив, достойных быть принятыми на вооружение представителями русской общественности в Китае. Во-первых, это идея создания некой общественной организации, не ограниченной рамками двух рассматриваемых городов, но способной объединить всех тех, кто в разные периоды своей жизни был связан с ними (например, рождённые в Порт-Артуре в 1950-е годы дети советских военнослужащих). Во-вторых, это идея детского клуба. Данная инициатива может быть реализована абсо-лютно в любых условиях, поскольку для её осуществления требуется лишь желание роди-телей разнообразить жизнь своих детей. Помещения же для всевозможных мероприятий не требуется, поскольку их можно проводить на частной квартире, в кафе, в театре, в му-зее, в парке, в бассейне и т.д.
Русский клуб на Хайнане
Руководитель клуба:
Олег Колосов.
На протяжении ряда лет некоторые представители русского сообщества Хайнаня вы-сказывались в пользу создания на острове Русского клуба по примеру русских клубов других китайских городов. Однако эта идея долгое время не находила поддержки, по-скольку русские, приезжающие на остров заниматься бизнесом, живут очень обособленно и независимо. С утра до позднего вечера они заняты работой и у них остаётся мало време-ни на встречи и общение с соотечественниками. В пользу создания клуба высказывались в основном те, кто провёл на Хайнане не очень большой промежуток времени и обладал относительно свободным графиком работы. Однако, в ноябре 2010 г. небольшая инициативная группа приступила к обсуждению целей и задач будущей организации. Местом создания клуба был выбран город Санья, поскольку именно в нём проживает большая часть русскоязычного населения острова. Основной целью объединения было выбрано оказание поддержки соотечественникам, испытывающим трудности во время нахождения на Хайнане. Участники дискуссии сошлись во мнении, что нештатные ситуации (среди которых гибель на воде, автомобильные катастрофы, кража документов и пр.), возникающие во время отдыха, нередко ставят перед нашими соотечественниками сложные задачи. Оказавшись в чужой стране, россияне не знают, куда обратиться, а местные гиды не владеют необходимой информацией. Помощь соотечественникам, столкнувшимся со сложностями в период пребывания на острове, была обозначена в качестве главной задачи Русского клуба. В ходе обсуждения было принято решение о необходимости разработки устава будущей организации. За его основу был взят устав Русского клуба в Шанхае. 28 ноября 2010 г. было официально объявлено о создании «Русского клуба г. Санья» (или «Русского клуба на Хайнане»), его председателем был избран постоянно проживающий на острове Олег Колосов, наблюдательным органом стал Общественный Совет, руководителем которого стал Сергей Шершнёв. Для освещения деятельности клуба С. Шершнёвым была создана группа на сайте «В Контактах». Для вступления в клуб необходимо заполнить анкету. В первые дни существования членами клуба стали 14 человек. Членство в клубе бесплатное. Любая деятельность осуществляется на добровольной основе. Для приобретения авторитета необходимо зарекомендовать себя с положительной стороны и участвовать в реализации проектов клуба. Организаторы полагают, что для сплочения русскоязычных жителей Хайнаня необходимо создавать культурные центры (библиотеки, видеотеки), проводить различные культурные мероприятия, информировать местных гидов о реализуемых проектах.
Русский клуб налаживает связи с высшими учебными заведениями города, организуя неформальные уроки русского языка. Студенты китайских ВУЗов собираются на набе-режной Дадунхай, чтобы сыграть в баскетбол и волейбол. По мнению членов клуба, такие мероприятия позволят китайской молодёжи, изучающей русский язык, овладеть современным разговорным русским языком. В планах клуба создание летнего международного языкового лагеря. Реализация данного направления обсуждается с представителями местных властей и образовательными учреждениями. Китайская сторона, в свою очередь, заинтересована в обмене студентами. Руководство клуба ведёт работу по поиску российских ВУЗов, готовых принять у себя китайских студентов и отправить на переподготовку в Китай студентов из России, обсуждает с туристическими компаниями и консульскими службами условия реализации такого проекта
День открытых дверей клуб провёл в праздничный день, 12 декабря 2010 г. Приглаше-ния были разосланы представителям русской диаспоры и китайцам, изучающим русский язык. В итоге на церемонии присутствовало около 50 человек. Руководство клуба обрати-лось к присутствующим с просьбой об информационной поддержке. Аналогичная просьба была направлена русскому консулу в Гуанчжоу и руководителям крупнейших проектов китайского рунета. Сам клуб активно работает над созданием собственного сайта.
По мнению О. Колосова, главной сложностью, с которой приходится сталкиваться, является нежелание русскоязычной общины идти на контакт. «Каждый живёт собствен-ным мирком, обособленно и уединённо. Каждый хочет, чтобы его не трогали. А потому в сложных ситуациях совершаются типичные ошибки, помочь избежать которых намерен Русский клуб». Не способствует установлению контактов и поведение многих россиян. Нередко русским старожилам Хайнаня приходится испытывать чувство стыда за соотече-ственников, проявляющих себя на отдыхе не с лучшей стороны.
Практически сразу после объявления о создании клуба его представители столкнулись с негативным отношением со стороны некоторых русскоязычных жителей острова. Вы-сказывалась резкая критика как в адрес руководства, так и в адрес предлагаемых им ини-циатив. Непонимание вызвали озвученные цели, в частности помощь в установлении контактов с русским консульством. Идея с созданием библиотеки и видеотеки также не нашла поддержки, так как в условиях повальной компьютеризации наличие книг в бу-мажном виде и фильмов на дисках теряет свою актуальность. Много вопросов вызвало внимание руководства клуба к китайским студентам, так как, по мнению критически настроенных сограждан, клуб должен служить интересам россиян, а не граждан КНР.
Современные проблемы Православной Церкви в Китае
С момента возникновения и вплоть до настоящего момента Китайская Автономная Православная Церковь (КАПЦ) ощущает внимание и поддержку со стороны Русской Православной Церкви (РПЦ). Даровав китайской Церкви автономию, РПЦ продолжает нести попечение о пастве КАПЦ, положение которой в современном Китае нуждается в существенной нормализации. Несмотря на все прилагаемые усилия, годы советско-китайской вражды и период «культурной революции» сказались на положении китайских верующих. В условиях, когда любой намёк на сопричастность чему-либо иностранному грозил гонениями, притеснениями, расправой или тюремным заключением, православная вера воспринималась зачастую не иначе как пособничество иностранному государству, в частности СССР. Верующие боялись открыто проявлять свои религиозные чувства, не имели возможности получать религиозное образование. В конце 1980-х годов отношения между двумя странами начали меняться в лучшую сторону, однако это практически не затронуло религиозную сферу. Для многих китайских чиновников, воспитывавшихся в 1960–70-е годы, между православной верой и российской политической пропагандой по-прежнему стоит знак равенства. А это значит, что православный священник, приехавший в Китай по просьбе китайских верующих, воспринимается как проводник политических интересов Российской Федерации. В результате такого подхода страдают простые люди, среди которых много лиц с русскими корнями. Данный факт не может не вызывать чувство горького разочарования, поскольку, начиная с XVII в., времени появления на китайской земле первых русских – албазинцев, православные священники неизменно присутствовали в Китае, где занимались духовным окормлением русской паствы и их православных потомков, рождённых в смешанных семьях. Таким образом, истории православия в Китае уже как минимум три с половиной столетия. Впрочем, на всё это, вероятно, можно было бы закрыть глаза, если бы не одно обстоятельство. Одной из пятидесяти шести китайских национальностей, проживающих в настоящее время в Китае, является русское национальное меньшинство, представители которого имеют русские корни и в подавляющем большинстве случаев исповедуют православие. На правах Матери-Церкви РПЦ не может оставить без внимания чаяния православных верующих Китая.
Как уже говорилось, история православия в Китае начинается в 1685 г. – времени захвата китайцами русской крепости Албазин и пленения отряда казаков, в числе которых был и православный священник Максим Леонтьев. Оказавшись вдали от Родины, он посвятил свою жизнь делу духовного окормления пленных албазинцев. Кроме того, важным толчком к активизации миссионерской деятельности в Сибири и Цинской империи стал изданный в 1700 г. указ Петра I: «А для утверждения и приумножения в православную Христианскую веру, и проповеди Святого Евангелия в … идолопоклонных народах, Великий Государь… указал писать к Киевскому Митрополиту, чтобы он… поискал… из Архимандритов и Игуменов… добраго и учёнаго, и благаго непорочнаго жития человека, которому бы в Тобольску быть Митрополитом» [Указ Петра I]. Согласно указу Митрополиту надлежало «…исподоволь в Китае, и в Сибири, в слепоте идолослужения и в прочих неверствиях закоснелых человек приводить в познание и служение и поклонение истиннаго живаго Бога» [Указ Петра I]. В результате, весьма скоро в Китай была направлена первая духовная миссия, на многие годы ставшая центром православия на Дальнем Востоке.
С первых дней пребывания на китайской земле Православная Церковь старалась не вступать в конфликты с местными властями и чтить местные порядки. За долгие годы своего пребывания в Китае Русской духовной миссии удалось сохранить приверженность православию в душах потомков албазинцев, успешно сотрудничать с китайскими властя-ми, изучать китайскую культуру. В итоге, в первой половине ХХ в. в Китае проживала многочисленная православная паства, а самой православной церкви принадлежали огромные территории в Пекине. По всей стране ею были основаны православные храмы и монастыри. Несмотря на эти достижения, православие в Китае с большим трудом пережило невзгоды, принесённые революцией, Гражданской войной в России, «белой» эмиграцией, японской оккупацией, Второй мировой войной, годами культурной революции и пр. Сложные политические процессы в России в Китае привели к тому, что в 1951 г. всекитайские религиозные объединения сформировали союзы и имели представителей при Государственном управлении по делам религий при Госсовете КНР – все, кроме Православной Церкви. А 30 июля 1954 г. Священный Синод РПЦ под председательством Патриарха постановил упразднить Русскую духовную миссию в Пекине, передав всё её имущество в ведение учреждённого 5 июня 1946 г. Восточно-Азиатского Экзархата РПЦ. Уже 31 мая 1955 г. в ноте Министерства КНР Посольству СССР было объявлено: «Русская Духовная Миссия и Восточно-Азиатский Экзархат Московской патриархии в Китае ликвидируется. Из имущества, принадлежащего Русской Духовной Миссии и Экзархату, в собственности СССР остаются и передаются МИД СССР для нужд Посольства СССР в КНР здания, сооружения и другое имущество, находящиеся в г. Пекине на земельном участке Бэйгуань, занимаемом Духовной Миссией» [Перевод ноты МИД КНР: 155]. В соответствии с протоколом указанная передача была осуществлена 30 марта 1956 г. В том же году КАПЦ получила от Московской Патриархии статус автономной, а Отдел по делам религий при Госсовете КНР дал согласие на назначение главы КАПЦ. Данные события имели историческое значение для всех православных верующих Китая, поскольку они определили статус Православной Церкви в Китае.
После распада СССР православная церковь в России встала на путь возрождения. Не испытывая давления со стороны государства, она принялась за восстановление разру-шенных церквей и монастырей, начала осуществлять религиозную деятельность не только внутри страны, но и за рубежом. Для того, чтобы оправиться от последствий советской эры «безбожия», РПЦ нужны ещё многие годы. В 1990-е годы она ещё не в силах была заниматься проблемами восстановления церковной жизни КАПЦ. В результате, к началу XXI в. сложилась ситуация, при которой на 15 тысяч православных граждан Китая нет ни одного признанного властями китайского православного священника. Таким образом, ставится под вопрос само существование КАПЦ. Ведь ей нужны не только священники и епископы, но также православные духовные учебные заведения. Потребность в этом испытывают как православные китайцы, так и представители современного русского сообщества, проживающие в Китае в настоящее время. А если учесть, что темпы роста российско-китайского сотрудничества год от года нарастают, существуют все основания полагать, что потребность в деятельности православной церкви в Китае будет неуклонно расти. Митрополит Волоколамский Иларион в своём обращении к верующим так высказался по этому поводу: «Сегодня в Китае не так уж много православных верующих, но, сколько бы их ни было, они имеют право на богослужение, на пастырское окормление и полноценную религиозную жизнь. Болит сердце, когда заходишь в прекрасный православный храм, открытый и действующий, в котором нет священника. Люди могут прийти в этот храм в праздник или обычный воскресный день, могут поставить свечку, услышать церковное пение в звукозаписи, но они не увидят священника, не будет там совершаться богослужение, не будет совершено Таинство. И, постояв, они уйдут, может быть, не только с радостью от посещения храма, но и со скорбью о том, что этот храм не является полноценно действующим» [Митрополит Иларион].
В таких условиях 17 февраля 1997 г. Священный Синод РПЦ был вынужден кон-статировать, что в соответствии с православными канонами до избрания Поместным Со-бором КАПЦ Патриарха каноническое попечение о китайской пастве будет осуществляться Патриархом Московским и всея Руси. О принятом решении в апреле 1997 г. Председателю КНР Цзян Цзэминю сообщил письмом Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. С 27 декабря 2000 г. временное архипастырское попечение о пастве КАПЦ, проживающей в АР Внутренняя Монголия КНР, осуществляет епископ Читинский и Забайкальский, а временное архипастырское попечение о пастве Синьцзян-Уйгурского АР КНР с 17 июля 2002 г. осуществляет архиепископ Астанайский и Алма-Атинский [Православие в Китае 2010: 200].
Деятельность РПЦ по восстановлению статуса православия в Китае в настоящее время
Начиная со второй половины 1990-х годов, РПЦ начала работу по возобновлению активной миссионерской деятельности в странах Востока. В 1999 г. году в стенах Московской Духовной Академии и Семинарии (МДАиС), расположенной в Сергиевом Посаде, началось преподавание китайского языка. В числе первых учеников данного курса были Виталий Фомиченко и Дионисий Бондаренко. И уже спустя два года, 11 июня 2001 г. произошло важное событие. В стенах всё той же Московской Духовной Академии и Семинарии был открыт Дальневосточный центр. Главной целью Центра было объявлено создание миссионерской базы проповеди христианства на Дальнем Востоке.
Понимая необходимость научного подхода к решению проблем, Центр установил тесные связи с ведущими востоковедческими институтами и сообществами, а с целью по-вышения качества образования студентов, наладил контакты с рядом высших учебных заведений Тайваня, в которые он направляет своих учеников для прохождения стажировок. В мае 2010 г. делегация от Центра посетила приход в Синьцзяне.
Центр намерен принимать деятельное участие в создании научно-исследовательских центров в приграничных епархиях, востоковедческого центра в биб-лиотеке МДАиС, сайта МДАиС на китайском языке, а также продолжить развивать связи с высшими учебными заведениями континентального Китая (В настоящее время Дальне-восточный Центр сотрудничает только с высшими учебными заведениями Тайваня и Гон-конга). Руководитель ДВЦ при МДАиС иеромонах Серафим (Петровский) так сам сфор-мулировал стоящие перед ними задачи: «Наша цель – стать союзниками и соработниками с Китаем» [Серафим Петровский].
27 декабря 2007 г. на зимнем заседании Священного Синода РПЦ было признано полезным открытие в Москве Подворья КАПЦ. Первым шагом в этом направлении стало учреждение Китайского Патриаршего Подворья при московском храме святителя Николая в Голутвине в 2011 г. Его настоятелем был назначен протоиерей Игорь Зуев [Митрополит Иларион].
Следует отметить, что за последние годы РПЦ сделала весомый вклад в сохранение культурного наследия русских, проживавших на территории Китая в первой половине ХХ в. Примером такой работы является труд православных священников и семинаристов по составлению картотеки раритетных книг, переданных в дар библиотеке МДАиС русским консульством в Харбине. В результате этой работы российские исследователи-востоковеды получили доступ к таким редким книгам как «Устав Русского клуба и библиотеки в Ханькоу» [Устав Русского клуба 1907], «Справочник по северной Маньчжурии и КВЖД» [Справочник 1927], «Северная Маньчжурия и Китайская Восточная железная дорога» [Сев. Маньчжурия и КВЖД 1922], «По поводу недавно возникшей в Южной Маньчжурии русской области» [Бретшнейдер 1900] и др.
В последние пять лет наблюдается рост интереса россиян к такому китайскому ре-гиону, как Трёхречье. На прошедшей 9 декабря 2011 г. в Сергиевом Посаде конференции «Православие в Китае» киножурналист, сценарист, режиссёр-документалист, член Союза кинематографистов России Н.А. Соболева рассказала о своей работе над фильмом «Пра-вославный крест Поднебесной», посвящённого жителям этого региона. Материал для фильма она собирает уже несколько лет. Как было совершенно справедливо отмечено, «у русских жителей Трёхречья маленький процент русской крови, но в них крепка русская вера. И вера ассоциируется у этих людей с русскими корнями» [Интервью с Соболевой Н.А.].
В настоящее время серьёзной проблемой в деле укрепления позиций православной веры в Китае является перевод на китайский язык православной лексики и православных текстов. Одним из пионеров в данной области является кандидат филологических наук, сотрудник кафедры китайской филологии ИСАА МГУ, доцент М.В. Румянцева. Главным итогом её трудов в этом направлении является изданный в 2008 г. «Русско-китайский словарь православной лексики» [Румянцева 2008]. Реализованный ею проект лишь мизерная часть того объёма работы, который предстоит выполнить православным миссионерам в Китае. Тем не менее, тот уровень, на котором был выполнен перевод, а также разработанная М.В. Румянцевой методика перевода на сложнейший язык мира, требует внимательного изучения. По признанию самого автора словаря главные сложности перевода заключаются в том, что высококвалифицированный переводчик не всегда способен передать смысл церковных текстов, в то время как китайский язык хорошего богослова крайне редко находится на нужном для перевода уровне. Вместе с тем, полемика между переводчиками весьма часто ставит под угрозу сроки выполнения работы. Несмотря на это, сама М.В. Румянцева твёрдо убеждена в том, что при создании подобных переводов необходимо работать коллективно, привлекая не только русских переводчиков и православных миссионеров, но и хорошо образованных китайцев, способных понять предлагаемые русскими толкования сложных христианских терминов. При отсутствии в китайском языке подходящих лексических единиц, следует предлагать читателю адекватный описательный перевод, а там, где это возможно, использовать буддийские термины. Переводчик должен избегать громоздких переводов, «кальки», многозначных китайских слов. В столь сложных условиях главной целью переводчика должно стать желание донести до китайца доброе начало православной веры [Румянцева 2011].
В настоящее время РПЦ не удалось добиться от китайских властей разрешения назначить преемников на место скончавшихся китайских православных священников. Тем не менее, в последние годы в российских семинариях получили духовное образование несколько китайских граждан, поскольку в КНР получить подобное образование негде. Несмотря на это, служить в зарегистрированных православных храмах Китая им не разрешено, поскольку их обучение не было санкционировано соответствующими религиозными организациями страны. Для разрешения этой противоречивой ситуации Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ и Государственное управление по делам религий в 2009 г. приняли решение о возможности обучения в семинариях РПЦ студентов из Китая. Первый санкционированный приезд китайских студентов был намечен на 2012 г. Митрополит Волоколамский Иларион так высказался по этому поводу: «…в последние годы наметился определённый прогресс в нашем взаимодействии с властями КНР с целью нормализации жизни православных верующих в этой стране. Конечно, мы идём не семимильными, а небольшими шагами. Но недавно нам пообещали, что двое студентов приедут из Китая для учёбы в наших духовных школах, чтобы впоследствии стать священниками и нести своё служение на китайской земле» [Митрополит Иларион].
Подводя итоги, ещё раз обозначим основные проблемы, связанные с миссионер-ской деятельностью православных священников в Китае, с положением православия и православных верующих, а также определим главные направления деятельности РПЦ, призванные улучшить ситуацию.
Во-первых, в силу специфики нынешней религиозной ситуации в Китае осуществ-ление миссионерской деятельности здесь следует осуществлять в рамках курса, принятого РПЦ исходя из реального положения церкви и особенностей законодательства. Надлежит помнить, что несогласованная миссионерская работа может повлечь необратимые послед-ствия, в частности всплеск недоверия и нетерпения к Православной Церкви со стороны китайских властей. Руководство усилиями РПЦ по нормализации положения Православия в Китае осуществляет Отдел внешних церковных связей.
Во-вторых, главной проблемой КАПЦ за последние несколько десятилетий была и остаётся острая нехватка православных священников, что, в свою очередь, является след-ствием отсутствия в Китае духовных учебных заведений и сложностями получения православного богословского образования китайскими гражданами за рубежом.
Третьей важной проблемой является дефицит переведённой на китайский язык ду-ховной литературы. И здесь, с одной стороны, сказывается отсутствие людей, в равной мере хорошо владеющих китайским языком и разбирающихся в тонкостях православного вероучения. С другой стороны, та немногочисленная литература, которая уже переведена на китайский язык, в силу китайского законодательства не может быть в необходимом объёме завезена в страну или напечатана внутри страны.
В-четвёртых, китайские верующие не имеют возможности постигать основы пра-вославной культурой внутри страны. В этой связи РПЦ следует открыть в приграничных областях миссионерские центры и библиотеки с религиозной литературой. Кроме того, следует организовывать для китайских верующих паломнические поездки по святым ме-стам России и ближнего зарубежья.
Знакомство широкой православной общественности с проблемами КАПЦ, публи-цистическая и переводческая деятельность, направленная на нужды КАПЦ, обучение ки-тайских верующих, расширение их возможностей в религиозной сфере – это те основные проблемы, которые стоят на сегодняшний момент перед РПЦ как Церковью-Матерью.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Главной Определяющей особенностью русского населения Китая является его крайняя неоднородность. Различные время и причины миграции, различный социальный и конфессиональный состав мигрантов привели к тому, что в настоящее время в КНР нет единой, сплочённой общими языком и культурой диаспоры. Факты позволяют говорить лишь о наличии целого ряда русских сообществ, разбросанных по территории страны. Общую численность всех проживающих на территории Китая русских, включая числен-ность представителей русского национального меньшинства, зафиксировать трудно, вви-ду отсутствия единой, достоверной системы учёта. По оценочным данным, собранным в ходе анализа официальной статистики российских консульств, а также в ходе опроса председателей крупнейших русских клубов Китая на сегодняшнее время здесь проживает около 22-23 тыс. русских, что существенно меньше показателей, например, 1930-х гг., ко-гда по оценке эмигрантской общественной организации «Русское общество в Маньчжу-рии и Монголии» в Китае проживало около 125 тыс. россиян.
В ходе работы над книгой одной из главных трудностей, с которыми мне приходи-лось сталкиваться, являлось упорное нежелание современных русских жителей китайских городов идти на контакт. Мои неоднократные попытки проведения крупных опросов натыкались на холодность и безучастность тех, с кем я общалась на протяжении долгого периода времени. Я часто спрашивала себя, в чём причина такой отстранённости? Сосре-доточенность на собственных проблемах? Нежелание помогать знакомым? Безразличие? Менталитет? Недоверие? Страх? Трудно сказать определённо, однако именно в ответе на этот вопрос кроется причина того, что до сих пор в Китае так и не сформировалась полноценная русская диаспора. И всё современное русское население, приехавшее в страну за последние годы, в итоге распадается на небольшие, плохо организованные группы. За исключением небольшого числа энтузиастов русское сообщество в Китае практически не имеет «лица». Спонтанный, реже систематический характер мероприятий, личная потребность (духовная жажда общения с соотечественниками, стремление к выгоде в виде установления контактов с «нужными» людьми, чувство самоудовлетворённости от ощущения себя «лицом русского Китая», стремление разнообразить собственный досуг и т.п.) в этом их организаторов, отсутствие сплочённости, пожалуй, главные черты современных русских сообществ Китая.
Ещё в годы моей учёбы в аспирантуре мне посчастливилось взять интервью у од-ного очень высокопоставленного чиновника, только что вернувшегося из Китая после рабочей поездки и участия в ЭКСПО-2010. В ходе визита он плотно работал с представителями русских сообществ, обсуждая с ними возможность их участия в представлении интересов России в КНР. В нашей частной беседе он рассказал мне о своих личных впечатлениях от встреч. Согласно сформированному у моего респондента мнению, «ни о каком русском влиянии в Китае речи не идёт, поскольку в нём проживает слишком маленькая (по масштабам такой густо заселённой страны) русская диаспора. Она растворяется в общей людской массе, да и китайцам наша диаспора совершенно не нужна. А потому разного рода объединения русских людей представляют интерес исключительно для самих русских жителей Китая.
Что им это даёт? Общение. Организаторы таких образований – чаще всего местные старожилы, переехавшие в Китай пару десятков лет назад – также восполня-ют с их помощью дефицит общения. Ни о каком форпосте для русского бизнеса или дру-гой формы межгосударственного обмена речь не идёт. Даже на официальных и деловых встречах разговоры о бизнесе не сильно занимают глав такого рода организаций. Это люди разных личностных качеств и уровней образованности. Некоторые из них – это русские интеллигенты, некоторые – бизнесмены. Всё, что их интересует, это те деньги, которые они могут заработать в Китае для себя.
Эти люди не вернутся на Родину. Для нашей страны они выступают в качестве своеобразных “культтренеров”, которые знакомят нас с Поднебесной. Рассчитывать на них в более серьёзных делах не приходится. Эти люди постепенно постигают культуру Китая. Однако вместе с тем они утрачивают связь, информацию о России, поскольку практически не бывают на Родине. Они гордятся тем, что их дети говорят по-русски. Они организуют некоторые мероприятия. Другими словами, любые их действия осуществляются в личных интересах, а не в интересах страны» [ПМА Москва 2010].
Это интервью с согласия опрашиваемого, но без указания его имени я тогда выве-сила на своей страничке в «Живом Журнале», зная, что оно привлечёт внимание русской общественности в Китае. Я оказалась права. Вокруг интервью завязалась яркая дискуссия, содержание которой очень точно передаёт противоречивость настроений, царящих в рус-ских сообществах. Ниже приведу некоторые из высказываний, которые, на мой взгляд, не требуют комментариев:
• «О первой своей реакции от прочитанного говорить не буду, но перечитав текст еще раз, я подумал, что многое из того что сказано – справедливо. Есть, конечно, ряд спорных и где-то жёстких и несправедливых пассажей. Но проблема обозна-чена. Проблема нашего взаимодействия с государством».
• «Думаю, нормальной основой для построения каких-либо отношений, а также подлинной и обоюдной заинтересованности сторон, должна быть их независи-мость. Если объединения соотечественников будут материально самостоятель-ны, социально значимы, возможно, политически влиятельны – они будут способны играть действительную роль в диалоге с государством – и будут нужны ему».
• «Дамы и господа, со своей стороны скажу, что в словах Н. я узнал себя. В целом сказано очень верно про меня и таких, как я. Но, коренной вопрос состоит в сле-дующем: На какие более серьезные дела намекает этот человек, в которых на нас нельзя положиться? И вообще, какие дела может организовать диаспора в инте-ресах страны? Пока на ум приходит только колонна № 5. Мне просто интересно понять, есть ли примеры “полезной русской диаспоры” за рубежом?»
• «Ну, дорогой дядя, с ваших же слов (тут я себе не считаю, так как таковой не яв-ляюсь) мы для вас являемся культтренерами, а вы сюда приезжаете как государ-ственные люди, вот мы помогаем нашей Родине окультуривать вас! Так сказать в личных интересах, чтоб вы в глазах китайцев не позорили нашу Родину».
• «Есть одно наблюдение в пользу “нужности”. А именно: не так редко предприни-матели и даже чиновники (особенно в регионах) видят соотечественников, живу-щих в Китае, как проводников к правильным выходам на нужных людей / предпри-ятия / чиновников с китайской стороны. Причём такие связки лежат не обяза-тельно в сфере бизнеса, это может быть и культура, где немало решает личный контакт, и образование. В сочетании с китайским “я доверяю, потому что знаю / знаком с..” на выходе сделано немало чего-то позитивного. Такая тенденция свой-ственна молодёжи, особенно получившей базовое высшее образование в Китае, да и сами молодые люди, как я уже неоднократно отмечал, стремятся видеть себя именно в такой роли. Безусловно, это всё далеко от “политики” и “оси стратеги-ческого партнёрства” (боюсь, что Москве-центру всё как было пофигу, так и бу-дет), только вопрос в том, а ЧТО же собственно нужнее и более реально опреде-ляет картину наших взаимодействий?»
• «Любопытной мне кажется сама постановка вопроса: “нужны ли мы государ-ству?” С одной стороны – если задуматься, то государство – это, собственно, мы и есть. Поэтому, абсурдно было бы задавать вопрос о том, нужны ли мы сами себе. К добру ли, к худу, но российский паспорт продолжает лежать у меня на полке, недвусмысленно напоминая о нашей связи. Далее, очень хитрый момент, относительно, собственно, нужности. В посте сквозит идея использования – “форпост, цели, задачи” и т.д. Возникает впечатление, что чиновник от имени государства и говорит. Но государство даже при абсолютизме не представляет-ся одним человеком и не бывает в нем воплощено. Государство – это очень гете-рогенная структура, комплекс социальных институтов, имеющих разные цели, за-дачи, возможности. В этой связи могу заметить, что затраты на поддержку ме-роприятий соотечественников демонстрируют заинтересованность определен-ных сил в том, чтобы контакт между зарубежными русскими и этими силами не прерывался. Цели здесь могут быть самые разные, о них можно говорить отдель-но, но сама политика доказывает, что в своих тезисах чиновник демонстрирует одну из точек зрения, вполне возможно свою личную и наверняка не единствен-ную...»
• «Считаю, что дядя 1) неправ 2) недостаточно осведомлен 3) слишком многого хо-чет от нашей немногочисленной диаспоры. Он хочет, чтобы мы выполняли функ-ции росс. государства здесь? В пределах своих сил мы делаем, что можем, и далеко не только для себя. Но тема важная, надо над ней поразмыслить».
• «Я лично не хочу ничего делать для государства. Я не хочу для него представлять интерес».
Опыт изучения русских сообществ в Китае утвердил меня в мысли о необходимости проведения дальнейших комплексных исследований данного феномена. Огромный потенциал, который скрыт в наших соотечественниках, сумевших найти подход к представителям другой цивилизации и адаптироваться к жизни в инокультурной среде – это ценная база для изучения Китая и разработки механизмов эффективного взаимодействия с его гражданами. В условиях интенсификации международного сотрудничества значение такого информационного ресурса трудно переоценить. Хочется верить, что данная книга станет одной из ступеней в этой лестнице знаний о нашем давнем друге, хорошем соседе и надёжном партнёре – Китае.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЁН
«Астория»
«Вантай»
«Восточное Полушарие»
«Высота 203»
«Договор между Россией и Китаем об Илийском крае»
«Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи»
«Китайско-русский центр культуры и искусства»
«Клуба для русских детей в Даляне»
«Координационного совета по поддержке соотечественников в Китае» (КССК)
«Красная Фанза»
«Международный союз российских соотечественников»
«Нахаловка»
«Паллада»
«Посольский квартал»
«Правил сухопутной торговли»
«Русская 15-я батарея Электрического утёса»
«Русская деревня на о-ве Солнца под Харбином»
«Русский золотой театр»
«Русский клуб в Гонконге»
«Русский клуб в Даляне»
«Русский клуб в Пекине»
«Русский клуб в Урумчи»
«Русский клуб в Харбине»
«Русский клуб в Шанхае» (РКШ)
«Русский клуб, Тайвань»
«Русского клуба в Гуанчжоу»
«Русского клуба г. Санья» (или «Русского клуба на Хайнане»)
«Союз русскоговорящих работников»
«Туапсе»
«Улица русского колорита»
«Чайны путь»
Албазин
Алымов С.
Амвросий (Юматов)
Амурская Калифорния
АР Внутренняя Монголия
Бабаскина Л.
Байков Н.
Байков Ф.
Бичурин Н.Я. (Иакинф)
Буринский договор
Вахрева Ф.И.
Восточно-Азиатский экзархат Московской Патриархии в КНР
Григорий (Чжу)
Гурий (Карпов)
Давиденко Н.А.
Дальний
Дионисий (Поздняев)
Желтугинская республика
Зинченко В.А.
Иакинф (Бичурин Н.Я.)
Илийский край
Илларион (Лежайский)
Ильина Н.
Исмаилов Т.
Исследовательское общество по изучению русского национального меньшинства
Каменский П.
Камышнюк Ф.
Кафаров П.И. (Палладий)
Квантунская область
КВЖД
КВЖД
кержаки
Кизилов П.
Китайская Автономная православная церковь
Кладбище павших русских героев
Крузенштерн-Петерец Ю.
Кульджинский договор
Кушнаренко М.
Кхуцинское (или Улунгинское) старообрядческое контрреволюционное выступление
Кяхта
Кяхтинский договор
Ливадийский договор
Мадов А.
Маймайчэн
Максим (Леонтьев)
Маньчжоу-го
Маньчжурия
Маньчжурия
Мелихов Г.В.
Мелихов Г.В.
Монголия
Мятов М.М.
Нейтор Л.
Нелюцкий острог
Нерчинск
Несмелов А.
Никифорова Е.А.
Палладий (Кафаров П.И.)
Паркау А.
Перелешин В.
Петлин И.
Пётр (Каменский)
Петров И.
Пешков К.М.
Поздняев Д.
Полномочное представительство РСФСР
Порт-Артур
Портсмутский мирный договор
Посольство Российской Федерации
Посольство СССР в КНР
Поярков В.Д.
Резникова Н.
Рогачёв И.
Российская дипломатическая миссия
Российское императорское консульство в Шанхае
Русская духовная миссия
Русская концессия в Тяньцзине
Русский полк
Русско-Азиатский банк
Русско-Китайский банк
Свято-Успенская православная община
Синьцзян
Спафарий Н.
Старцев А.Д.
Старцева-Гомбоева Е.Д.
Таскина Е.П.
Тяньцзиньский договор
Фигуровский И.
Хабаров Е.П.
Харбин
Черкизовский рынок
Честной А.
Чингизиды
Шаронова В.Г.
Шивэй-Русская национальная волость
Шпринцин А.Г.
Юльский Б.
Ябаолу
Ялычев Б.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ПМА – Полевые материалы автора
РКШ – Русский клуб в Шанхае
РКХ – Русский клуб в Харбине
РГБ – Российская государственная библиотека (бывш. Государственная библиотека СССР им. В.И. Ленина)
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Архивные источники:
1.Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ):
Ф. 292.
Архив. Урга 14 – Консульство в Урге. 1865. Ед. хр. 2. Л. 14.;
Архив. Урга 2 – Консульство в Урге. Оп. 732. Ед. хр. 23. Л. 2.
2. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК):
Ф. 830.
ГАХК – Оп. 1. Д. 75. Л. 244, 250.
3. Государственный архив Иркутской области (ГАИО):
Ф. 24.
Архив. Записка – Оп. 11/2. Ед. хр. 22. Докладная записка Ургинского консула. Л. 8
Архив. Отчёт 21 – Оп. 11/3. Д. 121. Отчет о 25-летней деятельности Ургинского консульства (1861–1886 гг.). Л. 21.
Архив. Отчёт 31 – Оп. 11/3. Д. 121. Отчет о 25-летней деятельности Ургинского консульства (1861–1886 гг.). Л. 31.
4. Российская государственная библиотека (РГБ):
РГБ, 310, № 361 - Отдел рукописей Российской государственной библиотеки им. В.И. Ленина. Ф. 310. № 361. Л. 70об.-85.
5. Рос. гос. архив древних актов (РГАДА, б. ЦГАДА):
Ф. 126.
РГАДА. Монгольские дела – Монгольские дела. Оп. 1. 1618 г. Д. 1. Л. 5.
А. 2010 – Интервью с А. (ПМА; Москва; март 2010).
Аблажей 1998 – Аблажей Н.Н. Казачья эмиграция в Маньчжурии (20-40-е гг. ХХ столетия) // 100-летие г. Харбина и КВЖД: Материалы конференции (Новосибирск, 29 мая 1998 г.). Новосибирск: ИИ СО РАН, 1998. С. 3-6
Аблажей 2001 – Аблажей Н.Н. Хозяйственно-экономическая деятельность эмигрантов в Северной Маньчжурии. Россия и Восток: взгляд из Сибири в конце столетия: Материалы Межд науч.-практ. конференции Иркутск: Оттиск, 2001. Т.1
Аблажей 2003 – Аблажей Н.Н. Репатрианты из Китая в СССР: проблемы интеграции в советское общество (1934-1960 гг.) // Социально-демографическое развитие Сибири в ХХ столетии: Сб. статей. Новосибирск, 2003. Вып. 1. С. 198-239
Аблажей 2007 – Аблажей Н.Н. С Востока на восток: Российская эмиграция в Китае. Новоси-бирск: Изд-во СО РАН, 2007.
Аблажей 2010 – Аблажей Н.Н., Миненков Д.Д., Ноздрин Г.А. Репатриация из Китая в 1954–1963 гг. как форма планового сельскохозяйственного переселения // Массовые аграрные переселения на восток России (конец XIX – середина ХХ в.). Новосибирск: Изд-во НГУ, 2010.
Августин 2001 – Августин (Никитин), архимандрит. Россия и Китай: становление отношений (Пекинская Миссия в XVII столетии). М.: Миссионерское обозрение, 2001. № 6, 7
Адоратский 1887, история – Адоратский Н. История Пекинской Духовной миссии в первый период её деятельности (1685–1745 гг.). Казань, 1887. Вып. I.
Адоратский 1887, миссия – Адоратский Н. Православная миссия в Китае за 200 лет её суще-ствования. Опыт церковно-исторического исследования по архивным документам иеромонаха Николая (Адоратского), смотрителя Херсонского духовного училища. В 2-х вып.; Вып. 1. История Пекинской духовной миссии в первый период ее деятельности (1685–1745). Казань, 1887.
Акира Косидзава – Акира Косидзава. Харбин-но хаттацуси (История развития г. Харбина). Литто кэйдцай ссекай кайхо. 1986-1987. Токио. рр. 16-19.
Александр К. – Интервью с Александром К. (ПМА, г. Санья, о-в Хайнань, март-апрель 2007 г.)
Александров 1994 – Александров В.А. Русские // Народы России: энциклопедия / Гл. ред. В.А. Тишков. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994 г.
Алексеев 1982 – Алексеев В.М. Наука о Востоке. Статьи и документы. М., 1982 г.
Алексей Р. – Интервью с Алексеем Р. (ПМА, г. Москва, июль 2010 г.).
Амурская Калифорния – Амурская Калифорния // Сибирские рассказы из жизни приискового люда. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1888. С. 273–322.
Андреева 2001 – Андреева С.Г. Пекинская духовная миссия во время восстания ихэтуаней (1898–1901). XXXI научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 2001.
Антонина – Интервью с Антониной Ивановной (ПМА, г. Хайлар, АР Внутренняя Монголия, август-сентябрь 2009 г.).
Аргудяева (Абирус) – Аргудяева Ю.В. Русские в Трёхречье // Проект «Абирус»: www.abirus.ru/content/564/623/624/639/11456.html (дата обращения 04.04.2011.)
Аргудяева 1997 – Аргудяева Ю.В. Крестьянская семья у восточных славян на юге Дальнего Востока России (50-е годы XIX – начало ХХ в.). М., 1997.
Аргудяева 1998 – Аргудяева Ю.В. Культура и быт старообрядцев юга Дальнего Востока: традиции и современность // Мир старообрядчества. Живые традиции: результаты и перспекти-вы комплексных исследований русского старообрядчества. М., 1998. Вып. 4.
Аргудяева 2000 – Аргудяева Ю.В. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. М., 2000.
Аргудяева 2003 – Аргудяева Ю.В. Крестьяне-старообрядцы в Маньчжурии (по воспоминаниям мигрантов 1930-х гг.) // Российские соотечественники в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Перспективы сотрудничества: материалы третьей международной научно-практической конференции. Владивосток: Информационно-рекламное агентство "Комсомолка ДВ", 2003. С. 99-106.
Аргудяева 2005 – Аргудяева Ю.В. Эмиграция старообрядцев Приморья в Маньчжурию // Религиоведение. Благовещенск, 2005. № 4. С. 41-54
Аргудяева 2006 – Аргудяева Ю.В. Этническая и этнокультурная история русских на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX – начало ХХ в.). Крестьяне. Владивосток, 2006. Кн. 1.
Аргудяева 2008 – Аргудяева Ю.В. Русские старообрядцы в Маньчжурии. Владивосток: ДВО РАН, 2008.
Арсеньев 2004 – Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае. М.: Крафт, 2004.
Атомстройэкспорт – Официальный сайт компании ЗАО «Атомстройэкспорт»: www.atomstroyexport.ru/about/rus/1 (дата обращения 01.07.2011]
Аурилене 2003 – Аурилене Е.Е. Российская эмиграция в Китае: 1920–50-е г. Хабаровск: Хабаровский пограничный институт Федеральной службы безопасности Российской федерации, 2003.
Аурилене 2008 – Аурилене Е.Е. Российская диаспора в Китае. 1920–1950-е гг. Хабаровск: Частная коллекция, 2008.
Афанасьев 2006 – Афанасьев П.Ю. Золото Приамурья. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2006 г.
Баклыкская 2002 – Баклыкская Л.Е. Восток и Запад в архитектуре Дальневосточных городов. Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Благовещенск: Изд-во АмГу, 2002. Вып. 3. С. 626-631
Балакшин 1959 – Балакшин П. Финал в Китае: возникновение, развитие и исчезновение белой эмиграции на Дальнем Востоке. В 2 т. Сан-Франциско, Париж, Нью-Йорк, 1958–1959.
Балябина – Интервью с А. Балябиной-Ли. (ПМА, АР Внутренняя Монголия, г. Лабдарин, август 2009 г.).
Барановский 1930 – Барановский М. Пекинская духовная миссия. Из деятельности царской России в Китае. М.: Атеист, 1930. С. 10-35.
Баринов 1999 – Баринов О.А. Золотые тайны Забайкалья. Чита: Поиск, 1999.
Барихновский 1978 – Барихновский Г.Ф. Идейно-политический крах белой эмиграции и разгром внутренней контрреволюции (1921-1924). Л.: ЛГУ, 1978 г.
Бартольд 1911 – Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России // Лекции, читанные в Императорском Санкт-Петербургском университете. СПб. 1911.
Бартольд 1977 – Бартольд В.В. Собрание сочинений. М.: Вост. лит, 1977. Т. 9.
Белов 1923 – Белов В. Белое похмелье. Русская эмиграция на распутьи. Москва, Петроград: Государственное изд-во, 1923.
Белоглазов 1996 – Белоглазов Г.П. Русская земледельческая культура в Маньчжурии (середина ХVII – первая треть ХХ вв.) / Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Владивосток: Дальнаука, 2007.
Белоглазов 1999 – Белоглазов Г.П. Маньчжурия как контактная зона межцивилизационного общения России и Китая в свете взаимодействия их земледельческих культур. Проблемы истории образования в Восточной Азии: диалог преподавателей и ученых. Сб. статей. Владивосток: Дальнаука, 1999. С. 112-114
Белоглазов 2011 – Белоглазов Г.П. Жертвы «Чёрной смерти» (к 100-летию подвига русских врачей в Маньчжурии) // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2011. № 1. С. 132
Белоглазов. Русская флотилия 1995 – Белоглазов Г.П. Русская флотилия на Сунгари (конец XIX нач. XX в.) // Россия и АТР. 1995. № 2. С. 47–55.
Белоусов 1992 – Белоусов С. Дважды завербован: По материалам книги А. Веспы «Секретный агент Японии» // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 4–6, 1992. № 1–3.
Бичурин 1977 – Н.Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение. К 200-летию со дня рождения // Материалы конференции / Сост. А.Н. Хохлов. М.: Наука, 1978. Ч.1-2.
Бобрищев-Пушкин 1925 – Бобрищев-Пушкин А. Война без перчаток. Л.: КУБУЧ, 1925.
Бовкало 2001 – Бовкало А.А. Деятельность Христианского Союза Молодых Людей на Дальнем Востоке. Православие на Дальнем Востоке. Сб. ст. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. Вып. 3. С. 125-135
Боголепов, Соболев 1911 – Боголепов М.И., Соболев М.Н. Очерки русско-монгольской торговли: Экспедиция в Монголию 1910 г. Томск: Типолит. Сиб. т-ва печ. дела, 1911.
Боград, Рифтин 2006 – Боград В.Э., Рифтин Б.Л. Русский китаевед Дэ-мин, его «Поездка в Китай» и перевод из «Сна в красном тереме». М.: Просвещение, 2006
Бокщанин 2002 – Бокщанин А.А., Непомнин О.Е. Лики Срединного царства: Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая // Ин-т востоковедения. М.: Вост. лит., 2002.
Большая энциклопедия – Большая энциклопедия / Под ред. Южакова С.Н. В 22 т. СПб.: СПб. книгоиздательское т-во «Просвещение», 1900–1907.
Бородин 1935 – Бородин С. (священник). История Албазина и начало первой русской право-славной миссии в Китае // Периодическое издание Российской Духовной Миссии в Китае. Китайский Благовестник. 1685-1935: Юбилейный сборник, посвященный. 250-летию со дня основания Российской православной миссии в Китае. Пекин: 1935. № 3. С. 5–22.
Бретшнейдер 1900 – Бретшнейдер Э. По поводу недавно возникшей в Южной Маньчжурии русской области. Харбин, 1900.
Буяков 1995 – Буяков А. На передовом рубеже России в Северо-Восточной Азии. Краткий очерк истории пограничного комиссарства в Южно-Уссурийском крае // Россияне в Азии. Торонто: Центр по изучению России и Восточной Европы в Торонтском университете. 1995. № 2, С. 215–224.
Быков 1965 – Быков Д. Комкор Павлов. М.: Издательство политической литературы. 1965.
Быков 1980 – Быков В.Ф. Миссионеры-иезуиты и русско-китайские отношения в XVII в. (Нерчинский договор 1689 г.). Информационный бюллетень ИДВ, № 104. М.: Изд-во ИДВ АН СССР, 1980. С. 147-159
Бэй-гуань 2006 – Бэй-гуань: Краткая история Российской духовной миссии в Китае / Сост. Б.Г. Александров. СПб.: Альянс-Архео, 2006.
В Маньчжурии 1934 – В Маньчжурии 70000 русских эмигрантов. // Шанхайская заря, 20 ноября Шанхай, 1934. С. 4.
Вамп – Официальный сайт модельного агентства «Wump»: www.wump.ru/ (дата обращения 08.02.2011]
Ван Чжичэн 1993 – Ван Чжичэн. Шанхай Эцяо ши (История русских эмигрантов в Шанхае). Шанхай, 1993.
Ван Чжичэн 2008 – Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае / Пер. с кит. яз. Пань Чэнлун, Сяо Хуэйчжун, Лю Юйцинь, Бэй Вэньли, Л.П. Черникова / Предисл. Л.П. Черниковой. М.: Русский путь: Библиотека-фонд «Русское Зарубежье», 2008.
Ван Шэнцзинь 2002 – Wang Shengjin. Study Report on Northeast Asian Labor Force Resource // Far Eastern Studies. Vol.1. March, 2002.
Вараксина 2004 – Вараксина Л.А. Роль русской культуры в жизни российских эмигрантов в Харбине в 20-40-х годах ХХ в. Записки Гродековского музея. Вып. 7 / Гл. ред. Н.И. Рубан, отв. ред. Н.П. Гребенюкова. Хабаровск: Хабаровский краевой краеведческий музей им. Н.И. Гродекова, 2004. С. 52
Василенко 1988 – Василенко Н.А. Из истории установления интернациональных революцион-ных связей народов России и Китая на КВЖД в нач. XX в. Классовая борьба и революционные выступления на Дальнем Востоке во 2-й пол. XIX – нач. XX в. Владивосток: ДВО АН ССР, 1988. С. 117-129
Василенко 1996 – Василенко Н.А. Русские школы в Маньчжурии. Культура, наука и образова-ние народов Дальнего Востока России и стран АТР: история, опыт, развитие. Материалы международной научно-практической конференции. Хабаровск: Хабаровский гос. ин-т искусств и культуры, 1996. Вып. 3. С. 74-77
Васильев 1983 – Васильев Л.С. История религий Востока (религиозно–культурные традиции и общество). М.: Высшая школа, 1983.
Васильев, Фурман 1974 – Васильев Л.С., Фурман Д.Е. Христианство и конфуцианство (опыт сравнительного социологического анализа) // История и культура Китая. М.: Наука, 1974. С. 405–477
Ведерникова – Интервью с членами семьи Л.В. Ведерниковой (ПМА, АР Внутренняя Монголия, г. Лабдарин, август 2009 г.)
Великая Маньчжурия 1942 – Великая Маньчжурская империя (к 10-летнему юбилею). Харбин: Слово. 1942.
Великий путь 1901 – Великий железнодорожный путь через Сибирь и Восточно-Китайская железная дорога с 1887 года. Железнодорожное дело. СПб.: Русское техническое общ-во, 1901. № 45/46. С. 518-519.
Венюков 1862 – Венюков М.И. Трактаты европейских государств с Китаем 1862 г. Кяхта: б.и., 1862.
Венюков 1863 – Венюков М.И. Очерк старых и новых договоров с Китаем. СПб.: б.и., 1861 г.; изд. 2, 1863 г.
Веселовский 1905 – Веселовский Н.И. Материалы для истории Российской духовной миссии в Пекине. СПб.: б.и., 1905 г.
Виноградов 2008 – Виноградов А.В. Китайская модель модернизации. Поиски новой идентичности // Издание второе, исправленное и дополненное. М.: НОФМО, 2008.
Виноградов 2009 – Виноградов Дм. Приключения фуяшки. // «Русский репортёр». М.: «Экс-перт», № 39 (118), 15 октября 2009: www.expert.ru/russian_reporter/2009/39/russkie_v_kitae/ (дата обращения 03.07.2011.)
Владимир К. – Интервью с Владимир К. (ПМА, г. Санья, о-в Хайнань, март-апрель 2007 г.
Владыкин 2003 – Владыкин А. Копия с рапорта Маньчжурского и Китайского языков ученика Антона Владыкина от 12-го Ноября 1795 г. // Восточная коллекция. М.: Наталис, 2003. № 1
Внешняя политика 1993 – Внешняя политика России на Дальнем Востоке кон. XIX – нач. XX вв. М.: Бюро Денди, 1993.
Внутренняя Монголия – Официальный сайт Внутренней Монголии КНР: www.nmg.gov.cn (дата обращения 21.08.2011)
Волков 2010 – Волков М. Из истории деятельности Русской православной церкви на российском Дальнем Востоке и в Маньчжурии (XIX– начало ХХ в.) // Проблемы Дальнего Востока. М.: ИДВ РАН, 2010. № 2.
Волкова 1963 – Волкова М.П. Первый учебник русского языка для китайских учащихся. Краткие сообщения Института народов Азии. Т. 61. М.: Изд-во Вост. лит. 1961.
Вологодский 2006 – Вологодский П.В. Во власти и в изгнании: дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эмигранта в Китае (1918-1925гг.) / Сост., предисл. и коммент. Д.Г. Вульфа, Н.С. Ларькова, С.М. Ляндреса. Рязань: Част. изд. П.А. Трибунский, 2006.
Восточное Полушарие – Сайт «Восточное полушарие»: www.polusharie.com [Дата обращения 20.08.2011.].
Выпов 1999 – Выпов И.Г. КВЖД // Путь и путевое хозяйство. М.: РЖД, 1999. № 8. С. 35-37
Вэй Юань 1844 – Вэй Юань. Хайго тунчжи (Описание заморских стран). Б.м., 1844 г.
Г.Л. 1932 – Г.Л. Пекинская духовная миссия и русско-китайская торговля в 30-50-е гг. XIX в. // Красный архив. Т. 4 (53). М., 1932. С.162-166.
Галенович 2002 – Галенович Ю.М. Китайское чудо или китайский тупик? М.: Муравей, 2002.
Галенович 2003 – Галенович Ю.М. Наказы Цзян Цзэминя: принципы внешней и оборонной политики современного Китая. М.: Муравей, 2003.
Галенович 2009 – Галенович Ю.М. Китайская мозаика: Сборник статей о современном Китае и наших взаимоотношениях с ним. М.: ИДВ РАН, 2009.
Галенович 2010 – Галенович Ю.М. Китайские сюжеты: Чем доволен и недоволен Китай. М.: Восточная книга, 2010.
Галеткина 2006 – Галеткина Н. Г. Парадоксы коллективной памяти: бужские голендры в Сибири и в Германии. // «Диаспоры» / Под ред. А.Р. Вяткина. М., 2006. № 1. С. 11-35.
Гельбрас 2004 – Гельбрас В.Г. Россия в условиях глобальной китайской миграции. М.: Муравей, 2004.
Го Юньшэнь 1995 – Го Юньшэнь. Шицзю шицзи сябянь Э-Чжун вэньхуа цзяолю шида шицзи (Хроника культурного обмена между Китаем и Россией во второй половине XIX в.) // Сиболия яньцзю. 1995. № 5. С.78-84
Говердовская 2004 – Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917–1931 г. М.: ИДВ РАН, 2004.
Голгофа 2004 – Трёхреченская Голгофа // Приложение «Сибирское обозрение». Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Под ред. Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского. М.: ТЕРРА, 2004.
Голинков 1975 – Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М.: Политиздат-Язык, 1975 г.
Гончаренко 2009 – Гончаренко О.Г. Русский Харбин. М.: Вече, 2009.
Гончарова 2002 – Гончарова Н.В. Культура российской эмиграции в Харбине (опыт историко-культурологического анализа). (автореф. канд. дисс.). СПб., 2002.
Горкавенко, Гридина 2002 – Горкавенко Н.Л., Гридина Н.П. Российская интеллигенция в изгнании: Маньчжурия 1917-1946 гг. Исторический очерк. Владивосток, 2002.
Горький – Горький М. Жизнь Клима Самгина. Собр. соч. Т. XI. М.: ГИХЛ, 1952.
Границы Китая 2001 – Границы Китая: история формирования / Под общ. ред. В.С. Мясникова и Е.Д. Степанова. М.: Памятники исторической мысли, 2001.
Гридина 1996 – Гридина Н.П. О системе образования в Маньчжоу-Го. Культура наука и образование народов Дальнего Востока России и стран АТР: история, опыт, развитие. Материа-лы международной научно-практической конференции. Хабаровск: Хабаровский гос. ин-т искусств и культуры, 1996. Вып. 3. С. 77-87.
Гримм 1927 – Гримм Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). М.: ИВ РАН, 1927.
Грузовые автомобили – Грузовые автомобили. Made in China // Автомобили и цены. 17.04.2008. № 2: www.chinateh.ru [Дата обращения 08.08.2011.]
Грулёв – Грулёв М.В. Записки генерала-еврея // Интернет-сайт «Русская императорская армия»: www.regiment.ru/Lib/B/6/8.htm (дата обращения 12.11.2009.)
Губин 2009 – Губин С. Русская община на Тайване // Фонд «Русский мир», 20.03.2009.: www.russkiymir.ru (дата обращения 23.08.2011.)
Гурий 1884 – Гурий (Карпов). Русская и греко-российская церковь в Китае в XVII¬¬¬-XIX вв. Русская старина. СПб.: Печатня В.И. Головина,1884. № 9.
Гусев 1975 – Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционизма к контрреволю-ции. М.: Мысль, 1975.
Гутин 2011 – Гутин И.Ю. Динамика численности русского населения Синьцзян-Уйгурского автономного района (1949–2000 гг.) // Вестник МГИМО-Университета. 2011. № 3 (18). С.74-82.
Гутин ВнМонг – Гутин И.Ю. Динамика численности русского населения Автономного района Внутренняя Монголия КНР (1949–2000-е гг.) // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение, 2011. № 2. С. 72-85.
Дай Сюнь 2004 – Дай Сюнь. Куавэньхуа цзяолю чжундэ Чжунго синсян цзи ци цяньи (Образ Китая и его трансформация в контексте межкультурных коммуникаций) // Шэхуй кэсюэ чжаньсянь. 2004. № 1. С. 97-103
Даллин 1949 – Dallin David J. The Rise of Russia in Asia. New Haven. Yale University Press, 1949.
Даль 1989 – Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1–4. М.: Русский язык, 1989.
Дальневосточные ведомости – Дальневосточные ведомости, 2005–2007 г.
Далянь. Путеводитель 2006 – Далянь: Путеводитель. Пекин: «Китайский туризм», 2006.
Даревская 1994 – Даревская Е.М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских связей в конце ХIХ – начале ХХ в. Омск, 1994.
Дацышен 1996 – Дацышен В.Г. Русско-китайская война. Маньчжурия 1900 г. Часть 1. Боевые действия на сухопутном фронте. СПб.: Цитадель. 1996.
Дацышен 2007 – Дацышен В.Г. Христианство в Китае: история и современность. М.: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2007.
Дацышен 2010 – Дацышен В.Г. История Российской духовной миссии в Китае. Гонконг: Братство святых первоверховных апостолов Петра и Павла, 2010.
Девятов 2002 – Девятов А.П. Красный дракон. Китай и Россия в XXI веке. Серия: Националь-ный интерес. М.: Алгоритм, 2002.
Дигамма 1898 – Дигамма. Маньчжурия и Китайская восточная железная дорога. Томск: Изд. Ф.П. Романов, 1898.
Дигамма 1899 – Дигамма. Торговля с Китаем. Томск: Изд. Ф.П. Романов, 1899.
Дикарёв 2003 – Дикарев А.Д. "Ивовый прут, продетый сквозь жабры выловленных рыб" (Полемика по поводу строительства Транссибирской магистрали в общественно-политической мысли цинского и гоминьдановского Китая). Роль Транссибирской железнодорожной маги-страли в развитии сотрудничества стран АТР: перспективы соединения Транссибирской и Транскорейской железных дорог. Материалы междунар. науч. -практ. конф. (Владивосток, 24-25 июля 2002 г.). Владивосток, 2003. C. 223-231
Дмитрий К. – Интервью с Дмитрием К. (ПМА, г. Санья, о-в Хайнань, март-апрель 2007 г.
Договоры 1881 – Договоры России с Китаем / Сост. Н.Н. Балкашин. Иркутск: б.и., 1881.
Допросы 1651 – Допросы, сделанные Хабаровым Даурцам, взятым в плен в 1651 г. (драгоцен-ный географический материал для познания Амура и тамошних отношений Китая, в половине XVII в.) // Сын Отечества. СПб.: Типография А. Смирдина, 1840. Кн. 1. // Сетевая версия «Города и остроги земли сибирской» В. Трухин, 2008: www.ostrog.ucoz.ru (дата обращения 15.04.2011.)
Ду 1999 – Ду Иоанн. Распространение Русской православной церкви в Тяньцзине и его окрестностях / Пер. с кит. яз. Д.И. Петровского. Китайский благовестник: Журнал Православной церкви в Китае. М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 1999. № 2: www.chinese.orthodoxy.ru/russian/kb2/History3.htm (дата обращения 11.03.2013.)
Дубинина 1998 – Дубинина Н.И. Харбинский эксперимент культурного взаимодействия русских и китайцев // Дальний Восток России – Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 60-летию Хабаровского края, 100-летию со дня строительства КВЖД и г. Харбина. Хабаровск, 1998. С.177-180.
Дуброва 1886 – Дуброва Я.П. Поездка в Монголию // Известия ВСОРГО. Иркутск: Типография Н.Н. Синицына, 1886. Т. 16, № 1–3. С. 37.
Дубровская 1974 – Дубровская Д.В. Миссия иезуитов в Китае. М.: ИВ РАН, 1974.
Дятлова 2006 – Дятлова Е. Русские в КНР о китайцах как людях и деловых партнёрах // Диаспоры / Под ред. А.Р. Вяткина. М.: ИВ РАН, 2006. № 1. С. 121-147.
Единархова 1996 – Единархова Н. Е. Русские купцы в Монголии // Восток. М.: ИВ РАН, 1996. № 1, С. 79–87
Еленевская, Фиалкова 2009 – Еленевская М., Фиалкова Л. Гуманитарии как транснациональная научная диаспора (взгляд изнутри) // Диаспоры / Под ред. А.Р. Вяткина. М.: ИВ РАН, 2009. № 1. С. 174-203.
Жаренова, Кечил, Пахомов 2000 – Жаренова О., Кечил Н., Пахомов Е. Интеллектуальная миграция россиян: ближнее и дальнее зарубежье. М.: Гном и Д, 2000.
Жди меня – «Жди меня»: телемост Москва-Пекин // С. Кушнерёв, 9 декабря 2010: www.poisk.vid.ru (дата обращения 20.12.2010)
Жебокритская 2010 – Интервью с Л. Жебокритской. (ПМА; г. Москва, 05.02.2010.)
Жмегач 2009 – Жмегач Я.Ч. Между родиной и диаспорой (хорваты в Германии) // Диаспоры. М.: ИВ РАН, 2009. № 1. С. 74-84.
З.К. – Интервью с З.К. (ПМА, г. Москва, март 2010 г.).
Забияко. Русские и китайцы 2001 – Забияко А.П. Русские и китайцы: встреча на рубеже культур // Исторический опыт освоения Дальнего Востока. Вып. 4: Этнические контакты. Благовещенск, 2001.
Завитков – Завитков. В тайге // Сибирские рассказы из жизни приискового люда. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1888. С. 1–91
Зензинов 2007 – Зензинов Н.А. Строители Китайской Восточной железной дороги. Инженеры путей сообщения: железнодорожный путь, мосты, строительство. М.: Транспорт, 2007. С. 526-545.
Зимин 1993 – Зимин С. Доношение в Коллегию иностранных дел бывшаго в Пекине в Духовной свите церковника Степана Зимина, поданного в 7 июня 1773 году // Православие на Дальнем Востоке: Сб. ст. / Под ред. М.Н. Боголюбова и архим. Августина (Никитина). Вып. 1. 275-летие Российской духовной миссии в Китае. СПб., 1993. С. 24.
Иван Лан – Интервью с Иваном Ланом. (ПМА, АР Внутренняя Монголия, г. Лабдарин, август 2009 г.).
Иваницкий 2003 – Иваницкий Г. Научная диаспора: проблемы и решения // Знание – сила. М., 2003. № 7. С. 28-34: www.znanie-sila.ru/online (дата обращения 10.08.2011.)
Иванова 2011 – Иванова О. Наши люди в Болливуде. В индийском кино всё чаще попадаются русские лица // Информационный портал фонда «Русский мир», 08.07.2011: www.russkiymir.ru (дата обращения 09.08.2011.)
Ивановский 1885 – Ивановский А. Богослужебные книги православной Церкви на китайском языке. Христианское чтение. Т. 2. СПб.: б.и., 1885.
Игнаткин 1994 – Игнаткин Ю.А. По диким степям Забайкалья. Очерки золота Забайкалья. Чита: Изд-во ИГЭА, 1994.
Ильина-Лаиль 2007 – Ильина-Лаиль О. Восток и Запад в моей судьбе. М.: Викмо-М, 2007.
Интервью с Василием Р. – Интервью с Василием Р., 44 г., (ПМА, г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, 2009).
Интервью с Петром С. – Интервью с Петром С., 35 л., (ПМА, г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, 2009).
Интервью с секретарём 2009 – Интервью с секретарём Исследовательского общества по изучению русского национального меньшинства (ПМА, АР Внутренняя Монголия, г. Лабдарин, август 2009 г.).
Интервью с Соболевой Н.А. – Интервью с Соболевой Н.А. (ПМА, 9 декабря 2011 г., г. Сергиев Посад).
Инфинити групп – Официальный сайт компании «Инфинити групп»: www.hk.infinity-group.ru/ (дата обращения 15.08.2011)
Иоффе 1977 – Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. М.: Наука, 1977 г.
Ипатова 2006 – Ипатова А.С. Православие на Дальнем Востоке: историографический обзор // Проблемы Дальнего Востока. М.: ИДВ РАН, 2006. № 2, 3.
Исторические акты 1840 – Исторические акты о подвигах Ерофея Хабарова на Амуре в 1649–1651 г. // Сын Отечества. СПб.: Типография А. Смирдина, 1840. Кн. 1.
Исторический очерк – Исторический очерк постройки Сибирской ж.д. Пролог русско-японской войны: Материалы из архива графа С.Ю. Витте / С предисл. и под ред. Б.Б. Глинского. Пг.: Тип. Акц. о-ва "Брокгауз и Ефрон", 1916.
История востоковедения 1990 – История отечественного востоковедения до середины XIX в. М.: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука", 1990 г.
История дипломатии – История дипломатии / Под ред. В. Потёмкина. М.: ОГИЗ, 1941–1945.
История и культура 1974 – История и культура Китая. Сборник памяти академика В.П. Васильева / Под ред. Л.С. Васильева. М.: Наука, 1974
История Китая 2002 – История Китая: Учебник. Под редакцией А.В. Меликсетова // 2-е изд, испр. и доп. М.: Изд-во МГУ, изд-во «Высшая школа», 2002.
История миссии 1997 – История Российской Духовной Миссии в Китае: Сб. статей / Ред. коллегия: акад. С. Л. Тихвинский, акад. В. С. Мясников, А. С. Ипатова, священник Дионисий Поздняев. М.: Изд-во Свято-Владимирского Братства, 1997.
Ишаев 1999 – Ишаев В.И. Китайские женихи оказываются фиктивными мужьями // Российская газета. 30 октября 1999. С. 3-4.
Ищенко 2011 – Ищенко С. Почему Хрущёв сдал Порт-Артур // Свободная пресса. 5 июня 2011: www.svpressa.ru (дата обращения 19.07.2011.)
Казанин 1966 – Казанин М.И. В штабе Блюхера. Воспоминания о Китайской революции 1925-1927 годов. М.: Наука, 1966.
Кайгородов 1970 – Кайгородов А.М. Русские в Трехречье (по личным воспоминаниям) // Сов. этнография. 1970, № 2. С. 140–152.
Кайгородов 1990-94 – Кайгородов А. Потерянная земля: (Ист.-этногр. очерк). Рукопись. М., 1990-1994.
Кайгородов 1993 – Кайгородов А. Русские заимки в Трехречье (по личным наблюдениям) // Газета «Советское Приаргунье». 20 июля 1993. № 56.
Кайгородова – Интервью с членами семьи Т. Кайгородовой-Ма (ПМА, АР Внутренняя Монголия, г. Лабдарин, август 2009 г.)
Карамзин 1821 – Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. IX. СПб.: Изд-во И.В. Слёнина, 1821.
Карамзин 1989 – Карамзин Н.М. История Государства Российского. В XII т. / Под ред. А.Н. Сахарова. М.: Наука, 1989.
Карезина, Адамек 2006 – Карезина И.П., Адамек П. Православный катехизис на китайском языке Иакинфа (Бичурина) // XXXVI научная конференция «Общество и государство в Китае». М.: ИВ РАН, 2006.
Каржевин 1939 – Каржевин Ант. Старообрядцы в Маньчжурии: Из путевых заметок Епископа Дмитрия. Рубеж. Харбин: б.и., 1939. № 3. С. 17-18.
Карсаков – Карсаков Л.П. Золотая промышленность в Северной Маньчжурии (конец XIX – начало ХХ в.) // www.dvbook.ru/book_dalvostok_x2.htm
Картунова 1970 – Картунова А.И. В.К. Блюхер в Китае. 1924-1927 гг. Документированный очерк. Документы. М.: Наука, 1970.
Кауфман 1905 – Кауфман А.А. Переселение и колонизация. СПб.: Типография тов-ва «Обще-ственная польза», 1905.
Кафаров – Палладий, отец (П. Кафаров). Русское поселение в Китае в первой половине XIV в. // Китай у русских писателей / Сост. А.Д. Романенко. М.: Алгоритм, 2008. – С. 63-65.
Кафаров 1877 – Кафаров П. Русское поселение в Китае в первой половине XIV века // Восточный сборник. Вып. I. СПб.: Изд-во Министерства иностранных дел, 1877.
Кафаров 1979 – П.И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение. К 100-летию со дня смерти. // Материалы конференции, отв. ред. и сост. А.Н. Хохлов. Ч.1-3. М.: Наука, 1979.
Кафе Астория – Кафе «Астория»: Учанская улица, 5. Интервью с Арчибольдом Цзянем // Международное радио Тайваня. 27 марта 2010 г.: www.rti-ru.livejournal.com/50745.html (дата обращения 23.08.2011.)
КВЖД. Ист очерк 1914 – Китайская восточная железная дорога: Ист. очерк. / Сост. Канц. Правления О-ва К.В.ж.д. СПб.: Киршбаум, 1914.
Кепинг 2001 – Кепинг К.Б. Храм Всех Святых Мучеников в Бэй-гуане. Православие на Дальнем Востоке. Вып. 3. Сб. ст. СПб., 2001. С. 113-125
Кержаки 2006 (видео) – Алтайские кержаки // Документ. Реж. А. Клюшкин, сценарий – Т. Малахова. Выпущено: ООО «Кинокомпания «22»», 2006, продолжительность – 26 мин. 18 сек: www.om-kali.com/news/altajskie_kerzhaki/2011-03-28-1614 (дата обращения 30.08.2011)
Киржниц 1924 – Киржниц А. У порога Китая: Русские в полосе отчуждения Китайско-Восточной железной дороги // Сибирские огни. 1923. № 4. С. 126-143.
Кирилл 2002 – Кирилл, митрополит. Пути Православия в Китае // Китайский благовестник: Журнал Православной церкви в Китае. М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 2002. № 2.
Кит. яз. аборигенов – Китайский язык аборигенов Приморья // Отчётные доклады МИОН. М: М-во образования и науки, 2005.
Китай в 21 в. 2007 – Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности // Отв. ред. Г.И. Чуфрин: Ин-т мировой экономики и междунар. Отношений РАН. М.: Наука, 2007.
Кичкасов 1928 – Кичкасов Н. Белогвардейский террор против СССР: По материалам процесса пяти монархистов - террористов. М. : Литиздат народного комиссариата по иностранным делам, 1928.
Климов 2007 – Климов Д. На пенсию в Китай // Новые известия, 07.06.2007: www.informchina.ru (дата обращения 12.08.2011.)
Кляус 2008 – Кляус В.Л. The Russian traditional spellsin Northern China nowadays // Encounter Charms. Symposium. Tartu, May 9th, 2008. Abstracts. Tartu, 2008. P. 7-9
Кляус 2011 – Кляус В.Л. Spell and Charm Traditions of the Argun River Region: Transformation and Evolutionaver Time // Заговорные тексты в структурном и сравнительном освещении. М., 2011. С. 91-99.
Кляус Адм. реконстр. 2010 – Кляус В.Л. Административная реконструкция русской деревни в Китае // Сибирская деревня. Омск, 2010. Т. 3. С. 234-245
Кляус. Бытование фольклора 2008 – Кляус В.Л. Бытование русского фольклора в социокультур-ной ситуации Трехречья (КНР) // Вестник Азиатско-Тихоокеанской ассоциации преподавателей русского языка и литературы. Владивосток, март 2008. С. 32-34.
Кляус. Видеосъёмки 2012 – Кляус В.Л. Видеосъемки обрядовых традиций метисов Трехречья // Визуальная антропология: российское поле. М., 2012. С. 84-98
Кляус. К истории Трёхречья 1997 – Кляус В.Л. К истории Русского Трехречья // Славянская культура. Традиции и современность. Материалы 3-й региональной научно-практической конференции. Чита: ЧГПИ, 1997. С. 32-34.
Кляус. Крестовые горы 2012 – Кляус В.Л. Крестовые горы в культурном пространстве Трехре-чья (КНР) // Традиционная культура. 2012. № 3. С. 102-107.
Кляус. Рождение 2011 – Кляус В.Л. Рождение и смерть русского дома в Приаргунском Трехре-чье (КНР) // Традиционная культура. М., 2011. № 2. С. 32-43.
Кляус. Русская деревня 2010 – Кляус В.Л. “Русская” деревня на карте этнотуристического маршрута в Маньчжурии (КНР). Новый исторический вестник. М.: РГГУ, 2010. № 26 (4). С. 60-72: www.nivestnik.ru/2010_4/11_klyaus_8.shtml (дата11.03.2013.)
Кляус. Русский фольклор 2008 – Кляус В.Л. Русский фольклор в Трехречье (КНР) // Сибирские чтения в РГГУ. Альманах. Вып.3. М.: РГГУ, 2008. С. 5-21
Кляус. Старообрядцы 2009 – Кляус В.Л. Старообрядцы Трехречья по рассказам «местных русских» Манчжурии // Актуальные проблемы русской диалектологии и исследования старообрядчества. Тезисы докладов Международной конференции 19-21 октября 2009 г. М., 2009. С. 109-112
Колосов 2011 – Интервью с председателем «Русского клуба г. Санья» О. Колосовым (ПМА, г. Москва, май 2011 г.).
Комин 1977 – Комин В.В. Политический и идейный крах российской монархической контрре-волюции за рубежом. Калинин: КГУ, 1977.
Константинов, Константинова 2007 – Константинов А.В., Константинова Н.Н. Забайкалье: Ступени истории 2007 – Ступени истории (с древнейших времён до 1917 года). Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2007.
Контенев 1934 – Kontenev M. Anatol The Status of the Russian Emigrants in China // The American Journal of International Law. Vol. 28. 1934. pp. 562-565
Котов 2007 – Котов Ф. Амурская область переезжает в Китай? // Амурское утро, 3 января 2007.
Крадин 2001 – Крадин Н.П. Харбин – русская Атлантида. НИИ теории архитектуры и градо-строительства Российской академии архитектуры и строительных наук. Хабаровск: А.Ю. Хворов, 2001.
Краткая история миссии 1916 – Краткая история русской православной миссии в Китае, составленная по случаю исполнившегося в 1913 году двухсотлетнего юбилея её существования. Пекин: Типография Успенского монастыря, 1916.
Краткий обзор 1928-1929 – Краткий обзор работы КВЖД и края. Экономического бюро Кит. Вост. ж.д. Харбин: Типография КВжд, 1928-1929.
Крестьянство 1991 – Крестьянство Дальнего Востока СССР XIX-ХХ вв. (очерки истории) / Под общей редакцией ак. А.И. Крушанова. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1991.
Кудашев 2008 – Кудашев Р.Ш. Моя жизнь в Китае. М.: Крафт+, ИВ РАН, 2008 г.
Кузин 2011 – Кузин А. (a_kuzin). Taipei guide: Русское кафе «Astoria»: www.a-kuzin.livejournal.com (дата обращения 24.08.2011.)
Кузьмин, Дэмбэрэл 1994 – Кузьмин Ю. В., Дэмбэрэл К. Русская колония в Урге (1861–1920 гг.) в российской историографии // Диаспоры в историческом времени и пространстве. Иркутск, 1994.
Курова 2011 – Курова Д.Д. Семейно-брачные отношения русских и китайцев в Приаргунье // Полевые исследования студентов РГГУ. Этнология, фольклористики, лингвистика, религиове-дение». Вып. 6. М.: РГГУ, 2011. С. 71-75
Курто 2007 Банки – Курто О.И. Русские банки в Китае // Интернет-портал «Банкир.ру», 15.01.2007: www.bankir.ru/publication/article/1367142 (дата обращения 20 ноября 2008 г.)
Курто 2007 Сянган – Курто О.И. Сянган. 10 лет с Китаем // Информационный портал «ABIRus», 15.12.2007: www.abirus.ru/content/ (дата обращения 14.08.2011.)
Курто 2009 – Курто О.И. Православие в Китае // Русский Дом. М., 2009. № 8. С. 50-51
Курто 2009-2010 – Курто О.И. Православие в Китае // Мир Божий. М.: Храм Воскресения Христова в Кадашах, 2009–2010. № 14. С. 94-97.
Курто Секты – Курто О.И. Китайские христианские секты. Поместная церковь Уитнесса Ли: www.russianshanghai.com/articles/china/post2107; Православие в Китае. М., 2010 г.
Курто. Желтуга 2013 – Курто О.И. Желтугинская старательская республика / Деловой мир Приамурья (середина XIX - начало XX вв.). В 2 т. Серия "Приамурье. Из века в век". Благове-щенск-на-Амуре: ОАО "Амурская ярмарка", 2013. Т.1. Гл. 2 "Золотопромышленное предпри-нимательство". С. 170-178.
Курто. Российская историография 2012 – Курто О.И. Российская историография русского присутствия в Китае // Общество и государство в Китае: XLII научная конференция: т. 1 / Ин-т востоковедения РАН. М.: ИВ РАН, 2012. (Учёные записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 6 / Редколл. Кобзев А.И. (пред.) и др.). С. 301-309.
Курто. Современное положение 2012 – Курто О.И. Современное положение и способы адаптации русской диаспоры в Шанхае // V научные чтения «Сибирь и Центральная Азия: актуальные вопросы политического и социокультурного развития», посвященных 100-летию со дня рождения профессора Е.М. Залкинда. Материалы международной конференции. Барнаул, 27-28 апреля 2012 г. / Под общ. ред. А.В. Старцева. Барнаул: АЗБУКА, 2012. С. 167-170.
Курто. Современные проблемы 2012 – Курто О.И. Современные проблемы православной церкви в Китае // Общество и государство в Китае: XLII научная конференция: ч. 3 / Ин-т востоковедения РАН. М.: ИВ РАН, 2012. (Учёные записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 7 / Редколл. Кобзев А.И. и др.). С. 343-356
Курто. Современные сообщества 2012 – Курто О.И. Современные русские сообщества в Китае // Первый Съезд молодых востоковедов России и СНГ. Восьмая международная конференция «Исторические источники евроазиатских и северо-африканских цивилизаций: компьютерные подходы». Звенигород, 3-5 октября 2012 г. М., 2012. С. 65-66.
Курто. Шкатулка 2010-11 – Курто О.И. Китайская шкатулка в центре Москвы. // Мир Божий. М.: Храм Воскресения Христова в Кадашах, 2010-2011. № 15. С. 93-96.
Кушнаренко 2009 – Интервью с М. Кушнаренко (ПМА, г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, КНР, июнь-август 2009 г.)
Кушнаренко 2010 – Интервью с М. Кушнаренко (ПМА, г. Москва, октябрь 2010 г.)
Кюнер 1914 – Кюнер Н.В. Сношения России с Дальним Востоком на протяжении царствования дома Романовых. 2-е изд. Владивосток: б.и., 1914.
Лазарева, Сергеев, Горкавенко 1996 – Лазарева С.И., Сергеев О.И., Горкавенко Н.Л. Российские женщины Маньчжурии: краткие очерки из истории эмиграции. Владивосток: ДВО РАН, Институт истории, археологии и этнографии ДВ, 1996.
Ламин 2006 – Ламин В.А. Золотой след Сибири (2-е изд., перераб. и доп.). Новосибирск, 2002 г.
Лан – Интервью с Иваном Ланом. (ПМА, АР Внутренняя Монголия, г. Лабдарин, август 2009 г.).
Ларин 1997 – Ларин В.Л. Россия и Китай на пороге третьего тысячелетия: кто же будет отстаивать наши национальные интересы? Взгляд с Дальнего Востока // Проблемы Дальнего Востока. 1997 г. № 1. С. 25.
Ларин 1999 – Ларин В.Л. Россия и Китай на пороге третьего тысячелетия: кто же будет отстаивать наши национальные интересы? Взгляд с Дальнего Востока // Внешняя политика и безопасность современной России: хрестоматия. В 2 т. М.: Издательский центр научных и исследовательских программ. 1999. Т. 1. Кн. 2. С. 159-176.
Ларин 2010 – Ларин В.Л. Азиатско-Тихоокеанский регион в начале XXI века: вызовы, угрозы, шансы Тихоокеанской России. Владивосток: ДВО РАН, 2010.
Латкин – Латкин Н.В. На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний). СПб.: Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898. С. 165-178.
Лебедева 2011 – Лебедева Е. Честь в труде. Чайная сага дома Перловых. // Интернет-журнал Сретенского монастыря: www.pravoslavie.ru/jurnal/394.htm (дата обращения 27.07.2011)
Левошко 2003 – Левошко С.С. Русская архитектура в Маньчжурии. Конец XIX – первая половина XX в.: Научное издание // Российская академия архитектуры и строительных наук и др.; Отв. ред. Н.П. Крадин. Хабаровск: Частная коллекция, 2003.
Ленинская политика 1968 – Ленинская политика СССР в отношении Китая (1917-1967): Сб. ст. М.: Наука, 1968.
Ли Сингэн, Ли Жэньнянь 1997 – Ли Сингэн, Ли Жэньнянь. Фэнъюй фупин: Эго цяоминь цзай Чжунго (Ряска в непогоду: Русские эмигранты в Китае). Пекин, 1997.
Ли Синшэн 1990 – Ли Синшэн. Дунбэй люжэнь ши. (История переселенцев на Северо-Восток). Харбин, 1990.
Ли Сяоцзюнь – Интервью с Ли Сяоцзюнем (ПМА, г. Хух-Хото, АР Внутренняя Монголия, август-сентябрь 2010 г.).
Ли Хунцю – Интервью с Ли Хунцю (ПМА, г. Хух-Хото, АР Внутренняя Монголия, август-сентябрь 2010 г.).
Ли Шусяо 2000 – Ли Шусяо. Хаэрбинь цзюин (Старые фотографии Харбина). Пекин, 2000
Ли Юаньци 2000 – Ли Юаньци. Далянь цзюин (Старые фотографии Даляня). Пекин, 2000.
Ломанов 1999 – Ломанов А.В. Христианство в Китае: история культурной адаптации (начало XIX – середина ХХ в.). М., 1999 г.
Ломанов 2002 – Ломанов А.В. Проповедь Российской духовной миссии в Китае // Христианство и китайская культура. М.: Вост. лит., 2002. С. 311-317
Лубсанова 2010 – Интервью с Дарьей Лубсановой (ПМА, г. Москва, 21.09.2010.).
Лукин 2007 – Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII-XXI // М.: АСТ: Восток-Запад, 2007.
Лунченков 1925 – Лунченков И. За чужие грехи (казаки в эмиграции). М. – Л.: б.и., 1925 г.
Лю 1999 – Лю Валентин. Россияне на Тайване, кто они? // Международное радио Тайбэя, 10.02.1999: www.world.lib.ru/w/walentin_l/russtw03doc.shtml (дата обращения 22.08.2011)
Лю Куйли 2001 – Лю Куйли. "Китайские русские" на правобережье реки Аргунь // «Живая старина». Гл. «Фольклор и этнокультурные контакты». М.: Гос. респ. центр русского фольклора, 2001. № 2. С. 33-34.
Людмила М. 2007 – Интервью с Людмилой М. (ПМА, г. Ляньюньган, пров. Цзянсу, КНР, апрель 2007 г.).
Ляонин 2010 – ПМА, пров. Ляонин, г. Далянь, август-сентябрь 2010 г.
Максим С. – Интервью с Максимом С. (ПМА, г. Санья, о-в Хайнань, март-апрель 2007 г.)
Малькова 2011 – Малькова В.К. Мобилизация этнических сообществ в современной России: по материалам этнических СМИ. М.: ИЭА РАН, 2011.
Малькова, Тишков 2010 – Малькова В.К., Тишков В.А. Антропология историко-культурных брендов территорий, регионов и мест // Культура и пространство. Книга вторая. Историко-культурные бренды территорий, регионов и мест / Редакторы: В.К. Малькова и В.А. Тишков. М.: ИЭА РАН, 2010.
Малявин 2000 – Малявин В.В. Первые русские люди в Китае. Восточные арабески. М.: Наталис, 2000 г.
Мамаева 1999 – Мамаева Н.Л. Коминтерн и Гоминьдан. 1919-1929. Ин-т Дал. Востока РАН. М.: РОССПЭН, 1999.
Манакова – Манакова Т. Красная фанза Российского посольства в Пекине. Островок правосла-вия в Китае. Пекин, 2007.
Марико 2000 – Mariko Asano Tamanoi. The Politics of Memory: Japanese Peasant Settlers Re-call.Their Experience in Manchukuo // Рэкиси хёрон. 2000. рр. 25-32.
Мария 2010 – Интервью с Марией (ПМА, г. Хух-Хото, АР Внутренняя Монголия, август-сентябрь 2010 г.).
Мария К. 2007 – Интервью с Марией К. (ПМА, г. Шанхай, КНР, сентябрь 2006 г. – июль 2007 г.).
Мария Л. – Интервью с Марией Л. (ПМА, г. Санья, о-в Хайнань, март-апрель 2007 г.
Мартынова – Мартынова М.Ю. Косовский узел: этнический фактор: www.etnograf.ru/node/148 (дата обращения 05.08.2011)
Мартынова, Кашуба, Дрляча – Мартынова М.Ю., Кашуба М.С., Дрляча Д. Русские жители Сербии: историко-культурный аспект // Европейская интеграция и культурное многообразие. В 3 ч. Отв. Ред. Мартынова М.Ю. М.: ИЭА РАН, 2009. Ч. 1: Идентичность и миграции. С. 267-317.
Маслов 2010 – Маслов Г. Российские компании подали заявки на IPO в Гонконге. // Информа-ционный портал Infox.ru, 16 марта 2010 г.: www.infox.ru/business/company/ (дата обращения 15.08.2011)
Материалы миссии 1905 – Материалы для истории российской духовной миссии в Пекине. Под ред. Н.И. Веселовского. Вып. 1. СПб.: б.и., 1905.
Междунар. отнош. 1951 – Международные отношения на Дальнем Востоке в 1871-1945 гг. / Под ред. Е.М. Жукова. М.: Госполитиздат, 1951.
Мелихов 1994 – Мелихов Г.В. Маньчжурия далекая и близкая. 2-е изд., М.: Наука, 1994.
Мелихов 1997 – Мелихов Г.В. Российская эмиграция в Китае (1917-1924). М.: Наука, 1997.
Мелихов 2002 – Мелихов Г.В. К 100-летию Харбина и КВЖД. // Материалы международной научной конференции «Годы, Люди, Судьбы. История российской эмиграции в Китае». М.: Русское зарубежье, 20.06.2002: www.nature.web.ru:8001/db/msg.html?mid=1187337 (дата обращения 03.07.2011)
Мелихов 2003 – Мелихов Г.В. Белый Харбин: середина 20–х годов. М.: ИРИ РАН, 2003 г.
Мелихов 2007 – Мелихов Г.В. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке (1925-1932). М.: Русский путь /Викмо-М, 2007 г.
Меркулов 1908 – Меркулов С.Д. Порто-франко и колонизация Приамурского края русским населением / С прил. 2-х открытых писем о порто-франко чл. Гос. Думы А.Шило. СПб.: Тип. и пер. Ю.А. Мансфельд, 1908.
Миротворцев 1888 – Миротворцев В. Материалы для истории Пекинской духовной миссии. Православный собеседник. Казань: Казанская духовная академия, сентябрь 1888. № 9. С. 98.
Митрополит Иларион – Митрополит Волоколамский Иларион совершил богослужение на Китайском Патриаршем Подворье в Москве // Служба коммуникации ОВЦС, 21.09.2011. // www.mospat.ru [Дата обращения 20.12.2011.].
Михайловский 1897 – Михайловский И.Н. Важнейшие труды Спафария. Киев: Ист-фил. Общ-во, 1897.
Михалёв 2006 – Михалёв А. Российские учителя в Монголии – стратегия адаптации // Диаспоры. М.: ИВ РАН, 2006. № 1. С. 36-59.
Можаровский 1886 – Можаровский А. К истории нашей духовной миссии в Китае (архиманд-рит Петр Каменский). Русский архив. М., 1886. № 7. С. 412
Можаровский 1896 – Можаровский А. Петр Каменский, архимандрит, начальник 10-й Россий-ско-императорской миссии в Пекине. Русская старина. СПб.: б.и., 1896. Т. 85. С. 592
Можаровский 1912 – Можаровский А. Архимандрит Петр Каменский, начальник Десятой Российской-Императорской миссии в Пекине. Пекин, 1912; Русская старина. 1896. Т.85. С.317-342.
Молодяков 2006 – Молодяков В.Э. Россия и Япония: рельсы гудят: железнодорожный узел российско-японских отношений, 1891–1945. Серия «Великие противостояния. Битвы империй». М.: АСТ, 2006.
Морской ход 2004 – Морской крестный ход отправился из Владивостока на паруснике «Паллада» // Владивосток, 15 апреля 2004 г.: www.pravoslavie.ru/news/9504.htm (дата обращения 07.03.2011)
Мусорин 2004 – Мусорин А. Ю. Лексика кяхтинского пиджина // Функциональный анализ языковых единиц. Новосибирск, 2004. С. 79-86
Мустафин 1971 – Мустафин Я.М. Дикарка. // Голубая лошадь: Рассказы. М.: Московский рабочий, 1971.
Мустафин 2010 – Интервью с Я.М. Мустафиным (ПМА, г. Москва, 29.04.2010.).
Мухачёв 1982 – Мухачёв Ю.В. Идейно-политическое банкротство планов реставраторства в СССР. М.: Мысль, 1982.
Мясников 1979 – Мясников В.С. Русский маньчжуровед Г.М. Розов // Проблемы Дальнего Востока. М.: ИВД РАН, 1979.1. С.181-187
Мясников 1980 – Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. М.: ГРВЛ, 1980.
Мясников 2006 – Мясников В.С. Квадратура китайского круга: избранные статьи. В 2 кн. Ин-т востоковедения РАН. М.: Вост. лит., 2006. Т. 1.
Мясников 2011 (видео) – Мясников В.С. Россия и Китай. 400 лет взаимоотношений // Телеканал «Культура», проект «ACADEMIA», цикл лекций. 11-12.04.2011: www.tvkultura.ru (дата обращения – 13.04.2011)
Н. Г-в 1888 – Н. Г-в. Олёкминская Калифорния // Сибирские рассказы из жизни приискового люда. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1888. С. 238–272.
На кит. земле – На китайской земле: Воспоминания советских добровольцев 1925–1945. Издание 2-е, доп. М.: Наука, 1977.
Наземцева 2010 – Наземцева Е.Н. Русская эмиграция в Синьцзяне (1920–1930-е г.). Барнаул: ОАО «Алтай», 2010.
Нарочницкий 1956 – Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке в 1860–1895 г. М.: Наука, 1956.
Наталья С. – Интервью с Натальей С. (ПМА, г. Москва, март 2010 г.).
Нац. бюро статистики – Сайт Национального бюро статистики Китая. / National Bureau of Statistics of China: www.stats.gov.cn (дата обращения 03.03.2011)
Немного истории клуба – Немного истории клуба. // Материалы официального сайта «Русского клуба в Гуанчжоу»: www.russianguangzhou.org/node/53 (дата обращения 02.08.2011)
Нилус 1923 – Нилус Е.Х. Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. По поручению Правления О-ва и под ред. спец. комиссии; сост. Е.Х. Нилус. 1896-1923 г. Харбин: Общ-во КВжд, 1923. Т.1.
Нисихара Харуо, Ямагучи Есико и др. – Нисихара Харуо, Ямагучи Есико и др. Нидзю иссэйки-но Адзиа-то Нихон (Азия и Япония в XXI в.). Токио: Сэйбудо, 2002.
Новгородская 1993 – Новгородская Н.Ю. Роль и место Российской Духовной миссии в Пекине в истории русско-китайских отношений (конец XVII-XVIII в.) // Православие на Дальнем Востоке. 275-летие Российской Духовной миссии в Китае. Под ред. М.Н. Боголюбова. СПб.: Андреев и сыновья, 1993. С. 12
О.Р. 1941 – О.Р. Русская старина, ожившая на тяньцзиньской сцене // Рубеж. Харбин, 15 марта 1941. № 12. С. 12-13
Обухов 2007 – Обухов В.Г. Схватка шести империй. Битва за Синьцзян / Военные тайны ХХ века. М.: Вече, 2007.
Оглезнева 2003 – Оглезнева Е.А. О русском языке восточного зарубежья // Язык и литература русского восточного зарубежья. Материалы областного научно-методического семинара «Региональный компонент в преподавании русского языка и литературы». Благовещенск, 2003. С. 6-32
Оглезнева 2007 – Оглезнева Е.А. Русско-китайский пиджин: особенности функционирования и языковая специфика // Известия Российской академии наук. Сер. «Литература и язык». М., 2007. Т. 66. № 4. С.35-52
Оглезнева 2008 – Оглезнева Е.А. Русский язык восточного зарубежья в первой половине ХХ в.: к вопросу о своеобразии // Проблемы Дальнего Востока. М.: ИДВ РАН, 2008. № 6. С. 135-150.
Оглезнева Мятов 2008 – Оглезнева Е.А. Речевой портрет Михаила Михайловича Мятова, представителя русской диаспоры в Харбине. Слово. Фольклорно-диалектологический альманах. Материалы научных экспедиций. Вып. 6, спец. Русское слово в восточном зарубежье. Сост. и ред. Е.А. Оглезнева. Благовещенск, 2008. С. 54–74
Олёкма – Н. Г-в. Олёкминская Калифорния // Сибирские рассказы из жизни приискового люда. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1888. С. 238–272
Оман 1939 – Оман Э. Русская колонизация 1870-1900 // История XIX в. Т. 8. Под ред. проф. Лависса и Рамбо, пер. с фр. под ред. акад. Е.В. Тарле. 2-е изд. М.: ОГИЗ, 1939. С. 295–308
Описание Маньчжурии – Описание Маньчжурии (с картой) / Под ред. Дм. Позднеева. Т. 1. СПб.: Типография Ю.Н. Эрлих, 1897.
Павловская 1999 – Павловская М.А. Харбинская ветвь российского востоковедения (н. XX в. – 1945 г.). (автореф. канд. дисс.). Владивосток, 1999.
Палладий 1894 – Палладий (Кафаров П.И.). Русское поселение в Китае в первой половине XIV века ¬¬// Живая старина. СПб.: б.и., 1894. Вып. 1. С. 65-67.
Пань Хуа, Се Чуньхэ 2008 – Пань Хуа, Се Чуньхэ. Хэйлунцзян чжун шан ю эцяо цзяньши. (Краткая история русских эмигрантов в среднем и верхнем течении Хэйлунцзяна). Хэйлунцзян, 2008.
Первые документы 1960 – Первые документы о связях Китая с Россией. Хрестоматия по истории Китая в средние века (XV – XVII вв.) / Глав. ред. Л.В. Симоновская. М., 1960: www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/XV/Chrestomat/index.htm (дата обращения 10.03.2011)
Первые шаги 1932 – Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке 1883–1903 / Подготовил к печати А.Л. Попов. Красный архив. 1932. № 3 (52). С. 34–124.
Перевод ноты МИД КНР – Перевод на русский язык ноты МИД КНР о ликвидации Российской Духовной Миссии в Китае и Восточно-Азиатского Экзархата и передаче её имущества Правительству КНР. 21 декабря 1955 г. // Православие в Китае. М.: Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата. 2010.
Перехвальская 2006 – Перехвальская Е.В. Сибирский пиджин (дальневосточный вариант). Формирование. История. Структура (автореф. докт. дисс.). СПб., 2006.
Перехвальская 2008 – Перехвальская Е. В. Русские пиджины. М.: Алетейя, 2008 г.
Перминов – Перминов В.В. Начало и конец русского Трёхречья // Информационный портал «Города Сибири»: www.xxl3.ru/pages/perminov.htm (дата обращения 14.07.2011)
Петров 2000 – Петров А.В. Русско-китайский банк и КВЖД // Россия и Восток: взгляд из Сибири в конце столетия. Материалы и тез. докл. к междунар. науч.-практ. конф. (24-27 мая 2000 г., Иркутск). Т. 1. Иркутск, 2000. С. 313-317
Печерица 1994 – Печерица В.Ф. Восточная ветвь русской эмиграции. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1994.
Пикуль 2007 – Пикуль В.С. Барбаросса. Миниатюры // Гл. «Желтухинская республика». М.: АСТ, Вече, 2007.
Письмо в редакцию 1930 – Письмо в редакцию // Слово. 5 марта 1930. С. 5.
Письмо приаргунских казаков – Письмо приаргунских казаков президенту России Д.А. Медведеву: www.arguncrisis.ru/pismo-argunskix-kazakov-prezidentu-rossii/ (дата обращения 11.07.2011)
Питер-Шанхай 2001 – Черникова Л.П. Питер-Шанхай. Нить одной судьбы / «Русский клуб в Шанхае», 20.12.2001: www.russianshanghai.com (дата обращения 22.12.2011)
ПМА 2006-2007 – ПМА, г. Пекин, г. Шанхай и др., КНР, сентябрь 2006 – июль 2007 гг.
ПМА 2006-2011 – ПМА (г. Шанхай, сентябрь 2006 – июль 2007 гг.); ПМА (г. Харбин, май-сентябрь 2009 г.); ПМА (г. Далянь, г. Хух-Хото, г. Пекин, август-сентябрь 2010 г.); ПМА (г. Пекин, январь 2011 г.).
ПМА 2009 – ПМА, г. Лабдарин, г. Хайлар, село Шивэй, село Эньхэ, АР Внутренняя Монголия, г. Харбин пров. Хэйлунцзян, КНР, мой-сентябрь 2009 г.
ПМА 2010 – ПМА, г. Далянь, г. Пекин, г Тяньцзинь, г. Хух-Хото; пров. Ляонин, АР Внутренняя Монголия КНР, август-сентябрь 2010 г.
ПМА май 2008 – ПМА, г. Москва, май 2008 г.
ПМА Москва 2010 – ПМА, г. Москва, 12.05.2010.
ПМА Москва 2013 – ПМА, г. Москва, апрель 2013 г.
ПМА Хайнань 2007 – ПМА, г. Санья, о-в Хайнань, КНР, март-апрель 2007 г.
ПМА янв. 2011 – ПМА, г. Пекин, г. Шанхай, КНР, январь 2011 г.
ПМА, г. Ляньюньган, пров. Цзянсу, КНР, апрель 2007 г.
По поводу КВЖД 1901 – По поводу сомкнутия пути Восточно-Китайской железной дороги последним звеном. Железнодорожное дело. СПб.: Русское техническое общество, 1901. № 45/46. С. 534-535
Поздняев – Интервью с Д. Поздняевым (ПМА, г. Москва, 15.08.2011.).
Поздняев 1998 – Поздняев Д. Православие в Китае // Китайский благовестник. М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 1998.
Поздняев 2007 – Поздняев Д. Варфоломеевская ночь… в Китае // Фома. М.: ООО ИД Фома, 2007.
Поздняев Прав. сознание 2006 – Поздняев Д. Православное сознание и китайский мир: от конфликта к диалогу. Приморский благовест. Владивосток: Изд-во Владивостокской епархии, 2006.
Поздняев Прав. церковь 2009 – Поздняев Д. Православная Церковь в Китае в период проведе-ния политики реформ и открытости. Православие и современность. Саратов: Изд-во Саратов-ской епархии, 2009.
Поздняев Правосл. в зап. Китае 1997 – Поздняев Д. Православие в западном Китае. Изд-во Встреча, 1997 г.
Поздняев Церковная жизнь 1999 – Поздняев Д. Церковная жизнь в Маньчжурии в начале ХХ в. // Китайский благовестник. М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 1999. № 2.
Поздняев Церковь на крови 2000 – Поздняев Д. Церковь на крови мучеников // Китайский благовестник. М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 2000. № 1
Поздняев. Синьцзян 2003 – Поздняев Д. История Православной церкви в Синьцзяне // Право-славие в Китае. 16.11.03: www.orthodox.cn (дата обращения 22.08.2011)
Покровский 1913 – Покровский Ф.И. Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г. (Мнимое путешествие атаманов Ивана Петрова и Бурнаша Ялычева в 1567 г.) // Известия Имп. ак. наук Отд-ния рус. яз. и словесности. 1913. Т. XVIII. С. 257–304.
Полевой 1995 – Полевой Б.П. Известная челобитная С.В. Полякова 1653 г. и её значение для археологов Приамурья // Историко-археологические исследования: русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII–XIX в. Владивосток: ДВО РАН, 1995. Т. 2. С. 7–30.
Полуяткова 2007 – Полуяткова Е. Меняю однокомнатную квартиру во Владивостоке на аппартаменты в Суйфэньхэ // Комсомольская правда. Владивосток, 17 ноября 2007. С. 14.
Попов 1934 – Попов А. От Босфора к Тихому океану. Марксист-историк. М.: Общ-во истори-ков-марксистов при Коммунистической академии, 1934. № 3. С. 3–28.
Попов 2001 – Попов А.В. Русская диаспора в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. // Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX–XX вв. М.: Институт российской истории РАН. 2001. С. 194–201: www.nature.web.ru (дата обращения 22.08.2011)
Попов 2004 – Попов И.М. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2004.
Посольство РФ в КНР – Официальный сайт Посольства России в Китае: www.russia.org.cn/rus/ (дата обращения 22.07.2011]
Православие в Китае 2010 – Православие в Китае. М.: Отдел внешних церковных связей Московского патриархата, 2010.
Проблемы диалекта 1932 – Проблема русско-китайского диалекта в освещении С. А. Врубеля. Революция и письменность. М., 1932. № ½. С. 103–113.
Протокол 5-й 1916 – Протокол 5-й Конференции (по пассажирскому и грузовому сообщению). Токио, 29 марта – 14 апр. 1916 г. Конференция по делам китайско-восточного и южно-маньчжурского пассажирского и грузового прямого сообщения. Пг.: б.и., 1916 г.
Путеводитель 1903 – Путеводитель Китайской Восточной железной дороги. СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1903–1904.
Пушкарёва 1996 – Пушкарёва Н.Л. Возникновение и формирование российской диаспоры за рубежом // Отечественная история. М., 1996. № 1. С. 53–65.
Работа – www.chinajob.ru/ (дата обращения 08.02.2011)
Радовский 1961 – Радовский М.И. Русский китаевед И.К. Россохин // Из истории науки и техники в странах Востока. М.: Вост. лит., 1961. Вып.2. С. 88–99.
Раев 1994 – Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919–1939. М.: Прогресс-Академия, 1994.
Развитие 2009 – Развитие и углубление стратегического взаимодействия России с Китаем: Доклады участников международной научной конференции (Москва, 9–10 октября 2007 г.). М.: ИДВ РАН, 2009.
Раздвигая горизонты 2008 – Раздвигая горизонты науки: К 90-летию академика С.Л. Тихвин-ского. М.: Памятники исторической мысли, 2008.
Реэмиграция 2002 – Реэмиграция из Китая в СССР в конце 1940-х – 1950-5 г. // Гуманитарные науки в Сибири. Сер.: Отеч. история. Новосибирск, 2002. № 2. С. 24-27
Ристано 2003 – Marcia Reynders Ristano. Port of Last Resort: The Diaspora Communities of Shanghai // Slavic Review. 2003. Vol. 62. part. 4
Р-к отношения 1969-1972 – Русско-китайские отношения в XVII веке: Материалы и документы в 2- томах. М., 1969-1972 гг. // Сетевая версия В. Трухин. 2010 г.: www.ostrog.ucoz.ru/publikacii_2/4_82_9.htm (дата обращения 15.06.2011)
Р-к отношения 1978 – Русско-китайские отношения в XVIII веке: Материалы и документы. Т. 1. 1700-1725. М.: Вост. лит., 1978.
РКГ – Немного истории клуба // Материалы официального сайта «Русского клуба в Гуанчжоу»: www.russianguangzhou.org/node/53 (дата обращения 02.08.2011)
РКШ – Материалы официального сайта «Русский клуб в Шанхае»: www.russianshanghai.com/club [Дата обращения 06.02.2011.]
РКШ ВКонтакте – Материалы на официальной странице РКШ «ВКонтакте»: www.vkontakte.ru/club107463 [Дата обращения 04.08.2012.]
Романенко 2008 – Романенко А.Д. Китай у русских писателей. Сост. А.Д. Романенко. М.: Алгоритм, 2008.
Романов 1928 – Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892-1906): Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л.: б.и., 1928.
Романова 1998 – Романова Г.Н. Харбин – центр русско-китайской торговли и российской промышленности Северо-Восточного Китая (нач. XX в.). Дальний Восток России – Северо-Восток Китая. Исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Материалы междун. науч.-практ. конф., посвященной 60-летию Хабаровского края, 100-летию со дня начала строительства Китайско-Восточной Железной дороги и города Харбина. Хабаровск, 1998. С. 45-48.
Румянцева 2008 – Румянцева М.В. Русско-китайский словарь православной лексики. М.: Восточная книга, 2008.
Румянцева 2011 – Румянцева М.В. К вопросу проблематики уяснения терминологии и составле-ния русско-китайского словаря православной лексики // Доклад на конференции «Православие в Китае». (ПМА, 9 декабря 2011 г., г. Сергиев Посад).
Рус клуб в Урумчи – Официальный сайт «Русского клуба в Урумчи»: www.russianurumqi.ru (дата обращения 22.08.2011)
Русанов 1995 – Русанов А.П. Старательская вольница («Золото Желтуги»). Чита: ИБК «Заб-транс», 1995.
Русск.-кит. отн. 1958 – Русско-китайские отношения 1689-1916. М.: Вост. лит., 1958 г.
Русская духовная миссия – Русская духовная миссия в Китае (XVIII – XX в.) // Посольство России в Китае, 10 октября 2010 г.: www.russia.org.ru (дата обращения 01.02.2011)
Русские в Китае 2010 – Русские в Китае // Под общ. ред. и предисл. А.А. Хисамутдинова; М.В. Дроздов, Т.Н. Калиберова, Д.А. Поздняев, Л.П. Черникова, А.А. Хисамутдинов и др. Шанхай: Изд. Координационного совета соотечественников в Китае и Русского клуба в Шанхае, 2010.
Русские переселяются 2011 – Русские переселяются жить в Китай // Свободная пресса, 16.02.2011: www.svpressa.ru (дата обращения 10.08.2011)
Русский клуб в Гонконге – Русский клуб в Гонконге отметил 10-летие грандиозным балом // Официальный сайт Координационного совета соотечественников в Китае. 10.11.2009.: www.russianchina.org/abroad/2009/11/10/1617#more-1617 (дата обращения 14.08.2011)
Русский клуб в Пекине – Материал официальной странички «Русского клуба в Пекине» на сайте «ВКонтакте» // www.vkontakte.ru/club808883 [Дата обращения - 04.02.2010.]
Русский клуб, Тайвань – Материалы официального сайта «Русского клуба, Тайвань». 26.04.2009. // www.russiaclub.tw [Дата обращения 24.08.2011].
Рыбаковский 1990 – Рыбаковский Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет / Отв. ред. И.В. Бестужев-Лада; АН СССР, Ин-т социологии М.: Наука, 1990. С. 46-47
Рыльский 2005 – Рыльский В.В. На русском кладбище в Харбине // Урал. Екатеринбург, 2005. № 2. Ч. «Тагильская тетрадь», С. 85-112: www.magazines.russ.ru/ural/2005/2/ry5.html (дата обращения 03.07.2011)
Рыльский. Япули 2005 – Рыльский В.В. Поездка в Япули // Урал. Екатеринбург. 2005. № 2. Ч. «Тагильская тетрадь». С. 85-112: www.magazines.russ.ru/ural/2005/2/ry5.html (дата обращения 03.07.2011)
Рычило, Солнцев 2000 – Рычило Б.П., Солнцев М.В. Пекин. Новый русский путеводитель по достопримечательностям столицы Китая. М.: Муравей-Гайд, 2000: www.abirus.ru/content/564/623/626/632/745.html (дата обращения 22.07.2011)
С.А. – Интервью с С.А. (ПМА, г. Москва, март 2010 г.)
Сабенникова 2002 – Сабенникова И.В. Российская эмиграция (1917-1939 г.). Сравнительно типологические исследования. Тверь: Федеральная архивная служба России; ВНИИДАД, 2002.
Самарин – Самарин А. Валерий Тишков: К стенке ставить и ноги расставлять на ширине плеч надо не мигрантов, а толстосумов // Информационный портал фонда «Русский мир», 09.08.2011: www.russkiymir.ru (дата обращения 09.08.2011)
Самойлов 2004 – Самойлов Н.А. Пекинская духовная миссия и диалог культур России и Китая. // Православие на Дальнем Востоке. Сб. ст. Вып. 4. СПб., 2004. С. 32-40.
Сапоговская 1998 – Сапоговская Л.В. Частная золотопромышленность России на рубеже XIX–XX вв. Урал и Сибирь – модели развития. (автореф. докт. дисс.). Екатеринбург: Институт истории и археологии УО РАН, 1998.
Сборник договоров 1889 – Сборник договоров России с Китаем, 1689-1881. / [Изд. Д. Пещуров]. СПб: М-во ин. дел, 1889.
Сборник договоров 1906 – Сборник договоров и дипломатических документов по делам Дальнего Востока 1895-1905. СПб., 1906.
Сборник договоров 1952 – Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917 г. М.: Гос. издательство политической литературы. 1952.
Сборник договоров 1999 – Сборник российско-китайских договоров, 1949–1999. М.: Терра-Спорт, 1999.
Свод постановлений 1900 – Свод международных постановлений, определяющих взаимные отношения между между Россией и Китаем, 1689–1897 / СПб.: Типография В.Ф. Киршбау-ма,1900.
Сев. Маньчжурия и КВЖД 1922 – Северная Маньчжурия и Китайская Восточная железная дорога. Сост. Экономическим Бюро Китайской Восточной железной дороги. Харбин: Типогра-фия Китайской Восточной железной дороги, 1922.
Семибратов – Семибратов В. Завещано Малмыжу: www.rusvera.mrezha.ru/11/13.htm (дата обращения 25.03.2011)
Серафим Петровский – Серафим (Петровский), иеромонах. Выступление на открытии конференции «Православие в Китае». Сергиев Посад, Троице-Сергиева Лавра. Московская Духовная Академия. 09.12.2011.
Сергеева 2008 – Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность. 6-е изд., М.: Флинта: Наука, 2008.
Серебренников 1940 – Серебренников И.И. Мои воспоминания. Т. 2. В эмиграции (1920–1924). Тяньцзинь: Наше знание, 1940: www.militera.lib.ru/memo/russian/serebrennikov_ii2/09.html (дата обращения 24.03.2011)
Серкова 2011 – Серкова А.А. Русские Приаргунья (по материалам экспедиций 2008 и 2010 гг.) // Полевые исследования студентов РГГУ. Этнология, фольклористики, лингвистика, религиоведение». Вып. 6. М.: РГГУ, 2011. С. 61-71.
Сибирский Вестник 1818 – Сибирский Вестник. СПб., 1818. Ч. 2. Отд. III.
Синь Пэйлинь, Чжан Фэнмин, Гао Сяоянь 1999 – Синь Пэйлинь, Чжан Фэнмин, Гао Сяоянь. Хэйлунцзян кайфаши (История освоения провинции Хэйлунцзян). Харбин, 1999.
Скачков 1966 – Скачков П.Е. История изучения Китая в России в XVII и XVIII в. Международные связи России в XVII–XVIII в. Сб. ст. М.: Наука, 1966.
Скачков 1977 – Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М.: Наука, 1977.
Скрипко, Семёнова, Снакин, Березнер 2009 – Скрипко К.А., Семенова Л.Д., Снакин В.В., Березнер 2009 – Березнер О.С. «Амурская Калифорния» – малоизвестная страница истории золотодобычи в Приамурье в фотографиях из архива землеведения МГУ. История наук о земле, 2009. Т. 2. № 2. С. 53-77
Сладковский 1957 – Сладковский М.И. Очерки экономических отношений СССР с Китаем. М.: Внешторгиздат, 1957.
Сладковский 1984 – Сладковский М.И. Знакомство с Китаем и китайцами. М.: Мысль, 1984.
Сладковский 2006 – Сладковский М.И. Знакомство с Китаем и китайцами. 2-е изд., испр. и доп. М.: Памятники исторической мысли, 2006.
Слово 1930 – Четверть века. 25-летие Богоявленского храма в Чжабее // Слово, 16 февраля 1930. С. 5
Слюнин – Слюнин Н.В. Вопрос о порто-франко в Приамурье. [СПб.]: Тип. ред. период. изданий М-ва фин., [1908.]
Смирнов 1958 – Смирнов Г.Ю. Антон Михайлович Легашев: 1798-1865; Кондратий Ильич Корсалин: 1809 и после 1872; Иван Иванович Чмутов: 1817-1865; Лев Степанович Игорев: 1822-1893 // Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников. Середина девятна-дцатого века. М.: Государственное издательство «Искусство», 1958. С. 541-566.
Соколов 1899 – Соколов И.П. Архимандрит Аввакум Честной. Тверские епархиальные ведомости. Тверь, 1899. № 7-9.
Сорокин 2000 – Сорокин В.В. Памятные места Мясницкой улицы. // Гл. «По Москве историче-ской»; Наука и жизнь. 2000. № 3: www.nauka.relis.ru/12/0003/12003108.htm (дата обращения 27.07.2011)
Сошедшие со страниц – «Сошедшие со страниц». Круглый стол в Русском клубе / www.russianshanghai.com/old/pulse/ [Дата обращения 23.02.2011.]
Справочник 1927 – Справочник по северной Маньчжурии и КВЖД. Издательство Экономиче-ского Бюро КВЖД. Харбин, 1927.
Старосельская 2006 – Старосельская Н. Повседневная жизнь «русского» Китая. // Серия «Живая история. Повседневная жизнь человечества». М.: Молодая гвардия, 2006.
Степанов, Тишков 2005 – Степанов В.В., Тишков В.А. Россия в этническом измерении (по результатам переписи 2002 г.) // Этносоциология. Социологические исследования, 2005. № 9. С. 64-74: www.ecsocman.edu.ru/data/219/958/1216/006.STEPANOV.pdf (дата обращения 05.08.2011)
Стефан 1994 – Stephan J. John. The Russian Far East. A History.Stanford University Press. California, 1994.
Суйфэньхэ сегодня // Интернет-портал «AsiaData»: www.asiadata.ru (дата обращения 09.08.2011)
Сухачёва 1992 – Сухачева А.Г. «Бич страны»: хунхузы в Маньчжурии и Приморье в 20-е годы XX века // Россия и АТР. 1992. № 1. С. 92-102
Сухачёва 1999 – Сухачёва А.Г. Охранная стража КВЖД и хунхузы (1897-1920 гг.) // Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сотрудничество на рубеже веков. Кн. 2. Владивосток, 1999. С. 110-117.
Сюнь Цзе 2004 – Сюнь Цзе. Сифан жэнь яньчжун дэ Чжунго чжи соцзин (Образы Китая в глазах европейцев) // Шэхуй кэсюэ чжаньсянь. 2004. № 1. С. 104–107.
Танита 2009 – Интервью с Танитой К. (ПМА, г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, КНР, июнь-август 2009 г.)
Тарасов 2005 – Тарасов А.П. Русские в приграничном Китае // Восток. 2005. № 4. С. 65-82.
Тарасов 2007 – Тарасов А.П. Русские в Китае // «Эксперт Сибирь». 27 августа 2007. № 31 (173): www.expert.ru/printissues/siberia/2007/31/russkie_v_kitae/ (дата обращения 08.07.2011)
Тарасов 2011 – Тарасов А. Как Россия выдавила Ивана в Китай // Новая газета. № 90 (1793). 17.08.2011. С. 2-3.
Тарасов, Янков 2012 – Тарасов А.П., Янков А.Г. Русские Трёхречья: история и идентичность. Чита, 2012.
Таскина 1994 – Таскина Е.П. Неизвестный Харбин. М.: Прометей, 1994.
Таскина 1998 – Таскина Е.П. Русский Харбин. М.: Изд-во МГУ, 1998.
Телицын 2003 – Телицын В.Л. Пылающий Китай. Военные конфликты в Китае и советские «добровольцы». М.: ЭКСМО, 2003.
Тепляков – Тепляков С. Синьцзян: русский остров в Китае. Интервью с Е.Н. Наземцевой. // Алтайская правда. 27.05.2011: www.ap22.ru (дата обращения 22.08.2011)
Тимофеев 1908 – Тимофеев П. Порто-франко на Дальнем Востоке и российский космополитизм. М.: Типография И.Д. Сытина, 1908.
Титаренко 2002 – Титаренко М.Л. Духовные ценности православия, евразийство и христиан-ство в Китае // Китайский благовестник. М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 2002. № 2
Тихвинский 1977 – Тихвинский С.Л. Выдающийся русский китаевед Н.Я. Бичурин. // С.Л. Тихвинский, Г.Н. Пескова // Новая и новейшая история. 1977. № 5. С. 146-159.
Тихвинский 1988 – Тихвинский С.Л. Выдающийся русский китаевед Н.Я. Бичурин. К 200-летию со дня рождения // Китай и Всемирная история. М.: Наука, 1988. С. 163-182
Тихвинский 2005 – Тихвинский С.Л. Век стремительных перемен. М.: Наука-М, 2005.
Тишков 2008 – Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры. Слабости традиционного подхода // Этнографическое обозрение. 2008. № 4. С. 44-58: www.world.lib.ru (дата обращения 08.08.2011)
Тишков 2011 – Самарин А. Валерий Тишков: К стенке ставить и ноги расставлять на ширине плеч надо не мигрантов, а толстосумов // Информационный портал фонда «Русский мир», 09.08.2011: www.russkiymir.ru (дата обращения 09.08.2011)
Торгашев 1907 – Торгашев П.И. Авантюры на Дальнем Востоке: Из-за чего мы воевали с Японией. М.: Типография Ф.Я. Бурче, 1907.
Трёхреченская Голгофа – Трёхреченская Голгофа // Приложение «Сибирское обозрение». Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Под ред. Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского. М.: ТЕРРА, 2004.
Троицкая 1991 – Троицкая Т.Ю. К истории строительства КВЖД // Транссиб и науч. -техн. прогресс на железнодорожном транспорте. Тез. докл. науч.-техн. конф. (29 мая – 1 июня). Ч.3. МПС, Зап.-Сиб. ж.д., НИИЖТ и др. Новосибирск, 1991. С. 15-16
Троицкая 1995 – Троицкая Т.Ю. Принципы синтезирования в архитектуре Китайско-Восточной железной дороги. Реконструкция и совершенствование несущих элементов зданий и сооружений транспорта. Сб. науч. тр. Новосибирск, 1995. С.102-108
Труды 1853 – Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 1, 2. СПб.: б.и., 1852, 1853, 1857.
Трусевич 1882 – Трусевич Х.И. Посольские и торговые сношения России с Китаем (до XIX в.). М.: Типография Т. Малиновского, 1882.
Указ Петра I – Указ Петра I о караванной торговле и миссионерской деятельности православного духовенства в Сибири и Цинской империи. 18 июня 1700 г. // Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. I издание. Т. 4. № 1800.
Усов 2002 – Усов В.Н. Советская разведка в Китае. 20-е годы ХХ в. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
Усов 2003 – Усов В.Н. Последний император Китая. Пу И (1906–1967). М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
Устав Русского клуба 1907 – Устав Русского клуба и библиотеки в Ханькоу. Пекин: типография при Русской духовной миссии, 1907.
Ухтубужский 1913 – Ухтубужский П. Русский народ в Азии: 1. Переселение в Сибирь. 2. Желтая опасность. Изд. Рус. нар. союза им. Михаила Архангела. С послесл. В.М. Пуришкевича. СПб., 1913.
Фёдоров 1903 – Фёдоров М.П. Соперничество торговых интересов на Востоке: Докл. чл. Совета О-ва востоковедения М.П. Фёдорова. О-во востоковедения. СПб., 1903.
Фишман 2003 – Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность (XIII–XVIII вв.). СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003.
Хайго – Хайго вэньцзянь лу (Услышанные истории о странах за морями). Шанхай, б/г.
Хайлар 2009 – ПМА, г. Хайлар, АР Внутренняя Монголия, август-сентябрь 2009 г.
Харламова 2006 – Харламова Ю.А. Политическая доминанта при строительстве и эксплуатации железных дорог Российской империи. Бюллетень транспортной информации, 2006. № 5. С. 26-27; № 6. С. 30-35; № 7. С. 33-36
Харченкова 2007 – Харченкова Д. На пенсию в Китай // Дальневосточные ведомости. Владиво-сток, 4-11 июля 2007.
Хисамутдинов 1999 – Хисамутдинов А.А. Тяньцзиньская ветвь эмиграции // Проблемы Дальнего Востока. М.: ИДВ РАН, 1999. № 2. С. 118-122
Хисамутдинов 1999 (сайт) – Хисамутдинов А. Русские в Китае. Тяньцзиньская ветвь эмиграции. // Проблемы Дальнего Востока. М.: ИДВ РАН, 1999. № 2: www.ricolor.org/ (дата обращения 18.03.2011)
Хисамутдинов 2000 – Хисамутдинов А.А. По странам рассеяния: Русские в Китае. 4.1 // Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2000.
Хисамутдинов 2003 – Хисамутдинов А.А. Следующая остановка – Китай: Из истории русской эмиграции. Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2003.
Хисамутдинов 2006 – Хисамутдинов А.А. Китай и русская эмиграция в дневниках И.И. и А.Н. Серебренниковых. 1919-1934. В 5 т. Русские сокровища Гуверовской башни. М.: Российская политическая энциклопедия, 2006.
Хон Ван Сук 1998 – Хон Ван Сук. Влияние исторических традиций на внешнюю политику России в Азии // Восток: Афро-азиат. об-ва: история и современность. 1998. № 5. С. 89-98.
Хохлов 1970 – Хохлов А.Н. П.И. Каменский и его труды по истории Китая // Конференция аспирантов и молодых научных сотрудников ИВ АН СССР. М., 1970. С. 139-140
Хохлов 2002 – Хохлов А.Н. Николай Адоратский (1849–1896) – историограф Пекинской духовной миссии. XXXII научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 2002 г.
Хохлов О Бичурине 1978 – Хохлов А.Н. Н.Я. Бичурин и его труды о Монголии и Китае // Вопросы истории. М.: ИВ РАН, 1978.1. С. 55-72
Хохлов Об источниках 1978 – Хохлов А.Н. Об источниковедческой базе работ Н.Я. Бичурина о цинском Китае // Народы Азии и Африки. М.: ИВ РАН, 1978.1. С.129-137.
Христианство 2006 – Христианство на Дальнем Востоке. Материалы международной научно-практической конференции. Владивосток, 2000.
Ху Хун 2009 – Интервью с Ху Хуном (ПМА, г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, КНР, июнь-август 2009 г.).
Хулуньбэйэр мэн миньцзу чжи. (Описание национальностей Хулуньбуирского аймака). Хух-Хото: Народное издательство Внутренней Монголии, 1997. С. 21-28.
Хулуньбэйэр ши яолань’2002 (Основные показатели города Хулуньбуир на 2002 г.). Хайлар: редакция «Основных показателей города Хулуньбуира», 2002.
Хух-Хото 2010 – ПМА, г. Хух-Хото, АР Внутренняя Монголия, август-сентябрь 2010 г.
Хэ Ханьвэнь 1935 – Хэ Ханьвэнь. История китайско-русских отношений. Шанхай, 1935. С. 64-65
Цзан Ин – Интервью с Цзан Ин (Катей Цзан) (ПМА, г. Москва, 07.08.2011.).
Цзи Фэнхуй 1996 – Цзи Фэнхуй. Хаэрбинь сюньгэнь (В поисках корней Харбина). Харбин, 1996.
Чайный домик – Чайный домик на Мясницкой стал золотым // Официальный сайт телевизион-ной программы «Вести». 04.03.2005: www.vesti.ru/ (дата обращения 27.07.2011)
Черепанов 1976 – Черепанов А.И. Записки военного советника в Китае. М.: Наука, 1976.
Черкасов-Георгиевский 2003 – Черкасов-Георгиевский Вл. Храмы Китая // Русский храм на чужбине // Под ред. Е. Лукьянова. М.: Паломник, 2003. С. 231-253.
Черникова Первая колония 2003 – Черникова Л.П. Первая русская колония и первые россий-ские дипломаты в Шанхае (1860-1917 гг.). Вестник Башкирского университета. № 3-4. Уфа: РИЦ БашГУ, 2003.
Черникова. Ван Чжичэн 2001 – Черникова Л.П. Ван Чжичэн – исследователь истории русской эмиграции (соавт. с Бэй Вэнь Ли) // Проблемы Дальнего Востока. М., 2001. № 6. С.132-136.
Черникова. Вопросы 2012 – Черникова Л.П. Вопросы лишения россиян права экстерриториаль-ности и помощь дипломатического корпуса в Китае (по материалам русской периодической печати 1920-х г.) // Нансеновские чтения – 2012. Международная научная конференция. Санкт-Петербург, 22-26 октября 2012.
Черникова. Исторические судьбы 2007 – Черникова Л.П. Исторические судьбы диаспор народов Башкортостана в Китае в ХХ в. по материалам шанхайской библиотеки «Зи Ка Вэй» и Шанхайского городского архива как хранилищ уникальных документов и периодики российской эмиграции в Шанхае // Архивы Башкортостана. Научно-документальный журнал. № 1. Уфа, 2007.
Черникова. История памятника 2000 – Черникова Л.П. История памятника А.С. Пушкину в Шанхае (соавт. с Бэй Вэньли) // Проблемы Дальнего Востока. М.: ИВ РАН, 2000. № 5. С. 169-175.
Черникова. История памятника 2001 – Черникова Л.П. История одного памятника (статья, соавт. с Бэй Вэньли) // Вестник Башкирского университета. № 1. Уфа: РИЦ БГУ, 2001.
Черникова. На Восток 2012 – Черникова Л.П. На Восток через Запад: миссия цесаревича Николая 1891 г. и рубежи России на Востоке (впечатления от выставки) / От древности к новому времени. Проблемы истории и археологии. Сборник научных трудов. Вып. XVIII. Уфа: РИЦ БашГУ, 2012.
Черникова. Нансеновский комитет 2012 – Черникова Л.П. Нансеновский комитет и материалы доклада Татарского ЦК в Харбине о положении тюркоязычных народов России накануне революции // Нансеновские чтения – 2012. Международная научная конференция, Санкт-Петербург, 22-26 октября 2012.
Черникова. Нац. Общины 2009 – Черникова Л.П. Национальные общины российской колонии Шанхая до 1956 г. // Новый журнал (The New Review) Кн. № 256. Нью-Йорк, The New Review. 2009. С. 402–409
Черникова. О долге 2012 – Черникова Л.П. О долге дипломатов российской империи и судьбах белоэмигрантов в Азиатско-Тихоокеанском регионе после революции в России (по материалам АВПРИ) // Институт востоковедения РАН, III Международная научная конферен-ция "Российская диаспора в странах Востока". 27 сентября 2012 г.: www.ivran.ru/component/content/ article/16/518 (дата обращения 11.03.2013.)
Черникова. Об авторе – Черникова Л.П. Об авторе // Официальный сайт «Русского клуба в Шанхае»: www.russianshanghai.com (дата обращения 10.08.2011)
Черникова. Питер-Шанхай – Черникова Л.П. Питер-Шанхай. Нить одной судьбы / «Русский клуб в Шанхае», 20.12.2001: www.russianshanghai.com (дата обращения 22.02.2011)
Черникова. Проблемы 2012 – Черникова Л.П. Проблемы изучения русского языка в современ-ном Китае // Институт востоковедения РАН, III Международная научная конферен-ция "Российская диаспора в странах Востока". 27 сентября 2012 г. www.ivran.ru/component/content/ article/16/518 (дата обращения 11.03.2013.)
Черникова. Русская пушкиниана 2012 – Черникова Л.П. Русская пушкиниана в эмиграции // Бельские просторы. Февраль, 2012. № 2 (159). С. 19-22: www.bp01.ru/public.php?public=2179
Черникова. Русский Китай 2009 – Черникова Л.П. «Русский Китай» от Второй мировой войны до наших дней. К 65-летию Победы во второй мировой войне. Уфа: РИЦ БашГУ, 2009.
Черникова. Русский клуб 2001 – Черникова Л.П. Русский клуб в Шанхае, его прошлое и настоящее (соавт. с М. Дроздовым) // Проблемы Дальнего Востока. М., 2001. № 5. С. 137-144.
Черникова. Советские торговцы 2005 – Черникова Л.П. Советские торговцы и эмигранты-предприниматели 1920-х гг. Маньчжурия (КВЖД) – Желтый Вавилон (Шанхай). (колл. моногр., соавт. с Хазиевым Р.А., Мэри Конрой, Килин А.П., Носовой П.В., Орловым И.Б. и др.). / «Бублики для республики»: Исторический профиль НЭПманов. Уфа: РИЦ БашГУ, 2005.
Черникова. Современные особенности 2012 – Черникова Л.П. Современные этно-культурные особенности китайцев глазами российских студентов // Сборник материалов конференции «Диалог культур: Восток-Россия-Запад». Уфа: РИЦ БашГУ, 2012. С.75-78.
Черникова. Современные соотечественники 2012 – Черникова Л.П. Современные российские соотечественники о Китае и китайцах (страна глазами россиян на рубеже ХХ-ХХI в.) // Тезисы VIII Съезда российских востоковедов. Казань, 25-28 сентября 2012 г. М.: Языки славянской культуры, 2012. С. 230-234.
Черникова. Судьба китаянок 2002 – Черникова Л.П. Судьба китайских женщин. По материалам русской эмиграции в Китае (статья) // Вестник Башкирского университета. № 2. Уфа, РИЦ БГУ, 2002.
Черникова. Тюрко-татары 2003 – Черникова Л.П. Тюрко-татары в Шанхае. Поиски и находки. //Тезисы докладов на научной конференции в ДВГУ. Владивосток, 2003. С. 19–27.
Черникова. Тюрко-татары в Шанхае 2003 – Черникова Л.П. Тюрко-татарская колония в Шанхае. По страницам «Шанхайской Зари» // Бельские просторы. № 4 (53). Уфа, 2003. С.141-149.
Чёртова дюжина 2002 – Чёртова дюжина московских привидений. // Историко-культурологический проект «Москва, которой нет», 09.12.2002: www.moskva.kotoroy.net/press/23.html (дата обращения 27.07.2011)
Четверть века. 25-летие Богоявленского храма в Чжабее. // Слово. 16 февраля 1930 г. С. 5.
Чжан Баошань – Интервью с секретарём Исследовательского общества по изучению русского национального меньшинства (ПМА, АР Внутренняя Монголия, г. Лабдарин, август 2009 г.).
Чжоу Жобинь 1960 – Чжоу Жобинь. История китайско-русских связей. Сянган, 1960. С. 1-2
Чжоу Илян 1987 – Чжоу Илян. Чжун-Вай вэньхуа цзяолю ши (История культурного обмена Китая и Запада). Хэнань, 1987.
Чжу Юньчжэн, Ян Вэйлин 1995 – Чжу Юньчжэн, Ян Вэйлин. Русские в провинции Цзилинь // Россия и АТР. 1995. № 2. С. 62-65
Чжун-Си 1996 – Чжун-Си убай нянь бицзяо (500 лет взаимоотношений Китая и Запада). Пекин, 1996.
Чжэки Чан – Официальный сайт фан-клуба Чжеки Чана в России: www.jackie-chan.ru/club_art_essay8.php4 (дата обращения 15.08.2011)
Чупров – Чупров А.И. Речи и статьи. Т.3. Железные дороги. Торговая политика. Статьи на разные темы. М.: б.и., 1909.
Чэнь Дэнъюань 1929 – Чэнь Дэнъюань. Очерки истории отношений Китая с Россией. Шанхай, 1929. С. 14-17
Ша Э 1976 – Ша Э цинь Хуа ши цзяньбянь (Краткая история интервенции царской Росии в Китай) // Цзилинь, 1976.
Ша Э 1978 – Ша Э циньчжань Людадэ цинянь (Семь лет оккупации Ляодунского полуострова царской Россией). Пекин, 1978.
Шаронов 2011 – Интервью с А.А. Шароновым. ПМА, г. Шанхай, КНР, август 2011 г.
Шаронова – Интервью с В.Г. Шароновой. ПМА, г. Шанхай, КНР, август 2011 г.
Шастина 1949 – Шастина Н.П. Алтын-ханы Западной Монголии // Советское востоковедение. М., 1949. № 6, С. 383-395.
Шаталов 2001 – Шаталов О.В. Архимандрит Пётр (П.И. Каменский) – начальник 10-й Российской Духовной Миссии в Пекине. Православие на Дальнем Востоке. Вып. 3. Сб. ст. под ред. М.Н. Боголюбова. СПб., 2001. С. 85-99.
Шергилова 1951 – Шергилова К.Ф. Заселение и экономическое освоение русскими Дальнего Востока в 50-80-х гг. XIX в. (автореф. канд. дисс.). М., 1951.
Шефов 2000 – Шефов Н.А. Русско-японская война (1904-1905 гг.) // Самые знаменитые войны и битвы России. М.: Вече, 2000: www.rusempire.ru/ (дата обращения 22.07.2011)
Ши Фан, Гао Лиин 1998 – Ши Фан, Гао Лиин. Хаэрбинь Эцяо ши (История русских эмигрантов в Харбине). Харбин, 1998.
Шкаренков 1987 – Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. М., 1987.
Шнирельман 2004 – Шнирельман В.А. Очарование седой древности: Мифы о происхождении в современных школьных учебниках // "Неприкосновенный запас". 2004. № 5 (37): www.scepsis.ru/library/id_162.html (дата обращения 05.08.2011)
Шпринцин 1968 – Шпринцин А.Г. О русско-китайском диалекте на Дальнем Востоке. Страны и народы Востока. Вып. VI. М., 1968.
Шпринцин 1972 – Шпринцин А.Г. О заимствовании китайской речью русской лексики // Страны и народы Востока. Вып. ХIII. Кн. 2. М., 1972.
Шубина 2001 – Шубина С.А. Захар Фёдорович Леонтьевский (1799–1874). Православие на Дальнем Востоке. Вып. 3. Сб. ст. под ред. М.Н. Боголюбова. СПб., 2001. С. 99-113
Шулдяков 2004 – Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. 1920-1922. Кн. II. М., 2004.
Юзефович 1869 – Юзефович Т. Договоры России с Востоком. Политические и торговые. СПб.: б.и., 1869.
Юй Шэнъу 1981 – Юй Шэнъу. Ша Э юй Синькэ гэмин (Царская Россия и Синьхайская революция) // Жэньминь жибао. 9 октября 1981.
Юй Юаньань 1957 – Юй Юаньань. Чжун-Э лянго жэньминь юхао гуаньси саньбай нянь (Триста лет дружбы китайского и русского народов) // Лиши яньцзю. 1957. № 11. С. 50-55.
Яковлев 2007 – Яковлев А.И. Страны Востока: синтез традиционного и современного. Пособие для студентов высших учебных заведений. М.: Восточный университет, 2007.
Янков 2010 – Янков А.Г. Синофобия-русофобия: реальность и иллюзии // Этносоциология. 2010. С. 65-71.
Ярошенко 2006 – Ярошенко А. Черновики статей // Восточное Полушарие, 12.03.2006: www.polusharie.com/ (дата обращения 03.07.2007)
Grosse 1930 – Grosse V. Report on Russian Refugee Situation. Shanghai, 1930, 25 June.
Maurice 1905 – Maurice Baring. With The Russians in Manchuria. London. 1905.
Safran 1991 – Safran W. Diasporas in Modern Societies: Myths of Homeland and Return // Diaspora. 1991. Vol. 1. № 1. pp. 83-84.
Smith 1981 – Smith A. The Ethnic Revival in the Modern World. Cambridge: Cambridge University Press. 1981.
Stepniak 1888 – Stepniak S. The Russian peasantry, their agrarian condition, social life and religion. Sonnenschien and co. Vol. 2. 1888.
Приложение 1
Чайный дом С.В. Перлова на Мясницкой
14 мая 1896 г. в России проходила коронация Николая II. Под предлогом участия в ней в Москву был приглашён крупнейший китайский государственный деятель и дипломат Ли Хунчжан. Российская сторона надеялась, что в ходе его визита будет достигнута договорён-ность по ключевым вопросам геополитического сотрудничества на Дальнем Востоке. Успех российских дипломатов при переговорах и крупная денежная сумма в качестве «отступных» привели к тому, что уже 3 июня 1896 г. между Россией и Китаем был подписан секретный договор о заключении военного союза. Договор закреплял позиции России в Маньчжурии. А уже в августе того же года Россия получила право на строительство КВЖД. Это событие оказало влияние не только на развитие страны в целом, но и на деятельность отдельно взятой семьи русских предпринимателей – династии чаеторговцев Перловых.
Василий Алексеевич Перлов – знаменитый чайный король, создавший Товарищество «Василий Перлов и сыновья» – завещал сыновьям Семёну и Сергею свою чайную империю. Фирменный магазин (он находился на 1-ой Мещанской улице, д. 5, возле Сухаревой башни в приходе церкви Адриана и Натальи) и марка «Василий Перлов с сыновьями» отошли старшему сыну Семёну, младшему достался дом на Мясницкой, купленный отцом в середине XIX в. Именно в этом доме позднее возник известнейший в Москве чайный магазин, получивший в народе название «китайская шкатулка». Его основателем и владельцем был Сергей Васильевич Перлов – младший сын знаменитого «чайного короля».
Территория, на которой размещается главный чайный магазин Москвы, издавна была окутана легендами, переплетающимися с правдой. Почти что на том самом месте, где сейчас стоит дом С.В. Перлова, располагался особняк известного масона-мартиниста Гавриила Захарьевича Измайлова. По ходившим в ту пору слухам стены его дома были выкрашены в чёрный цвет, по углам комнат стояли скелеты, и всюду присутствовала масонская символика. Следующими владельцами дома стали супруги Кусовниковы. Это были не менее любопытные личности. Их имена до сих пор употребляются в рассказах о московских приведениях. По легенде старики, бывшие сказочно богатыми и чудовищно скупыми, так дрожали над своими драгоценностями и деньгами, что никогда не расставались с ними. Они никогда не принимали гостей, никуда не ездили сами, не подавали милостыни и даже будучи немощными не держали из жадности прислуги. Только вечерами они брали свои деньги, выходили из дома, садились в ветхий экипаж и ездили по городу, оберегая свои богатства. Лишь однажды они не взяли их с собой, припрятав где-то рядом с печкой. В их отсутствие дворник решил, что в доме слишком холодно и развёл огонь. Вернувшиеся с прогулки Кусовниковы увидели свои практически догоревшие ассигнации. Старуха от ужаса умерла на месте, а старик, похоронив наспех супругу, долго ещё ходил по инстанциям, требуя, чтобы ему обменяли обожжённые купюры. С тех пор, будто бы, каждый вечер у дома можно увидеть старика в старом длинном пальто, причитающего «Ой, денежки, денежки мои!».
В число владельцев дома по очереди входили Григорий Волконский, княжна Вяземская, генерал Лев Измайлов. Некоторое время он принадлежал дьяку Сорокину и непосредственно на месте нынешнего магазина в то время находились палаты и сад. Чайная история дома на Мясницкой начинается с 1869 г. – именно в этот год произошёл раскол внутри империи Перловых и образовались две конкурирующие структуры «Василий Перлов с сыновьями» и «Сергей Васильевич Перлов и Ко». После того, как стало известно, что в Москву приедет посланник Китайской империи Ли Хунчжан, оживились не только государственные чиновники, но и те, кому визит мог принести выгодные сделки. Заинтересованными в сотрудничестве с китайцами были и братья Перловы. Однако возможность заключения договора на прямую поставку лучших сортов чая из Китая стала для них камнем преткновения. Именно в этот момент они постарались максимально эффективно использовать свои предпринимательские навыки. Но выбранные ими методы привлечения внимания китайского сановника оказались различными.
Организовав собственную компанию, Сергей Васильевич Перлов поставил целью со-здать магазин, способный конкурировать с уже имеющейся чайной компанией, принадлежав-шей отныне его брату. Для этого в 1890 г. он поручил архитектору Роману Клейну перестроить принадлежавший ему магазин. Клейн справился с поставленной задачей. Новый магазин отвечал нуждам эффективно функционирующей компании. В частности, в нём была создана собственная чаеразвесочная фабрика. Однако известия о приезде Ли Хунчжана заставили чаеторговца продолжить усовершенствования. Стремление не уступать брату пальму первен-ства в торговле натолкнуло Сергея Перлова на мысль о создании уникального магазина, интерьеры и фасад которого смогли бы удивить китайского сановника и склонить его к заключению выгодной сделки на прямую поставку чая. Окрылённый своей задумкой, Перлов просит Карла Гиппиуса создать нечто особенное. В эту пору в русской архитектуре на смену классицизму и эклектике начали приходить новые формы, в частности романтический историзм. Драконы, зонтики, змеи, фонарики – все эти стилизованные китайские элементы полностью преобразили внешнее и внутреннее убранство здания. Керамические детали, узоры и лепнина сделали фасад здания полихромным. Использование таких методов скульптурной выразительности как двухъярусная пагода, рельефность, выносные черепичные кровли, колонны, а также кованые ворота, ограда крыши и балконов создало уникальный архитектурный образ. Над каждой из витрин находилась стилизованная в китайской манере надпись – «Чай, сахар, кофе». Над входом надпись – «Сергей Васильевич Перлов». На первом этаже были спроектированы торговый зал, кладовые, контора и подсобные помещения; в подвале размещались склады. Залы и витрины первого этажа украшали привезённые из Китая вазы, китайская скульптура, мебель; на полу был разостлан огромный китайский ковёр. На второй и третий этаж можно было войти через внутренний двор здания. В них располагались контора и жилые помещения хозяина. Уникальным архитектурным и предпринимательским решением были большие витрины и встроенное фирменное оборудование.
Несмотря на все старания младшего Перлова, Ли Хунчжан предпочёл посетить предста-вителей «Василий Перлов с сыновьями» в их магазине на Мещанской. Гостя встретили по-русски гостеприимно: поднесли хлеб-соль, подарили серебряное блюдо с гравюрой дома Перловых и красивую резную солонку. Сам магазин лишь декорировали в китайском стиле и одели персонал в китайские костюмы. Несмотря на то, что затраты младшего Перлова не окупились ожидаемым результатом, его деньги оказались потраченными не зря. Магазин на Мясницкой стал привлекать так много посетителей и так полюбился москвичам, что младший из братьев не остался в убытке.
К концу XIX в. братьям Перловым принадлежало 88 магазинов не только в городах Рос-сии, но и Европы. Они были поставщиками двора Его Императорского Величества, а также дворов императора австрийского, короля румынского, князя черногорского и Великого герцога Нассауского. В Москве они держали 14 магазинов, но до наших дней дожил только дом на Мясницкой.
Сразу после смерти хозяйки магазина (С.В. Перлов умер раньше) в феврале 1918 г. дом приспособили для общественных нужд. На первом этаже оставили магазин «Чай-кофе», присвоив ему статус чайного магазина №1 в Москве, что приравнивало его по уровню к знаменитому Елисеевскому, а также статус исторического памятника. Но даже эти высокие звания не смогли повлиять на сохранность магазина. Не проводившийся в помещении ремонт привёл к тому, что трубы в подвале здания прорвало, и весь подвал затопило. Сырость спровоцировала возникновение грибка, стремительно поразившего практически всю постройку. Лепнина падала и разбивалась, роспись частично пропала. При дальнейшем анализе было установлено, что в советские годы здание утратило около полутора сотен элементов декора. И тогда, когда, как казалось, здание может быть безвозвратно утеряно, к мэрии города обратилась правнучка С.В. Перлова Жанна Юрьевна Киртбая с просьбой о передаче ей фамильного дома в аренду. Ею было создано ООО «Перловы и Ко», перед которым была поставлена задача восстановить исторический облик здания и возобновить чаеторговлю. В планы команды входило проведение строгой научной реставрации по архивным документам.
Для участия в процессе восстановления исторического здания были приглашены кон-сультанты из КНР. Они были поражены уникальностью этого прекрасного исторического памятника. В Китае были заказаны 148 утраченных элементов лепнины, внешний облик которых стало возможным восстановить только благодаря архивным данным. «Удалось найти авторские цвета, всё восстановить, и по этим цветам мы сейчас делаем реставрацию», – пояснил технический директор реставрационно-строительной компании Сергей Волков (2). Некоторые элементы декора вручную покрывались сусальным золотом, также вручную выполнялись и многие элементы фасада – змеи, драконы, зонтики, фонарики . Ещё в ходе реставрационных работ Ж.Ю. Киртбая поделилась своими надеждами на возрождение продажи в магазине чая по уникальным «перловским» рецептам. Кроме того, она обдумывает план по восстановлению в Шамординском монастыре искусства изготовления уникальных жестяных коробок для чая, столь любимых когда-то москвичами.
Источники:
(1) Курто О.И. Китайская шкатулка в центре Москвы // Мир Божий. № 15. 2010-2011. С. 93-96.
(2) Чайный домик на Мясницкой стал золотым // Материалы официального сайта телевизионной программы «Вести»; 04.03.2005: www.vesti.ru/ [Дата обращения 27.07.2011].
Приложение 2
Интервью с харбинцем N 1
О.К.: Здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, о Вашей жизни в Харбине!
N 1: В 1952 г. я уехал из Харбина, где окончил два университета: сначала – Харбинский Гаккуин (哈尔滨学院), а затем – Северо-Маньчжурский университет. Вы же читаете «Русскую Атлантиду»? Всем известно, что русских в Харбине было 40 %, а китайцев 60 %, при этом мы их не замечали, они были обслугой. Русские же были правящей элитой.
Мы жили своей русской колонией. У моей мамы был специальный педикюрщик-китаец. Особый китаец делал обувь. Китайцем был и зеленщик. Ели мы европейскую кухню. Я вспоминаю бабушкины пирожки с кислой капустой. Бабушка уехала в Россию, когда мне было 16 лет.
Любили мы и китайскую кухню. Бегали в китайские харчовки. Там могло быть 20-30 столов. Но рестораном это не назовёшь. Мы называли их «харчедансы». Заказывали «тюлили-ди» – это такая свинина под кисло-сладким соусом, «канзалиди». Китайскую кухню не сравнить ни с чем по разнообразию блюд. На сколько я знаю, за ней идёт французская кухня, а затем русская. Китайская кухня уникальна по вкусовым качествам и разнообразию!
О.К.: Сколько человек было в Вашей семье?
N 1: Жили мы семьёй из четырёх человек: бабушка, мама, папа и я. Жили в кирпичном трёхэтажном доме на первом этаже. Дом стоял на углу Биржевой и Артиллерийской улиц.
О.К.: Вы учились в русской школе?
N 1: В 6 лет я поступил в Пушкинскую гимназию, или «Гимназию им. А.С. Пушкина». Моя мама содержала шляпный салон, а я был её единственный сын. Желая дать мне хорошее образование, она наняла мистера Джонса, работника английского консульства. Его жена умерла, а он был один. С трёх до шести лет он учил меня всему: как есть, как сидеть, как разговаривать. Беседовали мы с ним только по-английски. Мистер Джонс приходил рано и ещё с порога говорил «ham and eggs». Долгое время я думал, что это одно слово, и только позднее разобрался, что это были «яичница с ветчиной». Он учил меня всему, обо всём рассказывал. Я уже тогда был двуязычным. Это было очень радостное время.
Отец мой был капитаном 3-го ранга у Колчака. Мои отец и дед были поляками. Отец, дед и я – православные, а прадед был католиком.
В Харбине было 17 гимназий и 3 университета. Мы называли его «Парижем Азии».
Я быстро рос. В 1935 г. я был уже одного роста с папой. В 1937 г. я был вожаком бойска-утского звена «Рысь». У меня в подчинении находилось 14 человек. Мы выезжали в летние лагеря на несколько месяцев. Они находились в таким местах как Барим, Шитоухэцзы и др. Однажды нам пришлось вернуться из лагеря раньше положенного срока, так как было объявлено, что поблизости бродят шайки хунхузов. Я не был театралом, поэтому всё моё время занимали стадион, тренировки и девчонки. Я занимался бегом. Был спринтером на 100 и 200 м. В 20 и 21 год я был чемпионом Маньчжурии и получил кубок Маньчжурии.
О.К.: А какие из событий школьной или студенческой жизни оставили в Вашей памяти яркие воспоминания?
N 1: Их было очень много! Например, однажды мы с моей однокурсницей Валей Хан вы-играли приз за лучшее исполнение вальса!
Ещё вспоминается случай. У Маньчжоудиго был флаг, состоявший из пяти полос: крас-ной (цвет Японии), синий (цвет Кореи), жёлтый (цвет Китая), зелёный (цвет Монголии), белый (цвет России). Мы тогда говорили: красный японец воюет, синий кореец ворует, жёлтый китаец торгует, зелёный монгол кочует, белый русский танцует. На одном из построений я взял и перевернул флаг белой полоской вверх. Начальство не заметило, но мои друзья ещё долго вспоминали эту мою выходку.
В 1936 г. я был на трёх концертах Шаляпина. Мне было тогда 14 лет. У меня есть его фотография с автографом. Он и мой отец были казанцами. Они так сдружились! На все концерты я ходил по контрамарке. После того, как в 1935 г. мы не уехали в СССР (в то время СССР передал права на КВЖД Китаю, и все железнодорожники должны были вернуться на Родину), отец был без работы, а затем устроился в «Модерн» заведующим кухней. Хозяином «Модерна» тогда был еврей Каспе, а управляющим Корать. Тоже еврей. У него была жена полька Лора Львовна. Мы с ней были очень дружны. Хотя она была старше меня. Шаляпин тогда тоже остановился в «Модерне».
О.К.: Знали ли Вы ещё какие-либо иностранные языки помимо английского?
N 1: Я хорошо знал японский язык. Однажды приехал японец из военной миссии в поисках двух человек для университета Васеда в г. Осака. Набрал 5-х. И меня в том числе. По-японски я говорил лучше всех. На харбинском вокзале была икона Николая Чудотворца. Двое из отобранных подошли к ней и помолились, поставив свечки. Я и двое моих товарищей этого не сделали. Сопровождавший нас японец заметил это и не взял нас с собой. Вероятно, ему не понравилось то, что мы были ненабожными.
О.К.: Были ли в Вашей жизни какие-либо знаковые события?
N 1: Надо сказать, что всю жизнь меня поддерживали женщины. Я верю только в женщин. В моей жизни было пять случаев, когда женщины либо спасали меня от смерти, либо от другой какой напасти. По натуре я человек авантюрного склада. Ой, сколько я могу рассказать!
В 1935 г. все железнодорожники должны были вернуться в СССР. Мой отец был КВЖДинцем. Однако мама сказала, что возвращаться не надо. Мы не поехали. Все КВЖДинцы погибли в лагерях. Таким образом, моя мама была первой женщиной, которая меня спасла. Мне было тогда 13 лет.
В 9 классе я решил перейти из пушкинской гимназии в ХСМЛ (Христианский Союз Молодых людей). Мне было тогда 16 лет. Это была особая школа. Плата в ней была в три раза выше, чем во всех остальных учебных заведениях. Там училась в основном аристократия. Витте, Болховитинов, Каракулов, Дзгоев и другие. Но моя мама могла оплачивать моё обучение там. Однажды во время занятий в класс зашёл сторож и вызвал меня. В коридоре стояла Катя. Молодая женщина, с которой у нас было кое-что, и которая была кое-кем. Известная была в Харбине. Лёгкого поведения. Но очень красивая. Я спросил её: «Зачем ты пришла?» И всё. А сторож рассказал об этом руководителям. Мне сделали выволочку. И я ушёл из ХСМЛ и вернулся в пушкинскую гимназию. В классе ХСМЛ было 16 девочек и 16 мальчиков. Мальчики, все до единого, в 1945 г. были арестованы. Только 14 погибли в ГУЛАГе. Благодаря Кате я спасся. Это был второй случай.
Помню, в театре «Модерн» работала одна актриса. Мне она очень нравилась! Красивая была! Очень красивая! В 22 года она завоевала титул «Мисс Харбин».
В 1945 г. я решил стать русским и пришёл в советскую армию. Вместе с разведчиками я оказался в Дайрэне. Там я стал директором дворца культуры «Локомотив». Тогда же я сильно заболел. У меня было одновременно два тифа – сыпной и брюшной. Но у меня было bull’s heart («сердце быка», О.К.), которое было в состоянии переносить температуру в 42 градуса.
Позднее я переехал к морю, в порт Дальний, где мне предложили быть начальником ТЭКа (транспортно-экспедиторской конторы). Мне дали трёхэтажный особняк, и я жил как кум королю. Там же секретарём начальника порта работала молодая женщина. Вскоре она стала моей женой. Вместе мы прожили 56 лет.
Моя жена родилась в японском городе Окаяма в 1927 г. Её отец вместе с Каппелем пе-решёл Байкал. В Японии не было русских школ, поэтому её родители переехали в китайский Дайрэн, где была единственная русская гимназия. В 1949 г. мы поженились, а в 1950 у нас родился сын. Жена была третьей женщиной, которая сыграла важную роль в моей жизни.
В 1953 г. мы все семейством поехали по миру. Гонконг, Сиам, Тайланд, Макао… О, Гонконг! Если бы выбирать, куда сейчас поехать, я бы поехал только в Гонконг! Изуми-тельный город!! Затем через Европу, Италию, мы отправились в Южную Африку… Родезию! Там есть памятник Сесилу Родсу. У меня есть фотография, на ней изображён большой Сесил Родс и я, повторяющий запечатлённые в памятнике движения деятеля. Особенно мне понравился Кейптаун! Там были такие скамейки, на них было написано «only for whites» («только для белых», О.К.). Напряжённая была обстановка, я чувствовал, что это когда-нибудь взорвётся! Там была такая красивая англичанка!! О! Она мне сказала: «Забери меня отсюда!» Но как я мог? У меня была семья, дети! Красивая была! Ещё одну красивую женщину я встречал на американских авиалиниях. Она была стюардесса! Очень красивая! В моём вкусе! Мне нравятся пухловатые женщины! Не толстые! Боже упаси! У них должна быть белая сметанная кожа, и не должны выдаваться кости!
О.К.: Вы так много путешествовали?
N 1: В 1953 г. мы осели в Бразилии, где прожили до 1964 г. Мне очень нравился Сан-Франциско! Изумительный город! Второй по красоте после Гонконга. В Бразилии где я только не работал! В компании «Сквиб энд санз» я работал начальником отдела лекарств. В авиаком-пании «Реал» я работал сначала координатором, а затем начальником сектора импорта. За границей если ты себя проявляешь как эффективный управленец, ты находишься на учёте, и найти работу не представляет больших сложностей. В одной из компаний мне предложили зарплату в 400 тысяч, против зарабатываемых мною 100, что также было очень большой суммой. Мы много путешествовали: Сан-Франциско, Сан-Пауло, Рио-де-Жанейро. Я побывал в 22 странах.
О.К.: А как Вы оказались в России?
N 1: В Россию мы решили переехать в 1965 г. В посольстве нам задали вопрос, есть ли у нас в России родственники? Мы сказали, что да, в Челябинске. Нам предложили ехать в Челябинск. В 1965 г. семейство, приехавшее из-за границы в Россию жить, было сенсацией для города. Нам сразу же дали трёхкомнатную квартиру, правда, на первом этаже. Я сразу же устроился начальником отдела информации в НИИ. Город был совершенно угнетающий! Промышленный! Жена тогда сказала, что она думала, что Челябинск – это как Чикаго. Мы поездили по России, и нам очень понравилась Рига. Мы поменяли свою квартиру в Челябинске на Ригу, где прожили 12 лет. Там у нас родилась внучка, там же окончила университет дочка. Дочь сейчас живёт в Бразилии, она врач. Сын живёт в Петербурге.
Источники:
Интервью с С.А. (ПМА, г. Москва, март 2010 г.)
Приложение 3
Интервью с харбинкой N 2
О.К.: Здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, немного о себе и своей семье.
N 2: Я родилась в Харбине в 1932 г. Отец (родился в 1877 г.), был родом из Белоруссии, из деревни Брановичи, Слуцкого уезда, Минской губернии. Его бабушка была гречанка. Моя мама выросла в уральском селе близ г. Оса, что неподалёку от Перми. По одним документам она родилась в 1899 г., по другим – 1893 г. Детство матери прошло на р. Каме. Как и водилось в сёлах, её рано отдали замуж. Но вскоре мужа забрали на первую германскую войну. Из их деревни практически все попали в печально знаменитую 14-ю дивизию, описанную у Демьяна Бедного в «Повести о том, как 14-я дивизия в рай шла», а затем погибли. Деревня осталась пустая. Тогда мама решила уехать на Дальний Восток. А её родители остались в деревне. Кроме матери в семье было ещё 4 сына и 2 младших дочки.
Мама была смелой женщиной. Из-за того, что она была солдаткой, вдовой, приехав на Дальний Восток, она быстро нашла работу. Ей помогли устроиться в военный госпиталь, где она получала неплохую зарплату. О знакомстве матери с будущим мужем, моим отцом, я ничего не знаю. Жили родители в то время в г. Владивостоке. Отец обладал способностями к экономике, во всём разбирался. Бухгалтерия, вычисления, экономика – это было его. В 1926 г. он получил командировку на КВЖД. Маму туда не пустили.
В 1922 г. на Дальний Восток пришли красные, по всей видимости, они держали жён в заложницах, чтобы уехавшие возвращались и не оседали в Китае. Однако мама нелегально пересекла границу и приехала к мужу в Харбин. Через границу её перевёл какой-то мальчик. На наших пограничников они тогда не наткнулись, но им встретился китайский пограничник. Он спросил: «Тебе куда ходи?» На что мама ответила: «Моя капитана ходи» (О.К.: «капитана» – «муж»). И пограничник со словами – «А, капитана! Ходи!» – пропустил их дальше.
О.К.: Смелая женщина! Столь мужественный характер, наверно, помогал ей справляться с трудностями?
N 2: Мама часто рассказывала, как раскрыла группу преступников – воров и мародёров. Однажды у неё украли мешок муки. Будучи человеком смелым и догадливым, она сумела вычислить преступников и даже поговорить с ними, после чего муку ей вернули. Тем не менее, мама всё равно пошла в полицию и указала на шайку. Преступную шайку не могли поймать уже целый год, а потому в полиции были необычайно благодарны за такую помощь. Матери даже предлагали остаться работать в полиции, указывая на её нюх к такого рода деятельности: «У Вас природный дар! Мы Вас учиться пошлём!» Но это любезное предложение было отклонено мамой.
Мама обладала необыкновенным по красоте голосом. И в пору молодости её нередко просили исполнить какую-либо песню. Ей часто говорили: «Анка, пойдём петь!».
О.К.: Она вероятно скучала по Родине?
N 2: Живя в Харбине, мать нередко вспоминала Родину: «Какой в России ситец был хороший! И в полоску, и в цветочек! А туфельки были какие красивые!» Меня маленькую однажды очень удивил мамин рассказ об обоях. Мама говорила: «Обои-то в России какие красивые!» Я спросила у мамы, что такое обои. А она объясняет, что это такая бумага цветная, очень красивая, ею стены клеят. я удивлённо воскликнула: «Стены клеят? Бумагой? Стены?». Я ведь привыкла, что в Китае стены белят, а тут какая-то бумага. Я решила, что мама что-то придумала или сильно преувеличивает. Ещё мать часто рассказывала, какая красивая в России Кама. Уже уехав из Харбина, мама вздыхала: «Как обмелела Кама!»
О.К.: А сохранялись ли в Вашей повседневной жизни в Китае какие-либо вещи или порядки, которые твёрдо ассоциировались у Вас с Россией?
N 2: Конечно были! Например, мама чудесно готовила куличи на Пасху. Впрочем, Харбин всегда ими славился. Их пекли в высоких каменных печах с духовкой. В них добавляли мускатный орех, кардамон, ваниль палочкой, клали много яиц. «Когда мама делала куличи уже в России, запах от них разносился на весь дом! Удивительный был запах! А какие пасхи вкусные были! Борщи!»
О.К.: А как складывались Ваши отношения с отцом?
N 2: Я до сих пор помню отцовский голос. Я была единственным, поздним ребёнком у своего отца, поэтому он меня безумно любил. Когда я родилась, ему было уже 55 лет. Он хорошо зарабатывал. Его зарплата составляла 75 рублей. Отец любил поэзию. Его любимым поэтом был Лермонтов. Благодаря отцу я с 4 лет помню порядка 10 крупных стихотворений, среди которых «Бородино», «Русалка», «Спор», «Три пальмы» и др. В Конвенте я даже была лучшим чтецом. А во взрослом возрасте стала лауреатом конкурса чтецов среди педагогов дополни-тельного образования.
У отца было золото в банке – золотые монеты. Я хорошо помню один золотой империал. Потом его кто-то украл. На это золото отец хотел организовать молочную ферму. А мама просила, чтобы он купил дом, говорила: «Купи ты нам дом! Мы корову купим! Хозяйство заведём». Но отец решил создавать ферму вместе с одним евреем, на паевой основе. Тогда всё на вере делалось, никаких бумаг никто не подписывал. Вот еврей его и обманул. Был ужасный скандал. Однажды мама взяла меня за руку и пошла ругаться с кем-то. Это было ещё до Конвента. Но при этом никакой национальной нетерпимости в городе не было.
Сейчас в школах хотят вводить преподавание Закона Божия. Чтобы у нас в школах вво-дили Закон Божий?! Да не было такого никогда! Никто не призывал к толерантности! Она была сама собой разумеющейся! Мы были дети. Нам было всё равно, кто какой религии и национальности. Например, Милка Жданова была из семьи сектантов – адвентистов. В субботу она в школу не ходила (её родители договорились с директором), она в этот день была в церкви. Было важно лишь то, можно ли с тобой дружить или нет. Помните, как в московском зоопарке на площадке молодняка? Все со всеми дружили, так же и мы.
О.К.: Другими словами Харбин был многонациональным городом? Такая же ситуация была и в Конвенте?
N 2: В Харбине все учились вместе: и евреи, и адвентисты, и православные. Как-то мы с подружкой Тоней пошли на русское кладбище, рядом с которым располагалось и китайское кладбище. Особое любопытство вызывал тот факт, что китайцев хоронили в больших деревян-ных коробах. Их несли на специальных носилках два человека спереди и два сзади. Дойдя до места погребения, короб ставили прямо на землю. Из-за этого запах на китайском кладбище был соответствующий.
Был на кладбище и китайский храм. В нём сидел Будда золотого цвета, и неприятно пахло свечами. Нам тогда было лет по 11–12. Всё осмотрев, мы направились к выходу и увидели, что с обеих сторон от входа нарисованы черти. Два таких больших чёрта с рожками, с хвостом и с вилами. В церкви черти! Мы обалдели! Другие подружки по воскресеньям ходили по разным храмам, стараясь обойти все храмы Харбина, независимо от их конфессиональной принадлежности.
О.К.: А изменились ли жизнь после оккупации Маньчжурии японцами?
N 2: При японцах в городе появились карточки на хлеб, сахар, муку, «мануфактуру». Но у китайцев из-под полы можно было достать всё, что угодно. Во время оккупации в Харбин приехало много японских семей. Все дружили: китайцы, русские, японцы. Помню, как брала одной рукой за руку девочку японку, а другой – китаянку, и мы вместе бежали играть. Языков мы не знали, поэтому учились друг у друга. Я называла предмет по-русски, китаянка – по-китайски, японка – по-японски. Японки были очень милые девочки. По-видимому, сказывалось их воспитание и прививаемая привычка слушаться старших и мужчин. А мальчики были противные, они часто громко, неприятно кричали.
О.К.: А были ли в Харбине случаи межнациональных браков?
N 2: Смешанные браки были нередки. Они заключались между русскими и китайцами, между русскими и японцами. Я всегда говорила, что когда вырасту, обязательно выйду замуж за японца. Японские офицеры были очень хорошие, добрые, очень красивые. Они угощали детей сладостями и фотографировались с ними.
О.К.: Но ведь был же и неприятный опыт общения с японцами?
N 2: Случались в Харбине и так называемые «дни самообороны». В эти дни лучше было на улице не показываться. Ведь если на тебе не было специальной накидки с чёрным капюшоном, брюк и туфель на низком каблуке, тебя могли арестовать. У меня на глазах одной женщине японец со всей силы ударил ногой по каблукам, так как она вышла в неподобающей одежде.
Также, не приведи Господь, попасть в японскую жандармерию. Мой свёкор развозил уголь. Однажды ему поступил заказ от советского консульства. Он отвёз за деньги уголь и в консульство. Об этом кто-то донёс, и его арестовали. Японцы долго пытали его. Очень страшной была пытка, при которой человека клали на бок, а на висок медленно капала вода из чайника. Свёкор выжил, но всю жизнь у него было что-то странное с головой, он был не вполне адекватен.
Однажды (это было ещё до Конвента, на Пасху, мне было тогда года три) отец сказал, чтобы мама напекла куличей и накрасила яиц. Он взял меня за руку, и мы на извозчике приехали куда-то к огромной кирпичной красной стене. За ней был двор, во дворе здание. Войдя туда, отец попросил дежурного, китайца, кого-то вывести. Никого не вызвали, но корзину с куличами взяли и обещали передать. Не знаю, всем ли русским заключённым папа отвозил гостинцы или кому-то одному.
О.К.: Расскажите, пожалуйста, про Ваши школьные годы. Где Вы учились?
N 2: Я училась в Конвенте. В Конвент меня отдал папа. Он хотел дать мне хорошее воспитание и оградить от мальчишек. К тому же он очень любил всё французское, так как долгое время жил во Франции, где работал шофёром на Всемирной французской выставке в Сибирском отделении. По рассказам его первая жена была одесситкой. Это была очень красивая женщина. Отец был очень деловой, постоянно бывал в командировках. Как-то, возвратившись домой, он застал свою жену с соседом и решил развестись. На развод он получил разрешение самого Государя.
В Харбине было два Конвента – английский и франко-русский. Конвент – это закрытое женское учебное заведение монастырского типа. Оно также являлось и благотворительным заведением. Здесь училось человек 10 сироток. Конвент подчинялся самому Папе Римскому. Он находился в 5-этажном здании на Старохарбинском шоссе. Это было большое здание с великолепным паркетом. Его снесли несколько лет назад. Воспитательницами были монахини. Они принадлежали какому-то ордену, по-видимому, францисканскому. В основном, они были француженками и польками, была одна китаянка и одна русская. Девочек-учениц набирали в возрасте 5–6 лет. Для обучения мальчиков существовали лицеи. Помимо обычных предметов детей учили вязать, шить, вышивать, петь, танцевать, учили вежливости. Дети много лепили, рисовали, изготовляли поделки. Помню, как из бумаги мы делали корзиночки. Сначала мы скручивали такие бумажные палочки, потом, переплетая их друг с другом, делали корзиночки, покрывали их бронзовой краской и клали в них расписные яички или цыплят. Кроме того, к детям приходили священники. Сам конвент устраивал концерты. И вообще искусство всячески поощрялось. Я, например, как чтица выступала на многих концертах, в том числе и в лицее у мальчиков.
О.К.: А каков был распорядок дня в Конвенте?
N 2: Дети жили в Конвенте постоянно. Их отпускали только на Рождество, Пасху и на лето. Всё остальное время мы проводили там. Первый этаж здания Конвента занимали несколько спален. В каждой жило человек по 20. Монахини ночевали с детьми. Кроме спален на этаже были умывальни и туалеты.
Утро начиналось рано, часов в 6. Нас будили. Мы умывались, заправляли постель и шли в церковь. Воспитанницы обязаны были знать все службы наизусть. После службы мы шли на завтрак. Нас плохо кормили, и мы почти всегда были голодными. И хотя у конвента было стадо коров, молока мы не видели. Вероятно, свою роль в этом сыграла японская оккупация, отразившаяся на снабжении Конвента. После завтрака у нас было дежурство, во время которого мы убирались. У каждого были свои обязанности. Кто-то мыл полы, кто-то мыл посуду. Я с подружками Зиной и татарочкой Зинапой протирали решётку в церкви. Решётка была кованая, кружевная. Мы протирали каждый завиточек. Именно тогда нас приучили к въедливости и привычке во всём доходить до самой сути.
Затем дети шли в школу на учёбу. Классы были обустроены очень просто: парты, кафед-ра, доска. После занятий у нас был обед, затем, если дети совсем маленькие, сон, игры и подготовка домашнего задания.
На Рождество в Конвенте сооружали вертеп. Помню ясли, в которых лежал маленький Христос. Христос в яслях был куклой, но было видно, что это именно Христос, а не кукла. Вокруг яслей стояли фигурки животных, волхвов. Было очень красиво! На праздники не всех забирали домой. Для тех, кто оставался в Конвенте, на Пасху и Рождество накрывали празд-ничный стол, подавали вкусную еду и даже масло. Гостинцы, которые приносили нам родители, складывали в большой шкаф, так как мы не съедали всё сразу. Помню такое эпизод. Одной девочке родители принесли масло. Монахиня во время обеда подала ей кусочек. Девочка сразу разделила его поровну и угостила соседку. Та в свою очередь сделала то же самое и, разделив кусочек пополам, поделилась со своей соседкой по столу. Так произошло несколько раз, пока очередь не дошла до самой последней девочки, которой достался самый маленький кусочек. Это было удивительно, ведь никто не заставлял это делать, это было воспитание, образец вежливости.
О.К.: А какими гостинцами баловали Вас родители, когда навещали Вас в Конвенте?
N 2: Родители приносили нам фрукты, мясо, халву, печенье, орехи, колбасу, сливочное масло. Порой мы с девочками устраивали «пир», как мы его называли. В свободное время мы доставали наши гостинцы – яблоки, колбасу, конфеты и пр. – и начинали мелко-мелко крошить всё это ножом, складывая в кучу. Закончив приготовление, мы брали себе в тарелку несколько ложек из этой горки и ели. Нам казалось это необыкновенно вкусным!
Подружке Тоне бабушка всё время пекла блины и делала курицу. Тоня была очень худая. Она садилась, брала в одну руку кусок курицы, а в другую – конфету, и ела, откусывая то курицу, то конфету.
На обед в Конвенте почти всё время был неизменный суп с капусты. А раз в неделю де-вочкам давали мясо – котлетку. Её давали по четвергам. С тех пор на всю жизнь у меня сохранилось такое благоговейное отношение к четвергам. Чувствуя, что настал четверг, мне всегда как-то по-особому хорошо становилось на сердце. Молока, сметаны у нас никогда не было. Были фрукты: бананы, хурма, яблоки. А также печенье и сухарики.
О.К.: Когда Вы поступили в Конвент, Вы были ещё совсем маленькой, Вы быстро привыкли жить отдельно от родителей?
N 2: Я и другие девочки были маленькие и плакали по ночам в подушку: «Мама, забери меня отсюда домой!» Помню первое свидание с родителями. Я не плакала. Ведь я очень хотела в Конвент. Мама мне тогда нашила много красивой одежды: платьица, рубашечки. Каждая воспитанница должна была привезти с собой определённый комплект одежды…
А первое моё свидание с родителями было на первом этаже, в приёмной. Меня привели. Я увидела папу и маму. Они сидели где-то, то ли у шкафа, то ли у рояля. Я привыкла, что монахини все в белом, а тут увидела родителей в шубах, в чёрных. Я очень испугалась и спряталась под стол. Родители стали звать: «Иди сюда! Иди к нам!» И я вылезла».
О.К.: Вам нравилось в Конвенте?
N 2: Девочки порой убегали из Конвента. Однажды человек десять решило убежать из Конвента. Ведь монашки такие плохие! Мы решили, что убежим, когда нас выведут гулять. Но когда нас вывели на прогулку, одна сиротка всех выдала, ведь ей некуда было бежать. Она подошла к одной из монашек и сказала: «А вот эти девочки хотят убежать!» На что монахиня, махнув рукой, сказала: «Да куда они побегут!?» Но у меня спросили, правда ли это? На что я ответила: «Да, я так говорила! Мы так играем!» Девочки разбежались по двору, остались только я с Тоней. Мы пошли к заднему крыльцу и стали с него прыгать. И видим, что монахини на нас поглядывают. И вот, прыгнув в очередной раз, я спряталась за крыльцом и кричу Тоне: «Тоня, давай!» Но Тоня не шла. И я убежала одна. Прибежала домой, благо мы жили неподалёку. Родителей дома не было. Меня встретила соседка, спросив: «А., ты откуда?» Она отвезла меня к родителям. Было такое спортивное общество, называлось «ХОТКС». Зимой там катались на коньках, летом играли в теннис. Папа с мамой держали там буфет. Увидев меня, они не ругали меня совершенно. Привезли домой. Вскоре пришли из Конвента. Родители договорились о том, чтобы мне разрешили побыть дома одну-две недели. Когда меня снова повезли в Конвент, меня не хотели туда брать – Конвент не любил беглянок! Но видимо потому, что папа уже сильно болел, меня согласились взять.
Помню ещё одно свидание. На этот раз ко мне пришла одна мама. Она пришла и сказала: «Папа умер!» И взяла меня на похороны. Я не понимала, что значит «умер». Но чувствовала, что это что-то плохое. Гроб с телом папы везли на катафалке, запряжённом лошадью. Помните, точь-в-точь как в фильме «Весёлые ребята. На лошади была белая попона.
О.К.: А как менялась жизнь в городе со сменой власти или изменениям политической обстановки?
N 2: Когда была объявлена война с Японией, было принято решение организовать отряд русских парней, которые в случае вступления в Харбин советских войск должны были оказать сопротивление. Не знаю, как записывали в эти отряды – всем скопом или добровольно, но многие каким-то образом оказались в списках. Позднее их арестовывали. Когда советские войска вошли в Харбин, их с радостью приветствовали. Многие солдаты с денщиками, если позволяли жилищные условия, проживали у русских. А арестовывали тех, кто сотрудничал с японцами. Например, у моей одноклассницы Милы мама работала машинисткой в японской миссии. В результате её арестовали. Также арестовали известного артиста Турчининова.
О.К.: Вы получили в Конвенте только начальное образование?
N 2: После Конвента я пошла в школу. Меня приняли в 3-ий класс, то есть на класс ниже, чем я должна была учиться. Программа в школе была сильнее, чем в Конвенте. Это была обычная русская средняя школа №3 – «школа на Таможенной улице». Затем её перевели на Большой проспект, а ещё позднее – на Новогороднюю улицу. Рядом с последним нашим местом учёбы располагался Национальный украинский дом.
Я сохранила дружеские отношения со многими одноклассниками. Например, с подруж-кой Марой (Марианной) я училась и в Конвенте, и в школе.
Педагоги в школе были русские, добросовестные, старой закалки. У нас был замечатель-ный физик – белый офицер. Мы прекрасно знали физику. Не менее интересным человеком была наша преподавательница по биологии Елизавета Васильевна – женщина с прекрасным чувством юмора. От возраста у неё, по-видимому, стали седеть и редеть волосы. Мы с девочками подходили и ехидненько так спрашивали, указывая ей на волосы: «Елизавета Васильевна, а что это у Вас?» На что она отвечала: «Девочки, не трогайте! Вырастете, у вас то же будет!» А в 1945 г. её наградили медалью «За победу над Японией».
Уже в школе я была заражена театром. В Харбине был театр, самодеятельный, но очень хороший! Там работал Юра Хорош. Он принял меня в театр. Я держала экзамен, и меня приняли, но я уехала в Пекин.
О.К.: Живя в Харбине, Вы думали о России? Не хотели вернуться на Родину?
N 2: Учась в 8-9 классе, мы очень тосковали по России. В нас проснулось глубокое чувство к Родине! Хотя оно было всегда. Нам так хотелось уехать! Мы ведь знали русских писателей, поэтов, смотрели русские фильмы, учили русскую историю! Для нас не существовало выбора: Россия или другая страна. Только Россия! Мне кажется, что те, кто уехал в Австралию и другие страны, сделал это под влиянием старшего поколения. Мы же, молодёжь, бредили Россией! Хотя, приехав сюда, нас многое шокировало.
О.К.: А чем Вы занимались в свободное от учёбы время?
N 2: А когда я ещё училась в 10-м классе, в Харбин приехала профессиональный режиссёр из Москвы Цицилия Яковлевна Павлова с мужем. Также приехал дирижёр и балетмейстер Колотнев. Их усилиями из школьников был организован драмкружок. В нём участвовали я, Володя Комрад, Костя, Тоня. Первым спектаклем была «Снежная королева». Ребята играли его в Клубе железнодорожников. В своё время этот спектакль очень нашумел в Харбине.
После окончания 10-го класса выпускникам устроили «белый бал». Все девочки были очень красивыми! Кому-то платье шили, а кто-то занимал платье у старших подруг, уже окончивших школу. Помню бал, танцы, раздачу аттестатов зрелости, хи-хи ха-ха, выступление директора.
О.К.: Как сложилась Ваша жизнь после школы?
N 2: Получив в Харбине начальное образование, я с подружкой пригласили в 1951 г. работать в Китайский Народный университет (中华人民大学 Zhonghua Renmin Daxue Чжунхуа Жэньминь Дасюэ – О.К.) преподавателем русского языка. В Харбин приехали из Пекина несколько руководителей, они провели тестирование и из тех, кто показал хорошие результаты, набрали группу. Я обожала астрономию. Но в тот год в Харбинском политехническом институте не набирали на этот факультет. Но был набор на факультет «канализации и водопровода», а также «медицинский». Оба варианта меня не увлекли. И я уехала в Пекин.
В Пекин привезли человек 20, руководили нами профессора МГУ: Чивикова Татьяна Ивановна, Виноградова и ещё одна очень хорошая женщина из Ленинграда, я забыла, как её звали. У них был свой метод преподавания русского языка. Согласно этому методу китайцев учили на русском языке. Однако через год мы стали вести уроки уже с переводчиком. Кроме нас китайцам преподавали жёны дипломатов.
Университет в некоторой степени считался элитным. В него набирали по направлению. Здесь учились молодые китайцы из армии, были также и представители города и села. Может быть, аспирантов набирали и из других университетов, а, может, брали только своих. К нам же было очень хорошее отношение.
В 19 лет я вышла замуж. Мой муж был старше меня на год, и, также как и я, был препо-давателем русского языка. Мы познакомились там же, в Пекине. Нам жилось очень хорошо. У нас была большая комната в хутунге (О.К. – А. свойственно диалектальное произношение этого слова). Мы получали зарплату в 1 млн 100 тыс юаней, из которых не вычитались ни подоходные налоги, ни налоги на бездетность. 250 тыс мы платили повару, и он готовил на всех русских, готовил очень вкусно!
Да, у нас была затаённая тоска по России. Мы знали музыку, художников, историю, ли-тературу – всё знали! Мы знали, что она существует! И что нас кровь зовёт! У меня, по крайней мере, так было. Нет, мы очень благодарны Китаю! И не только я! Он сохранил наши жизни! К нам хорошо относились! Хотя жили мы там беднее.
О.К.: А что Вы, дети рождённые в Харбине, думали об СССР? Что Вы знали о нём?
N 2: В 1945 г. в Харбин привезли много советских фильмов. Первым фильмом, который я увидела, был фильм «Жди меня» с Валентиной Серовой. Его показывали в кинотеатре «Азия». Когда на экране появились первые кадры, я от неожиданности перестала понимать русскую речь. Раньше мы смотрели немецкие и голливудские фильмы, а тут русский фильм!!! Мы стали ходить на 2–3 сеанса подряд. Знали наизусть все песни, всю музыку, все мизансцены! Мы думали, что в СССР такая и жизнь! Только приехав в Союз в 1954 г., мы убедились, что это не совсем так. Больше всего нас поразило, что здесь есть суд, следователи, прокуроры и прочие следственные органы, причём в каждом районе. Мы были поражены: неужели советские люди судятся друг с другом?! В Харбине, конечно же, тоже был суд, но мы даже не знали, где он находится. А полиция пользовалась большим уважением! От испытанного шока мы с мужем купили Уголовный кодекс. Это была такая небольшая мягкая книжечка! Ложась спать, мы брали эту книжечку и начинали штудировать: не дай Бог, шаг влево, шаг вправо! Изучив УК досконально, мы успокоились: вроде бы ничего такого мы делать не собираемся, да и не смогли бы!
О.К.: Вы, русский человек, родившийся и проведший юные годы в Китае, наверное много думали о судьбах мигрантов и об эмиграции в целом?
N 2: Я не понимаю людей, которые уезжают. Я бы ни за что сейчас не согласилась уехать куда-то навсегда. А ведь уезжают люди. Свободы им какой-то не хватает! Я понимаю ещё писателей. А других – нет!
Моё поколение, уехавшее за границу, в большинстве своём не имело возможности полу-чить образование. А мы, приехавшие в Россию, получили! Никаких проблем не было
Мама вспоминала, что перед отъездом живущий по соседству китаец ей говорил: «Чего тебе туда ходи? Его молодой (О.К. – «дочка молодая»)! Его ходи. Тебе здесь пенсия плати. А в Союза лапотай, лапотай, лапотай, лапотай! (О.К. – «работай»)» Удивительно, как необычайно проницательно мыслил этот китаец!
О.К.: Расскажите, пожалуйста, о том, как Вы вернулись на Родину.
N 2: Мы уже готовились к отъезду в Россию, как вдруг в консульстве прошёл слух, что мы собираемся ехать в Австралию. Нас с мужем тогда вызвали и стали уговаривать: «Зачем вам ехать в Австралию? Такие как вы нужны в России!» Но мы сказали, что никуда, кроме Союза и не хотим ехать.
Мы решили поехать в Ижевск – родной город родителей мужа. Из Пекина мы на поезде ехали через Харбин. Помню, как переехав границу и остановившись на станции Отпор (О.К. – ныне это город Забайкальск), нас повели в баню для дезинфекции. Затем нас спросили, хотим ли мы ехать с багажом или отдельно. Если с багажом, то в пульмановском вагоне; если без – то в хороших вагонах. Единственный момент, который требовал внимания, это тот, что без присмотра багаж мог не доехать до конечного пункта назначения. А в чемоданах мы везли всё: одежду, посуду, обувь. И таким был весь эшелон.
На Отпоре нас накормили борщом. До сих пор помню его вкус! Он был удивительный!! Дочка, сидя на коленях у мужа, съела всю тарелку.
Потом была проверка багажа. Досмотр проводили молодые мальчики, цивильные такие, в костюмчиках, видно откуда-то из спецслужб. Они нас спрашивают: «Золото везёте?» Я отвечаю: «Везём! Вот кольцо золотое». «Оружие?» – мы ответили: «Нет». Хотя, если бы везли, то могли бы спокойно провезти. Спросили, какую литературу везём. Мы показали труды Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, китайские словари. Мы хорошо относились к этой литературе. Хотели быть в курсе всего. Старались разбираться (О.К. – в школьных дневниках А. одни пятёрки и по истории России, и по «новой истории/СССР»). И вдруг нам сказали: «А эту книжку мы хотим изъять!» Я очень удивилась, спросив, что за книжка. И была поражена, увидев томик «Басни. И.А. Крылов». Я сказала: «Но это же Крылов!» На что мне указали на предисловие. Это было какое-то то ли эмигрантское издание, то ли дореволюционное, но я поняла, что при определённой доле фантазии там можно домыслить такое, что нельзя было бы впускать в Советский Союз. Тогда я предложила вырвать предисловие, а книжку вернуть. Офицер ответил: «Я тоже так думаю». Этот томик басен с вырванной страницей долго у меня хранился, пока кто-то его себе не забрал.
Мы переехали Байкал. И вдруг весь вагон увидел зайца и вздохнул гулким эхом: «Заяц!» В Новосибирске была остановка, и нам сказали, что часов 6 мы можем походить по городу. Во время прогулки нас с мужем поразила разношёрстность толпы. В Китае такого не было. Из Китая мы приехали хорошо одетые и обутые. В Китае вообще народ одевался ровно. Никто не щеголял, хотя были и богатые люди. Там было не принято спрашивать: «А кто у Вас родители? А что у Вас есть?» Никто ничего не выпячивал. А тут все были разные.
Возвращаясь, мы переходили по рельсам железнодорожное полотно, направляясь к поез-ду. Перед нами стоял какой-то товарный состав. И окошечки у него маленькие-маленькие. И оттуда люди на нас смотрят и зовут нас. Мы подошли. Они спросили, кто мы и откуда. Мы ответили. В этот момент к нам подошёл вооружённый человек и сказал: «Вы чего с ними разговариваете? Вы видите, что это заключённые? Идите своей дорогой!» Это был шок! Целый состав заключённых! Русских! Советских! Сколько заключённых!!
О.К.: А как сложилась Ваша жизнь в России?
N 2: В Ижевске я работала в отделе кадров строительной организации. В то время в городе велось большое строительство. Мы даже писали для неё большие плакаты белой краской на красном полотнище: «Добро пожаловать на комсомольскую стройку!» В строительстве принимали участие и заключённые. По долгу службы мы бывали на территории лагеря (ИТК №4). Даже нередко ходили в колонию обедать. Там был молоденький парень, по-видимому, вор, он работал поваром. Очень вкусно готовил! А рядом со столовой был стол для тенниса. Однажды мне довелось сыграть партию с молодым мужчиной. Во время игры я заметила, что он как-то удивительно двигает руками. Позднее я узнала, что он вор-карманник и отбывает срок. Но движения его рук я запомнила на всю жизнь.
В Москве я поступила в Щукинское. У нас были восхитительные учителя! Старой шко-лы. Это были удивительные годы!
О.К.: Не могли бы ли Вы рассказать ещё немного о Вашей жизни в Харбине?
N 2: Копаясь в глубинах памяти, ловлю себя на том, что в голове прежде всего и всплывают бытовые, самые обычные ситуации. Например, в голодное время китайцы продавали «тянби-ны» (О.К. – А. произносит это слово с ударением на первый слог). Это такие блинчики из кукурузной муки и воды. Китайцы мгновенно пекли их на улице на специальных, плоских как стол печах и продавали на вес. Русские покупали их, а потом заворачивали в них мясо, картошку с мясом или другую начинку и жарили на сковороде. Получалось очень вкусно! А некоторые клали эти блинчики один на другой, смазывая чем-либо, и получался торт, точь-в-точь как «Наполеон».
Вообще в Харбине было очень много овощей! Китайцы ходили по городу, толкая перед собой телеги с овощами, и кричали: «Памитолыэ! Картошикаэ! Агулецаэ!» (О.К. – «Картошка! Помидоры! Огурцы!»). Кроме того, они продавали в специальных лоточках клубнику, чёрную смородину и другие ягоды. Русские также занимались сельским хозяйством, овощеводством. Их хозяйства находились на уже упоминаемой мной «линии».
Китайцы продавали всё! На Пасху они продавали шоколадные яйца и шоколадных куриц. Яйца были двух видов – большие и маленькие. Большие были с сюрпризом. Так мне однажды в большом шоколадном яйце попалась губная гармошка.
А на какой-то летний церковный праздник, кажется Троицу, на него ещё принято всё украшать зелёными ветвями и травой, китайцы продавали зелёную-зелёную травку. Прямо травушку-муравушку! Её продавали небольшими снопами. И он была просто чудесной!
Харбин славился многими своими товарами. Там была замечательная парфюмерия. Од-ним из символов города была колбаса. Харбинцы очень любили так называемую «колбасу со слезой». Отрезая пластик этой колбаски, неизменно видишь, как на нём образуется капелька сока, точь-в-точь как слеза. Кроме того, в Харбине производили очень качественные промтова-ры. В памяти осталось, как однажды в магазине продавали мебельный гарнитур. Он был изразцовый, китайский, чёрного цвета и весь какой-то плетёно-кружевной.
А какая в Харбине была халва! Белая!! Сейчас такой нигде нет! Восхитительный вкус у неё был! Славился город и шикарными шоколадными конфетами с ромом и без, и липучками! Секрет своих конфет кондитеры не выдавали. Многие были утеряны. В городе было много частных кондитерских. Были очень вкусные трёхслойные ириски! Печенье в большущих коробках.
Источники:
Интервью с А. (ПМА, г. Москва, март 2010 г.)
Приложение 4
Биографическая справка № 1: Нина Афанасьевна Давиденко
Нина Афанасьевна Давиденко родилась 8 декабря 1910 г. в двухэтажном доме деревни Хэйдохэцзэ провинции Хэйлунцзян. Через три года после её рождения родители Н.А. Афанасий Фёдорович (15.12.1988-16.03.1946) и Меланья Мироновна переехали в Харбин на 5-ю Китайскую улицу района Даоли. Родители дали дочери хорошее образование. Н.А. свободно говорила по-английски и по-французски, знала латынь, закончила курсы бухгалтеров, много читала. Как и её подруга Ефросинья Андреевна Никифорова Н.А. так и не вышла замуж. В годы японской оккупации это было опасно, поскольку многие в это время промышляли торговлей белыми женщинами. Позднее же в Харбине осталось очень мало русских, а связывать свою жизнь с китайцами женщины не захотели. Отчасти этому препятствовало отсутствие знаний китайского языка: в первые годы своего существования Харбин был русским городом, и потребности в китайском языке не было, а после отъезда из города большей части русских учить язык было уже поздно. В 1936 г. семья Н.А. переехала жить в дом, расположенный в центре, на пересечение улиц Хунчжуан и Тунцзян. Его снесли только в 1993 г. В 1939 г. Н.А. устроилась на работу бухгалтером в крупную русскую компанию «Чурин», где, получив повышение и став главным бухгалтером, проработала вплоть до 1954 г.
Как и многие русские, Н.А. думала о том, чтобы уехать из Китая. Но в 1946 г. умер её отец Афанасий Фёдорович, и они с больной матерью остались совершенно одни, без помощи и поддержки, а потому от мыслей о переезде пришлось отказаться. В 1956 г. Н.А. переходит на новую работу – она становится библиотекарем в Харбинском промышленном университете, где отвечает за книги, выпущенные на русском языке. В 1957 г. ей снова довелось поработать бухгалтером, но уже в Совете мигрантов СССР (нынешнее здание центра науки и техники). Знавшие Н.А. рассказывают, что она была очень молчаливой и сдержанной в эмоциях, ни с кем не общалась. А потому все её считали очень гордой и надменной. На работе общение с ней сводилось к официальному приветствию и обсуждению деловых вопросов. Хотя в обычной жизни Н.А. была другой. Молоденькой девушкой она обожала театр и весёлые постановки, не раз сама принимала участие в театрализованных представлениях, переодеваясь фрейлиной в напудренном парике, пастушкой и т.д. Любила танцы. Играла на фортепиано. Её фортепиано с витыми подсвечниками сейчас можно увидеть в ресторане «Лосия» в Харбине (ПМА, Харбин, 2009).
14 декабря 1972 г. ушла из жизни Меланья Мироновна. Большего горя в жизни Н.А. слу-читься не могло. Оставшись одна, женщина постоянно молилась. С 1973 г. сохранилось одно из писем Нины Афанасьевны к её родителям. Уже пожилая женщина писала письмо своим «дорогим папе и маме», рассказывая, как китайцы кидают ей вслед камни, как боится она выйти на улицу, как боится вида крови, как спрашивает себя, за что ей такие страдания. Однажды она целый день просидела в доме одна, умирая от чувства голода. Только на следующий день пришёл Мятов и принёс ей мяса, молока, вина. Они выпили по случаю её дня рождения за её здоровье. Мятов сказал, что хотя отношения между Советским Союзом и Китаем ухудшились, к ним это не имеет никакого отношения. Сказал, что и среди китайцев есть хорошие люди (ПМА, Харбин, 2009).
От пережитого горя Н.А. начала потихоньку терять рассудок. Она это понимала и не раз об этом писала в «письмах к родителям». Просила Господа поскорее забрать её к себе. Несмот-ря на это, она прожила долгую жизнь и встретила новое тысячелетие. Уже почти без памяти. Незадолго до её смерти харбинец Ху Хун выкупил у неё некоторые семейные вещи, фотогра-фии, часть просто получил в дар. Эти вещи сейчас можно увидеть в его ресторане русской кухни «Лосия» (ПМА, Харбин, 2009).
Умерла Нина Афанасьевна на 91 году жизни 26 сентября 2001 г. Похоронили её на рус-ском кладбище в Хуаншань, не выполнив её последней воли «похоронить рядом с ро-дителями».
Источники:
ПМА (г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, июнь-август 2009 г.)
Приложение 5
Биографическая справка № 2: Михаил Михайлович Мятов
Михаил Михайлович Мятов родился 5 ноября 1912 г. в Самаре. Его отец был извест-ным в городе купцом. Мать Елизавета Алексеевна помимо сына Миши родила своему мужу ещё пятерых сыновей. Отец возлагал на них большие надежды. Однако революция и граждан-ская война внесли сильные изменения в жизнь семьи. С приходом большевиков нажитые тяжёлым трудом капиталы семьи Мятовых стали переходить из рук в руки. И отец М.М. с женой и шестью сыновьями, спасая свою жизнь, вынужден был бежать сначала в Сибирь, затем в Забайкалье, а оттуда – в Харбин. В Харбине семейство Мятовых пыталось сохранять тот образ жизни, который вырабатывался ими годами. Они ходили в оперу, театр, аплодировали Шаляпину, Вертинскому, солистам оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй» (1 Рыльский). Родители стремились дать сыновьям хорошее образование. М.М., в частности, выезжал на учёбу в Бельгию, в г. Льеж, где он освоил специальность менеджера и выучил три европейских языка (французский, немецкий, английский). По возвращении в Харбин он устроился на работу в русско-датскую компанию по заготовке продовольствия (в то время русские специа-листы очень ценились во всём мире). Позднее в Харбине М.М. была создана собственная компания по производству парфюмерных изделий, сырьё для которой привозилось из Франции (2 Рыльский). Однако в 1932 г. компания была вынуждена закрыться из-за прихода Квантунской армии.
В период японской оккупации М.М. изучил японский язык и пытался искать работу, что было крайне сложно из-за низкого социального положения русских и китайцев в японской среде. Японцы говорили: мы «единственная божественная нация на земле, вот почему она не смешивается с другими народами. У нас святая культура, и вообще в Японии все свято. Мы отнюдь не намерены, как это делали в свое время китайцы, насаждать свою культуру среди завоеванных народов. Зачем? Они просто исчезнут с лица земли: корейцы погибнут от собственных пороков, китайцы станут жертвами опиума, русских погубит вод-ка…Большинство из них (русских. – прим. автора) коммунисты или сочувствующие и проводят здесь пропагандистскую работу… Наша обязанность – препятствовать этому любыми способами. Надо руководствоваться принципом, что лучше наказать тысячу невинных, чем позволить хотя бы одному активному пропагандисту остаться на свободе» (Белоусов). Кроме того, согласно закону «О принудительном заключении», действовавшем на территории Маньчжоу-Го, в лагеря по исправлению идеологии могли отправляться все, кто представлял даже теоретическую опасность.
В этот период жизнь развела братьев Мятовых. Все братья, кроме М.М., уехали из Китая в Австралию и США. Тысячи других русских людей также спешили перебраться в Бразилию, Парагвай, Новую Зеландию и другие страны. В августе 1945 г. в Китай вступили советские войска, сразу начавшие работу по очищению территории от японских шпионов и «бывших» русских граждан. Эшелоны с «белыми» русскими шли в Советский Союз, практически все пассажиры этих поездов пропадали без вести, как пропал 6 декабря 1945 г. в Гродеково, в тюрьме для пересыльных поэт Арсений Несмелов. В конце1950-х гг., правда, советское консульство объявило о том, что все желающие могут вернуться на Родину, чтобы помочь своей стране поднимать целинные и залежные земли, искупив тем самым свою вину. На сборы дали три дня. Некоторые воспользовались этой возможностью, другие же не поняли спешки. Староста харбинского храма Любовь Николаевна Ли-Шитова рассказывала, что в 1950-е гг. в храмах города можно было в последний раз услышать хоровое пение, тогда город был ещё русским, а храмы были полны прихожанами (ПМА, Харбин, 2009).
В 1960-е гг. наступило охлаждение советско-китайских отношений. Даже ходить по улице русским было не безопасно. М.М. переодевался в китайскую одежду, нахлобучивал пониже шапку и шёл в магазин, чтобы купить продукты не только себе, но и одинокой, боявшейся выйти на улицу Нине Афанасьевне Давиденко – ещё одной русской, живущей в Харбине.
В 1962 г. с М.М. случилось горе – умерла мама Елизавета Алексеевна. Как и всех рус-ских людей Харбина её похоронили на Успенском кладбище, разрушенном в конце 1960-х гг. активистами культурной революции. Сын перенёс прах матери на новое кладбище в местечко Хуаншань под Харбином. Там же похоронили и брата – Алексея (ПМА, Харбин, 2009).
Всю свою жизнь Михаил Михайлович прожил один, так и не женившись. Часто ходил в Покровский храм, общался с последними русскими эмигрантами, оставшимися в Харбине. До конца своих дней он оставался глубоко верующим русским человеком. М.М. всю свою жизнь сохранял русское подданство, что сильно осложняло его жизнь в Китае, лишало возможности получать пенсию. Однако в России он так больше никогда и не побывал, боялся, что разочару-ется, боялся, что его не пустят назад в Китай. Последние годы жизни он хотел провести в монастыре на Аляске, но из-за болезни и преклонного возраста ему это не удалось (2 Рыль-ский).
Оставшись совершенно один, М.М. часто приезжал на русское кладбище. Незадолго до его смерти приезжавшими в Харбин журналистами и исследователями даже были сделаны весьма скорбные фотографии, запечатлевшие больного и измученного старика на фоне крестов и могильных плит русского кладбища. М.М. скончался 27 июля 2000 г., похоронили его рядом с храмом, построенным на территории кладбища, а на надгробной плите сделали надпись: «Мир праху твоему, истинному христианину» (ПМА, Харбин, 2009).
Источники:
ПМА (г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, июнь-август 2009 г.)
1 Рыльский В.В. Поездка в Япули // Урал. Екатеринбург, 2005 г. № 2. Ч. «Тагильская тетрадь», С. 85-112 // www.magazines.russ.ru/ural/2005/2/ry5.html [Дата обращения 03.07.2011.]
2 Рыльский В.В. На русском кладбище в Харбине // Урал. Екатеринбург, 2005 г., №2, Ч. «Тагильская тетрадь», С. 85-112 // www.magazines.russ.ru/ural/2005/2/ry5.html [Дата обращения 03.07.2011.]
Белоусов С. Дважды завербован // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 4. С. 132.
Приложение 6
Биографическая справка № 3: Ефросинья Андреевна Никифорова
Ефросинья Андреевна Никифорова родилась в 1910 г. Те авторы, которым довелось с ней пообщаться, местом её рождения называют разные города. И. Васильев указывает на Смоленск (Рыльский). А.И. Петров утверждает, что родилась Ефросинья Андреевна 15 мая (по старому стилю) 1910 г. в г. Мариинске к северо-востоку от Кемерово (ПМА). А. Ярошенко рассказывает, что Е.А. жила под Ельней, неподалёку от того места, где останавливался на отдых сам Наполеон. Родителями Е.А. звали Андрей Кузьмич и Мария Андреевна Никифоровы. Кроме Е.А. в семье было ещё два сына – Николай и Владимир. Некоторое время Андрей Кузьмич проработал на Амурской железной дороге. Этот факт привёл к тому, что от большевиков семья Никифоровых спасалась именно в Харбине – ключевом железнодорожном узле «Желтороссии». Произошло это в 1923 г., когда Е.А. было 13 лет.
Приехав в Харбин, Андрей Кузьмич устроился главным бухгалтером в Дальнево-сточный банк. Это позволило семье жить в достатке, в то время как в России они нередко голодали. Обустраивая свой быт на новом месте, Никифоров купил у выезжавших из Китая русских мебель, в дальнейшем хранимую Е.А. как память о России на протяжении всей её жизни. По приезде в Харбин Фрося начала ходить в русскую женскую гимназию, окончив которую, она поступила в 1930 г. в городскую аптеку (располагавшуюся на улице Да'аньцзе) учиться на фармацевта, а, пройдя курс обучения, успешно сдала все экзамены и получила квалификацию. В мае 1933 г. она начала свою трудовую деятельность. В 1936 г. на 51 году жизни от тяжёлой болезни скончался отец Е.А., что стало большим ударом для всей семьи. В том же году Е.А. устраивается на новую работу в больницу Общества эмигрантов (А. Ярошенко же указывает на то, что более 50 лет она проработала в Харбинской городской аптеке). Рассказывают, что более старательного и ответственного сотрудника, чем она не было. Ефросинья Андреевна не выучила китайского языка, однако её китайские коллеги доверяли ей рассыпать любые лекарства, зная высокий профессионализм этой русской женщины. Нередко в городских больницах не хватало медсестёр, и она ночами выхаживала тяжелобольных (ПМА, Харбин, 2009).
После смерти отца семья Никифоровых постепенно стала распадаться. Младшие братья обзавелись семьями и детьми, стали жить обособленно. Сама Е.А. замуж не вышла. Её возлюб-ленный изменил ей, и она так и не смогла оправиться от этого удара, направив все свои женские силы и нерастраченную нежность на работу. В 1946 г. в Советский Союз уехал Николай, в 1954 г. на казахские целинные земли – Владимир. После отъезда второго брата в Китае остались только мать и дочь. Вместе они прожили до 1976 г., когда умерла мать Е.А. После кончины матери Е.А. осталась совершенно одна. Вскоре дом, в котором она жила с родителями на протяжении стольких лет, снесли, а одинокую пожилую женщину поселили в маленькой комнате в ста метрах от харбинского «Арбата». В настоящее время дом имеет жуткий вид: изначально светло окрашенное здание превратилось в грязно-чёрное сооружение с зияющими дырами чёрных окон. Печное отопление, туалет на улице, горячая вода отсутствует, холодная бывает крайне редко, а потому местные жители ходят за ней в соседний дом. В этих условиях Е.А. прожила долгих тридцать лет, ставших для неё годами пронзительного одиночества, холода, нищеты и болезней. Все эти годы она неистово молилась, повторяя: «Шире спины Господь крест не положит» (ПМА, Харбин, 2009).
Александр Ярошенко, журналист из Приморья, узнавший о судьбе этой русской женщи-ны, всеми силами стремился ей помочь. Ему же принадлежат самые горестные строки, описавшие ужасы последних дней Е.А. Катаракта, вызвавшая почти полную слепоту, опухоль головного мозга, неоперабельный рак молочной железы – вот тот далеко не полный список болезней, которые были обнаружены у «последней русской». Сотрудники аптеки, в которой она проработала столько лет, купили ей гроб и похоронные принадлежности. А Е.А. продолжала жить. В своих записках Ярошенко писал: «Предпоследний раз я был у неё в фестивальном сентябре, встреча была особенно гнетущая. Грязь, запустение, холод, взгляд загнанного в пропасть человека, питающегося несвежими кусками. Немощь настолько задавила её, что она не способна была вскипятить себе чай. Старческая рука с давно не-стрижеными ногтями схватила мою ладонь, в незрячих глазах горел жар боли, а беззубый рот хрипел: «Сашка! Не бросайте меня! Почему я никому не нужна? Я же русская и ничего кроме добра людям не делала… За что это всё?! Помогите Христа ради!» – исступлённо шептала девяностопятилетняя женщина. Уходил от неё, не видя перед собой дороги» (Ярошенко).
Ей так трудно было жить одной, без помощи сиделки. Но китаянки у неё долго не задер-живались, а русские не приезжали. Ярошенко обратился за помощью даже к Владыке Гавриилу с просьбой найти монахиню, готовую послужить во славу Божию, ухаживая за старой женщи-ной, но желающих не нашлось. На призыв откликнулась Галина Борисовна Зубакина. Приехав в Харбин, она отчистила комнату Е.А., накормила её манной кашей. Старая женщина была так тронута этой бесхитростной заботой, что не могла сдержать слёз: «Галя, ты варила руками моей мамы, чудо сотворила» (Ярошенко). На вопрос Галины Борисовны о том, что хочется ей в качестве подарка на Новый год, Ефросинья Андреевна ответила: «Помой мне спинку, лет пять никто не мыл» (ПМА).
Ушла из жизни Е.А. в возрасте 96 лет 22 сентября 2006 г. В эти дни в Харбине проходил кинофорум «Амурская осень». Актёры из России пришли проводить Ефросинью Андреевну в последний путь. Среди них была и Валентина Талызина: «Не могла не придти. Может, это дань всему русскому Харбину ушедшему. И Ефросинье Андреевне как последней». Перед смертью к ней в больницу приходил священник Дионисий Поздняев. Она была уже без сознания. Он совершил возле неё молитву, а через несколько часов её не стало.
Источники:
ПМА (г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, июнь-август 2009 г.)
Рыльский В.В. Поездка в Япули. // Урал. Екатеринбург, 2005 г., №2, Ч. «Тагильская тетрадь», С. 85-112. // www.magazines.russ.ru/ural/2005/2/ry5.html [Дата обращения 03.07.2011.]
Ярошенко А. Черновики статей // Восточное Полушарие, 12.03.2006. // www.polusharie.com/ [Дата обращения 03.07.2007.]
Приложение 7
Биографическая справка № 4: Владимир Алексеевич Зинченко
Владимир Алексеевич Зинченко родился 22 октября 1936 г. в Харбине. Его отец Алек-сей Яковлевич Зинченко был рядовым армии Колчака, бежавшим в 1918 г. в Харбин из Сибири. В Китае ему довелось поработать и на винодельном заводе, и на конюшне, и в булочной, и в кондитерской. Алексей Яковлевич пользовался большим уважением со стороны всех, с кем сталкивала его жизнь. Бывшего военного знали как трудолюбивого и дисциплинированного человека.
Мать В.А. Матрёна Афанасьевна Морева пришла в Харбин пешком, вслед за обозом, вёзшим её раненого брата через Приморье и Корею. Ей тогда было всего 17 лет. На её долю выпало много горя, и не раз в разговорах с сыном она вспоминала ужасы гражданской войны. В Харбине она в качестве уборщицы с большим трудом поступила на работу в общежитие мясокомбината, принадлежащего некоему англичанину. Брат же так и не смог найти работу на новом месте, вернулся на Родину, где без вести пропал. Бабушка В.А. осталась в России, а в письмах писала дочери: «Как в жаркий день мне хочется пить, так и видеть тебя, но лучше ты не приезжай». Позднее стало известно, что женщина умерла с голоду, так как большевики изъяли весь хлеб (ПМА, Харбин, 2009).
В 1932 г. Матрёна Афанасьевна вышла замуж за Алексея Яковлевича. Четыре года спу-стя у них родился сын Володя. И без того нелёгкая жизнь русских эмигрантов усугублялась диктатурой и жёсткостью японского режима. Противясь тому, чтобы сын поклонялся японско-му небесному императору, Алексей Яковлевич даже перевёл В.А. из обычной школы в школу при Николаевской церкви. В этой школе у мальчика появился хороший приятель-одногодка Николай Заика, ныне житель Австралии и самый известный знаток Харбина.
В 1944 г. умирает Алексей Яковлевич, не дожив до грядущих арестов. Утрата кормильца усугубилась тем, что в том же году Матрёна Афанасьевна потеряла работу. У семьи остаются только дойные коровы, которых содержал отец В.А. Так восьмилетнему мальчику пришлось быстро повзрослеть. Рано утром он разносил молоко русским, а затем шёл в школу. Заработан-ных денег не хватало даже на еду. По его воспоминаниям однажды на Пасху ему довелось есть картофель, предназначенный на корм скоту. Недоедание спровоцировало чахотку, преодолеть которую помогли только забота и выдержка матери (ПМА, Харбин, 2009)
Спустя некоторое время мать В.А. вышла замуж за Николая Александровича Никитина. Этот поступок во многом был продиктован бедственным положением семьи. А Николай Александрович стал приносить в семью 30 юаней в месяц, что было удовлетворительным заработком в то время. Николай Александрович и Матрёна Афанасьевна прожили в любви и умерли один за другим в 1973 г.
Большую часть жизни В.А. прожил один. Мать так и не дождалась ни его свадьбы, ни тем более внуков. В 1982 г. он предпринял неудачную попытку завести семью, женившись на некой Алле, бабушка которой была русской. У них даже родилась дочь. Но вскоре Алла бросила его, уехав в Киргизию с уроженцем Синьцзяна. После этого В.А. снова попытался устроить своё личное счастье. Его избранница, китаянка по национальности, помогала ему вести домашнее хозяйство и ухаживать за коровой. Быт их почти наладился. Но однажды в дом ворвались двое неизвестных в масках. Они избили Владимира Алексеевича, сломали руку, отбили почки, покалечили ногу и, угрожая ножом, отняли у него 2500 долларов и часы (ПМА, Харбин, 2009). Зинченко до конца своих дней так и не оправился от этих побоев. После случившегося китаянка уехала от Зинченко, и для себя он решил, что «даже самая последняя русская лучше любой хорошей китаянки» (Рыльский).
Хорошим другом Владимира Алексеевича был Михаил Михайлович Мятов. Смерть Мя-това стала для него большим горем. «Нет больше дяди Миши! Куда я пойду!» – жаловался Владимир Алексеевич (Рыльский).
Друзьям и знакомым Зинченко запомнился большим сибирским здоровяком, с громовым голосом, крутым нравом и прямолинейными высказываниями. О взаимоотношениях с китайцами он говорил: «Нас осуждала чернь, быдло. Грамотный китаец и виду не подаст, что неприязненно относится к русским, не скажет – зачем вы здесь живете, убирайтесь в Россию. Когда-то в Харбине и в полиции, и в суде, и в муниципалитете работали русские. Наши интересы были представлены всюду. На каждом квартале в будке сидели драгоманы-переводчики. Не обязательно было знать китайский язык, это мы приучали китайцев знать русский. А как пришла “культурная революция” – врагом номер один стал СССР, а номер два – США. Чтобы постричься в парикмахерской, нужно было процитировать Мао, а если не знаешь цитат – поклониться три раза его портрету. Я ни разу не кланялся. Ни японцам, ни китайцам» (Рыльский).
Последние годы жизни Зинченко провёл в страшных мучениях. Его ноги были изъ-едены варикозным расширением вен и васкулитом. Кровь и гной беспрестанно сочились из ран на его ногах. Без посторонней помощи он не мог сделать и шагу. Помощь по дому ему оказывали друзья, среди них было немало китайцев. Свою лепту в продление его жизни внёс и Русский клуб в Шанхае, собрав 14 февраля 2001 г. 1110 юаней добровольных пожертвований. Умер Владимир Алексеевич 7 мая 2002 г. (ПМА, Харбин, 2009).
Источники:
ПМА (г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, июнь-август 2009 г.)
Рыльский В.В. Поездка в Япули. // Урал. Екатеринбург, 2005 г., №2, Ч. «Тагильская тетрадь», С. 85-112. // www.magazines.russ.ru/ural/2005/2/ry5.html [Дата обращения 03.07.2011.]
Приложение 7
Интервью с директором русского ресторана в г. Харбине г-ном Ху Хуном
Ольга Курто: Здравствуйте, г-н Ху Хун! Благодарю Вас за то, что согласились уделить немного времени для нашей беседы. Не могли бы Вы рассказать о том, что побудило Вас открыть ресторан русской кухни?
Ху Хун: В 1896 г. между Россией и Китаем начались переговоры о строительстве КВЖД. Железная дорога должна была соединить такие русские города как Чита и Владивосток, и часть дороги пролегала через территорию нынешней китайской провинции Хэйлунцзян. Строитель-ство началось в 1898 г. и было завершено в 1903 г. Для участия в нём было привлечено много талантливейших русских инженеров, архитекторов, проектировщиков. Также в нём было занято немало китайских рабочих. В это же время зарождалась славная история города Харбин, главную роль в которой призваны были сыграть русские. После революции 1918 г. в Китай хлынул большой поток белых эмигрантов, для которых Харбин был кусочком России и последней, не поражённой красной угрозой русской территорией. Наибольшее число русских, а именно 260 тыс., находилось в Харбине в 1923 г. В это же время началась китайская страничка в истории моей семьи. Мои прабабушка, прадедушка и их маленькая дочка бежали из России в Харбин, чтобы спасти свои жизни. Если Вы посмотрите на дальнюю стену, то увидите портрет, написанный маслом. Это работа 1906 г. На нём с книгой в руках изображена моя прабабушка. Моя мама родилась уже в Харбине. Мой отец был китайцем. В 1986 г. умерла моя мама. Я горько оплакивал эту потерю. Спустя два года меня пригласили на работу Японию.
О.К.: Вы владеете японским? Где Вы его учили?
Ху Хун: Да, я говорю по-японски. И очень хорошо. У меня хорошо работает голова, и я изучил его самостоятельно. Мне не нужно было специально для этого учиться. В 2000 г. я вернулся в Харбин, арендовал помещение в бывшем здании компании «Чурин» и открыл ресторан «Лосия».
О.К.: Что послужило причиной такого решения? Ведь Ваш ресторан не похож на другие. Это маленький оазис русской культуры, музей.
Ху Хун: По специальности я архитектор. Вернувшись в родной город, я с горечью отметил, как безвозвратно уходят в прошлое многие его славные страницы, как безжалостно разрушаются русские здания. Мне захотелось как-то помешать этому. Именно тогда мне пришла в голову мысль создать небольшой ресторан русской кухни, интерьеры которого напоминали бы китайцам об истории их города. К огромному сожалению, современные китайцы моложе 40-45 лет слабо представляют себе значение русских для Харбина. А проще говоря, вообще не знают истории создания своего города. А ведь русские познакомили север Китая с живописью, балетом, русской и европейской музыкой. Сколько талантливейших русских зодчих трудились над созданием неповторимого харбинского облика!! Неслучайно Харбин называли «восточной Москвой». Бесконечно жаль, что русские покинули этот город, и теперь изящество русской архитектуры уничтожает безобразие кустарной китайской рекламы и ужасная грязь.
О.К.: Для украшения интерьера Вашего ресторана использовано много личных вещей, подаренных Вам русской харбинкой Ниной Афанасьевной Давиденко. Расскажите, пожалуйста, что это была за женщина? И почему она согласилась передать Вам столько дорогих её сердцу вещей?
Ху Хун: Нина Афанасьевна была подругой моей мамы. Когда я вернулся в Харбин, она была уже очень старой. Встретившись со мной и поговорив, она сочла возможным откликнуться на мою просьбу и передать мне в дар часть своих личных вещей. Среди них фотографии, фортепи-ано, фарфор. Хотя надо заметить, что в последние годы жизни ум Нины Афанасьевны был не совсем ясен. Сказывались плохое здоровье и возраст. [прим. автора: к судьбе Нины Афанасьев-ны Давиденко мы ещё непременно вернёмся в следующей статье]
О.К.: Не могли бы Вы рассказать немного о вещах, представленных Вами для осмотра?
Ху Хун: Из наиболее интересных фотографий, представленных на левой стене, пожалуй, можно отметить фотоснимки, сделанные на церемонии венчания младшего брата Нины Афанасьевны с его супругой. Эти фотографии были сделаны в 1950-е гг. Также Вы можете увидеть здесь снимки, взятые мной из различных журналов и книг. На всех них Вы можете увидеть старый Харбин. Вот любопытные кадры! Посмотрите, во время разлива Сунгари рикша, находясь по пояс в воде, везёт своего клиента-иностранца. Справа в шкафу – старые фотоаппараты. В углу – фортепиано, на котором играла Нина Афанасьевна. Над ним и на нём – её фотографии. В углу – ещё один старый фотоаппарат. Его я купил в антикварной лавке. Также хочется отметить, что цветочное украшение вокруг входа на кухню сделано мной. Также произведения моих рук – скульптура девушки в правом углу, а над ней, на стене – сделанный мной проект здания в русском стиле. Хотя надо отметить, что он совершенно бесполезен, потому как я не могу воплотить его в жизнь.
О.К.: Не верится, что это всё – труд Ваших рук!! Необычайно красиво!.. Не могли бы Вы немного рассказать о Вашей семье? Есть ли у Вас русское имя? Кто были Ваши родители? Сохранились ли у Вас дома русские вещи?
Ху Хун: В детстве меня звали Миша. Мою маму звали Анна Николаевна Ушакова. Она не работала. А отец занимался гидроэнергетикой. В 1957 г. его отправили на стажировку в Чехословакию, в город, который назывался, кажется, Скода. Русских вещей дома практически нет.
О.К.: Не думали ли Ваши родители о том, чтобы вернуться в Россию?
Ху Хун: То были очень сложные времена, как в России, так и в Китае. Мама боялась говорить об этом. Политика была запретной темой. В 1953 г. бабушка решила поехать в Ленинград. Взяла с собой нас с мамой. Нам разрешили въехать на территорию Сибири, но дальше нас не пустили. Харбинцам был открыт путь только в небольшие и уездные города. Бабушка сказала, чтобы мы с мамой возвращались назад, а сама поехала дальше. Больше мы её не видели. Вроде бы она погибла где-то в Сибири. Мы точно не знаем. А мой дедушка погиб ещё раньше. Как и многие харбинцы, узнав о начавшейся войне с Германией, он отправился добровольцем на фронт. Но в то время не верили в искренность порывов. И он пропал где-то в 1942—1943 гг. Плохое было время. И Сталин плохой.
О.К.: Учили ли Вы русский язык?
Ху Хун: Дома у нас говорили по-русски. Мама учила меня азбуке и какому-то стихотворению Пушкина. Но я ходил в китайскую школу, поэтому русский не знаю. Помню только некоторые слова.
О.К.: Знала ли Ваша бабушка китайский язык?
Ху Хун: Нет, в то время в Харбине жили в основном русские, и это было ни к чему. В Харбине была русская атмосфера. А вот мама по-китайски говорила.
О.К.: Есть ли у Вас дети? Помогают ли они Вам в Вашем деле?
Ху Хун: У меня есть жена и дочь. Они живут в Токио. Дочь уже плохо говорит по-китайски. Жена же полгода проводит со мной в Харбине. Но, в целом, я занимаюсь этим один.
О.К.: Были ли Вы в России?
Ху Хун: Был, но очень давно, и ничего не помню. Был, кажется, в Благовещенске. В Благове-щенск один раз ездила и моя дочь. Но я очень хочу побывать в Санкт-Петербурге и Москве.
О.К.: Кто Вам подсказал рецепты русской кухни?
Ху Хун: У нас дома готовили «пилошки» («пирожки»), «галупцы», «больщ» (прим. автора: справедливости ради стоит отметить, что русская кухня в ресторане всё-таки сильно страдает китайским налётом. Так, например, грибной суп-пюре – это ни что иное как вода, крупно порезанные шампиньоны, молоко и соль. Борщ тоже не сильно напоминает родной отечественный, но вот всё остальное стоит попробовать. Хотя бы для того, чтобы иметь представление о том, какой видят русскую кухню китайцы).
О.К.: Есть ли у Вас мечта?
Ху Хун: Да! Я хотел бы вернуть Харбин 1920-х годов. Ведь именно на это время приходится расцвет нашего города. Именно тогда в нашем городе жило много русских, тонко чувствую-щих прекрасное: музыку, литературу, изящество архитектуры. Но как видите, моя мечта не осуществима.
О.К.: А какие они, современные русские?
Ху Хун: Они не такие как прежде.
О.К.: А в чём Вам видится различие с русскими начала ХХ века?
Ху Хун: Ну… Это довольно сложный вопрос. Приезжающие в Харбин русские туристы очень вежливые и сердечные. Они не дерутся, не ругаются. Однако я заметил, что приезжающая молодёжь лет 20-28 много пьёт пива, очень много курит. Независимо от того, парень это или девушка. С русскими «челноками» я общался мало. Но, думаю, у них тяжёлая жизнь, как и у многих современных китайцев.
О.К.: А в чём Вам видятся сложности общения между русскими и китайцами? Почему китайцы зачастую не доверяют русским, не понимают их?
Ху Хун: Китайцы мало читают вообще и о русских в частности. Китайцы не глубоки в своих знаниях и сильно страдают из-за недостаточного уровня образования, из-за элементарной неграмотности. Они не понимают не только русских, они не понимают всех иностранцев. Американцев, англичан, всех европейцев в целом, русских. Не понимают, а потому часто относятся ко всем как к врагам. Китайцам следовало бы больше читать. Толстого, Достоевского, Тургенева. Сейчас есть возможность купить русскую литературу.
О.К.: А почему сейчас китайская молодёжь предпочитает учить английский, а не русский? Из-за экономических соображений?
Ху Хун: Сейчас появилась возможность отправлять детей на учёбу за границу. Китайцы учатся в США, Канаде, Англии, Новой Зеландии, Австралии. Но ездят и в Россию, учатся в МГУ. Поэтому русский язык тоже учат, но меньше.
О.К.: Всё никак не могу забыть Ваших слов о том, что китайцы плохо образованны. Из моего личного опыта скажу, что те китайцы, которые учат русский язык, знают его нередко лучше, чем многие русские. Я учу китайский язык и не могла это не отметить, ведь знаю, как тяжело нам с нашим менталитетом постигать культуру и язык наших двух стран. Могу сказать, что порой меня одолевает дикая зависть к старательности китайцев и их способностям к языкам. И это не только моя «зависть».
Ху Хун: Китайцы могут получить хорошие знания (!), но не уровень образования. Мы совершенно не умеем себя держать. Всем известные китайские особенности – рыгание за столом, плевки в общественных местах, крикливость и пр. – формируют в мире крайне отрицательное отношение к китайской нации. В сфере межличностных отношений, культуры общения китайцы совершенно несведущи. И это неудивительно, ведь мы, китайцы, на 98% выходцы с глухих деревень. А правительство на данный момент не обращает внимания на такую ситуацию, а потому ничего не меняется.
О.К.: А как Вы можете охарактеризовать современные российско-китайские отношения?
Ху Хун: Как отношения между людьми, как отношения между двумя братьями. Иногда они дерутся и ругаются, иногда мирно и радостно живут вместе.
О.К.: Г-н Ху Хун, Вы открыли чудесный ресторан, у Вас много гостей, о Вас знают в России, к чему Вы ещё стремитесь?
Ху Хун: Только что мной был открыт ещё один ресторан русской кухни. Всё его убранство и интерьеры – моя личная дизайнерская работа, полностью работа моих рук. Как и этот ресторан, он расположен на нашем харбинском «Арбате», точнее в маленьком проулке. Именно там в 2004 г. я купил помещение и начал работать над созданием ресторана, полностью воплощаю-щего мои дизайнерские идеи. На всю работу у меня ушло 4 года и 4 месяца.
О.К.: Так долго? Вы совершенно не похожи на современных людей бизнеса, стремящихся поскорее начать зарабатывать деньги!
Ху Хун: После себя нельзя оставить деньги. А если жить и ничего после себя не оставлять, то зачем тогда жить? В свой ресторан я вложил душу.
О.К.: Г-н Ху Хун, кто же в основном приходит в Ваш ресторан? И как Вы его рекламируе-те?
Ху Хун: Я его не рекламирую. Зачем? Если посетителям понравится, они непременно расска-жут об этом свои друзьям и знакомым. А посетители?.. Чаще всего это люди искусства.
О.К.: Г-н Ху Хун, разрешите от всего сердца поблагодарить Вас за интереснейшую беседу и пожелать Вам...
Ху Хун: (перебивая – прим. автора) Денег?
О.К.: Нет, здоровья! Чтобы Вы могли воплотить в жизнь как можно больше Ваших замыслов. Искренне благодарю Вас за Ваш труд.
Источники:
Интервью с директором русского ресторана г-ном Ху Хуном (ПМА, г. Харбин, пров. Хэйлунцзян, июнь-август 2009 г.)
Приложение 8
Интервью с Ямилем Мустафьевичем Мустафиным
О.К.: Здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, немного о себе и своей семье.
Я.М.: Родился я в 1932 г. в деревне Усманово, Чимшинского района Башкирской автономной республики. Однако мои детские и юношеские годы прошли в сибирском городке Тайшет. Дело в том, что в 1932 г. мою семью сослали в Сибирь, но так как по дороге отец заболел тифом, нас высадили на полустанке Тайшет, который и стал моей Родиной.
Наша семья была глубоко верующей. В конце XIX в. мой прадед даже был одним из крупнейших религиозных деятелей Российской империи, быть может, даже Верховным муфтием. Однако я был в семье самый младший, поэтому к тому времени как такие подробно-сти меня стали интересовать, никого уже не было в живых, либо этого уже никто не помнил.
Мой отец, Мустафа-хазрат, был духовным просветителем. Это был высокообразованный человек, прекрасно знавший русский, немецкий, арабский языки и свободно говоривший на всех тюркских языках.
Мама, тётушка Шамшура, говорила по-башкирски. Она была из богатого по тем време-нам рода Ишкилдиновых. Это была очень набожная женщина, всю жизнь читавшая одну книгу – Священный Коран. Её доброта и душевность была известна очень многим, а потому за советами к ней приходили как мужчины, так и женщины. Ей рассказывали секреты, с ней делились семейными неурядицами. Она хорошо хранила тайны. И даже когда её невестки, Амина или Бибинур, пытались выведать у неё хоть что-то, мама ласково отвечала: «Доченьки, спросите у них сами!» Она прожила долгую жизнь и умерла на сто первом году жизни.
Нашу семью реабилитировали в 1998 г.
Я был девятым ребёнком в семье. Мама родила меня, когда ей было 54 года. У нас была очень музыкальная семья. В доме постоянно звучали то гармошка, то мандалины, то скрипка… По рассказам, у отца был прекрасный голос – тенор. Он знал множество татарских и башкир-ских песен, а на его проповеди собиралось множество людей.
Семья жила в достатке, однако излишества не было. Мы держали лошадей, коров, овец. Всё делали сами! Никого не нанимали! Когда кто-либо из дочерей выходил замуж, отец, будучи весьма прижимистым в деньгах, давал в приданое тёлку, а зятю говорил: «Ты умный! Вон с Аллахом по пять раз на дню разговариваешь… Проси у него!»
О.К.: А где Вы учились?
Я.М.: В июне 1942 г. я поступил на работу в Механические мастерские ПЧ-1 (путевая часть) Восточно-Сибирской железной дороги учеником слесаря. В семье на тот момент я был старшим, и надо было получать продуктовую карточку, по которой полагалось целых 800 граммов хлеба, жиры, мясо (хотя давали рыбу), сахар, крупы и немного денег. Когда я сдал на разряд, то моя зарплата стала составлять тысячу рублей и выше.
Поскольку вечерней школы в Тайшете тогда не было, мне пришлось работать с 15.00 до трёх ночи, а к восьми бежать на занятия в школу. Хорошо, что мастерские были рядом со школой. До них было метров триста. Никаких развлечений у меня тогда не было: ни танцев, ни кино. А в выходные я был занят домашними делами: заготовкой дров, сена, уходом за огородом и скотиной. Из-за этого экзамены за восьмой класс я сдавал, практически, экстерном.
Таких, как я, было пятеро. Но выдержало такую нагрузку лишь двое – я и Женя Кухар-чик. Остальных родители пожалели, сказав, что те успеют поучиться после войны, но они ошиблись. Со временем появились новые дела и заботы, и желание учиться пропало.
Порой мне кажется, что такую нагрузку я терпел с одной стороны из-за любви к родным, а с другой – из-за любви к эвакуированной из Москвы девочке Тамаре, поскольку мне очень не хотелось от неё отставать. Впоследствии наша дружба переросла в любовь, и мы стали мужем и женой.
Я с душевной теплотой вспоминаю своих учителей из железнодорожной школы № 1. Зная, как я устаю, они никогда не будили меня, когда я засыпал на втором или третьем уроках. Да и друзья заботились обо мне. На переменах они тихо-тихо покидали класс, чтобы дать мне хоть немного отдохнуть. Так могут поступать только русские!.. А вообще, в то время я спал в сутки по 3-3,5 часа. Так прошло три года.
В 1945 г. я окончил 10-й класс и переехал в Москву, туда же вернулась и Тамара. Вскоре я поступил в МИИТ им. И.В. Сталина на факультет «мосты и тоннели». Затем я поехал в Ленинград к брату Шамилю, который был подводником. Помимо учёбы я работал грузчиком на фабрике «Красный октябрь», получая за труд плитку шоколада, которую затем продавал на Минаевском рынке перекупщикам за 70-80 рублей.
О.К.: Как Вы стали военным?
Я.М.: В 1944 г. я был чемпионом Иркутской области по лыжам среди юношей. Это позволило мне поступить на военно-морской факультет Красноказарменного военного института им. В.И. Ленина, который я окончил в 1950-м г. и был направлен в распоряжение главного штаба ВМС СССР.
К тому времени мы с Тамарой были уже женаты. У её родителей была в Москве кварти-ра. Таким образом, я был офицером с высшим военным образованием и квартирой в Москве. Таких старались оставлять в столице, поскольку их не надо было обеспечивать жильём. Однако я быстро смекнул, что здесь, среди фронтовиков мне будет трудно продвинуться по службе. И я решил проситься в океан.
О.К.: Расскажите, пожалуйста, как Вы попали на Дальний Восток?
Я.М.: Для нашего поколения Чёрное море было «королевским» и не манило нас. Наши помыслы были заняты мечтами о Северном Ледовитом океане, да о Тихом океане. Моим приятелем в ту пору был Анатолий Шмелёв, сын заместителя министра связи. Я уговорил его поехать со мной на Тихий океан. Мы пришли в отдел кадров на Красных воротах, и вскоре мы оказались во Владивостоке…. Вы знаете, в 1950-х годах только появились «ромбики» (особый вид значков, ныне очень популярный у различных служб – О.К.), и мы были первыми, кто их носил.
Представьте себе… Октябрь 1950-го года. Владивосток, Золотой Рог, Дом офицеров. Мы идём по берегу вдоль пляжа. Неподалёку ресторан. А мы такие красивые, с кортиками, в шинелях. И это в городе, где полно морских офицеров-то! Вот что значит – мальчишки!
Мы пришли к начальнику штаба флота. Им тогда был контр-адмирал Касатонов – буду-щий герой Советского Союза и один из основателей атомного Северного флота. Он, фрон-товик, увидев нас в таком виде, улыбнулся. Нас опросили: где служили, где учились. Затем спросили, где бы мы хотели служить. Мы, естественно, сказали, что где-нибудь подальше. И на предложения отвечали вопросом: «А далеко туда идти? («идти» значит «плыть» – О.К.)». Хотя во флоте всё зависит от погоды: если погода будет плохая, и за неделю не дойдёшь.
Буквально за полгода до прибытия во Владивосток я прочитал знаменитый роман «Порт-Артур», и мою голову ещё кружил его сюжет. Как вдруг Касатонов предложил нам службу в Порт-Артуре. Когда я услышал это, моё лицо, вероятно, расплылось в глупой мальчишеской улыбке – я был счастлив! И когда адмирал спросил, довольны ли мы, я, позабыв субординацию, ответил: «Конечно, товарищ адмирал! Это ж Порт-Артур! Его героически защищали лейтенант Борейко, генерал Белый…» Улыбнувшись, Касатонов ответил: «Верно. Вижу, Вы читали роман Степанова «Порт-Артур»». Кроме того, нам с Шмелёвым разрешили нести службу в Порт-Артуре вместе. И мы были абсолютно счастливы.
Конечно, это был детский разговор. К тому времени уже назревала китайско-корейская война. Мы, естественно, ещё ничего не знали, но Касатонову, бесспорно, было хорошо известна обстановка.
О.К.: Вы помните, как Вы оказались в Китае?
Я.М.: В декабре нас отправили в Порт-Артур. Мы ехали на поезде через Мукден и Харбин. 31 декабря 1950 г. мы приехали в Дайрэн. С Дайрэна ещё часа два мы снова ехали на поезде, но уже до Порт-Артура. Дайрэн в ту пору был китайский, а Порт-Артур – наш. Знаете, пока ехали, получили массу впечатлений! Прежде всего, это запахи! Вы ведь понимаете, что у каждого народа свой запах!! Китайцы пахнут солёной жареной рыбой! Неприятный, скажу я вам, запах!
О.К.: Какое впечатление на Вас произвёл Порт-Артур?
Я.М.: Было два Порт-Артура – старый и новый. В новом дислоцировались полки противовоз-душной обороны, а в старом – базировалась морская база. Бухта в Порт-Артуре уникальная, глубокая, как будто специально созданная!
О.К.: Расскажите, пожалуйста, немного о Вашей жизни в Китае.
Я.М.: Единственным местом времяпрепровождения для нас, офицеров, был в городе Дом офицеров. Ещё в 1905 г. в Порт-Артуре была создана мощная военно-морская база, защищав-шая подступы к Владивостоку. В порту Дайрэна были сооружены мощные береговые батареи. Порт-Артур был в основном городом мужчин. Ко времени нашего приезда это положение сохранялось, и на сто молодых, красивых офицеров в целом приходилась одна женщина. Поэтому свободное от службы время офицеры проводили за бутылкой «Синьхуа», «Жемчуг», «Паровоз», либо дешёвой, мерзкой, отвратительной китайской «ханжой» - нечто наподобие нашего самогона, только много хуже. Когда денег не было совсем, то бутылку у китайских торговцев брали в долг. Это было строго запрещено, поэтому такая операция проводилась секретно и законспирировано. Китайцы присваивали каждому должнику какой-то закодированный знак – загогулину – и записывали этот знак кистью на стене. Получая бутылку в долг, необходимо было показать на стене «свою» загогулину.
В целом, было очень тоскливо. Офицерам было нечем себя занять в свободное время. Летом можно было ещё поваляться на берегу Жёлтого моря, а зимой было совсем плохо, что порой приводило к возникновению жёстких ЧП.
Я служил в воинской части 098-11. Сейчас об этом уже можно говорить. В 1951 г. ко мне приехала жена, так что я был не один. А в 1953 г. у нас с Тамарой родился сын. Присматривать за сыном нам помогала китаянка. Очень хорошая была женщина. Я всю жизнь храню её фотографию. Был и другой китаец, о котором я не забываю, его звали Лю Синфа. Он работал истопником в штабе. Его образ я запечатлел в рассказе «Дикарка». Надо сказать, что китайцы относились к нам, – лучше некуда. Очень хороший, трудолюбивый народ!
О.К.: А какое впечатление на Вас произвели китайцы?
Я.М.: Говоря о китайцах, я не скажу ничего нового. Во-первых, они очень работящие! При этом трудятся в самых тяжёлых, почти невыносимых условиях. Но и это только потому, что у них очень жестокая власть. Почему с ними жестоко обращались японцы? Потому что у них не было лидера! Забитые они были! А тут появился лидер – Мао Цзэдун! Настоящий лидер! И он, грамотно рассудив, стал искать поддержки у СССР.
Во-вторых, они очень неприхотливы. В-третьих, у них напрочь отсутствует чувство гу-манности. Ради достижения цели они нарушают даже общечеловеческие принципы гу-манности. Помню, как однажды мы пошли посмотреть на расстрел преступников. Нам не верилось, что такое действительно осуществляется прилюдно. Правда, после этого случая был неприятный инцидент. Американцы пустили слух, что в казнях принимали участие советские офицеры. И руководство строго-настрого запретило нам даже приближаться к местам проведения таких мероприятий.
А, в-четвёртых, и это стало актуально в последние годы, у них проснулось чувство без-наказанности. Они почувствовали свою силу.
Но во время моего пребывания в Китае, всё было очень хорошо.
О.К.: Вы встречали в Порт-Артуре русских белоэмигрантов?
Я.М.: До приезда жены я несколько раз бывал в Доме офицера, где общался с одной женщи-ной – «белой». Мне запомнился этот случай, потому что после краткого разговора с ней меня расспрашивали в части: «О чём она вас спрашивала? Спрашивала ли про расположение частей?» Только позднее я узнал, что она служит в секретной части ПВО. А вообще так называемых «белых» я не видел. Или, быть может, мне это просто не запомнилось. У меня была служба. А в свободно время я писал статьи.
О.К.: В Китае раскрылся Ваш литературный талант?
Я.М.: Там я написал один из первых моих рассказов – «Трое в чёрных шинелях». Его сюжет полностью выдуман. Я отправил его на конкурс «На боевой вахте», проходивший в 1951 г. во Владивостоке. Это был конкурс во флотской газете. На удивление я занял в нём третье место. И получил гонорар около 200 рублей, да ещё и премиальные – около 700 рублей. Правда, до того как я испытал радость от победы, меня вызвал к себе капитан первого ранга Васьковский (фронтовик, он воевал на катерах на Севере, тонул, освобождал Курилы, обожал и чувствовал море!) и, не выбирая выражений, строго запретил мне заниматься всякой «ерундой». Однако после того как стало известно о моей победе, он несколько изменил своё отношение к моему творчеству.
Второй пробой пера была моя не самая удачная попытка написание очерка для «Порт-Артурца». Капитан третьего ранга, а по совместительству и главный редактор издания, поручил мне написать очерк о вопиющем случае – аборте жены капитан-лейтенанта Михайлова. Молодая женщина сделала аборт, но это повлекло серьёзные проблемы со здоровьем, и врачи едва смогли её спасти. Мне объяснили, что после войны, в которой страна понесла такие огромные человеческие потери, аборты просто недопустимы! Сталин постановил строго запретить аборты.
Мне нужно было поговорить с этой женщиной и объяснить ей весь ужас её поступка. В случае, если у меня получится хороший очерк, мне обещали помощь с поступлением в штат Политуправления в качестве журналиста. Но эта работа мне не удалась. Женщина, нуждавшая-ся в поддержке, сначала обрадовалась мне, но, услышав слова осуждения, выгнала меня. Написать очерк у меня не получилось. А редактор газеты сказал, что журналиста из меня не получится.
Впоследствии я много работал. Большую поддержку и большое влияние на меня оказала Мариэтта Сергеевна Шагинян. В жизни очень строгая, она с большой теплотой относилась ко мне. Это был необыкновенный человек! Старая закалка! Старая школа! Сейчас такого уже практически нет! А ведь в 1975 г. Юнеско и ООН признали, что советская школа – это лучшая система образования в мире! Мы были самой читающей страной в мире! Сейчас же этого практически нет!! Что пожелал Путин старшеклассникам при встрече? Трудиться на благо Родине? Грызть гранит науки? Нет! Он сказал: «Я вам желаю комфортно жить!»
Или другой случай. Швыдкой как-то сказал: «Пушкин устарел безвозвратно!» И это го-ворит министр культуры!! Будь это даже твоё глубокое убеждение, ты не имеешь права такого говорить! Ты представляешь страну! И говорить так о ком? О Пушкине! О светиле!! Я был уверен, что после этого случая Путин вызовет его к себе на ковёр и заставит подать заявление по собственному желанию, но этого не произошло!
Сейчас другое руководство! Я твёрдо верю, что глава государства не может принадле-жать семье! Он принадлежит тебе, мне, им – всем! Но только не своей семье! Такими руководи-телями были Грозный, Пётр Первый, Сталин. Руководитель обязан думать обо всех! Он должен думать о благе народа! Я не уважаю таких людей как Николай Второй. Это был слабый человек, слабый правитель. Быть руководителем – это талант. Скажем, зачем Сталину было следить за модой или красиво одеваться? Зачем? Когда вся власть и так принадлежит тебе.
Сейчас очень притесняется русский народ. Появились какие-то националистические и сепаратистские идеи. А о чём может вообще идти речь? Кем, скажем, были бы сейчас башкиры, если бы не русские? Вот, например, моя семья. А я из зажиточной семьи. Мои предки, башкиры, жили в землянках. Что у них было? Скот да землянки! А татары что? Лучше? Кони и всё! Всё, что есть у таких народов, им дали русские.
Трудно вообразить, ведь русские за условные сто лет прошли от Смоленска до Тихого океана! Отряд Ермака, каких-то 200 человек, отрядом-то назвать трудно! А прошёл какой путь! Русскому человеку присуща романтика! Романтика русского человека! Он и сам этого не понимает! А ведь это так. Увидит он горизонт и думает, а что за ним? И идёт к нему. Дошёл, а горизонт, мать его за ногу, ушёл ещё дальше. Так русский дошёл до Урала, затем через всю Сибирь. И так до самого Тихого океана. А в океане и горизонт утонул.
А когда Ермак в одном из сражений пленил местных князей, что он сделал? Казнил? Нет. Отпустил, сказав: не воюйте против белого царя! А в следующей битве он снова их пленил. Что же он сделал? Он отправил их учиться в Петербург!
А Шамиль в Чечне? Его ведь отправили в Калугу. И дом большой дали, а сыновей учиться в Петербург отправили. Он в конце жизни писал: «Не воюйте с русскими!» Вот оно – лицо русского народа!! Вот он, пресловутый менталитет! Чернышевский русский язык якутам преподавал. А в советское время русские девчонки пошли на Север преподавать. Опять она, русская интеллигенция! Всюду она! И в Бухару, и в Среднюю Азию, и на крайний Север! И с трахомой бороться, и с тифом!
Не существовало никогда для русских национальностей. Служишь верно России – служи!
Источники:
Интервью с Я.М. Мустафиным (ПМА, г. Москва, 29.04.2010.).
Edition Notes
The Physical Object
Edition Identifiers
Work Identifiers
Community Reviews (0)
Lists
See All
| October 8, 2014 | Edited by Umila Gostomyslovna | Edited without comment. |
| October 8, 2014 | Created by Umila Gostomyslovna | Added new book. |